О любви

И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь — нет! И в миг навеки обратится лютой тьмою белый свет! И сердце пламенем пылает, освещая пустоту, В которой, по тебе скучая, я в беспамятстве бреду…

      Конец ноября выдался особенно туманным и дождливым, вот уже месяц я не видела солнца над головой, и это сильно угнетало. А еще я где-то умудрилась потерять ключи от квартиры и теперь сидела под дверью с бутылкой вина в обнимку. Я, конечно, могла бы пойти к Энди но, во-первых он сегодня был не один, а во-вторых за весь месяц мы перекинулись лишь парой фраз, напряжение между нами росло с каждой минутой, проведенной вместе. Какие-то недосказанности сковывали покруче самых железных цепей, мы тупили и тупим с жуткой силой. С одной стороны все кажется вроде не таким уж и плохим, а вот с другой не так оброненная фраза, не такой взгляд или слишком долгое объятие и мы отскакиваем друг от друга как ошпаренные.       Делаю глоток вина и сильнее сжимаю горлышко бутылки.       Я, конечно, могла бы сказать, что люблю его, что не могу видеть в объятиях другой, и что это заставляет меня сильнее сжимать кулаки и впиваться ноготками в кожу, нервно кусать губы и заставлять внутри все болезненно сжиматься. Он тоже мог бы сказать, что любит меня, что всегда любил, но вместо этого он предпочитает найти мне замену. Хорошую и милую девушку, которая чем-то отдаленно напоминает меня много лет назад. Энди, кто из нас больший идиот?       Что со мной происходит? Я чувствую себя ужасно зажатой и серой, незаметной. Все же ничего хорошего нам не принесло это воссоединение, а воссоединение ли это? Что-то не похоже, все не так, совсем не так. Я чувствую, знаю, уверена, что где-то глубоко внутри нас все еще прочно засела обида, и она никак не хочет уходить. Мы подсознательно пытаемся сделать друг другу больно, но при этом заботимся и переживаем.       Я какая-то дефектная.       Со мной что-то не так, почему я всегда все порчу? И просто не могу порадоваться тому, что у меня есть? Почему я мысленно сравниваю себя с почти незнакомой мне девушкой и уже ненавижу ее всей душой? А все из-за тебя, Энди.       Бутылка наполовину пуста, а мозг наполовину затуманен, обычно я не пьянею так быстро, но учитывая, что сейчас часов девять вечера, а ела я примерно во столько же только утром то, ничего удивительного, я уже ощущаю как мне будет завтра «хорошо» и как долго я не смогу потом смотреть на алкоголь. — Ты че тут сидишь? — поворачиваю голову и встречаюсь с тобой взглядами, ты стоишь в дверях в одних спортивках. Улыбаюсь, широко и ломанно. — Я ключи потеряла, — отворачиваюсь. — Ты — идиотка, а ко мне, почему не зашла? — Ну-у, у тебя же вроде это, как его, свидание было, — я щелкаю пальцами. — Не было, Белла не смогла прийти. — М-м-м, ясно, — делаю еще один хороший глоток вина. — И долго ты будешь тут сидеть и напиваться? — я кручу бутылку в руках и усмехаюсь. — Что смешного? — Все! Неужели ты сам не видишь, в какой забавной ситуации мы оказались? — Ты пьяна. — Я напишу об этом книгу — мелодраму для домохозяек, они будут рыдать, перечитывая нашу историю много-много раз. — У нас нет никакой истории, — похоже, кто-то начинается злиться, я вижу, как сжимаются твои кулаки. — Это тебе так кажется, скажи, я сильно испортилась? — Ты сильно напилась, — ты подходишь ко мне и протягиваешь свою руку, — вставай и пошли. — С тобой неинтересно, даже по душам не поговоришь, — скрещиваю руки на груди и специально игнорирую протянутую руку. Алкоголь развязывает язык, смутно осознаю, что несу какую-то ерунду. — Убить тебя — мало, — садишься рядом со мной и берешь мое лицо в руки, заставляешь посмотреть на себя, — мы поговорим, но только не здесь, пойдем в квартиру?       Ты говоришь со мной как с маленьким глупым ребенком, и чего ты носишься со мной? Я же вижу, что ты уже давно остыл ко мне, только не говори мне, что это чертово чувство вины, я тогда ударю тебя и ни за что не прощу. — Сначала ответь на вопрос. — Задавай. — Ты ее любишь? — молчишь, странно смотришь на меня, ну, давай же, убей меня еще разок. — Да. — Хорошо, а мы с тобой по-прежнему друзья? — Если ты продолжишь так пить то, нет, — смеюсь и первой поднимаюсь с холодного пола, отряхиваю расстегнутую куртку, ты поднимаешься следом и первым идешь в квартиру.       Я захожу следом, раздеваюсь и вешаю куртку на вешалку. Иду в гостиную и сажусь на диван, атмосфера в доме меняется, я это чувствую, на сердце одновременно тепло и тяжело. — Держи, — даешь мне свою футболку, — душ там, есть хочешь? — Нет. — Значит — хочешь, давай шуруй мыться.       Встаю и иду в душ, в очень холодный душ, в ледяной, отрезвляющий и пробирающий до мозга костей душ, после него становится намного легче, и теперь я действительно хочу есть. Кладу свою одежду в рюкзак и иду на кухню, из которой уже вкусно пахнет. По дороге кидаю рюкзак на кресло и бросаю взгляд на большое зеркало перед входом на кухню. Его майка мне немного выше колен, большая и белая с каким-то серым рисунком. Под глазами фиолетовые синяки от недосыпа, и кривая усмешка на губах.       Захожу на кухню и сажусь за большой круглый белый стол. — Ты чего такая дохлая? — В смысле, — возмущаюсь я. Энди ставит передо мной тарелку с тостами и чашку малинового чая, моего любимого. — В том самом, ты вообще ешь? — Иногда. — А если серьезно? « Переживаешь?» — так и хочется спросить мне. — В последнее время у меня нет на это времени, я скоро уезжаю в тур и репетировать приходится очень много. — Не изводи себя. — Ты тоже.       Дальше мы молча ужинаем, если это можно так назвать, погруженные в свои мысли. Разговор снова не клеится, просто прекрасно, а не переехать ли мне снова?