G.O.G.R.

Батон избавился от пижамы и принялся одеваться, готовясь ехать и получать от Светленко очередной нагоняй. Натягивая штаны, Батон вдруг замер: небеса послали ему озарение: не надо ехать и получать нагоняй, а нужно доложить Серёгину, что Светленко будет в избушке! Тогда Серёгин приедет и схватит бандита, а Батон получит вожделенную свободу! Со штанами на одной ноге, путаясь в них, Батон поскакал назад на кухню и начал названивать Серёгину домой. Пётр Иванович тоже спал. Наконец-то ему можно поспать спокойно: после того, как поймали Шубина, Сабина Леопольдовна осталась у себя дома и не будила Серёгина среди ночи из-за того, что ветка каштана стукнула в окно. Кот Барсик тоже спал спокойно – в ногах Петра Ивановича, а не за холодильником. Разбуженный телефонным звонком, Серёгин притащился в прихожую к телефону, отодрал трубку от рычага и промямлил сквозь сидевшую в голове ватную полудрёму: - Эээээ? Батон решил, что на линии помехи и поэтому закричал погромче: - Пётр Иванович! Светленко потребовал от меня приехать на Калинкино прямо сейчас! Вы можете его поймать, потому что он тоже там будет!! - А! – испугался Серёгин вырвавшегося из телефонной трубки страшного вопля и отпрянул от телефона. – Щево? – пробормотал он после недолгой паузы. Батон решил, что его не слышно и прокричал всё ещё громче. Насилу Серёгин поборол накопившийся недосып и сумел понять, кто ему звонит, и что он ему говорит. - Батон! – закричал он в трубку, разобравшись, наконец, что подвернулся шанс схватить Светленко. – Едь туда же – будешь показывать дорогу! Теперь испугался Батон, крикнул: - А! – и отдёрнул трубку от уха. - Троллейбусы ещё не ходят, - прохныкал он. – Как я приеду? - Ладно, жди у своего подъезда, мы заедем за тобой! – сказал Серёгин, вспомнив, что у Батона нет машины. Кот Барсик проснулся от криков в прихожей и сидел теперь на пороге кухни, недвусмысленно глядя на хозяина и предъявляя немое кошачье требование: - Есть давай! Но Петру Ивановичу было некогда заниматься котом. Он оделся, как солдат – наверное, и спичка не успела бы догореть, как он уже выскочил из дома, одновременно названивая Сидорову, а потом – Самохвалову. Батон натянул штаны, съел из холодильника куриную ножку, потом – подумал и съел ещё одну, оставив курицу без ног. Жуя на ходу, он не спеша пошёл в комнату и продолжил одеваться, думая, что пока Серёгин за ним приедет, он успеет не только одеться, но ещё съесть и куриные крылышки. Но не успел Батон натянуть и майки, как под окнами раздался рёв автомобильного клаксона. «Оперативно!» - подумал про себя Батон, выскочил в прихожую и надвинул пуховик прямо на майку. - Чего так долго копаешься? – фыркнул на Батона Серёгин, когда тот залез в служебную «Самару» и устроился на заднем сиденье около сонного Сидорова. - Ну-ы, – неопределённо ответил Батон. – Дела… А «Самара» уже мчала по забросанной снежком ночной дороге в направлении посёлка Калинкино, рассекая сыплющуюся с неба снежную крупку. За ней, «в струе», поспевала «Газель» Самохвалова. Теперь Светленко уж точно не открутится – будет схвачен и водворён на законные нары. На полном ходу машина Серёгина ворвалась в спящий посёлок, разбросав комья рыхлого снега. Батон показывал Петру Ивановичу, куда следует ехать, «Самара» петляла по извилистым и узким улочкам посёлка, словно заяц. За ней заворачивала и «Газель», похожая на зайца побольше. Серёгин держал руль, чтобы не поскользнуться на снегу и не совершить «жёсткую посадку» возле чьего-нибудь забора. А Сидоров – просто спал, и во сне постоянно опускался Батону на плечо. - А теперь – направо, - сказал Батон, в который раз отодвинув от себя сопящего в две дырочки Сидорова. Серёгин повернул в некий закоулок. Фары «Самары» являли из ночной мглы неказистые низкие избухи, в которых обычно проживают алкоголики, да покосившиеся щербатые заборы. Батон уверенно вёл в самый «не престижный» район Калинкино – избухи стояли всё реже и выглядели всё неказистей. И вот, наконец, Батон сказал: - Стоп! Пётр Иванович нажал на тормоз и выключил фары, служебная машина застопорилась и затерялась в темноте, притаившись у какого-то низкого кособокого домика. То же самое сделала и «Газель» позади неё. Как только перестали двигаться – Сидоров мгновенно встрепенулся и шумно вопросил: - Уже всё? - Всё, всё, - закивал Батон и показал вперёд. – Вон она. Серёгин посмотрел, куда указывал Батон и увидел одинокую, щербатую лачужку, темнеющую на фоне белого снега. Вокруг этого убогого подобия жилища и забора-то не было – так, торчали кое-где какие-то кривые палки, ничем не соединённые между собой. В единственном малюсеньком окошке различался тусклый свет, а в тени лачужки, у самой стены, присоседился джип. Светленко был внутри. Пора! - Запускаем Самохвалова! – решил Серёгин. – Давай, Вовик! Едва «Газель» спецназа объехала «Самару» и направилась к избушке, как из этой ветхой постройки выскочил человек. Он проворно запрыгнул в джип, и джип, взревев мотором, сорвался с места и рванул прочь прямо по ухабистому бездорожью. - В погоню! – скомандовал по рации Пётр Иванович и тоже нажал на газ, заставив служебную машину сорваться с «низкого старта» и припустить механическим «галопом». Батон не ожидал от неновой машины такого рывка и едва не навернулся головой о переднее сиденье. - Пристегнись, - посоветовал ему пристёгнутый Сидоров. Батон собрался, было огрызнуться, мол, не учи учёного. Но подумав, внял совету и молча, пристегнул себя к креслу ремнём безопасности. «Самара» соскочила с дороги и понеслась по ухабам и кочкам, преследуя внедорожник преступника. В свете фар мелькала корма «Газели» спецназа, которая тоже уселась Светленко на хвост. Серёгин дал команду стрелять по колёсам, и из «Газели» палили, уничтожая спокойную ночную тишину резкими хлопками выстрелов. Батон держался за сиденье всеми конечностями, которые у него были, чувствовал, что даёт о себе знать морская болезнь, и жалел о своём обжорстве куриными ножками. - Ребя-я-ята! – заблеял он, не выдерживая полосу ландшафтных препятствий. – Сейчас вы увидите всё, что я сегодня съел! - Крепись, - вздохнул Сидоров. – Выпустить тебя мы всё равно не сможем. Считай, что катаешься на американских горках. - Бы-ы, - икнул в ответ Батон, в который раз заглатывая свои куриные ножки обратно в желудок. Убегающий преступник ловко лавировал джипом, не давая прострелить себе колёса, и мчался всё дальше, мимо редких деревьев, желая выехать на Макеевское шоссе. Пётр Иванович старался срезать путь и зайти Светленко спереди, но неприспособленная к езде по бездорожью «Лада-Самара» то и дело ныряла в выбоины и застревала в них, отставая всё больше и больше. Выскочив из очередной ямы, Серёгин увидел, что джип Светленко и «Газель» спецназа умчались далеко вперёд, и беспомощная без асфальта «Самара» ни за что их не догонит. - Всё, - сказал Пётр Иванович и нажал на тормоз. – Самохвалов его поймает. А мы вернёмся и осмотрим пока его хижину. Служебная «Самара» повернула назад и направилась к покосившемуся и разваливающемуся «четвёртому пункту». На фоне белого снега, среди искрящихся в свете фар снежинок лачужка Светленко казалась хижиной сказочного деда Коковани. Вот, сейчас на её крыше появится олень Серебряное Копытце… Машина ещё не успела приблизиться к избушке, как громыхнул взрыв, и маленький домик исчез в волнах огня. - Упс! – выдохнул Сидоров, в который раз просыпаясь. А хижина Светленко превратилась в гигантский пионерский костёр. Батон, просто молча, смотрел, схватившись руками за спинку переднего сиденья, а Серёгин по мобильному телефону вызвал пожарную команду – надо же потушить. - Как же он узнал-то? – удивлялся Батон, наблюдая за тем, как пожарники заливают бушующее пламя. – Я же ничего ему не говорил… Серёгин подумал и спросил: - Батон, как тебе досталась та квартира, в которой ты сейчас живёшь? - Ну, Коля подкинул, а что? – ответил Батон и пожал плечами. - А то, - сказал Пётр Иванович. – Что Коля тебе в телефон, скорее всего, забил жучка и слушает, что и кому ты говоришь. Я же тебе сказал, чтобы ты с нами по мобильному телефону связывался. А ты? Забыл? - Денег жалко, - признался Батон, сообразив, в чём была его ошибка. - Эх, ты! – вздохнул Серёгин. – «Юстас – Алексу»! Хтирлиц ты, Батон, вот и всё! Коля уже выехал на Макеевское шоссе, но всё никак не мог сбросить с хвоста настырную «Газель». «Газель» уже не раз пыталась прижать Колин джип к обочине, однако сообразительный и быстрый Коля ухитрялся увернуться. Хорошо ещё, что как только выехали на шоссе – преследователи прекратили палить по колёсам – а то бы точно пробили, и «безлошадный» Коля был бы неминуемо схвачен. Переехав мост, Колин джип выпрыгнул на проспект Ильича с односторонним движением. Проспект был пустынным – ни одной машины – только светят ровным оранжевым светом безучастные одинаковые фонари. Коля не реагировал на дидактические сигналы светофора и игнорировал наставительные дорожные знаки. Он то и дело жал на педаль газа и улетал по ночному проспекту, словно на ракетомобиле. Сирена преследователей приближалась, а датчик горючего в Колином джипе показывал, что железный конь в скором времени запросит овса. Колей уже овладевала лёгкая паника: на пустынном проспекте было решительно негде спрятаться, и для преследователей он был, как на ладони. Стрелять по ним Коля не решился: мог не справиться с управлением и почить не в бозе, а в траншее, недавно вырытой у самой дороги. Здесь меняли канализационные трубы, вокруг траншеи валялись ржавые толстые патрубки и лежали горы земли. И тут Коля, глянув в зеркало заднего вида, заметил, что по параллельной полосе «плывёт» «Титаник» - тягач «КаМАЗ» с длиной синей фурой. Вот он обгоняет Колин джип и вырывается вперёд «на полкорпуса»… Сзади, ревя оглушительной сиреной, сверкая страшной мигалкой, скачками приближается «Газель» спецназа. Увидев, что расстояние между этой «Газелью» и его джипом неумолимо сокращается, Коля презрел страх, поддал газу, обогнал тягач и выпрыгнул прямо перед его носом. Не желая смять легковушку, водитель тягача вывернул руль, отворачивая в сторону. Тяжёлый «Титаник» повело, он завертелся и поехал боком, расшвыривая патрубки, сшибая земляные горы. А потом – попал передним колесом в траншею и застопорился, перекрыв проспект собой и своей длинной фурой. Один заржавленный и дырявый патрубок катился по дороге, гудя и лязгая на асфальте. Выскочив из-под надвигающегося на него «КаМАЗа», увёртываясь от катящихся под колёса патрубков, Коля рванул вперёд. Оглянувшись, он с удовольствием увидел, что преследователи отстали, пойманные в ловушку между фурой и траншеей. Уезжая всё дальше, к центру, Коля со злостью думал о том, что следует проучить предателя Батона. Вообще, Коля догадывался, что этого горе-картёжника могла «завербовать» милиция. Поэтому он не оставил Батона без присмотра, а снабдил его домашний телефон надёжным «жучком». Прослушав его последний разговор с Серёгиным, Светленко понял, что следователь обязательно нагрянет к нему на «четвёртый пункт», и решил замести следы – сжечь хижину. Коля соорудил посредине её единственной комнатёнки некое подобие очага, разжёг в нём костёр и поставил прямо над открытым огнём баллон с газом. Когда баллон нагрелся – газ взорвался, оставив от ветхого жилища лишь одну-единственную закопченную стенку. Вот эту единственную стенку и обнаружил Пётр Иванович, когда пожарники, наконец, загнали «жареного петуха» в «клетку» из воды и пены.