Время расплаты

Кирилл вернулся на работу через два дня - бледный, осунувшийся и ещё более нелюдимый, чем был прежде. Он поклялся себе больше не пить - но боль, волнами разливающаяся по телу при виде пустого, какого-то до рези в глазах чистого стола, на котором совсем недавно вперемешку валялись документы, окурки и ключи от машины, никак не хотела проходить без водки. Он ощущал собственную вину слишком сильно, чтобы забыть о ней хоть на минуту. Спасала, как всегда, работа - Кирилл брался за самые сложные дела и, с упёртостью барана отказываясь от чьей бы то ни было помощи, один ездил на самые опасные задания. Он раз и навсегда решил для себя, что бояться смерти бессмысленно - если смерть где-то поджидает, он с радостью пойдёт ей навстречу. Олю он случайно увидел через несколько недель - она стояла на тротуаре и, стоя на носочках, целовала в щёку улыбающегося Антона. От этих двоих веяло таким счастьем, что у Кирилла на миг защемило сердце. Однако довольно скоро оцепенение, сковавшее его в первые секунды, сменилось бьющей по вискам и застилающей глаза злостью. Он вдруг вспомнил её - маленькую, беззащитную - дрожащей от ужаса и захлёбывающейся от крика. Вспомнил, как она смотрела на него стального цвета глазами, в которых ужас удивительно смешивался с благодарностью. Вспомнил, как она обещала сделать всё... И вот она стоит рядом с человеком, который может всё разрушить, и с нежностью заглядывает ему в глаза. О сказанных Оле в приступе гнева словах и невольном разрешении на эту убийственную для них обоих связь Кирилл пожалел через два часа, когда утихли первые импульсы злости. Пожалел - но не стал ничего менять, резонно рассудив, что Оля, устав жить в постоянном напряжении, не выдержит первой. Сейчас же, глядя в эти светящиеся от счастья глаза, он понимал - она расскажет правду. Расскажет, как только столкнётся с первыми трудностями, будь то тихий вечер с фотоальбомом или знакомство с родителями. Поэтому он должен её опередить и рассказать первым. Антон никогда не был романтиком, да и о семье ни разу не задумался. Всё это было слишком...далёким и ненужным - у него была любимая работа, были друзья, и большего не требовалось. И только встретив Олю, он начал понимать, насколько важно знать, что дома тебя ждут, что тебе есть с кем разделить чашку чая холодной осенью. Он был невероятно, до неприличного счастлив - счастлив настолько, что до сих пор сомневался в реальности своего счастья. Мужчину в полицейской форме, нервно переминающегося с ноги на ногу у подъезда, он заметил не сразу - а заметив, не обратил никакого внимания и собирался уже пройти мимо, когда мужчина неожиданно схватил его за локоть. - В чём дело? - раздражённо спросил Антон, отходя на несколько шагов и хватаясь за замёрзшую ручку двери. - Есть разговор. Об Оле, - он сказал это ровным, наверняка не раз отрепетированным голосом. Антон внутренне сжался - в его голове тут же закрутились какие-то разрозненные, пугающие мысли. Они отошли в сторону. Мужчина долго топтался на месте, придавливая тяжёлыми ботинками мягкий, только что выпавший снег. Наконец он сказал - резко, будто ныряя в холодную воду: - Это она убила твоего брата. Антон посмотрел на него непонимающе - эти слова были какими-то чужими, словно говорились не ему и не о его Оле. Услышанное казалось настолько глупым, что не вызвало в нём никаких эмоций - он просто смотрел на полицейского, совершенно некстати отмечая, что у виска его пробивается несколько седых волос, а от губы к подбородку тянется небольшой шрам, делавший его лицо каким-то страшно неприятным, отталкивающим. - Не веришь, да? - криво ухмыльнулся мужчина. И вдруг спросил мягко, даже, как показалось Антону, с сочувствием: - Ты ведь не был на заседании суда? Тебя ограждали от всего - ты не знал даже имени человека, убившего твоего брата. Тебе сказали, что он погиб в случайной драке - и ты не мог узнать ни на каплю больше, - он говорил чётко, ясно, глядя прямо в глаза, словно предъявлял обвинение. Антон стоял, словно приколоченный к месту, чувствуя, как сотни вопросов замерзают внутри, царапая горло. Но Кирилл (а это был именно он) слишком хорошо знал, что нужно говорить - и продолжил, бросая слова с безжалостностью палача: - Это была ссора - обычная ссора между парнем и девушкой, которая всегда заканчивается бурным скандалом и не менее бурным примирением через несколько дней ( Антон почувствовал, как его мутит от этих слов, и с трудом подавил в себе желание стереть с его лица эту противную ухмылку). - Они ссорились так не в первый раз - но в последний. Всё до банального просто, и от того ещё более жутко - он поднял на неё руку, она в минутном порыве злости оттолкнула его... И он упал, ударившись виском об острый край тумбочки. Глупая и нелепая смерть. Никто не виноват. - Этих слов Антон не смог выдержать - сжав зубы, как от сильной боли, он резко схватил мужчину за воротник и процедил: - Почему я должен тебе верить? Откуда ты вообще взялся? Ни один мускул не дрогнул на лице Кирилла - он спокойно, с холодной сталью в голосе сказал: - А ты не верь мне. Спроси у неё, от чего она кричит по ночам и вздрагивает, лишь услышав имя Олег. Руки, цепко державшие его, внезапно ослабели. Кирилл высвободился и спокойно двинулся к своей машине - он был уверен, что сделал всё правильно, и совесть его молчала. Антон стоял на том же месте, тупо наблюдая, как расплываются перед глазами, сливаясь в оно разноцветное пятно, деревья с пожелтевшими листьями и серое небо. Всё было каким-то слишком размытым, слишком нереальным, чтобы можно было поверить. Правда наваливалась на него медленно, словно кто-то сверху по миллиметру опускал на голову тяжёлый камень: он долгие десять лет мечтал узнать правду, упорно скрываемую родителями... И сейчас, стоя под разбивающимися о голову снежинками, понимал: правда действительно способна убить.