G.O.G.R.

Пётр Иванович вызвал в райотдел Эвелину Кораблинскую. Найти её оказалось нелегко: после того, как Крекер с Додиком похитили её дочку, Кораблинская перебралась к своим родителям и запряталась у них, не отвечая на звонки. Сама Эвелина на связь так и не вышла. А Серёгин потратил почти что, целый час на то, чтобы убедить её престарелого и недоверчивого отца в том, что он не бандит «из шайки Рыжего», а следователь из Калининского РОВД. Сидоров тем временем полез в сейф, желая разыскать диски, на которые Кораблинский записывал голоса бандитов, что угрожали ему. Сидоров взял ключ и хотел отпереть синюю металлическую дверцу сейфа и обнаружил, что замок поломан. Ключ утонул в замочной скважине, а сам замок просто вывалился и упал внутрь сейфа. Сидоров остолбенел. Секунду он стоял неподвижно, а потом выпрямился и пробормотал: - Пётр Иванович… - Что случилось? – Серёгин повернулся к Сидорову, потому что его испугал странный полушёпот сержанта. - Кто-то свернул «проворотником» замок в нашем сейфе, - выдавил Сидоров, держа в руке уже не нужный ключ. Услышав такое, Серёгин вскочил из-за стола, перевернув стул, и ринулся к пострадавшему сейфу. Замок окончательно и бесповоротно «погиб». Какой-то весьма косолапый «медвежатник» вывернул его «с мясом» универсальной отмычкой. Когда Сидоров прикоснулся к державшемуся «на соплях» замку, он выпал. И теперь в дверце сейфа зияла дыра. Серёгин открыл дверцу сейфа пакетиком, чтобы не испортить отпечатки пальцев, и порылся внутри. Как ни странно, ничего не пропало. На месте оказались и диски Кораблинского, и видеокассета с записью Мэлмэна и Сумчатого, пистолет Ужа, два пистолета Коли, накладные усы Додика, документы – в общем, всё, что там лежало, осталось нетронутым! - Кажется, он искал не наши вещдоки, а что-то ещё, – пробормотал Серёгин, поднимаясь с корточек. - А что? – удивился Сидоров. – Что ещё можно найти в нашем сейфе? - Не знаю, - пожал плечами Пётр Иванович. – Нужно узнать, не залез ли он к кому-нибудь ещё. Разыскивая таинственного визитёра, посетившего его сейф, Пётр Иванович поднял на уши всё отделение. Все сейфы были тот час же проверены на предмет взлома, а здание РОВД – оцеплено: а вдруг таинственный «гость» ещё не успел убежать?! Пётр Иванович аккуратно снял отпечатки пальцев со своего «поруганного» сейфа и, рассмотрев их, не обнаружил «чужаков». Если поверить результатам дактилоскопии, то сейф трогали только два человека: Пётр Иванович Серёгин и Александр Александрович Сидоров. А если верить здравому смыслу – то ни одному из них, чтобы получить доступ к содержимому сейфа, абсолютно не нужна универсальная отмычка, или попросту – «проворотник»: каждый из них имеет свой законный ключ. Поиски аналогичных случаев по отделению тоже не увенчались успехом – пострадавшим оказался только лишь сейф Серёгина. После того, как Додик пробрался в изолятор и пристрелил там Гарика Белова, в отделении ввели сверхстрогий контроль пропусков. К обычной книжечеке-удостоверению добавили ещё и электронный пропуск – пластиковую карточку для сканирования специальным терминалом. Терминал в вестибюле конечно же установили – на его покупку собирали деньги всем РОВД, а начальник отделения Недобежкин даже поскрёб резервы. И, если вы забудете ваш электронный пропуск дома, или потеряете, или даже элементарно засалите сканируемое поле – то перед вами просто не откроется турникет, и вы не попадёте на работу. Так что теперь чужак, ограничившись одним лишь «маскарадным костюмом» в виде милицейской формы, не сможет пройти незамеченным мимо грозного электронного робота и проникнуть в отделение просто так. Даже если дежурный пойдёт «в цирк», то бишь, смотреть, как «камлает» Грибок. Тогда Серёгин предположил, что кто-нибудь по рассеянности мог потерять свой пропуск, а преступник его нашёл… Но, нет – такого быть не может: когда техническое ноу-хау только установили на турникет, начальник РОВД провёл суровейшее собрание, на котором чётко дал понять, что терять электронный пропуск нельзя под страхом отправиться на биржу труда. Совершить такое невесёлое путешествие не хотел никто, вот и берегли свои пропуска пуще собственной зарплаты… Или кто-то как-то изготовил поддельный пропуск? А на чьё имя? Нет, такого тоже быть не может… Но, кто же тогда влез-то?! Черти? Призраки? Вампиры? Гоблины? «Поливаевский мужик»??. Пока Серёгин юлой вертелся, разыскивая «мистического гостя» - «убийцу» сейфа, в отделение приехала Эвелина Кораблинская. Когда Пётр Иванович вернулся в кабинет с пустыми руками, она уже сидела там и беседовала с Сидоровым. Вместе с ней приехал ещё и её отец – Ростислав Глебович Кругликов. Он был невысокого роста, седой, как Санта Клаус, и носил добродушные круглые очки. Но на лице гражданина Кругликова прочно закрепилась неснимаемая маска сварливости, от чего он был похож совсем не на Санта Клауса, а на сурового третейского судью. Заметив, что появился Серёгин, Кругликов установил на него свой судейский взор и сухо хмыкнул: - Грррмм! – а потом достаточно скептично осведомился: - Значит, вы утверждаете, что муж моей дочери жив? - Вот именно, жив! – подтвердил Пётр Иванович, стараясь не тушеваться под стопудовым взглядом Кругликова, а выглядеть, как уверенный в себе квалифицированный специалист. – Я предлагаю вам пройти со мной и опознать его. Кругликов опять сухо хмыкнул, а Эвелина Кораблинская всхлипывала и ничего не говорила. Когда пошли в изолятор – Кругликов ворчал, почему они идут в «кутузку», когда муж Эвелины следователь? И был не доволен тем, что новенький охранник провозился с ключом на минуту дольше, чем хотелось бы Кругликову. Узрев спящего на нарах Грибка, Кругликов взвился, словно его припекли кочергой куда не нужно, и заголосил на весь изолятор: - Чего вы мне здесь Ваньку валяете?! Да разве он похож на Эдуарда?? Этот алкаш похож на бомжа, а Эдуард погиб! Я сам его хоронил!! Серёгин молчал и ждал, пока Кругликов выговорится, а Эвелина Кораблинская тем временем подобралась к Грибку поближе и внимательно так всматривается в его «раскрашенное» фукарцином лицо. Выкрики Кругликова разбудили Грибка, и он разлепил глаза и уселся на нарах, вытаращившись на Эвелину Кораблинскую. - Эля, пошли! – Кругликов вцепился в рукав Кораблинской и принялся оттаскивать её к двери, пытаясь покинуть камеру и вытащить дочку в коридор. Но Эвелина вдруг вырвалась и снова вернулась к Грибку. - Э-эдик?.. - пробормотала она, разглядывая Грибка всё внимательней. – Эт-то ты?.. Грибок глуповато моргал и тихонько ухал. - Какой он тебе Эдик?! Эля, пошли! – не унимался Кругликов, топчась около тяжёлой железной двери камеры. – Я понимаю, ты в стрессе, но не хватало ещё, чтобы ты начала собирать бомжей! Всё, Эля, идём! - Подождите! – вмешался Серёгин, вставая между Кругликовым и Кораблинской. - Что с тобой, Эдик, скажи хоть слово! – требовала заплаканная Кораблинская от Грибка. А Грибок посучил ногами, понюхал стенку, и выдавил: - Э-эля? – так робко, вопросительно, словно изо всех сил боролся со своими забитыми гипнозом мозгами. – Эля… Услыхав от сидящего на нарах существа имя «Эля», Кругликов наконец-то «выключил фонтан», притих и замер. - Но он мог за мной повторить! – он всё же, попытался опровергнуть тождество между Грибком и Эдуардом Кораблинским. А Грибок уже безо всяких напоминаний выговорил: - Настя… Теперь замолчали все. Сидоров даже рот раскрыл: Настей звали маленькую дочку Кораблинских, которую они с Петром Ивановичем и с пропавшим майором Синицыным спасали от Крекера и Додика! О Насте ещё никто не говорил при Грибке, но Грибок назвал именно это имя! Значит, он что-то вспомнил из своей жизни, и он – Кораблинский!