Время расплаты

Вадим стоял среди заполненного школьниками коридора и нервно озирался по сторонам: стать на колени перед девчонкой на глазах у всей школы… для него это было невероятным унижением, крахом всего, что он так долго строил, идя по головам. страх перед отцом долго боролся в нём с гордостью и ущемлённым самолюбием. Победило в итоге последнее — и он за две минуты до звонка уже собрался плюнуть на всё и спокойно войти в класс… как вдруг увидел Олю — она стояла у стены, прижавшись к ней так сильно, словно боялась упасть. Это была уже совсем другая девушка — измученная и опустошённая. Но в руках она держала, ненавязчиво поглаживая пальцами, мобильный телефон. У Вадима всё внутри перевернулось от мысли, что вот сейчас она позвонит отцу, и потом… и потом не будет ничего — он слишком хорошо знал отца, чтобы быть в этом уверенным. Аня, будто чувствуя, появилась за стеклянными дверями, ведущими от лестницы. Вадим раздумывал несколько секунд, затем схватил девушку за руку и, стиснув зубы, точно от сильной боли, упал на колени. Это было похоже на какой-то невероятный цирк уродов, где он являлся главным клоуном. Смех, крики, щёлканье фотоаппаратов — всё смешалось в безобразную, больно бьющую по ушам смесь ужасных звуков. Аня стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на него сверху вниз — она пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, но в уголках её губ всё же застыла насмешливая ухмылка. Он ощущал себя побитой собакой, всё ещё пытающейся вернуть расположение выкинувшей его на улицу хозяйки. — Прости, — эти слова выходили из него тяжело, царапали нёбо, будто состояли из битого стекла. Когда он поднялся, низко опустив голову, стояла мёртвая тишина. Он ощущал Анин взгляд, горячий, словно раскалённые угли, а затем… затем был удар, такой сильный, что он невольно пошатнулся и ощутил, как течёт по губе липкая, противная кровь. Прозвенел звонок — шоу окончилось, все разбрелись по классам. А он стоял, всё ещё не в силах поверить, что сам испытал унижение, которому ежедневно подвергал других. Он очнулся от того, что кто-то заботливо вытирал платочком кровь с его лица. Оля стояла перед них, и в её глазах не было никаких эмоций — просто пустой, не имеющий выражения взгляд… — Ты меня презираешь? — эти слова вырвались неожиданно, против его воли. И так же неожиданна была мысль о том, что ему важно услышать ответ. — Нет. Теперь нет, — эти слова прозвучали совершенно искренне. Вадим несмело, жалко улыбнулся, а Оля подмигнула ему. — Это твоё, — она положила в его раскрытую ладонь нож, из-за которого всё началось. — Я всё же рада, что ты можешь быть человеком — и надеюсь, что ты этого захочешь, — сказала девушка, прежде чем уйти.