G.O.G.R.

Утро выдалось солнечным и, даже можно было сказать, что тёплым. Солнечные лучи заставляли таять выпавший ночью снег, превращая его в коричневую мокрую слякоть. Светленко ускользнул из-под самого носа, а обнаруженная «агентом Батоном» «явка» превратилась в черное пепелище. Понурый Серёгин сидел за столом у себя в кабинете и пытался систематизировать другие сведения о Николае, полученные от Батона. Сидоров пытался дозвониться до Краснянского райотдела милиции, но там почему-то никто не брал трубку. Сидоров пытался дозвониться в Красное каждый день по нескольку раз – с утра до вечера, но в ответ постоянно слышал длинные воющие гудки. Накрытый Батон «фон Хтирлиц» сидел тут же, на стуле для посетителей, перед Петром Ивановичем и комкал в руках некую бумажку, взятую со стола следователя. Он оставался в пуховике, потому что стыдно было показаться чужим людям в запятнанной и прорванной домашней майке. Батон наблюдал, как Пётр Иванович что-то пишет на тетрадном листке, а потом тихо и осторожно пролепетал: - Э-э, мне можно идти, да? – и хотел, было встать и направиться «на выход с вещами». Серёгин оторвался от листка, глянул на привставшего со стула Батона и сказал: - Хтирлиц, а вас я попрошу остаться! - Это ещё зачем? – недовольно протянул Батон. – Я думал, что я вам больше не нужен… Или вы меня снова… туда? – он имел в виду изолятор. - Придётся – «туда», - кивнул Серёгин, хлопнув ручкой о столешницу. – Ради твоей же безопасности. Светленко у нас голубец не простой – он будет пытаться избавиться от тебя, потому что ты знаешь о его планах насчёт Чеснока. - Оп-паа, - присвистнул Батон. – Вот это я и влип… - он съёжился на стуле, который так и не успел покинуть и наставил на Серёгина перепуганные глазки. – Где же мне теперь пересидеть-то? Сидоров всё вращал и вращал диск телефона, пытаясь обратить на себя внимание работников Краснянского отделения, но они никак не хотели внимать и молчали, молчали… - Что, никак? – осведомился у него Серёгин, встав из-за стола. - Глухо, - пробормотал Сидоров, воюя с телефонным диском. – Семь часов уже. А мне даже дежурный не ответил… Пётр Иванович обошёл свой стол и потянулся к пластиковой бутылке с отстоянной позеленевшей водой – чтобы полить цветы. Батон повернулся вместе со стулом, не спуская с Серёгина умоляющих больших глаз. - Как же мне быть? – пискнул он. - Придётся у нас в изоляторе жить, - лаконично ответил Серёгин, поливая кактус, который не поливают осенью и зимой. – До тех пор, пока Светленко не будет схвачен… - Но?.. – вставил Батон. - Ты говорил, что Чеснок по четвергам вылезает из «подполья»? – продолжал Серёгин, проигнорировав это плаксивое «но». – Светленко не оставит попыток уничтожить Чеснока, и поэтому придётся нам в «Амсторе» по четвергам выставлять «почётный караул». Подключим Муравьева – пускай формирует отряд – и пускай каждый четверг переодеваются в гражданское и ходят по торговому залу. Сидоров стоял у телефона с лицом Сократа и держал трубку у уха, ожидая ответа от далёких Краснянских коллег. Но те продолжали упорно молчать, не желая связываться с телефонными разговорами. - Да что там у них?! – не выдержал Сидоров и хлопнул трубку на рычаг. - Никак? – поинтересовался Серёгин, полив все цветы и убрав бутылку под стол. - Никак, - вздохнул Сидоров, покинув не желающий сотрудничать телефон. - Саня, уведи Батона в изолятор, - сказал Пётр Иванович, натягивая куртку. – А потом поедем, посетим психушку. Интересно, смог ли гипнотизёр чего-нибудь добиться от Карпеца и Шубина?