***
В машине царило гнетущее молчание. Агент Рейс сосредоточенно изучала материалы дела, порученного им с Джоном утром. Оно казалось ей странным, но причину такого ощущения женщина объяснить не могла. Её напарник задумчиво взирал на красный сигнал светофора, постукивая пальцами по рулю арендованного шевроле. До места назначения оставалась пара кварталов, но агент Доггетт уже предполагал, что они там увидят. Дела, связанные с похищениями, как правило, были пронизаны бóльшим надрывом, нежели другие. Джон прекрасно помнил, как всего несколько лет назад, до прихода в Секретные материалы, он был погружён в эти истории. Они старались найти человека в двадцать четыре часа, но это не всегда удавалось. Успех зависел от сумасшедшего количества составляющих. Особенно страшными эти дела становились, когда речь шла о похищении ребёнка. Как, например, сейчас. Каждый раз, когда Доггетт натыкался на подобное дело, он испытывал нечто, похожее на судорогу, которая проходила вдоль всего его тела. Рассудочность работы не могла пересилить этот ужас и эту дрожь, которая каждый, каждый раз, как в первый раз, как в тот самый первый раз, подчиняла его себе без остатка… Джон встряхнул головой, чтобы отогнать навязчивые мысли. - Ты в норме? – подала голос Моника. - Да, - коротко кивнул Доггетт. - Зелёный, Джон, - женщина указала на светофор. В этот момент мужчина услышал раздражённые гудки сзади. Он действительно задумался о том, чего вспоминать и анализировать не стоило. За поворотом показался массивный двухэтажный дом, обитый белым сайдингом. Терраса и входная дверь были перетянуты жёлтой сигнальной лентой. На лужайке перед домом стояли две полицейские машины и карета скорой. На крыльце находился высокий мужчина в костюме, координировавший действия полицейских. Его светлые кудрявые волосы чуть шевелились от ветра, а значок блестел на солнце, создавая множество бликов, танцующих на белых стенах. Джону это обстоятельно показалось примечательным. Он припарковал машину и, выйдя, направился к мужчине. Моника последовала за ним. Нырнув под ограждающую ленту, напарники поднялись на террасу. - Добрый день, агенты, - поздоровался мужчина. – Я детектив Фрэнк Миллс, полиция Ричмонда. Джон пожал протянутую руку, доставая значок. - Я спецагент Доггетт, а это, - он указал на Монику, - спецагент Рейс. Женщина аналогично пожала руку детективу. - Внимание ФБР к этому делу вполне объяснимо, но с чего вдруг присылать агентов из Вашингтона? У нас достаточно тех, кто может расследовать подобные дела, - Миллс прищурился, глядя на припаркованные машины. Джон убрал значок и кашлянул, собираясь ответить, но вместо него это сделала Моника: - Расследования, касающиеся семей правоохранительных работников в компетенции ФБР. Вы же не станете отрицать, детектив Миллс, что в данной ситуации лучшее решение – это большее количество сотрудников. Тем быстрее мы найдём ребёнка, если вы не забыли главную цель. Её слова звучали так остро, что мужчины одновременно внимательно посмотрели на неё. - Будь по-вашему, агенты. Прошу, - Миллс отогнул ленту, наклеенную наискось дверного проёма, и все трое прошли в дом. – Я так понимаю, с материалами дела вы уже успели ознакомиться? - Да. Но в них не было указано орудие убийства, - ответил Джон. Они зашли в гостиную. На ковре у камина на спине лежала молодая женщина в тёмно-синем хлопковом платье, её руки были скрещены на запястьях, а тёмные волосы разметались по полу. Лицо было покрыто слоем какого-то вещества, похожего на извёстку, сквозь которую на щеках проступали чистые узкие полоски. Рядом на боку лежал мужчина средних лет. Его рука покоилась на теле женщины, словно перед смертью он пытался закрыть её собой, но не успел. На его лице был такой же слой вещества, им же оказались покрыты его рубашка и брюки. Никаких повреждений. Закрытые глаза. Сжатые в линию губы. Джон открыл папку и прочитал вслух: - Говард и Вивьен Смит, супруги, погибли от неустановленной причины, видимых повреждений нет… Так… Похищен их сын, Роберт, возраст… - Доггетт запнулся, -…пятнадцать месяцев от роду. Детектив не обратил внимания на эту деталь и произнёс: - Если бы не это похищение, никто бы и не подумал об убийстве… Они ведь… Как будто заснули. Моника посмотрела на Фрэнка. - Вы их хорошо знали? Он взглянул на неё в ответ. - Не то чтобы очень хорошо. Мы как-то пересекались в доме шерифа Смита. Убитый… - он не успел договорить. - Брат шерифа, - резко закончил фразу Доггетт. – Понятно, почему этим делом так заинтересовались. Бросили все силы. Миллс нахмурился. - Что вы хотите этим сказать? Вы обвиняете нас в кумовстве? Вы в своём уме? – он раздражённо приблизился к Джону. - Я ни в чём вас не обвиняю, детектив, - отрицательно покачал головой агент. – Но это не первое похищение со схожими обстоятельствами. И если бы вы так усердно рвались работать, как сейчас, то данное похищение, может, и не пришлось бы расследовать, - Доггетт подошёл вплотную к детективу, сжимая папку в руках. - О чём ты? – Моника взяла напарника за плечо. Джон повернулся к ней и вместо ответа наклонился и откинул угол ковра у дивана. На полу виднелись выжженные следы обуви. Они словно впечатались в паркет, как клеймо или знак. По крайней мере, так подумала Моника. - Что это, по-вашему? – Джон обратился к Фрэнку. Тот нахмурился. - Ты знал, что найдёшь это здесь, не так ли? – спросила женщина. Доггетт кивнул и вновь обернулся к детективу: - Если мы хотим найти ребёнка, нужно принять во внимание, что это не первое убийство. - Были другие похожие случаи? – удивился Миллс. - Четыре за последние три месяца, - отчеканил Джон. – Все со схожими деталями. Он обошёл трупы кругом, указывая на очертания тел и их положение. - Каждый раз двое: семейная пара. Без видимых повреждений, но когда вы отправите тела на экспертизу, она даст вполне определённый результат. Точнее, результат, который ни к чему не приведёт. - Вы о чём, агент Доггетт? – Фрэнк засунул руки в карманы брюк, внимательно наблюдая за Джоном. - Их смерть ничем не вызвана. Точнее, всё, что можно сказать – их убила аномальная активность мозга. - Но у них не было никаких заболеваний мозга! – возразил детектив. - Откуда тебе всё это известно, Джон? – Моника была растеряна. Доггетт обратился к ней: - Об этом потом, - и продолжил, адресуя свои слова уже детективу, - откуда вы знаете, чем они болели или нет, если вы не были знакомы? - Я не говорил, что не был знаком с ними… Постойте, вы меня допрашиваете, что ли? Вы забыли, что мы расследуем одно дело? – возмутился Миллс. Его скулы слегка побелели. - Я имею в виду лишь то, что вы знаете и о том, что они были полностью здоровы, и то, что их сын был усыновлён ими в прошлом году, так? – продолжал излагать факты агент. - Окей, - кивнул Фрэнк. – Богом клянусь, не знаю, откуда вам это известно, но всё так. Но какое это имеет отношение к расследованию? - Самое прямое. Я изучал эти дела, детектив. Не выдвигаю никаких теорий, поскольку привык обращаться только к фактам, но тут факт в том, что все эти случаи связывает малый ареал преступлений – Вирджиния и Западная Верджиния – факт необычной смерти родителей и похищение усыновлённых мальчиков примерно одного возраста. - Вы назвали смерть необычной. Что вы имеете в виду? Моника широко открыла глаза и внезапно произнесла: - Это не необычная смерть. Это необъяснимая смерть. Джон вздохнул. - Мы осмотрим тела, но я уже предполагаю, что тут будет найдено. Затем нужно будет их отправить в Вашингтон. И я бы хотел поговорить с шерифом. Мне нужны подробности усыновления. Детектив задумался. - А что на счёт следов на полу? – спросил он. – Это тоже часть схожих случаев? - Да. - И вы знаете, что это такое? - Понятия не имею. Миллс сложил на груди руки. - Как я понял, с остальными делами вы знакомы заочно? В каком отделе вы работаете? Доггетт присел на корточки, надевая вынутые из кармана пиджака латексные перчатки. - Насильственные преступления, детектив Миллс. Но раньше приходилось сталкиваться и с некоторыми иными случаями. - Что вы под этим подразумеваете? Джон промолчал. Моника внезапно обратилась к детективу: - Скажите, детская наверху? – она кивнула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. - Да, верно, - подтвердил Фрэнк. - Я её осмотрю. И не дожидаясь ответа, женщина поднялась наверх. Осведомлённость Джона касательно этого дела странным образом смущала её. И вообще всё, что происходило в доме, совершенно ей не нравилось. Как только они переступили его порог, агент Рейс почувствовала странное волнение, как будто всё это она уже должна была знать. Но знала не она, а Джон. Вот это противоречие между ощущениями и реальностью более всего обескураживало Монику. Да и реальность была какой-то уж больно условной. По дороге в Ричмонд Доггетт рассказал о том, чем занимался во время своего вынужденного отпуска, но всё это не складывалось в какую-то общую картину, пока они не приехали сюда. Моника легко толкнула приоткрытую дверь детской. Звякнули колокольчики. Она с удивлением обернулась и увидела на двери погремушки в мешочках, буквы на которых складывались в надпись «Бобби». Женщина сжала губы и осмотрелась. Ничего необычного, за исключением небольшого беспорядка, вызванного, видимо, теми, кто проник сюда. Слева у стены стояла высокая деревянная кроватка с голубым балдахином и разноцветным мобилем с фигурками животных. Сама не зная зачем, Моника подошла к игрушке и коснулась пластикового щенка. Игрушки начали медленное вращение. Женщина посмотрела на висящие на стене часы. Они показывали без пятнадцати три. Нахмурившись, Рейс достала мобильник и проверила время. На экране высветились цифры: 01:37 p.m. Сделав вывод, что часы остановились ночью, Моника продолжила осмотр комнаты. На комоде напротив кроватки стояли несколько фотографий в ярких рамках. Она подошла ближе и взяла крайнее фото в синей раме с серебряными звёздами. Некогда счастливая семья взирала со снимка на женщину. На руках у супругов лежал восьмимесячный малыш в зелёном одеяле. Моника внимательно рассматривала его лицо, словно пытаясь найти ответ на загадку его исчезновения. Минуты шли, но ничего не происходило. Женщина вдруг потерялась в пространстве и времени. Она чувствовала только своё тело, но ничего из того, что её окружало. Это было похоже на транс. В таком состоянии она подошла к окну и выглянула на улицу. На заднем дворе между двумя деревьями был натянут сетчатый гамак. Он легко раскачивался от ветра, словно танцуя в замедленной съёмке. Моника неотрывно смотрела на него, всё еще сжимая фотографию. И вдруг сквозь какую-то дымку она увидела в гамаке лежащего младенца. Глаза женщины расширились, она пригляделась и вдруг рванулась вниз по лестнице на улицу, на задний двор. - Это ваш нормальный стиль работы? – усмехнулся детектив, проводив взглядом агента Рейс. Джон вскочил и бросился за ней, не ответив. На заднем дворе она стояла, совершенно потерянная, прямо у гамака и не могла оторвать от него взгляда. - Моника! Эй! Что случилось? – к ней подбежал Джон. - Он был здесь! – она указала вперёд. Мужчина проследил за её взглядом. Гамак был пуст. - Кто здесь был? – Доггетт снял с рук перчатки и непонимающе взглянул на напарницу. - Я… Не важно. Всё в порядке, - Моника внезапно пришла в себя и потрясла головой. - Что ты видела? – настаивал Джон. - Ничего. Я просто нашла фотографию, - с этими словами она протянула ему рамку. Доггетт взял её и повертел в руках. Ничего необычного он, впрочем, не заметил. Он посмотрел на дом. – Это окно детской, детектив? – крикнул мужчина в сторону террасы, на которую вышел Миллс. Тот утвердительно кивнул. - С вашей напарницей всё в порядке, агент Доггетт? - Я в норме! – крикнула в ответ Моника. - Вы что-то нашли? – Фрэнк приложил руку козырьком к лицу, чтобы лучше разглядеть агентов в солнечном свете. - Нет, ничего! – отозвался Доггетт. Напарники вернулись в дом. Детектив скептически оглядел их и заметил: - Знаете, вы самые странные агенты ФБР, которых мне когда-либо доводилось встречать. Вы, - он указал на Джона, - приходите и выдаёте всю картину преступления, впрочем, без понимания дальнейших действий. А вы, агент Рейс, носитесь по месту преступления словно по беговой дорожке. Какое-то сумасшествие, честное слово, - резюмировал он. Они промолчали. - Я распорядился отправить тела к вам. А сейчас мне пора в участок. Детектив спустился с лестницы на подъездную дорожку и, уже собираясь сесть в машину, проронил: - Если вам нужно где-то переночевать, езжайте на южный берег. Там куча мотелей. До встречи, агенты. Моника вздохнула и вернулась в детскую. За ней последовал и Доггетт. - Ты ведь понимаешь, что это Секретные материалы? – она повернулась к мужчине, забирая из его рук рамку с фотографией и ставя её на место. Джон не нашёлся, что на это ответить. Он оглядел комнату и тоже обратил внимание на застывшие часы. Взяв стул, стоявший около окна, мужчина пододвинул его к стене и, встав на него, снял часы, перевернув их. - Ты просто хочешь в это верить, Моника, - пробормотал он, рассматривая заднюю крышку. - Ты сам сказал, что дело необычное. Ты нашёл все эти связи. Ты же не можешь этого отрицать? – она развела руками. – Почему все так спокойны? Маленький ребёнок похищен! И потом, со мной тут произошло что-то странное, я видела мальчика. Мальчика с фотографии! Понимаешь это? Он лежал в том гамаке! Джон отвлёкся от часов и мрачно взглянул на напарницу. - Ты уверена, что видела это? Что не хотела это видеть? – он красноречиво выделил одно слово. Рейс сдвинула брови. - Я знаю, что я видела. Здесь что-то не так. Может, объяснение в том, что это массовое похищение детей связано просто корыстным мотивом, но почему ты отрицаешь, возможность того, что это дело может быть таким же, как наши старые расследования. Тем более, похожие случаи встречались в старых делах. Парень, который направлял молнии, выжженные следы… -…электромагнитные аномалии, - задумчиво протянул Доггетт. Моника запнулась. - Что ты сказал? Он спрыгнул со стула, показывая ей механизм часов. - Они остановились в момент, когда всё это произошло, из-за мощного электромагнитного импульса. Думаю, лаборатория подтвердит и этот факт, и его связь со временем смерти супругов Смит. Кстати, Моника, тебе не кажется, что их фамилия странная? Женщина усмехнулась. - Самая распространённая в англоязычном мире. Это как Гарсиа или Родригес в испанском. Что в этом странного? - Знаешь, все эти истории с усыновлёнными детьми навели меня на мысли о том, что не только детям, но и родителям могли поменять имена. - Но если бы это было так, то кто меняет фамилию на «Смит»? Это же может как раз и вызвать подозрение. Это же не имеет смысла! – воскликнула Моника. - Я сам запутался, если честно. Всё это время я пытался как-то объяснить себе данные дела, связать факты, но вышло всё только хуже. Меня вот что интересует. Где работал мистер Смит? Рейс нахмурилась, вспоминая дело. - В каком-то местном финансовом конгломерате. «Дженворт Файненшл» или что-то вроде того. - Может, это было связано с его работой, - предположил Доггетт. - А как же остальные? - Я думаю, ты в чём-то права. Что этот случай отличается от других. Но нужно проверить все улики, - констатировал Джон. Они спустились вниз, забрали папку с материалами дела, наблюдая, как из дома специалисты выносят тела, и, отдав им часы, сели в машину. - Я хочу сходить в участок, поговорить с шерифом. Если это вообще возможно, - сказал Доггетт. – Он в нескольких кварталах отсюда и, соблюдая сегодняшнюю традицию, я, пожалуй, прогуляюсь туда на своих двоих. - Хорошо. А я пока что узнаю, чем занимался мистер Смит на работе, - предложила Моника. - Встретимся у мотеля «Санрайз», - Джон вышел из машины и наклонился к открытому окну, глядя на женщину. - Что это за мотель? - Детектив порекомендовал. Доверимся профессионалу? – Доггетт выпрямился и похлопал по крыше машины. Шевроле тронулся и исчез в конце улицы.***
Когда голова Моники наконец коснулась подушки, она почувствовала невыносимую лёгкость бытия в противовес тому, что она испытывала весь день, начиная с момента входа в дом Смитов. Ей казалось, словно что-то преследует её с того самого мига, когда она переступила порог, и это что-то вызвало то странное видение. Но теперь всё становилось таким неважным, что растворялось в этой мягкости абсолютно тривиального мотельного белья, которое окутывало женщину. Она не чувствовала в себе сил пошевелить хотя бы пальцем. Физическая усталость постепенно отступала, и её место занимало истощение эмоциональное. Поговорить с кем бы то ни было из руководства «Дженворт Файненшл» ей так и не удалось, поскольку все они одновременно «взяли отпуск», по словам секретаря. Моника понимала, что здесь что-то неладно, но нащупать нить, связующую похищение, убийство, то, что рассказывал ей напарник, и свои странные ощущения, она не могла, поэтому просто отдалась свободному течению мысли, глядя на местами пожелтевший потолок номера. Всё, чего сейчас хотелось агенту Монике Рейс, заключалось в простом слове: отдых. И она планировала претворить это желание в жизнь как можно скорее. Но для начала нужно было обсудить результаты своей поездки, а точнее, их отсутствие с Джоном. Моника медленно поднялась с кровати, размяла шею и вышла из номера. Парковка перед мотелем была пуста. Кроме их арендованной машины, здесь стоял только старый пикап. Женщина подошла к двери соседнего номера и постучала. От этого треволнения цифра «6», прибитая к двери недостаточно надёжно, как видимо, сначала накренилась, а затем и вовсе сорвалась с верхнего гвоздя, повиснув на нижнем и превратившись в «9». В сознании Моники на мгновение пронеслась мысль о клишированности самой ситуации, больше похожей на часть анекдотов про дешёвые мотели. Вздохнув, Рейс подошла к окну и попыталась рассмотреть сквозь шторы, есть ли там кто-то. Однако тьма на улице и тьма внутри номера была одинаковой. Справедливо рассудив, что Джон не будет сидеть молча в темноте, а, следовательно, он ещё не вернулся, Моника зашла обратно в свой номер и, помассировав виски, отправилась в ванную комнату. Когда её уставшее тело оказалось во власти тёплых щадящих водяных струй, женщина почувствовала настоящее блаженство. Как часто в погоне за тайнами, преступниками, заговорами и расследованиями необъяснимого и даже чересчур объяснимого они забывали о простых вещах, которые могли облегчить существование. Она закрыла глаза и встала под душ с головой. Но ей тут же вспомнились фигуры тех мужчины и женщины, их неестественно спокойные лица, засыпанные белой крошкой, дорожки слёз на щеках… Моника открыла глаза и протёрла руками лицо. Она думала о той женщине, Вивьен. Что она чувствовала, когда увидела того, кто пришёл забрать её ребёнка? Знала ли она, почему это происходит? И самое главное: чувствовала ли она то же присутствие, что и сама Моника, в этом доме? Было ли оно всегда или появилось в связи с этими событиями? Столько вопросов требовали ответов, которые агент Рейс не могла дать ни себе, ни, тем более, кому бы то ни было. Она вновь закрыла глаза и сквозь стекающие струи вдруг почувствовала нечто странное. Словно стало очень холодно. По телу Моники пробежали мурашки, вызванные ветром. Но не успела она осознать, откуда в закрытой ванной комнате может возникнуть ветер, перед её лицом что-то промелькнуло. Она резко распахнула глаза, ожидая увидеть нападающего, но то, что предстало её взору, было невообразимо. Она лежала на земле в какой-то болотистой местности. Высокая трава скрывала всё вокруг, кроме маленького кружка сумеречного серо-синего неба. Женщина села и осмотрела себя. Она была обнажена и чувствовала сильный холод от окружавшей её воды. В её голове промелькнула мысль, что в видениях не бывает таких острых ощущений. Ей стало страшно. Она поднялась и увидела перед собой простирающееся до самого горизонта поле. У него не было ни начала, ни конца, лишь только высокая трава, скрывавшая всё под собой. Она доставала ей до пояса. Не понимая, что происходит, женщина двинулась вперёд. Она сделала несколько шагов, ощущая босыми ступнями всё такую же холодную воду, чуть доходящую до щиколотки. Звуков не было, лишь только всплески воды при каждом шаге и мерное шуршание травы, обволакивающей тело. Женщина шла вперёд, сомневаясь, что в этом пространстве вообще есть какие-либо направления, кроме как «вперёд». И ничего не менялось, пока она шла. В какой-то момент она начала замечать, что вокруг становится темнее: впереди появились тучи, превращающие сумерки в настоящую ночную мглу. Она остановилась. На пути темноты возникла маленькая тонкая фигурка. Она двинулась в сторону женщины, постепенно приобретая очертания маленького человека. Это был ребёнок, мальчик лет семи. В его чертах не было совершенно ничего знакомого, но она друг испытала такой страх от его взгляда, от того, что он должен был сделать. Она знала, откуда-то точно знала, что мальчик не успеет дойти до неё – его поглотит гроза, его растворит в себе тьма, что начинается впереди и ползёт, постепенно заполняя всё поле. Когда мальчик был на расстоянии порядка тридцати шагов, он остановился. Его тело было практически прозрачным. Он открыл рот, но из него не вырвалось ни звука. Он просто стоял и беззвучно кричал. Женщина почувствовала, как по её щекам непроизвольно начали скатываться слёзы, а виски сжало словно тугим раскалённым ободом. Мальчик перестал кричать и указал на заднюю часть своей шеи, а затем на женщину. Она посмотрела на свои руки и обнаружила в них пропавшего младенца. Он выглядел неподвижным и будто бы не дышал. Он был холоден, подобно льду. Женщина вновь подняла глаза и увидела, что мальчик снова кричит, указывая на что-то за её спиной. Она обернулась и узрела тьму прямо над собой. Младенец из её рук исчез, вместо него в ладони остался небольшой металлический шарик. В это же мгновение тьма накрыла её, пронзая незримой, но осязаемой болью, превращая её в пытку. И тогда она закричала.***
Доггетт подходил к двери своего номера, когда услышал крик из комнаты Моники. Он был душераздирающим, проникающим в самые глубины сознания, словно изнутри разъедающий страшными догадками разум и любое чувство. Джон выхватил пистолет из кобуры и бросился к соседней двери. Она была заперта. Он толкнул её плечом один раз, второй, третий. На каждую его попытку ворваться внутрь синхронно раздавался короткий женский крик. С другой стороны парковки бежал испуганный владелец мотеля. В руках у него виднелся длинный темный предмет, неразличимый в свете тусклых фонарей. - Что происходит? – издалека крикнул мужчина. – Предупреждаю, у меня ружьё! Он нацелился на Доггетта. - Я агент ФБР, всё в порядке, - раздражённо крикнул в ответ Джон. В этот момент ему наконец удалось выбить дверь. Он забежал внутрь и увидел открытую дверь ванной, свет и стекающую в комнату воду из душа. Мужчина бросился туда. На полу посреди комнаты лежала обнажённая Моника, поджав колени к груди и обхватив их руками. Она плакала, но более не кричала. В комнату вбежал человек с ружьём. Джон тут же преградил ему путь. - Вызовите скорую и уйдите отсюда немедленно! – скомандовал он. - Это же ваша напарница! Что с ней? – мужчина попятился назад, опуская ружьё. - Идите! – крикнул на него Доггетт и, когда тот исчез, наклонился над женщиной, пытаясь разжать её руки. Она вдруг совершенно обмякла и отпустила собственное тело, полностью потеряв сознание. Джон скинул с себя пиджак и, обернув в него Монику, аккуратно отнёс её на кровать, накрыв одеялом. Он совершенно не знал, что могло произойти с ней и что следует делать. Он просто сидел рядом с её кроватью, покуда не приехали парамедики. Он ждал, что они заберут её в больницу, но этого не произошло. И теперь она просто лежала в постели, а Джон сидел рядом и пронзительно смотрел на неё в свете едва горящей лампы в торшере на тумбочке у кровати. Она не моргала, а просто медленно открывала и закрывала глаза, привыкая к тому, что они видят, он же просто опёрся лицом на руки, тяжело дыша. - Ты можешь, сказать, что с тобой было? – обеспокоенно в который раз спросил Доггетт, поднимая лицо. Она повернула к нему голову. Её взгляд принял осознанное выражение впервые за последние пару часов. За окном медленно и монотонно накрапывал дождь. - Он просил меня спасти мальчика, - прошептала она. - Что ты имеешь в виду? Кто просил? – Доггетт чувствовал в собственном голосе надрыв. - Их лица, Джон. Они были такими спокойными. Это так пугает. А ты знаешь, меня не так-то просто испугать. Но тут было нечто странное. И теперь, кажется, у меня нет другого выхода, кроме как следовать видениям, - туманно произнесла она. - Ты бредишь опять… Ты ещё не пришла в себя после обморока. Врачи сказали, что тебе стало плохо от духоты в ванной комнате, что вызвало что-то вроде эпилептического припадка со спазмом мышц. - Нет, - она покачала головой и села. – Это было видение. Опять. - Моника, прошу тебя, не говори подобных вещей! – он отчаянно посмотрел на неё. - Ты не хочешь верить в то, что со мной пытается заговорить этот ребёнок? Чтобы мы его спасли. - Он едва научился разговаривать! - Это не имеет значения. Ты мне не веришь? – Моника попыталась встать с постели, но сил на это уже не хватило. Она осталась сидеть на краю, кутаясь в покрывало. - Хорошо. Для начала я хочу услышать твою историю. Ты расскажешь мне, что ты видела? – он придвинулся к ней. - Если ты сможешь поверить мне. - Я постараюсь. Она неуверенно встала. Он тоже поднялся, глядя прямо на неё, и внезапно прижал женщину к себе, чувствуя как её ещё сырые волосы пахнут травой и тиной… - Мне страшно, Джон. Мне кажется, я знаю этого мальчика, - выдохнула одними губами Моника. - Всё будет хорошо, - Доггетт гладил её по волосам и спине, баюкая как ребёнка. – Всё будет хорошо.