Время расплаты

Антон взял Олю с собой на клубную вечеринку, которые всё ещё периодически вёл.И ни разу не пожалел об этом: застенчивая и зажатая ранее девушка быстро познакомилась со всеми его друзьями, с удовольствием поддерживала шутки, далеко не всегда приличные, зажигательно танцевала под самые сумасшедшие песни… Они вернулись домой поздно ночью. Антон нежно поцеловал девушку в коридоре, сбрасывая с неё тонкое пальто. Они двинулись в спальню, натыкаясь на все возможные предметы и даже не делая попытки включить свет. На диване в спальне поцелуи Антона стали более жёсткими, требовательными — когда он резким движением попытался сорвать с неё платье, девушка вдруг испугалась. Он до боли был похож на своего брата — такой же резкий, нетерпеливый… События той ночи, давно, казалось, забытые, снова предстали перед ней. Она резко отстранилась и села в угол, испуганно глядя на него. — Что случилось? — Антон непонимающе смотрел на неё сквозь плотную завесу темноты. Он не видел её лица, но ощущал исходящий от неё страх. Он включил свет и присел поближе. А Оля смотрела в эти глаза, срисовывала каждую чёрточку на его лице, пытаясь доказать себе, что это совсем другой человек, что всё закончилось и никогда больше не вернётся… К нему медленно приходило понимание, что именно он сделал не так. Она была другой — более лёгкой, более нежной… и требовала к себе совсем другого отношения… — Всё будет хорошо, верь мне, — прошептал он, покрывая её лицо лёгкими, едва заметными поцелуями. Оля ощущала, как горит кожа в том месте, где её касаются его губы. Дыхание сбивалось, мысли терялись в густом тумане… Он целовал её так, как ещё никто никогда не целовал- и у неё не было ни сил, ни желания сопротивляться. Кирилл стал бояться всего — каждого вздоха, каждого шороха. Страх не оставлял его, казалось, даже во сне. Вот и сейчас, услышав звук открывающейся двери, он развернулся так резко, что уронил стоящий на столе стакан с чаем. — Боишься? Совесть нечиста? — насмешливо спросил Денис — паренёк, недавно только окончивший университет и приставленный к Кириллу, как к одному из лучших сотрудников, для набора опытом. Дружеских отношений не получилось — Кирилла возмущала наглость и развязность молодого сотрудника, Денис же открыто презирал жёсткого занудного опера. Они невзлюбили друг друга с самого первого дня и никогда не упускали случая подколоть. Кирилл молча взял у него большую стопку папок, с громким стуком бросил её на стол. — Ну, и что ты опять притащил? — недовольно спросил он. — Архивные дела. Требуют пересмотреть — невозмутимо ответил паренёк, доставая пачку с сигаретами. Однако закурить он не успел, не успел даже достать зажигалку — требование о выезде поступило внезапно и не терпело отлагательств. — Едь, разбирайся — надо же тебе когда-то набираться опыта, — великодушно разрешил Кирилл, стремясь поскорее отделаться от надоевшего до скрежета в зубах стажёра. У того глаза тут же зажглись по-детски наивной радостью — однако он, спохватившись, принял свой обычный хамский вид и развязно поинтересовался: — А какого чёрта я должен ехать туда один? — А такого чёрта, что одно моё слово — и завтра тебя здесь не будет! — рявкнул Кирилл. Аргумент был весомым — парнишка скорчил недовольную мину, но молча поднялся и вышел, держа в руках рацию. Кирилл же достал припасённую бутылку водки и щедро плеснул из неё в стакан. Они лежали рядом, слегка прикрытые лёгкой простынёй — Оля легко водила пальчиками по его груди и вдыхала знакомый запах. — О чём ты думаешь? — внезапно спросил Антон. Она думала, что ей давно ни с кем не было так хорошо, так спокойно — но вслух сказала другое: — Ни о чём… А ты? Антон не успел ответить — его перебил звонок Олиного телефона. Она секунду ещё понежилась в объятиях Антона, затем нехотя поднялась, надела его футболку и подняла трубку, не глядя на номер. — Знаешь, а мне страшно, — заговорила трубка голосом Кирилла. — Это трусость, да? Ты презираешь меня, наверное… Но я боюсь. Не за себя боюсь — за свою работу. Это ведь всё, к чему я стремился всю свою сознательную жизнь, всё, что мне было нужно, всё, что доставляло мне удовольствие, всё, что у меня есть… Пока я здесь, я — личность, я — единица, я что-то значу в своих глазах и хоть чем-то могу оправдать для себя то, что сделал. Отними у меня эту должность — и от меня останется пустая оболочка, питающаяся собственными воспоминаниями. Ты заставляешь меня бояться — каждую секунду бояться и вздрагивать от каждого шороха. Я ведь никогда не боялся. А теперь только бояться и могу. — Кирилл, прошло 10 лет — проговорила Оля, чувствуя, как дрожит в руках трубка. — Всё в прошлом… — Нет, — Оля ощущала, как он качает головой. — Прошлое рядом. Это ты решила, что оно должно быть с тобой, с нами… Она сидела неподвижно с издающей короткие гудки трубкой, пока рядом не оказался Антон. Он обнимал её, а она беззвучно молила кого-то сверху не дать ему узнать правду… В Кирилле крепло беспокойство и зарождающееся внутри чувство вины: не стоило отправлять стажёра одного на задание, ох, не стоило… Полчаса спустя он уже летел, обгоняя встречные машины, на место происшествия. Увидел на стоянке знакомую машину…и сердце, ухнув, забилось где-то в горле. Он не помнил, как преодолел четыре лестничных пролёта, не помнил, как обнаружил Дениса, лежащего в луже собственной крови и мужчину, спокойно пьющего водку рядом с трупом…но хорошо запомнил глухие вскрики, чужую плоть на костяшках своих пальцев и истошный женский крик, удивительно смешавшийся в его сознании с приторным запахом крови… запомнил тупую боль, тугим комом собравшуюся где-то у горла и не желающую отпускать. Он остановился, лишь когда ненавистное тело под его руками обмякло и перестало сопротивляться. Осознание собственной глупости, страшной ошибки навалилось тут же, буквально прижав к земле — он осел на пол, тупо глядя на реку крови и уже безжизненное тело его стажёра — стажёра, который мог бы стать в разы лучше его. стажёра, который, несмотря на постоянные придирки, всегда открыв рот следил за его действиями. Стажёра, который никогда больше не войдёт в кабинет с толстыми папками…