Глава 3. Софья.
13 сентября 2016 г. в 16:02
Только дома, закрыв металлическую дверь на все замки и спустившись по ней на холодный пол, я могу свободно вздохнуть. Это нереально — все, что могу сказать на данный момент. В голове самая настоящая каша, не могу сосредоточиться на чем-то одном, в голову лезут сгоревшие обрывки воспоминаний, а пепел, попавший в глаза, заставляет их слезиться. Чувствую себя просто ужасно, я взяла и убежала, как самая настоящая трусишка, я в очередной раз поступила подло по отношению к нему. Аплодисменты мне, Софья Паркер — ты самая настоящая неудачница.
Встаю с пыльного пола и отряхиваю джинсы, иду в гостиную — единственную отделанную чистую комнату, ну, почти чистую, обхожу коробки с не распакованными вещами, снимаю кофту и кидаю куда-то на кресло, сама же плюхаюсь на диван и достаю телефон из заднего кармана. Быстренько набираю сообщение Филу, чтобы он забрал мой костюм из того ужасного клуба — я туда больше ни ногой. Надо не забыть пожать Клавдию — наш менеджер — руку за то, что организовал эту чудесную встречу, после которой мне хочется провалиться под землю и остаться там гнить на много-много лет.
Немного полежав, я встаю и плетусь в ванную комнату, вспоминаю, что горячую воду подключат только завтра днем и тихонько вою, ощущение, что мне перебежало дорогу сразу десять черных кошек, не может на человека обрушиться столько неприятностей в один момент, так ведь не бывает или все же бывает?
Снимаю одежду и кидаю в корзину для грязного белья, подхожу к зеркалу, что висит над серой раковиной встроенной в широкую черную тумбочку. Достаю небольшую коробочку и капли для глаз, осторожно снимаю темно-синие линзы и кладу их в коробочку, закапываю капли в глаза и очень часто моргаю. Я ношу линзы не из-за того, что у меня плохо со зрением, а из-за того, что ему очень нравились мои глаза — зеленые с золотистыми крапинками возле самого зрачка на правом глазу, он мог, наверное, часами сидеть и неотрывно рассматривать их. А я лишь смеялась и говорила, что у меня они самые обычные, за что и получала легкий щипок за руку.
Это было то самое беззаботное время, которое уже никогда не вернуть и которое мы могли бы вспоминать лет через сорок, сидя возле уютного камина на удобном диване, или летним вечером на скамье какого-нибудь небольшого парка.
Могли бы — это такая ужасная фраза, ломающая все надежды и улыбку на лице, когда ты начинаешь что-то вспоминать, а потом задаваться еще одним глупым вопросом, а что было бы если…
А ничего не было бы, ты не должен сомневаться в своих поступках, ты должен быть уверен в каждом своем шаге, чтобы потом не было всех этих «если бы». Обидно лишь то, что мы начинаем понимать это слишком поздно, люди любят также говорить, что нужно учиться на своих ошибках, но есть такие ошибки, которые лучше никогда не совершать, чтобы потом не было больно и обидно. Чтобы потом не бежать от них и не прятаться, как маленькие дети прячутся во время грозы в шкафу или под кроватью, или в самом безопасном месте в объятиях родителей, в объятиях самых дорогих людей.
Я тоже пыталась уйти, сбежать, спрятаться от проблем и от всего мира, не сказала бы, что у нас была сильная любовь, да и вообще любовь, нам просто было хорошо вместе. Но проходит гроза, и на небе снова появляется янтарное солнце, и потребность в укрытии уходит на — нет, также и в жизни. Мы расстались после трехлетнего шторма, и теперь я имею, а ничего я не имею. Новая жизнь звучала бы глупо и не уместно, у меня есть только квартира, пусть и с незаконченным ремонтом, но есть. Есть своя группа и мои ребята, которых я очень люблю, это уже повод для того, чтобы жить, разве это не здорово? Есть музыка, в которой я, совершенно, не разбираюсь, хотя все говорят обратное, не сказала бы, что я пишу какие-то заоблачные стихи и музыку к ним — нет, я просто делаю так, как считаю нужным, пишу то, что самая чувствую, иногда, — каюсь — использую обрывки своих воспоминаний, тех самых, которые я так упорно пытаюсь забыть, вычеркнуть и выкинуть из своей головы. И тогда получается действительно что-то стоящее, я очень критична, а тут просто на душе становится легче, я словно выплескиваю свою боль, медленно избавляюсь от нее — это мое искупление.
Недаром говорят, что без боли искусства не бывает.
Убираю коробочку к остальным парам линз, у меня их много, на все случаи жизни, так сказать, а еще у меня много париков, с короткими и длинными волосами, с красными и зелеными, с прямыми и с кудрями, зачем они мне? Наверное, я боялась, что он сможет меня узнать, поэтому я начала создавать различные образы, меняя внешность до неузнаваемости. Один из моих любимых и теперь проклятых — длинные белые волосы и голубые глаза, не знаю почему, он мне нравится больше всего, чувствуется легкость и как бы банально это не звучало — волшебство.
Мой натуральный цвет волос — каштановый.
Ото всех этих перевоплощений я чувствую себя невероятно двуличной в плохом смысле этого слова. Я снова пытаюсь спрятаться, скрыться, измениться. А ведь раньше я любила и принимала себя такой, какая я есть. Раньше все было намного проще и лучше. А теперь я, как будто потеряла саму себя.
Принимаю быстрый холодный душ и надеваю теплую пижаму, середина сентября, а уже довольно прохладно в ночное время суток, пора включать обогрев, но пока что как-то не до этого. То концерты, то репетиции, то еще что-нибудь, надеюсь, до Рождества это все закончится. Кутаюсь в плед и выключаю свет, ложусь на диван, теперь нужно постараться уснуть, чем быстрее закончится этот кошмарный день, тем лучше.