О любви

Пожалуйста не сгорай, Ведь кто-то же должен гореть. За углом начинается Рай - Нужно только чуть-чуть потерпеть. Шагни обратно за край - Тебе рано еще сгорать. За углом начинается Рай - Нужно только чуть-чуть подождать. Пожалуйста, не сгорай, Спаси все, что можно спасти, Прости все, что можно простить И иди, пока можешь идти.

      Осень у меня всегда ассоциируется с золотисто-багряным цветом, прохладными туманными днями и одинокой щемящей грустью где-то с левой стороны моей грудной клетки. Осень — самое уютное и теплое время года, не верьте тем, кто говорит, что она угнетает и от нее веет холодом, так говорят лишь те, кто потерял что-то важное в своей жизни. И теперь никак не может смириться с утратой и оплакивает ее вместе с холодным осенним дождем.       Это была моя семнадцатая осень, я хорошо ее запомнила по нескольким причинам, и теперь с тоской и тяжестью на сердце вспоминаю то прохладное туманное утро перед школой. Это был первый раз, когда рядом не было слышно шаркающих кед по влажному асфальту. Мне показалось, что то утро было особенно холодным, я с каждым шагом все сильнее куталась в серую кофту, надетую поверх белого платья — мой последний отголосок прошедшего лета.       Я шла молча, с замиранием сердца оглядываясь назад каждый раз, когда слышала чьи-то шаги, кусала и облизывала пересохшие губы, а после продолжала свой одинокий путь до школы.       Это было мое первое утро, когда я шла в школу одна, без своего лучшего друга, хотя это определение совершенно нам не подходит и не подходило, мы никогда не были лучшими друзьями и никогда не сможем ими стать. Мы всегда были чем-то большим и важным друг для друга, но никогда не переходили границу дозволенного, довольствуясь лишь робкими согревающими объятиями, что я так любила получать в тихие, ветреные, осенние вечера.       Мой мальчик смог осуществить свою долгожданную мечту, его заметили, теперь его жизнь сильно изменится, что-то типа этого сказал продюсер, приходивший к нам в школу в конце того ужасного мая. Тот май я тоже хорошо запомнила по ярко-желтым цветам, что росли за его домом, и по клетчатому пледу, на котором мы сидели спина к спине.       Так о чем это я? Моя осенняя грусть была наполнена солнечными воспоминаниями, что снились мне, почему-то практически каждую ночь, наверное, они не хотели прощаться со мной, или я просто не хотела прощаться с той порой, когда мой самый близкий человек был еще самым обычным подростком со своими проблемами: такими как общение со сверстниками, прогулы уроков и, конечно, первая любовь.       Которой я, наверное, должна сказать спасибо, если бы не она, то мы бы никогда и не встретились, никогда не расстались, и не стали бы теми, кем мы являемся сейчас, но об этом чуть позже.       Энди Бирсак стал самым популярным парнем в школе, он состриг свою длинную челку, прикрывающую половину лица, показал всем свои ясные лазурные глаза, и влюбил в себя тем самым добрую половину школы, сменил мешковатую одежду на более подходящую для его нового имиджа. Стал регулярно пропадать на студии и разных мероприятиях, те, кто вчера запирали его в туалете, теперь здороваются с ним за руку и дружески хлопают по плечу, иногда показывают класс, говоря тем самым « поздравляю чувак, так держать».       И совсем забыл обо мне, в школе мы практически не пересекались, я всегда старалась уединиться где-нибудь в тишине и одиночестве, мне не хотелось расстраивать его своим поникшим видом и огромными синяками под глазами из-за бессонных ночей, а если и встречались, то я как можно быстрее переводила взгляд сторону. А еще я поступала ужасно глупо, когда он кидал камушки мне в окно, чтобы я выглянула. Я не выглядывала, лишь плотнее занавешивала плотными шторами большое окно, он понимал, все прекрасно понимал, но продолжал винить и себя, и меня. Очень сложно поддерживать общение с человеком, который тебя избегает, точнее твою популярность, поначалу это было даже забавно, но чем больше Энди окунался в тот мир, тем дальше он становился от меня, и как бы я не пыталась идти за ним, у меня совершенно ничего не получалось. А потом, я и вовсе оставила эти жалкие попытки, он злился, ведь я обещала ему, чтобы буду всегда поддерживать его, буду рядом, а кто я теперь? Обманщица? Предательница?       А теперь я стою среди орущей толпы, натянув посильнее на лицо капюшон черной толстовки, смотрю на него завороженно, на его лицо, такое счастливое, на нем столько эмоций, что их просто невозможно описать словами, от них захватывает дух, и хочется чувствовать тоже, что и он. А глаза, эти не померкшие лазурные глаза, обведенные черной подводкой, они словно искрятся.       Толпа сильнее вжимает меня в сцену, и я до боли закусываю нижнюю губу, с моей головы всего лишь на миг спадает капюшон, и он замечает меня, я вижу, как изменилось его лицо, его взгляд, похоже ему все еще тяжело видеть меня, и это нормально. На его месте я бы уже давно возненавидела себя и занесла в самый черный список. Возвращаю капюшон на место, нельзя, чтобы меня еще кто-то узнал, хотя без грима сделать это довольно сложно.       Он поет последнюю песню, последняя песня и мы сможем поговорить, только о чем? О прошлом? О будущем? О том, что происходит сейчас? Нет, я не готова, я не могу, я больше никогда не смогу посмотреть в эти бездонные голубые глаза, я боюсь прочитать в них упрек и разочарование, я до трясучки боюсь оставаться с ним наедине. Нет, я не смогу с ним говорить, я не могу на него смотреть, я не могу здесь больше находиться.       Разворачиваюсь и пытаюсь как можно скорее покинуть это место, я чувствую, как начинаю задыхаться, как кислород не поступает к мозгу, как все начинает плыть перед глазами, очень громкая музыка, очень много людей, и его невероятно красивый голос.       Чудом покидаю это ужасное помещение, выхожу на улицу и снимаю капюшон, тяжело дышу и осматриваюсь по сторонам, изо рта идет пар, вокруг сыро после небольшого дождя, сыро и душно, неприятно, липко и противно. Пинаю небольшой камушек и иду к дороге, нужно поймать такси, домой, срочно домой.