Сделай мне монтаж

Что он ощутил, когда понял, что ждать нечего? Усталость и разочарование. Сильнейшее, разрушительное. В себе и Богдане одновременно. Снова потерять контроль. И снова в отношении того, кого он никак не мог раскусить. Поверить в то, что Богдан либо талантливо играл, либо не менее талантливо врал, подстраиваясь под ситуацию – было легко. Да собственно так он и сделал: поверил. Поэтому сейчас Леон и чувствовал себя херово. И хуже всего было полное осознание того факта, что случись с ним вновь этот невыносимый Мальчишка – он точно также потеряет голову, как и пару часов назад. Поговорить хотел, ага. Настроился. Слова заготовил, разные варианты проработал. Все к чертям полетело, стоило увидеть вживую. Слишком давно не нюхал его, слишком давно не трогал. Не успел затормозить себя и поймать внутреннего зверя за шкирку, как уже вминал Мальчишку в стену. Но ведь и Богдан был не против! Наоборот! Исступлённо прижимался к нему и отвечал, натурально млел в его руках. Как было затормозить в такой ситуации и не трахнуть его? Правильно, не было у них вариантов. Так какого члена он сбежал? Снова! Вот интересно, Леон Вышецев, он же абсолютный топ, он же Янус - многоликим был лишь в стенах тематического клуба, а в жизни у него все было максимально просто и сосредоточено на незыблемых для него вещах, отчего же не в первый раз с ним случилось разжижение мозга по причине наличия в непосредственной близости одного мелкого засранца? Вообще Леон крайне не приветствовал истории с любимыми граблями, и никогда по жизни их не имел. Как-то не было слабостей у него в принципе. А тут? Проклял что ли кто? На ровном месте же! Что он вынести должен из этих столкновений, чтобы они прекратились? Что изменить в себе? Какого черта, ничего менять Леон не собирался! Он планировал сегодня переночевать в квартире. Туда и отправился. А пока ехал, успокоился и остыл окончательно. Нужно всего лишь перетерпеть ночь, завтра все будет нормально. На практике только это всегда и работало: утром ночные кошмары развеивались. Завтра разберется! Надо лишь принять неприятное, но необходимое лекарство: места Богдану в его жизни нет, да и ему, собственно, тоже нет места в судьбе противного Мальчишки. Так должно быть и будет! Леон уже лег и даже почти задремал, расплюснутый работой над собой, когда прозвенел звонок домофона. Богдан! Зверь точно знал, что это Мальчишка стоит сейчас на пороге. И что за нах? Сердце билось, как заполошное, разум всячески противился возможному вторжению тогда, когда почти удалось договориться со здравым смыслом. И все слиплось в один комок желания, когда в заветном окошечке нарисовалась знакомая мордаха. Богдан! Явился! Ну пусть попробует оправдаться, сучонок! Пусть сочинит правдоподобно, где его носило четыре часа, прежде чем изволил прийти отбывать положенный срок. Руки зазудели от нестерпимой жажды тут же от двери уволочь Мальчишку в комнату для сессий и распять на любимой лавке. Справедливое возмездие на эту зарвавшуюся задницу! Во рту резко стало сухо, глаз задергался. Как давно у них не было этого. Как же хочется! Да и почему нет? Он же сам пришел! Прекрасно понимая, что его здесь может ждать. Да, Леон обещал ему только секс, без наказания, и так бы и было, если бы эта шмакодявка изволила сразу сесть в машину, а не давить на яйца черт знает, сколько времени. Пока бывший стажер поднимался наверх – на место своего первого грехопадения, еле-еле Леон подавил в себе практически неконтролируемый порыв сделать в точности, как живо и красочно представил. Нельзя. Сколько глупостей уже он наделал с Богданом, идя на поводу у инстинктов, а не у мозга! Нет! Пусть сам сделает этот шаг. К нему или от него. Скажет, зачем пришел и что хочет. В конце концов, Вышецеву достаточно лет, чтобы суметь подавить в корне похоть и иже с ней. Богдан замер на границе коридора и квартиры, моментально стирая из памяти эти жестокие восемь месяцев, и отматывая картинку назад, к самому началу их потрясающих полутора суток. Красивый до дрожи, стройный, звенящий. Напряженный до каждой жилки, не иначе. С чем ты пришел ко мне, малыш? Судя по настрою, с карающим мечом за спиной? И все-таки шагнул за порог, слава Богу! Леон реально уже представил, как пацан, передумав, стартует назад, оставляя его вновь одного в тоске и тумане. Но Богдан уставился на него своими невозможными темно-серыми озерами и не двигался долго. Очень долго. Леон не мешал ему, растягивая эти минуты. Откуда-то появился легкий страх. Глупое, иррациональное чувство. Может, снова провернуть этот фокус со спонтанным сексом? Малыш растает и прекратит собираться с силами, чтобы выкинуть какую-то явную хрень, сформировавшуюся в его красивой головке. Пока тупил, Богдан решился: - Вот, - выдохнул знакомым уже, чуть хрипящим шепотом и протянул Леону сдернутую с плеча черную спортивную сумку. - Что здесь? – да, секс – это была прекрасная мысль, пора обоим прекращать валять дурака, но одновременно с этой светлой мыслью Леон на автомате вступил в игру. - Здесь миллион. - И что я должен с ними сделать? - Взять и подписать отказ от претензий по отношению ко мне. - Ты что, бредишь? - Нет! Вот деньги, это как раз сумма, в которую можно оценить мой долг. - И зачем, интересно, мне оценивать твой долг? Я не нуждаюсь в деньгах. - Но ничего другого я Вам не дам! - Несколько часов назад ты вполне успешно дал мне. Причем, без давления. Сам. Чуть розовеющее лицо Богдана резко поменяло цвет на пунцовый. Мальчик тяжело задышал, засверкал глазенками из-под длинной челки. Ничего, хороший, тебе на пользу! Будешь меньше думать, больше делать. Богдан, очевидно, не был настроен проиграть этот бой. Довольно быстро он овладел своими эмоциями и приступил к очередному штурму. - Я прошу Вас, - все-таки он бесподобно просит, как же жаль впустую растрачивать такие способности. – Я готов заплатить, только, пожалуйста, прекратите это. Вы убиваете меня. Дайте мне жить свободно. Отпустите. - Так и не могу понять, зачем ты делаешь трагедию из ничего? Я тебя вообще не держу, не принуждаю, не насилую, на цепь не сажаю. Ты всего лишь вполне удовлетворяешь меня в сексе. И я могу изредка уделять тебе время. Почему не относиться к этому, как к обычной возможности получить качественное расслабление? - Да как можно спать с мужчиной и чувствовать себя нормально при этом?! - Есть масса способов, и большую часть из них ты уже знаешь. - Прекратите цепляться за мои слова! Я против морали пошел, против вообще всего, что для меня было ценно. - Не выдавливай из меня слезы. Все условно, Богдан. Я прекрасно помню, что ты вытворял. И ноги раскидывал, и прогибался, и насаживался, и кончал без перерыва, и умолял выебать тебя. Какая разница, как ты это получил - получил же в итоге. И сегодня попку с легкостью подставил. Не заметил усилий и моральных метаний с твоей стороны. Или ты рассчитывал, что я приму этот жалкий трах за сатисфакцию? - Я понял, Вам просто нравится унижать меня. Это часть образа, вопросов нет. Только я не Ваш саб, и хочу прекратить наши отношения раз и навсегда. Они начались, как договорные, пусть так и завершатся. Вы же предприниматель, это же нормально – вернуть деньги за невыполненную часть сделки. - Повторяю, деньги мне не нужны! - И я Вам не нужен, что Вы уперлись, как баран, это смешно даже. У Вас ведь есть постоянный партнер? - Есть, - реагировать конкретно на «барана» не мог уже, силясь вообще удержаться в рамках. - И вопрос, на хрена этот цирк с конями? Бейте и трахайте в свое удовольствие того, кому это тоже по кайфу! - Тебя не касается моя жизнь! Даже обсуждать ее с тобой не намерен! – отрезал Леон, зверея окончательно. – В данном случае – это дело принципа и не более. Мы заключили договор на оказание своего рода услуг, в котором не была оговорена неустойка, да и потом, если бы речь шла о ней, по всем правилам бизнеса, сумма была бы гораздо больше полумиллиона. Богдан смешался. Выглядел при этом он так потерянно, так трогательно, сжимая в побелевших пальчиках многострадальную сумку. Кстати, про нее! - Где ты взял столько денег? - Не Ваше дело! - Не смей огрызаться. Говори или вытрясу из тебя ответ. - Продал квартиру. Совсем спятил! Когда, блин, успел-то, если Леон отслеживал каждый его шаг!? Что-то упустил…. - Завтра вернешь деньги на счет. Даже не обсуждается. Долг с тебя я не сниму, смирись с этим. Все, что могу, это подождать, пока договоришься сам с собой и решишь стать взрослым человеком, а не импульсивным ребенком. - Это Вы… Вы…. - Ну кто я опять для тебя? - Извращенец! Гад! - Я ведь могу и передумать. И начать с хорошей порки, которую сегодня ты заслужил неоднократно. Богдан отпрыгнул прямо, реально опасаясь нападения, видимо. Обидно. И ломанулся к двери. С корнем ручку не удалось вырвать, птичка была поймана надежно. - Куда собрался? - К черту от Вас! Да сейчас! Ему на работу только через два дня. Билет на самолет на завтрашнее число. А здесь квартиру полгода сдает уже. Сдавал, ага. Да и кто бы его отпустил ночью. - Богдан, заканчивай выступление. Довольно на сегодня. Оставайся у меня, с такими деньгами по городу ездить опасно, даже с твоей внезапностью можно это понять. Я не трону тебя. В гостевой комнате внутри есть замок. Можешь спать спокойно. Леон непроизвольно затаил дыхание, готовясь силой принудить отойти от гребаного порога. Показалось, что прошла вечность, прежде чем замершая тонкая фигурка у двери шелохнулась, развернулась и молча протопала мимо него вглубь квартиры. Звук захлопнувшейся клетки с характерным щелчком раздался, как выстрел - на весь дом. Разум включил, слава Богу! Ночь, несносный Мальчишка проведет эту ночь здесь, почти под боком, с ним! Как выдержать? Уговорить зверя не вламываться, срывая с петель преграду, хватая добычу, вгрызаясь в хрупкий загривок, распиная под собой….

*********************************************

Господи, почему с ним снова это все происходит!? Как можно так банально, глупо попасться в ловушку. Вышецев, как паук, везде, плетет свои сети, заманивает, запутывает и хрен вырвешься от него. Снова эта долбаная квартира! Хорошо, что в этой комнате ничего не знакомо. Богдан бы точно забился в истерике, если хотя бы что-то в ней запустило диафильмы воспоминаний. А так он сидел, прижав колени к вздрагивающей груди, на неразобранной постели, не раздеваясь, конечно, с этого урода станется вынести дверь, всю ночь. Надо попытаться взять себя в руки. Завтра он свалит из страны, подальше от Вышецева, от страшной, засасывающей пропасти, в которую он с легкостью вновь угодил сегодня. Что в этом абсолютном мужике, изврате и чудовище было такого, что Богдана выносило за грань в считанные секунды? Как он мог даже разговаривать с ним? А допустить секс?! Как мог позволить трахнуть себя?! Да еще стонать и плакать от удовольствия в его руках! Прав тысячу раз Мучитель: он сам повис на нем, вертелся на члене радостно, как блядь последняя, и мечтал, чтобы не было конца слишком быстро. Как же стыдно, Боже мой. Как стыдно! На что он рассчитывал, притаскиваясь сюда? Только ли чистая потребность выбраться из кабалы явилась причиной этого странного поступка. Да какого там странного, дебильного до зубной боли! Так ли она была свободна от примеси не утихающей жажды жесткой ебли, привитой проклятым монстром и в его же фееричном исполнении - Богдан теперь не мог гарантировать это. А ведь до приезда в Москву уверенность в себе практически восстановилась. В один момент все смылось, как вода в унитазе. Как же Богдан ненавидел себя сейчас! Он виноват, только он. Что мешало ему свалить к Тёмке на ночевку, и оставить Вышецева в том месте, куда ментально отправил его, едва вырвавшись из цепких лап? Что мешало не проверять хотя бы, здесь ли этот придурок или свалил под крылышко к жене? Ничего. Кроме жуткого отходняка, под действием которого Богдан прошел мимо банкетного зала и шумящей там толпы журналистов прямо на выход. Забыв попрощаться с Максимом и оставив свою награду у того в жадной ручонке. Отправился прямиком в банк, благополучно закрытый. Пришлось немного помотаться по банкоматам, набирая нужную сумму. Мысль об откупе пришла давно и словно ниоткуда. Не было объективных причин, но она зацепила. Еще в Париже, болтая с Тёмкой по скайпу, Богдан вдруг подумал, что это выход. Делец Вышецев должен был оценить трезвый подход к решению проблемы и реально отстать от него, по всем раскладам должен был. Генеральную доверенность на Тёмку он выслал по почте. Немного времени прошло и все, деньги легли на счет. Парень не думал, что будет делать со всей, довольно приличной суммой, главное для него было – получить необходимый миллион. Провернув это дело, он совсем успокоился. Даже не планировал, как будет пересекаться с Вышецевым. Надеялся, что и не придется потому, что Мучитель и думать о нем забыл. Ничего эта сволочь не забыла! Столкновение случилось. И сейчас Богдан прекрасно убедился, что случайным его нельзя было назвать. Наверное, Мучитель – обыкновенный маньяк, не способный расстаться с жертвой, пока не уничтожит ее. А ему, видно, по судьбе быть жертвой маньяка. Только от понимания ситуации легче не становилось. Как же долго до утра! Богдан чутко прислушивался к шорохам за дверью, и, в конце концов, прикорнул в неудобной позе. Проснулся, как от толчка, вздрагивая от остатков кошмара. За окном рассветало. Надо скорее выбираться из ловушки! Где-то в тумбочке в коридоре должны же быть запасные ключи. Бежать! Торопился так, что даже в туалет не заглянул, оставив естественные нужды на потом, слишком сильны были страх и стыд внутри. Пока шарил в тумбочке, переворачивая ее идеальный порядок, обмирал каждую секунду. И не зря. - Богдан! – раздался густой, насыщенный чем-то, хрен поймешь чем, бас со стороны кухни. – Иди сюда, позавтракай перед тем, как сбежишь. Нет, Мучитель точно Кашпировский на выезде. Сам не заметил, как приплелся на зов. Кухня шикарная у изверга, конечно. Просторная, светлая, с деревянной, дорогой мебелью и огромной столешницей из натурального камня посредине. Тут же возле камня и ждал его ночной кошмар – растрепанное, но явно не заспанное злое чудовище с дымящейся кружкой в руках. Вторую, такую же, ласково пододвинули ему навстречу. Цианидику, видать, подсыпал. Может, оно и к лучшему. Обреченный на стремные минуты в обществе Мучителя, Богдан решил реактивно поесть и бежать еще быстрее и еще дальше. Ноги его не будет в России! Ждать он его будет, как же, обломится, гнида сушеная, до второго Пришествия пусть ждет. Мучитель никаких поползновений в его адрес не делал. Тихонечко цедил свой кофий, жевал бутерброд. И молчал. Даже не смотрел на Богдана. След разочарования моментально был стерт ластиком совести. Что ж, точно пора делать ноги. Никто в эти самые ноги не кинулся, и слава яйцам. Улетал Богдан еще с надеждой, что все кошмары остались в России, а вот приземлился уже с какой-то странной кашей в бедовой голове. А вот уж хренушки, не будет он ни в чем разбираться. Не сейчас, позже! Сразу закрутил сам себя некисло. С корабля на бал ввинтился в съемки нескольких сюжетов про беспорядки в Русском квартале Парижа. Потом бизнес-саммит, потом уникальная операция по спасению популяции летучих мышей в самом настоящем замке. Короче, работы придумал себе массу. Но вот промелькнуло три недели и неожиданно Богдану выпало целых два дня выходных. Накатило стремительно: мысли, чувства, понимание. Золотарёв был по натуре своей шахматистом, он не просто рассчитывал несколько ходов вперед, он видел на пару-тройку шагов дальше – почти всегда. И то, что видел в данный момент, удручало. А видел он вот что. То, что начиналось для него, как необходимая данность и спасение от окончательного падения в бездну – сваливание из страны, имело срок годности. Богдан чувствовал: еще немного, и он взвоет здесь. Да, он прекрасно болтает по-французски, много и вдохновенно работает, неплохо зарабатывает, развивается и не делает глупостей. Но! Это все не его дом. Он скучает, а дальше будет только усугубляться тоска и по березкам, которые в России видел раз в год, и по московским пробкам, и по очередям в метрополитене. По воздуху, реально более насыщенному, чем рафинированный дух с Елисейских полей. По родным жутко скучает. По милой мордахе Тёмыча. Только путь домой ему заказан. Даже мысль об этом панику запускает. Не, не, потом, думать еще рано. Через пару месяцев гонки за лучшим сюжетом своей жизни, Богдан вспомнил, что он парень, здоровый, гетеросексуальный парень, без каких-либо отношений. И сразу понял, что секса у него не было черт знает сколько времени. А как только вспомнил, тут же собрался и попер на аркане в клуб соседа – Славку. С соседом жили они прекрасно, работали вместе, вместе снимали уютную мансарду о двух комнатках и общей кухне. Славка числился неплохим оператором, а еще, что важно, был очень веселым, ненапряжным парнем, со своими забавными тараканчиками, как все творческие люди. Они и спорили, и срались, и пиво вместе глушили время от времени, в общем, дружили. За неимением Тёмки рядом и девушки хотя бы на горизонте, Богдану хватало. Пока не приперло. В клубе он довольно легко познакомился с девушкой, думал, уж и навыки подрастерял. Ан нет, вспомнилось быстро, закрутилось как-то, затанцевалось. Даже поцеловалось тут же, третий коктейльчик явно был лишним или оливка несвежая попалась. Короче, дома Богдан оказался часа в три, один, в своей комнате, одетый. Ничего не помнящий. Славка долго ржал над его попытками благополучно без стенаний добраться до ванной. Вот уродец! Богдан решил уже, что первый блин комом, а вечером раздался звонок на мобильный. Новая подружка, не стесняясь, нашла его сама. Секса, как оказалось, тогда у них не было. Но все активно к нему шло. Они встречались каждый день, гуляли, трепались ни о чем, ходили на выставки и в кино. Николь была очень симпатичной, темноволосой, зеленоглазой хохотушкой и нравилась Богдану безмерно. Особенно, как она называла его по имени, растягивая гласные: Даан. Они вовсю целовались, тискались, готовились перейти к главному. Тело Богдана в такие моменты не скручивала тугая пружина, готовая разнести в момент до мяса все внутренности, но реагировало оно вполне однозначно – теплой приятной волной, завершающейся всплеском в районе паха. И вот день этот прекрасный настал, вернее, вечер. Богдан уже очень этого хотел. В последнее время приступы хандры участились и снова поползли из памяти ненужные мгновения. То, что было с ним когда-то – это все временное помешательство, вынужденное безумие. Оно кончилось, пора начаться чему-то другому, по-настоящему важному и правильному. Николь он завидел издалека и приветственно взмахнул маленьким, симпатичным букетиком. А она вдруг, и это его милая, очаровательная девушка, выдрала подарок из рук и хлестнула по щеке, и еще раз, и еще. - Урод! Мерзкое животное! Противный грешник! Чудовище! Никогда больше не подходи ко мне! - Николь, что случилось?! О чем ты?! Я не понимаю…. - Не понимаешь?! Ты спишь с мужчинами, занимаешься с ними сексом! Я не стану твоей ширмой! Ты – противен мне! Убирайся!!! Замерзший вмиг Богдан только и смог, чтобы хрипло уточнить: - От кого ты узнала? - Неважно! Я точно знаю! Видела фотографии! О, слава Богу, я не переспала с тобой, умерла бы от отвращения!!! А еще, говорят, Европа толерантна к голубым. И о чем он только думает? Сколько же мусора у него в башке! Николь убежала, растоптав славный букетик. И сердце Богдана заодно. Что же это? Откуда? Сначала от шока даже потерялся в предположениях, пока, отдышавшись, не оформил их в одно. Крепкое и уверенное. Мучитель! Его почерк, его рука. Как-то выследил его и решил испортить самое светлое, что с ним случилось за последнее время. Что ему, блин, надо? Чтобы вернулся? На карачках приполз и не вставал уже с них, счастливо подставив задницу? Эх, как же долго бушевал тогда Богдан. Пока не случилась еще одна катастрофа. А за ней вслед другая. На работе начальство вдруг перестало его понимать, ни одна идея, раньше радостно принимаемая все тем же руководством, не проходила больше. Словно подменили человека. Богдану стало дико скучно. Все что он делал, это отрабатывал стандартные новостные сюжеты, шаг вправо, шаг влево строго контролировался. Из квартиры их попросили, объяснив, что жилплощадь нужна более заслуженным работникам. Пришлось срочно искать новое жилье и платить собственные деньги. У Богдана не было никаких доказательств, что его жизнь портит именно Вышецев. Он знал это. Наивно, но совершенно уверенно. Погрязнув в мелких, сыплющихся, как из рога изобилия проблемах, Богдан осознал и еще кое-что, гораздо более глобальное, чем месть чокнутого извращенца. Невозможно бесконечно бегать от себя. Пришло время принять решение: остаться здесь, купить квартиру, уйти, например, из Бюро Первого и ломануться на местный канал. Затейники французы, наверняка, поддержат и разовьют его креативную жилку. Вот только это все означало полное расставание с Россией. И Богдан принялся страдать. С каждым днем и каждой минутой чахнуть. Тоска разъедала мозг, не давая двигаться вперед. Оставаться здесь было уже невыносимо. А вернуться он мог лишь через постель Вышецева. Не то, чтобы он не думал про Мучителя все это время, просто чуял, пожалуй, что тот, пусть и за тысячи километров – но ждет, как паук, в своей паутине. Богдан признавал, что еще немного, и паранойя с тяжелыми последствиями ему обеспечена. Надо было действовать! Что-то предпринимать. ******************************************** Поздним вечером в элитном районе Москвы, в особняке Вышецевых все уже спали. Синий свет внезапно озарил большую спальню, выхватив из темноты кусочек картины Дали на стене. Это ли, предчувствие ли разбудило хозяина дома? Только схватив уже погасший телефон, он окончательно проснулся, едва заснув полчаса назад. На вновь реанимированном экранчике горела желанная, выстраданная смска: «Я согласен. Буду в пятницу, в 22.00. Горите Вы в аду!».