G.O.G.R.

Пётр Иванович и Сидоров примчались в психбольницу со скоростью настоящего торнадо – Серёгин даже мигалку прилепил на крышу «Самары» и подключил орущую сирену, чтобы без проблем проезжать на красный свет. В коридоре их встретил взъерошенный Никольцев и сразу повёл на второй этаж, где была палата Шубина – Свиреева. Серёгин не шёл, а скакал через две ступеньки, Сидоров делал огромные шаги и перелазил сразу через три. «Начальник охраны» Шубина лейтенант Никольцев едва поспевал за ними. А там, на втором этаже Серёгина и Сидорова ждал настоящий «гризайль ». Борисюк и Соколов сидели на полу, привалившись к бледно-зелёной стенке, и спали рядышком, словно две горлинки. Около них в полном замешательстве топтались уборщица, сестра-хозяйка и врач Иван Давыдович. Дверь палаты Шубина была распахнута. Серёгин подполз к этой двери на тяжелеющих ногах и заглянул за неё. В палате всё было нормально: чисто, ничего не раскидано, не украдено, не поломано… Всё было нормально – только Шубин – Свиреев куда-то «испарился». - Никак не можем их растолкать, - подала голос сестра-хозяйка, кивнув на спящих Соколова и Борисюка. – С этими друзьями всегда истории случаются: то шишки набивают друг другу, то, вот ещё… - Ыгы, - пробормотал Серёгин и сделал шаг в злополучную палату, проглотившую Свиреева – Шубина. За ним «крёстным ходом» последовали Сидоров, врач Иван Давыдович, лейтенант Никольцев и сестра-хозяйка. Уборщица же не пожелала входить в «мистическое обиталище» и осталась в безопасном коридоре. Пётр Иванович тщательно обследовал пол, кровать и табурет около кровати, пытаясь найти хоть что-нибудь мало-мальски подозрительное и указывающее на то, что могло здесь произойти. Ничего подозрительно, всё обычное. - Где Лисичкин? – осведомился Серёгин у ютящегося в углу врача Ивана Давыдовича. - Да, вот, - пробормотал тот, переступив с одной ноги на другую. – У этого, из шахты, как раз и был сеанс с вашим Лисичкиным. А потом вдруг лейтенант ваш ко мне подбегает, и давай голосить и выспрашивать, куда подевался этот Свиреев. - Я на посту сидел, - оправдывался Никольцев под тяжёлым взглядом помрачневшего Серёгина. – Никуда не отходил… - Кроссворды решал, небось? – угрюмо проворчал Пётр Иванович, глядя на лейтенанта исподлобья. - Нет, - покачал головой Никольцев. – Следил. Видел, как Лисичкин к нему пошёл… А потом вдруг – отвернулся на секундочку – не больше… Поворачиваюсь, а Борисюк с Соколовым у стенки сидят. Я подумал ещё, чего это они спят-то на посту? Подошёл, давай толкать – не просыпаются. Я дверь в палату приоткрыл – а там – ни Шубина, ни Лисичкина… - Грррмм! – рассерженно хмыкнул Серёгин, а потом налетел на врача Ивана Давыдовича: - Разыщите мне Лисичкина! - Угу, - кивнул тот и, не мешкая, отослал на «задание» троих санитаров. - Ничего не трогайте! – Пётр Иванович отогнал уборщицу, которая хотела взяться за ручку двери. – Отпечатки не уничтожьте! Уборщица недовольно буркнула что-то себе под нос и удалилась, гордо помахивая тряпкой на швабре. А Пётр Иванович выставил всех из палаты, чтобы не затаптывали следы, и снова основательно и придирчиво осмотрел всё алмазным глазом сыщика. Он даже под кровать заглянул и… остолбенел. - Вот те на! – выдохнул за спиной Серёгина Сидоров. Под кровать Шубина кто-то аккуратненько затолкал «врача-оккультиста» Лисичкина. «Мефистофель Фаустович» лежал на левом боку, спиной к окружающим и лицом к стенке. Пётр Иванович пихнул Лисичкина в спину. - Лисичкин! – позвал он достаточно громко, но «врач-оккультист» остался глух и нем. - Что за чёрт?! – поскрёб макушку Серёгин. – Лисичкин! – и снова пихнул гипнотизёра – посильнее. Но и сейчас Лисичкин ничего не сказал и не вылез. Тогда Пётр Иванович и Сидоров совместными усилиями выволокли пыльного «Мефистофеля» из-под кровати и усадили на полу, прислонив спиной к стенке. Он был живой, но выглядел так, будто бы спит. С носа Лисичкина свисала клочковатая серая паутина – кажется, под кроватями гордая уборщица вообще не убирала. - Оглушили, что ли... – пробормотал Сидоров. Пётр Иванович похлопал «оккультиста» по щекам – не помогло. Тогда он дал врачу Ивану Давыдовичу санкцию на вход на «место преступления» и на осмотр потерпевшего. - Навернули по башке, - поставил диагноз врач Иван Давыдович и вытащил из кармана своего халата пузырёк с нашатырным спиртом. Нюхнув нашатыря, Лисичкин громко чихнул и пришёл в себя. - Гы-ы-ы! – заревел он, словно орангутанг в зоопарке, окинув собравшихся вокруг себя пустым звериным взглядом. - Лисичкин? – опешил Серёгин, увидев этот дикий взгляд. Однако в следующий миг в глазах Лисичкина проклюнулся интеллект, он заморгал и даже узнал Серёгина. - Где я? – вопросил он, уставившись на Петра Ивановича, словно только что проснулся не у себя на работе, а в лондонском Тауэре. - В психушке, – буркнул в ответ Серёгин, заметив, что на лице Лисичкина не видно ни единого синяка – значит, по лицу не били. - За что?? – перепугано вскричал Лисичкин и вскочил на ноги, но потом – снова упал, потому что ноги у него затекли. Пётр Иванович еле-еле объяснил устрашённому неизвестной силой гипнотизёру, что его не упрятали сюда, как психа, а он просто здесь работал с Шубиным. Лисичкин, наконец, прекратил панику, подвигал ногами и сморщился: по ногам скакали жгучие «колючки». - Куда делся Свиреев? – потребовал от гипнотизёра Серёгин. - Э-э, - протянул Лисичкин, растирая покрытые «колючками» ноги. – Я пришёл к нему в один час пополудни, начал сеанс… А потом – вы меня разбудили. Я не знаю… «В один час пополудни»! Серёгин сверился со своими часами «Полёт»: половина третьего – поздновато – похититель Шубина – Свиреева уже успел далеченько ускакать. Борисюка и Соколова тоже растолкали с огромным трудом. Они даже на нашатырный спирт не реагировали. Врач Иван Давыдович уже притарабанил солидных размеров многоразовый шприц, наполненный чем-то мутным - Экстракт элеутерококка – подскочат, как миленькие, - плотоядно изрёк он и нацелил шприц на Борисюка. И в тот же миг оба, как по команде, разлепили глаза и одновременно, как роботы, встали на ноги. Соколов собрался, было, невозмутимо откочевать в пустую палату Шубина, но Серёгин преградил ему сей «путь миграции» словом: - Куда? – и заступил дорогу. Соколов выглядел странно, словно сомнамбула. Но, когда Серёгин вырос у него на дороге – он ожил окончательно и изумлённо застопорился на полпути к палате. Соколов никак не мог понять, каким образом он покинул свой пост в палате и очутился в коридоре. А Борисюк – не понимал, каким образом заснул – ведь ночью он прекрасно выспался. Серёгин снова собрал в вестибюле всех медсестёр, докторов, санитаров, охранников, уборщиков. Чтобы опросить их, ушло часа три. Но и этот долгоиграющий допрос не дал ничего, кроме пустопорожних ответов: «Не знаю», «Не видел(а)», «Не проходил». Не выходил Свиреев – Шубин из палаты сам, и никто не выводил его насильно – словно в воздухе растаял. Пётр Иванович даже показывал им фоторобот «адского» «Поливаевского мужика». И получил то же самое: «Не знаю», «Не видел(а)», «Не проходил». Словно бы действительно, Шубин этот не человек, а какой-нибудь дух или призрак.