Время расплаты

Антон долго гулял по улицам родного города. Здесь каждая улица, казалось, хранила воспоминание. Визит к брату он в тот день отложил — пошёл домой. Дверь ему открыла мама — такая же красивая, подтянутая и искренне улыбающаяся, как всегда. Лишь в глазах, покрытых, как паутинкой, глубокими морщинами, таилась не проходящая ни на минуту тоска. Антон подхватил её и поднял, целуя в морщинистую щёку. Мама была лёгкой, как пушинка. — Ну как ты? — с нежностью спросил он. — Ничего не меняется, — отмахнулась та. — Раздевайся, мой руки — буду тебя кормить. Папа уехал в командировку, поэтому вряд ли ты его застанешь. Антон не расстроился — отношения с отцом всегда были натянутыми. Отец любил его вопреки — вопреки колючему и язвительному характеру, вопреки отсутствию интереса, вопреки смерти горячо любимого первенца, которую так и не смог принять… Антон это чувствовал и сторонился отца. Они пили фирменный мамин чай с корицей, а за окном сгущались мягкие сумерки — и столько уюта было в этом вечере, что Антон оттаял. Его словно накрыли тёплым пуховым одеялом после крепкого мороза. — Помнишь, как вы с Олегом пекли мне торт на день матери? Бисквитный, с кремовыми розочками? Столько лет прошло, а вкуснее я так ничего и не пробовала… — мечтательно сказала мама. И в голосе её было столько тепла и нежности, что Антон вдруг понял, почему его так старательно оберегали от любой информации о смерти брата. Понял, что мама хранила о брате только лучшее и самое светлое — и сделала всё, чтобы и он запомнил брата таким. — Конечно, помню. А помнишь, как он притащил домой вороны с перебитой лапкой? — с улыбкой напомнил парень. Ему хотелось в этот вечер говорить о брате — бесконечно вспоминать, словно он всё ещё мог войти в старую, потрескавшуюся от времени дверь…