Laus Deo

Она подъехала к длинным железным воротам, перегораживающим дорогу к дому, скрытому за сухими кустами ежевики. Выйдя из салона, женщина взялась на верхнюю перекладину ворот и откатила створку в сторону. Глуховатый скрип петель утонул в пышно разросшейся зелени. Путь был открыт. Она села обратно в машину и проехала ещё порядка сотни ярдов, прежде чем впереди из-за высоких крон ёлок показался приземистый одноэтажный дом белого цвета. Его окружала деревянная терраса, которую венчала низко нависающая тёмно-коричневая черепичная крыша, прорезанная сверху тремя маленькими чердачными окнами. Над крышей торчала кирпичная труба камина. Женщина заглушила мотор, припарковав машину у крыльца, но не спешила выходить наружу. Она молча смотрела на дом, который уже начинал казаться безусловно знакомым. Лёгкий осенний ветер шевелил две пушистых туи у лестницы на террасу, фонарь над входом мерно раскачивался им в такт. Из машины не было слышно ни единого звука, но женщина знала, что каждая из этих деталей имеет его. Она тяжело вздохнула и вынула ключи зажигания, положив их в карман плаща, её взгляд задержался на сумке, из которой торчали углы двух пластиковых папок разного цвета. Красная и серая. Они не внушали совершенно никакой надежды. Женщина сжала губы, решительным движением забрала сумку с пассажирского кресла и вышла из машины, преувеличенно громко хлопнув дверью. Снаружи ветер представал уже не таким уж лёгким. Она запахнула плащ и подняла повыше воротник, поспешив к лестнице. Женщина почувствовала грядущие сумерки чуть острее, когда поднялась на террасу и подошла к серой сетке, скрывающей за собой вторую входную дверь. Сетка была прорвана в двух местах, и это обстоятельство заставило женщину лишь ещё раз вздохнуть. Она открыла одну дверь, затем вторую. Ей жутко хотелось спать. Но её встретил оглушающий хлопок. Она вздрогнула и уронила сумку на пол. В центре полупустой гостиной стоял он, смеясь над её неожиданной реакцией. Его грудь вздымалась под серой футболкой, казалось, смех может его задушить. Рукава клетчатой рубашки, наброшенной поверх футболки, были закатаны до локтя и обнажали руки, сжимающие теперь уже пустую оболочку от хлопушки. Всё вокруг мужчины было покрыто разноцветным блестящим конфетти. Когда смех перестал его душить, он, всё ещё продолжая широко улыбаться, воскликнул, раскинув руки в стороны: - Та-дам! С первым рабочим днём, Скалли! Женщина несколько секунд молча взирала на него, после чего вымученно улыбнулась и произнесла: - Малдер, ты неисправим! Она сняла плащ, повесила его на вешалку у входа и наконец подняла свою сумку, с неким сожалением глядя на неё. Малдер бросил хлопушку на тумбочку у дивана и подошёл к женщине. - Эй, Скалли, ты чего? Что случилось? Рабочий день не удался? Она подняла на него повеселевший взгляд. - Ну, во-первых, ты поступил совершенно опрометчиво, взорвав хлопушку в доме, - она нравоучительно погрозила пальцем, – и, во-вторых, ты даже не представляешь, что было в моей сумке. - Так-так-так, - пробормотал он, подходя вплотную и прижимая Скалли к стене, - что же такого было в твоей сумке, м? Дана ловко выскользнула из под его руки и положила сумку в кресло, после чего запустила внутрь руку, пытаясь что-то нащупать. Малдер с интересом наблюдал за её действиями. После минуты безуспешных копаний, она наконец извлекла из недр помятую в двух местах квадратную картонную коробку размером с бейсбольный мяч. - Что это ещё такое? – Малдер заинтересованно следил за ней взглядом. - В честь дня рождения, - коротко пояснила Скалли, загадочно улыбнувшись. Мужчина подошёл к ней. - Но день рождения у меня только через пару недель, как ты могла об этом забыть? – насмешливо произнёс он, протянув руку за коробочкой. Но женщина ловко отвела её в сторону и покачала головой. - Оказалось, что у одного из врачей сегодня праздник. Всем раздали эти коробочки с одним условием: открыть дома. Малдер усмехнулся. - Годы работы в ФБР не научили тебя с опаской относиться ко всяким коробочкам, а? – он подмигнул левым глазом. - Ты думаешь, что там прячется монстр, Фокс? – парировала она. Он звука своего имени он несколько поморщился. - Уж лучше он, чем, например, двести грамм тротила, - резонно заметил он, всё ещё не сводя взгляда с коробочки, на которой заманчиво переливалась серебряная полоса. Скалли несколько раз подняла и опустила ладонь, на которой стояла коробочка, взвешивая содержимое, и вдруг резко опустила руку. Малдер бросился вперёд и выхватил её из ладони женщины, после чего сам решил прикинуть вес, для чего перебросил коробочку пару раз в руках. - А вот это было очень зря, - Скалли сложила руки на груди и приподняла левую бровь, наблюдая за его действиями. - Почему это? – весело спросил он. – Ты же сказала, что она вполне безопасна. Или нет? - Я мать-одиночка с бунтующим подростком, - протянула женщина и, цокнув языком, добавила, прежде чем отправиться в ванну: - Открой и взгляни. Мужчина растерянно проводил её взглядом в закрывающуюся дверь ванной комнаты и уставился на коробочку в своих руках. Полагая, что больше нет смысля тянуть интригу, он снял крышку. - Скалли! Молчание. - Скалли, ты серьёзно?! Он постучал в дверь. Где-то за ней шумела вода. Снова никакого ответа. Малдер легко толкнул дверь от себя. Она поддалась. Женщина стояла около ванной, пытаясь настроить нужную температуру воды. - Серьёзно? Пирожное? Она обернулась. - Я же сказала, не стоило этого делать, - она коротко рассмеялась. Малдер нахмурился. - Подожди, но если условием было открытие коробки дома, то откуда ты знаешь, что там внутри? – пробормотал он, расстроено глядя на помявшийся бисквит с некогда изящным рисунком из зеркальной глазури. Теперь это было больше похоже на сладкий взрыв. Скалли завязала волосы в хвост, и начала расстёгивать рубашку. - О, ну при таком раскладе я согласен забыть о пирожном, - мужчина перестал рассматривать содержимое коробочки. - Ниоткуда, - ответила она и развернула его за плечи, выставляя из ванной. Малдер поддался и вышел в коридор. Перед его носом захлопнулась дверь, затем внутри щёлкнул замок. - Даже так, - он хмыкнул и, прислонившись к щели между дверью и косяком, прокричал: - Ужин ждёт на кухне, «дорогой»! Ответа не последовало. Малдер пожал плечами и вновь взглянул на коробочку. Часть пирожного ещё можно было спасти, чем он и собирался заняться. Его внимание привлёк хаос в гостиной. Идея с хлопушкой пришла к нему ещё утром, когда Скалли только отъезжала от дома. Глядя из окна своей маленькой темницы, важно именуемой кабинетом, на пыльную дорогу из щебня и удаляющийся серый форд, он вдруг подумал о том, что сегодня первый рабочий день не агента Скалли, а доктора Даны Скалли в этой больнице, названия которой мужчина пока что не запомнил, да и был уверен, что вряд ли это сделает. Хотя теперь, когда он держал в руках маленькое смятое пирожное, абсолютно глупое, но такое трогательное, решение могло и поменяться. Но раз первый рабочий день прошёл так знаменательно, то можно его и отметить. А что может быть лучше старого доброго беспорядка внутри этого скучного полупустого дома, который они нашли всего несколько недель назад, но так до сих пор и не обставили как подобает порядочной американской семье?.. Последняя мысль заставила Малдера удивлённо замереть посреди комнаты. Семья? Справедливо ли было употреблять это слово в их ситуации? Кто они друг другу и кто они вообще? На эти вопросы у мужчины ответов не было, но он знал, что если задаст их Скалли прямо сейчас, то получит то же молчание. Всё это никогда не было просто или стандартно. Или правильно. Малдер думал о феномене семьи и того, как двое людей вдруг оказываются вместе. Как и почему. У него больше не было никого на всём свете, кроме той женщины, которая согласилась бросить всё и отправиться в изгнание с Чудиком. Чудиком, который даже работу не смог найти, даже никакого полезного применения себе не отыскал. Звучало отвратительно. Он болезненно сморщился и потёр переносицу. - Мавдев? – внезапно глухо послышалось за его спиной. Мужчина обернулся и увидел Скалли в синем махровом халате. Она перевязывала волосы в более крепкий хвост, зажав расчёску во рту. Когда всё было готово, она достала её, положила в карман халата и кивнула в сторону рассыпанного конфетти. - И кто это будет убирать? Если ты стоял тут всё это время на одном месте, морально готовясь к предстоящей уборке, я горжусь тобой, - она похлопала его по плечу и двинулась в сторону кухни. - Разумеется, «дорогой», - передразнил её Малдер, проследовав за ней. - «Дорогой»? – она прищурилась. Он кивнул. - Ну а что? Давай следовать здоровой общественной модели. Раз уж ты в нашей семье «муж», то я «жена». Милая домохозяйка, которая годами сидит на шее и читает модные журналы, смотрит ТВ, а в перерывах ходит к соседкам за внезапно закончившейся солью. Дана уставилась на него с широко раскрытыми глазами. - Малдер, ты здоров? Что ты несёшь? - Полнейшую чушь! – он рассмеялся и поставил пирожное на стол. – Не бери в голову. - На тебя не слишком благоприятно воздействует твоё затворничество, - Скалли неодобрительно покачала головой и посмотрела на плиту, над которой ярко горела подсветка вытяжки. На плите было пусто. – И где же обещанный ужин? Малдер поднял указательный палец правой руки вверх и проскользил по кухне в сторону холодильника, но остановился раньше. Мужчина достал из верхнего шкафчика две керамические тарелки белого цвета и вернулся к столу. - Имей терпение, я хочу создать красоту, - пояснил он и продолжил нехитрую сервировку. Когда с ней было покончено, он торжественно принёс электрический чайник, открыл его и радостно вывалил в тарелку Дане кучу спагетти. Она молча уставилась на это действо, не в силах выдавить из себя хоть какой-то звук. - А теперь соус! – провозгласил Малдер и открыл вафельницу. Внутри были жаренные с чесноком помидоры. Он аккуратно подцепил их лопаточкой и украсил горку спагетти на тарелке женщины, посыпав затем всё это зеленью и проделав то же для себя, но уже менее грандиозно. Последним штрихом стали два бокала тёмно-бордового вина, разлитого им настолько профессионально, будто этому предшествовали годы тенировок. Когда он сел напротив неё за стол, Скалли наконец отошла от шока. - Малдер. Ты сварил спагетти в чайнике, а помидоры пожарил в вафельнице? Меня не было девять часов, что тут произошло? Он с полуулыбкой смотрел на неё. - Ну, если коротко: мне захотелось сделать итальянский ужин, но у нас сломалась плита. Мастер будет только в понедельник, поэтому пока что так. Кстати, приятного аппетита, - он с упоением воткнул вилку в кучу спагетти и начал наматывать их на неё. - Я поняла, - медленно произнесла она, внезапно испытав приступ прозрения. - М? – он поднял взгляд от тарелки. - Хлопушка – это отвлекающий манёвр, не так ли? Ты тут натворил какой-то сумасшедший дом. - Ну, меня нельзя оставлять одного, - он легкомысленно пожал плечами и приступил к трапезе. Скалли покачала головой и решила последовать его примеру. Полчаса спустя она откинулась на стуле и тяжело вздохнула. - Признаться, Малдер, если бы я не знала, что это всё сварено и пожарено непонятно в чём, подумала бы, что ты заказал еду из ресторана. Ты не думал о карьере повара? – со смешком заметила она, но тут же осеклась. Мужчина отрицательно покачал головой. Его зелёные глаза грустно блеснули в свете единственной круглой люстры у них над головой. Она была похожа на маленькую полную луну, такую, которая обычно сопровождала их по ночам, как незаметный напарник. Это сравнение пришло в голову Дане, отчего она прикусила губу и взглянула на того, кто сидел на противоположном конце стола. К чему они пришли вдвоём? К созданию собственной вселенной, в которой оба несчастны? Или здесь, в этом мире, им нужно всего лишь переждать бурю? Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, и если за себя она была уверена, что какое-то время точно сможет так существовать, то за него она боялась. В институте они проходили в разделе психопатологий сроки и условия, при которых человек с разной степенью психического здоровья приобретает те или иные болезни и отклонения. И её очень тревожило состояние Малдера. - Раз уж вечер действительно итальянский, то как на счёт того, чтобы потанцевать? – вдруг предложил он. Скалли нахмурилась. - Как ты себе это представляешь? После всего съеденного я даже встать не могу, - она шутливо перевалилась из стороны в сторону. Мужчина встал и подошёл к магнитофону. Кассета была уже вставлена, оставалось только нажать кнопку. - Ты готова? - О нет! - О да! Заиграла смутно знакомая энергичная мелодия. Малдер подбежал к углу кухни и схватил длинную жёлтую метлу с чёрной ручкой. В такт музыке он сделал несколько смешных кульбитов, после чего, продолжая танцевать со своей импровизированной партнёршей, которая выполняла заодно и роль воображаемой гитары, Фокс перебежал в гостиную, где, видимо, занялся уборкой конфетти. - «Шоколадное мороженное»?! Где ты нашёл этот раритет? – Скалли попыталась перекричать музыку, но эта задача оказалась не из лёгких. Несколько минут спустя Малдер, всё так же танцуя с метлой, вернулся в комнату. Песня кончилась, уступая место новой композиции, чуть иной по ритму, но не менее зажигательной. Женщина рассмеялась, глядя на бывшего напарника. Вдруг все страхи, связанные с их положением, отступили на второй план. Нет, они не исчезли, их очертания немой тенью всё ещё стояли над ними обоими, но что-то более светлое, пусть и ненадолго, но проявилось сквозь их жизни, осветило их, заставило почувствовать себя по-настоящему живыми. Композиция вновь сменилась, но на этот раз это оказалась медленная и плавная мелодия с длинным вступлением. Малдер вернул метлу на место и подошёл к Скалли, убирая свои растрепавшиеся волосы назад обеими руками. - Ты решил переслушать всю итальянскую классику семидесятых? – со смешком осведомилась женщина. Вступил глубокий мужской голос. Вместо ответа Малдер протянул руку Скалли, приглашая на танец. Она улыбнулась краешками губ, принимая приглашение. Они соединили ладони вместе, мужчина прижал свою партнёршу по танцу левой рукой. Они медленно покачивались с такт музыке в маленьком пространстве кухни под круглой люстрой, низко свисающей с потолка и похожей на маленькую луну. - Знаешь, о чём он поёт? Их лица были совсем близко друг от друга. - О чём, Малдер? Запрокинув голову, она скользила взглядом по его лицу снизу вверх. - Понятия не имею, - признался он. Она усмехнулась. - А ещё мы оба ели чеснок, - добавила она. - Да уж, романтик из меня никакой, - он покачал головой. Скалли положила голову ему на грудь. - Иногда мне кажется, что моя жизнь остановилась, - тихо произнёс мужчина ей в ухо, словно доверяя секрет. Она ничего не ответила. Они танцевали, не обращая внимания на сменяющие друг друга песни, то быстрые, то медленные, то уходящие в крещендо, то ныряющие в лирическую пропасть. И охотники за головами, и монстры из прошлого, и умирающие в больнице пациенты, и сломанная плита, и полупустой дом – всё это оставалось вне их маленького мира на эти несколько десятков минут. Они знали, что остались только вдвоём ещё в те времена, когда не было всех этих смертей и потерь, сливших, сковавших их вместе. Два невольно одиноких человека, оказавшихся связанными в один тугой узел, случайно, по умыслу, закономерно, беспричинно. Кассета закончилась неожиданно. Малдер отпустил Дану. - Я уберу, - тихо произнесла она, кивая на грязную посуду. – Это будет честно. - Уверена? - Да. Мужчина зевнул, прикрыв рот рукой, и направился в свой кабинет. Эта маленькая комнатка являлась словно немым памятником их бывшему отделу. Уже столько раз за эти дни Малдер ловил себя на мысли, что у него какая-то нездоровая любовь к помещениям, по размеру напоминающим скорее лифт, нежели полноценное рабочее пространство. Впрочем, и тогда, и сейчас это был не его выбор, а скорее вынужденная необходимость выбирать хоть что-то пристойное. Сейчас эта комната была ещё полупуста. Напротив входа, у стены, стоял неширокий тёмный деревянный письменный стол, заваленный бумагами. Не самое удачное расположение, это следовало признать. Справа разместились пока что пустые шкафы наподобие тех, что были в их подвале. Впрочем, в верхнем ящике лежало несколько папок, которые за эти месяцы сформировались в ходе их деятельности, но не более того. Да и это так, детские игры по сравнению с тем, что было когда-то. Малдер закрыл дверь и сел на стул, обитый кожей. В комнате властвовала тьма, только свет от единственного рабочего садового фонаря проникал сквозь приоткрытые жалюзи, высвечивая очертания предметов. Кнопки, держащие кожу, тускло блестели в его свете. В один из своих обыкновенно скучных дней мужчина как-то насчитал, что их ровно пятьдесят четыре. На всех деталях. Тридцать две на спинке и ещё двадцать две на сидении. Зачем ему было это знание, он и сам не знал, но так уж вышло, что в памяти это очень хорошо сохранилось. Возможно потому, что это знание периодически подновлялось. Мужчина включил настольную лампу. Из мрака вынырнули все до этого сокрытые детали. Но внимание Малдера было сосредоточено только на одном: на обратной стороне двери была прикреплена на кнопку одна единственная фотография – портрет Саманты. Почему это не отпускало его до сих пор, Фокс и сам не знал. Он получил ответы, но ответы эти не дали никакого успокоения. Может, вопросы были неверными или такими, ответа на которые в рамках его понимания не существует. О чём-то похожем он читал в детстве в каком-то фантастическом романе или рассказе. Всё это было совершенно не важно. Он чувствовал пустоту. Жизнь будто заморозилась, проходила мимо. Эту пустоту он пытался заполнить поиском феноменов, но дело шло слабо. Раздался стук в дверь. - К вашим услугам, - шутливо произнёс он. Скалли тихонько открыла дверь и вошла. Малдер повернулся на стуле. - Пойдёшь спать? – спросила она. - Пока что нет. Надо поработать. Он сардонически рассмеялся собственным словам, содержащим оксюморон. Женщина осмотрела комнату и грустно улыбнулась. - Ты точно не хочешь сходить к психотерапевту? – она чуть наклонила голову на бок. Во взгляде читалась просьба. - Я думаю, у нас и так достаточно проблем. Да и не было ещё того, с чем невозможно было бы справиться усилием воли. Ничего не происходит. - В этом-то всё и дело, Малдер. Он встал и подошёл к окну, закрыв жалюзи. - Ты хочешь поставить мне диагноз? – осведомился он. Она вздохнула и засунула руки в карманы. - Этого не требуется. Мужчина провёл рукой по лицу и сел на место. Он понятия не имел, чем себя занять. - Это не бессонница, Скалли. Я просто не хочу спать. У меня много дел. Она подошла к нему и, наклонившись, обняла, положив голову на его правое плечо. - Ты колючий! – внезапно воскликнула она, проведя рукой по его щеке. Он рассмеялся. - Подумываю о том, чтобы отрастить бороду, - признался он. - Она тебя состарит, - заметила она, целуя его в макушку и отпуская руки. Выпрямившись, женщина ещё несколько секунд смотрела на такой знакомый затылок, затем сказала: - Вот я вижу уже седые волоски. - Где? – Малдер непроизвольно провёл рукой по голове и вдруг хмыкнул. – Такой реакции ты ожидала? - Всё понятно, - он покачала головой. – Я пошла спать, а ты как хочешь. - Если бы я сам знал, чего хочу, - пробормотал Малдер в такт удаляющимся по лестнице шагам, приглушённым ковром. Одна идея уже давно и прочно засела в мозгу мужчины, которую он хотел реализовать, но никак не мог найти для этой идеи подходящую форму. И сейчас эта форма была, возможно, наконец-то найдена. По крайней мере, ему так казалось. Он открыл ящик стола и достал оттуда записную книжку, обшитую тканью и кожей. В этот первый рабочий день для Скалли он тоже должен был начать работать. В спальне было темно и тихо. Он вошёл, прикрыл за собой дверь и, сбросив рубашку, штаны и футболку, нырнул под шуршащее одеяло. Когда глаза привыкли к темноте, он заметил ноутбук Скалли на стуле напротив кровати. Он был неплотно закрыт, в щель пробивался свет экрана. Это обстоятельство затронуло лишь край уставшего сознания мужчины. Он повернулся на спину и прикрыл глаза. Сна всё ещё не было. - Скалли? - Да, - раздалось справа. - Бог есть, так? Он услышал, как она пошевелилась под одеялом. - Я католичка, Малдер. Повисло молчание. Его вновь нарушил мужчина. - Ты работала перед сном? - О чём ты? – она повернулась на левый бок и оперлась согнутой рукой на подушку, гладя на лежавшего с закрытыми глазами Малдера. - Твой ноутбук, - всё так же не поднимая век, объяснил он. Она посмотрела на стул. - Да, пара писем. Мне скинули на почту документы вдобавок к тем папкам, что я привезла… Что ты делаешь? - Пытаюсь уснуть, - просто ответил он. - Думаешь, если беседовать, то это сделать проще? - Ага. На меня напрасные разговоры как раз нагоняют скуку. Она усмехнулась и легла обратно на подушку. - Малдер? - Что? Он открыл глаза и немного поморгал, прежде чем смог различать предметы в пространстве. - Тебе было бы интересно узнать, что происходит теперь там? - Где там? - В Бюро. - Не думаю, - кратко ответил Малдер. Он и сам не был до конца уверен, солгал ли только что. - А если бы я тебе сказала, что сейчас в ФБР есть дело, которое может быть с нами связано, что бы ты ответил? - Да там куча дел, связанных с нами. Уверен, на меня повесили уйму того, что раньше считалось нераскрытым. Тем более, я так удобно сбежал, - он фыркнул. - Я имею в виду, если бы это не было связано с нашими прошлыми делами. Он снова прикрыл глаза. - А с чем тогда? - С Уильямом. Малдер вздрогнул. Глаза распахнулись. По телу пробежали мурашки. - Зачем этот разговор? Что ты имеешь в виду? - Не знаю даже. Просто… Пришло в голову, что мы можем его однажды вновь увидеть и даже не узнать… - Главное, что с ним всё в порядке, Скалли. Важнее всего ведь это. И он больше никак не связан с нашим миром. Она не ответила. Мужчина повернулся к ней и обнял левой рукой. Скалли прижалась к нему под одеялом, уткнувшись в шею. - Бог – это любовь. Как-то так там было написано. Значит, он должен быть в этой форме, - начал рассуждать он. – А ещё мне снилось сегодня, что мы танцевали пасодобль в водолазных костюмах в спортзале моей старшей школы. К чему бы это? Она глухо рассмеялась. - Мне щекотно, Скалли. Не смейся мне в шею! – он пошевелил плечами. Это лишь раззадорило женщину. Она отодвинулась и рассмеялась уже громче. - Давай-ка спать, - предложил он. И Скалли действительно последовала его совету – вскоре было слышно её размеренное тихое дыхание. К нему же сон спускался значительно медленнее. Что-то новое не давало покоя. Мужчина подобрался к разгадке этого нового, точнее, определению, что же это такое, именно в тот миг, когда такой долгожданный сон внезапно обрушился на него. Последняя мысль Малдера, прежде чем он провалился в сон, была о пирожном, забытом на кухонном столе, которое внезапно пустилось в испанские танцы вместе с ними.