Laus Deo

      Ровно в девять часов утра агента Доггетта ждал очередной неприятный сюрприз, один из многих, с завидной частотой преподносимых ему в последнюю неделю. Дверь в их с Моникой кабинет была закрыта и опечатана. В течение всего расследования никто не проявлял ни малейшего интереса к этим помещениям, из которых давным-давно (как теперь казалось) вынесли всё, что имело хоть какой-то смысл. Однако же, отдел, завершивший своё смысловое существование, отныне завершал его и физически. Поэтому Джон, с завидным упорством продолжавший вести собственное расследование в опустошённом кабинете, был в это утро крайне взбешён, обнаружив смену замков и знакомую печать. Стукнув кулаком по двери, Доггетт вернулся к лифту и поехал наверх в ожидании объяснений. Их положение в ФБР с каждым днём становилось всё туманнее. За прошедшую неделю его и агента Рейс несколько раз допрашивали в качестве свидетелей, призывали не вмешиваться в ход расследования и ждать его результатов. Вынужденное бездействие, сводившее с ума Доггетта, становилось ещё более невыносимым с осознанием ограниченности их законных полномочий. Ему так и не удалось попасть в хранилище вещественных улик, хотя теперь мужчина начинал сомневаться в правильности своих выводов относительно папок Секретных материалов. Они могли быть где угодно. Они могли уже не быть вовсе. Оставалась только надежда. И праведная ярость. Двери лифта открылись, прерывая нить размышлений агента Доггетта. Никого не встретив по пути, он проследовал к кабинету Скиннера. Тот оказался пуст. Не существовало ни следа, ни малейшего намёка на присутствие здесь хозяина в последнее время. «Странно», - мелькнуло в голове Джона. Несмотря на убеждение комиссии в их общей причастности к делу, никаких конкретных действий в отношении обоих заместителей директора не совершалось. Мужчина вышел через приёмную в коридор и набрал номер Скиннера. Он ответил довольно быстро. - Слушаю. - Уолтер, это Доггетт. Где вы? - На противоположной стороне улицы, - туманно ответили с того конца провода. Джон нахмурился. - Что это значит? - Выходите на улицу, Джон. Спустившись вниз, Доггетт вышел на площадь, затем повернул направо и невдалеке между прохожими увидел фигуру заместителя директора. Видно было, что тот его давно заметил и теперь, прислонившись одним плечом к стволу, наблюдает. Джон быстрым шагом направился к нему. - Что это ещё за игры? – негодующе спросил он. Скиннер покачал головой. - Это не игры, а игра. Вот только мы с вами в ней участвуем номинально. - Не замечал за вами привычки говорить загадками, - веско парировал Доггетт. - Привычка говорить обычно до добра не доводит в любом случае. Вы что-то хотели, агент Доггетт? - Я был в Секретных материалах. Кабинет опечатан. - Нет ничего удивительного, - пожал плечами Скиннер. – Я ещё неделю назад говорил вам, что отдел закрыт. Джон сложил руки на груди. - Есть официальный приказ? Вы непосредственный начальник, вы должны были подписать его. Уолтер поднял руку и немного задрал рукав, взглянув на часы. - Я подписал его ровно час и восемнадцать минут назад. - Положим так, - начал рассуждать Доггетт. – Мне хотелось бы тогда получить официальное наименование своего статуса в ФБР. Агент Рейс? А с ней что же? Что вообще происходит, вы можете объяснить, в конце концов! Несколько прохожих опасливо покосились в их сторону. - И не кажется ли вам, что это не самое лучшее место для подобного разговора? – чуть тише продолжил Джон. - Отчего же? Двое коллег случайно встретились на улице, почему бы им не перекинуться парой слов? Ведь никто не будет знать, о чём этот разговор. Вы, например, любите шахматы? - Если вы сейчас же не прекратите это, я уйду, - сказал Джон. Внезапно Скиннер выпрямился и подошёл к нему вплотную. Лицо его стало мрачным. - Вы не понимаете, что происходит? Не знаете, зачем нужны им? Я вам отвечу. Миром правит тот, кто владеет информацией. Кому как не вам это знать. Владение и контроль. Как только пешка устремляется в дамки, всё внимание фигур на доске становится приковано к ней. Все силы противника обрушиваются на неё, потому что он знает, что если не устранить эту проблему сейчас, то она ударит сама. Пока вы ничего не знаете, вы не опасны. Но вы знаете. И они знают вас, они знают, что вы знаете. Вы устремились в дамки. Вы стали проблемой. А проблему нужно устранять. Малдера они вычеркнули, отдел тоже. Но оказалось, что есть и ещё несколько неприятностей. Например я, вы, агент Рейс, неразумное поведение Кёрша… Множество новых факторов. Я не первый раз закрываю Секретные материалы, агент Доггетт. А вы, кажется, впервые сталкиваетесь с подобным. И если вам представляется, что у вас есть силы, это совершенно не значит, что вы не побеждены. Когда он закончил говорить, его глаза странно, почти лихорадочно блестели. - Что ж, я не удивлён этому. Я удивлён тому, что вы так легко отступаете. Когда мы боролись с суперсолдатами в этом здании, когда вы поддержали расследование заговора… Что с вами случилось? – Джон внимательно смотрел на собеседника. - Опыт, если хотите. Как вы думаете, зачем им нужно всё это расследование? Вы не хуже меня знаете, что никаких доказательств причастности нас или даже Скалли к побегу Малдера у них просто нет. Это всё не выходит за рамки фарса. Это провокация. Они повторяют над вами то же самое, что сделали раньше. Нужно, чтобы вы боролись, чтобы упорствовали и в итоге дискредитировали себя. В этом весь смысл. - Гораздо эффективнее пустить пулю мне в лоб, - скептически заметил агент Доггетт. - Это крайние меры. Зачем выполнять лишнюю работу, когда мы можем сами проследовать по указанной дороге? Очнитесь же и поймите, что вами манипулируют. Джон ничего не ответил. В словах Скиннера было страшное зерно правды, которую он подозревал всё это время. - Что вы вообще здесь делали? – внезапно поинтересовался мужчина. Заместитель директора усмехнулся. - Любовался домом Гувера. - Они следят за вами? – Джон прищурился от ярких солнечных лучей, неожиданно прорезавших тучи. - Они следят за нами, мы за ними. Уроборос. А вы лучше уходите сейчас. Они всё равно отстранят вас. Так или иначе. - И что делать дальше? Вы же говорите, что мы нужны им дееспособными, чтобы совершить ошибку. - В этом-то всё и дело. Когда вы сдаёте оружие и значок (пусть и просто на время), а потом совершенно случайно вам под дверь просовывают конверт без отпечатков, в котором тоже совершенно случайно оказывается такая нужная вам информация, например, о том, где лежит то, что вы ищете, вы вряд ли откажетесь от этой тонкой ниточки, способной привести вас к истине. И тогда вы, опять же, совершенно случайно возьмёте другой пистолет из-под раковины, например, и пойдёте туда, куда не следовало бы идти. Перефразируя одно высказывание, можно считать, что истина – обоюдоострый нож. Она инструмент манипуляции в данном случае с обеих сторон. - Я не храню пистолет под раковиной, - процедил Джон. - Это разумно. То, что заряжено, рано или поздно выстрелит. Вот только важно, куда оно попадёт. - Уж не знаю, каким образом они промыли вам мозги, но со мной это провернуть им не удастся, - решительно ответил Доггетт. - Агент Рейс знает, о чём я вам рассказал. - Что вы имеете в виду? Скиннер засунул руки в карманы брюк. - Она тоже беседовала с ним. Странно, что к вам он не проявил интереса. Не ждите, когда под окнами вашей квартиры появится человек. Он будет значительно мешать наслаждаться принудительным отпуском. - У меня такое стойкое ощущение, будто я внутри очередного дела из Секретных материалов. Сумасшествие какое-то. - Этого и им и нужно, - без тени иронии произнёс Уолтер. – Я вам могу посоветовать только то, что уже советовал: забирайте агента Рейс и уходите. Не предоставляйте им возможность всё провернуть легко и с удовольствием. Всё можно вернуть на свои места. - Было бы кому возвращать, - пробормотал Доггет. - Отдел закрыт, но девиз остался, - энергично напомнил Скиннер. - Какой же? - Никому не верьте, - с каменным лицом произнёс напоследок заместитель директора и направился вдоль Пенсильвания-авеню в сторону, противоположную входу в здание ФБР. Доггетт остался задумчиво стоять под деревом.

***

- Кажется, я сто лет у тебя не была, - с улыбкой заметила Моника, когда Джон распахнул дверь на два аккуратных стука. Он улыбнулся в ответ, пропуская женщину в прихожую. - Есть повод? – она кивнула на початую бутылку вина, стоящую на его рабочем столе, когда они прошли в сторону кухни. Мужчина отчего-то смутился и усмехнулся, пробормотав: - Так лучше думается. Затем уже более уверенным голосом продолжил: - Да и к тому же… Сегодня вечер пятницы, а мы официально уволены. Почему бы не отпраздновать? Женщина подошла к столу и задумчиво погладила кончиками пальцев край чашки, в которой темнели остатки вина. - Ты пьёшь вино из кружки? – она внезапно рассмеялась. - Хочешь? – он достал ещё одну подобную посудину из шкафчика на кухне и протянул ей. Пожав плечами, Моника кивнула и поставила кружку рядом, после чего подняла взгляд на стену над столом. Знакомая летающая тарелка заставила женщину ещё раз улыбнуться. - Джон! – позвала она Доггетта, который чем-то гремел на кухне. - Да! – послышалось в ответ. - А я и не знала, насколько ты к ним стал привязан. Громыхание прекратилось. Мужчина подошёл к ней и недоумевающим взглядом ответил на высказывание, но проследив за тем, куда она смотрит, хмыкнул и вместо ответа налил вино в кружки. - Не так плохо, как могло бы быть, - произнесла Моника. - Отличный тост, - поддержал Джон. Они выпили. - Мы ещё не уволены, - покачала головой агент Рейс. Он поставил чашку на стол. - Официально отстранены от участия в каких бы то ни было расследованиях. Одно и то же. Без разницы. Так или иначе, но Скиннер оказался прав: мы отправились в чудесный бессрочный отпуск. Можно сдавать значки и паковать чемоданы. - Я только разобрала последние коробки дома, - с грустью заметила Моника. – Возможно, нас раскидают по отделам. Джон промолчал. Ему совершенно не хотелось об этом говорить. Он не питал иллюзий о том, что они смогут продолжить работать в качестве напарников и вообще продолжить работу. - Сегодня утром я видел Скиннера, и у меня такое чувство, что он помешался: говорит какими-то бессмысленными загадками. - Загадками? – нахмурила брови женщина. - Да. Полный абсурд. Я не нашёл его в кабинете, а позвонив, получил инструкции спуститься к восьмому по счёту дереву на противоположной улице у тележки с хот-догами. Моника, мучительно сдерживавшая рвущийся наружу смех, весело смотрела на него. Но мужчина, казалось, вдруг впал в беспокойство. - Он сказал мне одну вещь, которая меня тревожит. - Что же это? – мгновенно взяла себя в руки Рейс. От былого веселья не осталось и следа. - Ты говорила с тем же человеком, что и он. Скиннер сказал, что ты знаешь, о чём он мне говорит. О том, что нас хотят подставить… Что он имел в виду? Женщина долгим взглядом посмотрела на Джона. - Я догадывалась об этом. Всё это действительно смахивало на спектакль. А когда со мной целый час разговаривали о новоорлеанском отделении… Сам понимаешь, к чему всё это клонится. Доггетт неожиданно сменил тему: - У меня есть к тебе один вопрос. Моника удивлённо вскинула брови. - Какой? - У тебя пистолет с собой? - Разумеется. - Отлично, - кивнул он. – Пойдём. - Куда. - Для начала, - проговорил он, пройдя в гостиную и опустившись на диван, и открыл компьютер, лежавший на столе, - в просторы мировой сети. - Кажется, ты заразился от Скиннера пристрастием к загадочности, - заметила женщина, присаживаясь рядом. На экране компьютера светилось странное сообщение. Оно содержало в себе всего несколько строк и три фотографии с изображением картонных коробок и стеллажа, на котором эти коробки располагаются. - И что это значит? – Моника внимательно рассматривала изображения. Джон наклонился к экрану и указал в центр одной из фотографий: - Ярлыки папок. Ты видишь, что на них написано? Женщина увеличила картинку и вгляделась. Спустя мгновение её глаза расширились, она резко откинулась назад. - Это Секретные материалы, - выдохнула она. - Именно, - кивнул Доггетт. – И мне это не нравится. - Подожди, Джон! Это значит, что их не уничтожили! Мы теперь точно знаем, что они в порядке. И есть возможность вернуть их. Посмотри на дату съёмки. Это вторник. Три дня назад. Мужчина вздохнул. - Мы даже знаем и то, где они находятся. Это хранилище. Ты был прав! – воскликнула агент Рейс. – Но кто прислал тебе эти снимки? Доггетт прошёлся по комнате и сел в кресло напротив Моники. - Понятия не имею. Стандартный аноним, - пожал плечами он. - Ты не узнал адрес? – усомнилась Рейс. – Это письмо пришло тебе тогда же, почему ты не проверил истинность этих снимков? - Думаешь, я не пробовал? – раздражённо ответил он. – Всё бесполезно. А компьютер, с которого было отправлено письмо, принадлежит интернет-кафе неподалёку от Стантон-парка. Там посетителей за день столько же, сколько туристов у Мемориала. У нас нет такой роскоши, как выбор источников информации. - И что ты намерен с этим делать? – уточнила Моника. Он вздохнул и посмотрел на неё. - Надеюсь на твою помощь. - Если нас поймают за тем, что мы вломились ночью в хранилище ФБР, это будет на руку кое-кому. - Других зацепок у нас нет. Его голубые глаза, неотрывно следившие за реакцией Моники, в полутьме казались почти прозрачными и одновременно тёмными. Агент Рейс на миг замерла. - Вперёд. Они быстро вышли на улицу. Его пикап был припаркован рядом. Как только Моника села в машину, раздался телефонный звонок. Джон вопросительно посмотрел на женщину. Она взяла трубку. - Рейс. - Это я. - Брэд?! Джон нажал на газ. - Да. У меня есть информация о том, что готовят против тебя и Доггетта. - Что? В трубке раздался вздох. - Вас хотят подставить. Твой Доггетт в опасности. За домом следят. Приезжай одна на угол Восемнадцатой и Бэй. Я буду ждать тебя в баре. Раздались короткие гудки. Женщина, всё ещё сжимая телефон в руке, посмотрела на Джона. - Фоллмер? – спросил он. - Он сказал, чтобы ты не возвращался домой, за тобой следят. - Да уж, - хмыкнул Доггетт. – Выбор источников информации становится всё хуже и хуже. А откуда ему известно, что я не дома? Она промолчала. - Я думал, он под следствием. - Ты его не знаешь. - Я не знаю его мотивов, но зато понимаю, что он совершил то, что хотел сделать я. Где он назначил встречу? - На углу Восемнадцатой и Бэй. - Отлично. Просто отлично. Моника растерянно посмотрела на Джона: - Он может знать правду. - А может и солгать, - веско возразил Доггетт. – Вот и посмотрим, как он выполняет свои обещания. - Как же хранилище? - Как только я буду уверен, что Фоллмер не притащит за собой сопровождение в виде представителей следственной комиссии… - Это ночная встреча в баре! – возмутилась она. - Тем более. «Никому не верь», забыла? Моника покачала головой. - Не нравятся мне все эти совпадения. - Мне тоже. Но разве у нас есть выбор?

***

Восемнадцатая улица, переполненная кафе и ресторанами, представляла собой довольно оживлённый мир именно в силу столь позднего часа. Бар, о котором говорил Брэд, располагался не на углу, а чуть дальше. Вдоль тротуара было припарковано всего несколько машин; большинство из тех, кто теперь наполнял эти шумные заведения, видимо, либо жили неподалёку, либо имели сердечную склонность к пешим ночным прогулкам. Открывшаяся стеклянная дверь звякнула колокольчиками. Зал был на удивление пуст, лишь за стойкой выпивал мужчина. Бармен меланхолично натирал стойку, не обращая ни на что внимания. Моника окинула глазами помещение. Брэд сидел у окна. На столе блестели в приглушённом свете высокий стакан и кофейная чашка. Вид у мужчины был несколько странный. Точнее, женщине так показалось при первом взгляде. Его светлые волосы были ровно уложены, а костюм – в безупречном порядке, даже узел галстука отдавал какой-то педантичной осторожностью и сдержанностью. Но что-то в облике Фоллмера смутило Монику. Интуитивное чувство испуга и вины. Впрочем, несколько секунд спустя оно было развеяно стремительностью его дежурной улыбки. Когда агент Рейс села напротив, он произнёс, кивая на серебристый пикап, стоящий у противоположной стороны улицы: - Хм, он даже не зайдёт поздороваться? Или у агента Доггетта очень много дел в этот поздний час? Моника сдержанно смотрела на Брэда. Тот отвернулся от окна и обратил свой взор на неё. Затем сложил руки в замок и водрузил их на стол, наклонившись чуть вперёд. - Кто хочет нас подставить? – ровным голосом спросила она. Улыбка словно упала с его лица. - Вот так, сразу к делу? Он сложила руки на груди. - У меня очень мало времени. - Но для того, о чём мы собираемся говорить, у тебя время найдётся, не так ли? – с оттенком какой-то несвойственной ему грусти заметил Брэд. Женщина вздохнула, мельком обратив внимание, что пикапа на улице уже нет. По необъяснимому и тревожному чувству ей совершенно не хотелось оставлять Джона одного. А Брэд словно тянул время. - Если тебе нечего сказать мне, то я ухожу, - нетерпеливо поднялась она. Он странно мотнул головой и протянул в сторону: - Тебе совершенно не интересно, что было со мной весь этот месяц? Моника опустилась обратно на стул и вздохнула. - Послушай, Брэд, ты просил по телефону приехать. Я приехала. Я не слышала о тебе ничего целый месяц, думала ты под следствием. Я понятия не имею, что всё это значит, но если у тебя действительно есть важная информация, прошу, говори, - как-то вымученно произнесла Рейс. Фоллмер долгим взглядом изучал её лицо. - Как у него это получается? – поражённо протянул он. Моника выжидающе смотрела на него. - Знаешь, о чём я думаю? Девять лет назад мы как-то ночью тоже сидели в баре, - он прищурился, пытаясь поймать её взгляд в полумраке, но женщина будто смотрела сквозь него. – Ты смеялась. С тех пор прошло много времени. - Как это связано с тем, что ты хотел мне рассказать? - Напрямую. Например, с моим «домашним арестом». - Что тебе нужно? – спокойно спросила Моника. - Нужно рассказать тебе кое-что. Точнее, сказать. - Я слушаю. - Вы с Доггеттом оказались под прицелом некоторых заинтересованных людей, скажем так. Возможно, что и в не вполне переносном смысле. Отдел жутких сказок так внезапно и так вовремя закрыли… А теперь расследование. Логичная, казалось бы, цепочка действий. Но вот вопрос: а есть ли у них доказательства? А если нет, то доказательства чего им бы понадобились? Вашей вины и вины ещё нескольких человек, пары заместителей? Не думаю. Всё это слишком мелко. На досуге я решил порассуждать над этим уравнением. Сколько неизвестных? С каждым новым ответом количество переменных стремится к бесконечности. Можно искать их по одному. Это вполне действенный путь. Я даже решил пойти именно им. Но упорно оказывался в тупике. А потом, как-то вечером, мне пришло в голову, что можно охватить всю картину целиком. Разом. Как только обнаруживаешь её эпицентр, всё встаёт на свои места. Ваш доблестный и гордый арьергард хотят безжалостно смести. Что лучше всего подходит для этого? Провокация. А в этом вопросе твоему напарнику не откажешь. - Так ты знаешь, каким образом это произойдёт? – прервала его Моника. - Совершенно точно. До мельчайших деталей. Всё выверено по часам. Этот ответ не понравился Рейс. Она нахмурилась. Осведомлённость Брэда последними событиями в ФБР наводила её на неприятные мысли. - Что ты хочешь этим сказать? - Вы ищете кое-что… То, что одновременно является и доказательством, и оправданием, и приманкой, и ещё… отповедью. Так? - Допустим, - осторожно кивнула женщина. - И чтобы вернуть это, вы можете пойти на крайние меры? Она вновь промолчала, но на этот раз вкрадчиво. - Так вот. Другие тоже могут пойти на всё, чтобы вернуть то, что было у них отнято. Он резко оборвал свою речь и провёл пальцем по стакану. Моника долго смотрела на него. И с каждым мгновением взгляд её становился всё враждебнее. - Откуда такая уверенность? – наконец изрекла она. - Я скажу тебе это всего один раз. Без связи с чем-либо, - вместо ответа пробормотал он и одними губами добавил: - Прости. Несколько секунд ничего не происходило. На улице за столиками соседнего ресторана кто-то смеялся, громко велись разговоры. Бармен считал чаевые. Мужчина, сидевший в одиночестве за стойкой, вышел из бара. Знакомо звякнула дверь. И только теперь Моника поняла, что так смутило её при первом взгляде на Брэда: он отнюдь не был похож на скрывающегося человека, который стремится кому-то рассказать о том, что знает и что может стоить ему жизни. Он чувствовал себя в своей стихии. Его глаза по-прежнему спокойно взирали на неё. Мысли агента Рейс лихорадочно заметались. Внезапно она откинулась на спинку стула и вполголоса с ужасом проговорила: - Это был ты… Ты отправил это письмо. Что они тебе пообещали? - Моника, о чём ты говоришь? – усмехнулся он. Она встала, подошла к нему и, наклонившись, грозно спросила: - Ты знал, что Джон попытается взломать хранилище? Папки там? - Они там. Были там. Теперь их там нет, - спокойно ответил он. - Где они? Что ждёт его в ФБР?! - Я же сказал: вас хотели подставить. С тобой у них этого не получится. Моника отошла от него на шаг, проверяя, заряжен ли пистолет. - Зачем тебе это нужно? На кого ты в очередной раз работаешь? - Я просто хочу вернуть то, что у меня забрали, - развёл руками мужчина. – А ещё спасти свою жизнь. И твою тоже, - он резко поднялся и крепко схватил её за руку. Женщина тут же подняла пистолет: - Отпусти меня, - решительно отчеканила она. - А иначе? Ты застрелишь меня? Никто не повернулся в их сторону. Холодок пробежал по спине агента Рейс. - С тобой хотел бы поговорить не только я. - Я сегодня больше не настроена на разговоры, - Моника резким движением вырвала свою руку из пальцев мужчины и попятилась к выходу, держа его на прицеле. Он вздёрнул бровь и вдруг поднял руки, с полуулыбкой протянув: - Как скажешь… В это же мгновение агент Рейс почувствовала, как её резко ударили чем-то по шее. Бар начал темнеть, потолок поплыл вправо. Но прежде чем свет окончательно погас, она увидела бросившегося к ней Брэда, который, подхватив её, прошептал: - Всё будет очень хорошо. Мир поглотила темнота.