***
Я реально успел прошмыгнуть на улицу, прежде чем Даня заметил. Хоть тут одному побыть можно. Внезапно я увидел перед собой огромное перо. Неужели орлы? Я боязливо оглянулся по сторонам, но никакого движения и постороннего шума не заметил и не услышал. Значит… это перо той-самой-птицы? Даня определённо что-то от меня скрывает. Эй… Смотри, это он?Нет, у него волосы другие, дурашка. И потише, потише, услышит же
— Кто здесь? — громко проговорил юноша.Иди сюда, если хочешь посмотреть
Парень сразу понял, что голоса доносятся с озера, но водная гладь была гладкой, словно зеркало. Он опустился коленом на влажный камень. Его отражение дрожало на тёмной воде. Но тут вода дрогнула, и сквозь его отражение проступили другие черты. Лягушачьи глаза на почти человеческом лице, длинные волосы, путающиеся в воде, словно водоросли, такие же зеленые и тонкие. Миша, очарованный, окунул пальцы в холодную воду, и оттуда высунулась другая рука, узкая и тонкая, как у ребенка, покрытая крошечными, почти незаметными чешуйками. Влажный пальчик, холодный, как вода, из которой он поднялся, коснулся его лица и заскользил по нему. — Красивая… — сказал Михаил тихо, почти шёпотом, боясь спугнуть девушку. Точнее, русалку. Лягушачьи глаза блеснули на него чернотой и золотом, и русалка исчезла, словно только привиделась ему. Спустя несколько минут уже три их всплыло над темной водой. Плечи, белые, как лепестки лилии, виднелись у самой поверхности, а хвосты, покрытые разноцветной чешуей, как брюхо окуня, извивались в глубине, теряясь из глаз. Мошкара, кружившая над водой, впивалась в лицо и кисти Михи, будто только его и ждала все время, но он почти не замечал укусов. Русалки, вероятно, хотели ему что-то сказать. Они протянули к нему руки из воды. Крошечные пузырьки воздуха поднялись на поверхность, неся с собой их беззвучный смех. Русалки взяли его руки в свои и принялись гладить его плечи, лицо и шею, пока кожа его не стала такой же прохладной, как у них, и не покрылась таким же тонким защитным слоем ила, как их чешуя. — Чт- — не успел даже слова сказать юноша. И вдруг они исчезли — так же внезапно, как появились. Их лица ушли в темную глубь озера, и Миша готов был поверить, что русалки ему просто приснились — если бы не эта прохлада на коже, не легкий блеск рук. Внезапно в голове что-то помутилось. Миху сдавила тяжесть, и в глазах потемнело. Его потянуло куда-то в сторону. Будто зная, что делает, он шепнул: «Спасибо!» —, хотя на поверхности воды дрожало лишь его собственное отражение. Он протиснулся сквозь ежевичные кусты и беззвучно зашагал к огненному дереву. Одежда Михаила, когда он остановился у платана, было облеплено влажной от росы паутиной. Нижние гнезда висели так близко, что он без труда мог засунуть руку в отверстие. «Просунь в гнездо смоченные русалками пальцы, и эльфы сердито метнутся к твоему лицу, но ты успокой их ласковым жужжанием. Если взять верную ноту, их возбужденное кружение быстро замедлится, жужжание и брань станут сонными, и в конце концов их крошечные горячие тела опустятся тебе на плечи, обжигая кожу. Но как бы больно тебе ни было, не смей дернуться или стряхнуть эльфов, а только засовывай пальцы поглубже в гнездо, пока не нащупываешь то, что искал: их огненный мед. Пчелы кусаются, а огненные эльфы прожгут тебе кожу насквозь, если над тобой раньше не потрудятся русалки. Но даже с такой защитой лучше было не проявлять чрезмерной жадности, обворовывая эльфов. Если возьмешь слишком много, они кинутся тебе в лицо, спалят кожу и волосы и не отвяжутся от грабителя, пока он не свалится, корчась от боли, у корней их дерева». Но Миша никогда не бывал так жаден, чтобы рассердить их. Он доставал из гнезда лишь крошечный комочек, размером с ноготь, больше ему пока и не нужно было. Продолжая тихонько жужжать, он заворачивал липкую добычу в древесный лист. Огненные эльфы очнулись, едва парень замолк, и принялись носиться вокруг него все быстрее и быстрее, а голоса их становились все громче, как угрожающее бурчание шмеля. Но нападать на него они все же не стали. «Нельзя смотреть на них, нужно было притворяться, будто вовсе их не замечаешь, неспешно повернуться и идти прочь медленным, очень медленным шагом». Эльфы еще немного покружились над ним, но потом отстали, и Миша зашагал вниз по течению ручья, вытекавшего из русалочьего озера и вившегося между деревьями. Тут-то он и очнулся. — Что… произошло? — спросил он сам себя. — Странно… *Всё нормально, ты же должен свои способности развивать, — послышался слегка ехидный голосок. Юноша сразу понял, что это его ночник и немного успокоился, хоть до сих пор оставалось непонятным, зачем он украл мёд у этих эльфов. Миша сел на траву. Ручей поведет его сквозь постепенно расширявшуюся долину между холмами, на которые не ступала нога человека, потому что там живут великаны, медведи и существа, которым никто еще не дал имени. Когда-нибудь на этих склонах появится первый домик, первая прогалина в густых лесных зарослях, и есть надежда, что Михаил найдет там не только фей и русалок, но и нескольких давно пропавших людей… Но он отвлёкся от фантазий и пригнулся, когда между двумя деревьями вдали показался сонный волк. Не шевелясь, Миха ждал, пока серая морда скроется в чаще. Да, медведи и волки — чтобы Даниил разрешил ему выходить в лес он должен научиться слышать их шаги, чувствовать их приближение раньше, чем они его заметят, не говоря уж о змеях, зеленых, как скрывавшая их листва. Змеи сползали с ветвей тише, чем он стряхивал упавший лист с плеча. Но наверняка есть и другие существа, не такие нежные, как русалки, и которых не успокоишь песенкой, как огненных эльфов. *Эй, Азер, хочешь узнать, как он нашёл Женю?* А разве он его не от птицы отбил? *Хи-хи, конечно же нет! Ты ему поверил?* А как же тогда…? *Он и есть та птица* __________ Почему все окружающие меня люди вечно лгут мне?