Глава 136. Зайцев допрыгался.
28 сентября 2016 г. в 10:26
Зайцев из следователей прокуратуры мгновенно перескочил в разряд преступников. Он хмуро сидел на твёрдом табурете перед Серёгиным, и угрюмо молчал. Сидоров нетерпеливо ёрзал в вертящемся офисном кресле и ездил на нём туда-сюда.
Зайцев молчал не потому что не хотел говорить, а потому что обдумывал такой ответ, который не вызвал бы у него «озверения». Зайцев давно уже хотел во всём признаться, рассказать про Таинственный Голос, который диктовал ему условия, а после – сдаться в руки правосудия. Первый раз Зайцеву не удалось явить на свет божий правду – Таинственный Голос снова зазвучал у него в голове и заставил, вместо слов, говорить «Бе» да «Ме».
- Так вы не знаете ничего про Синицына? – спросил Пётр Иванович, испытующе посмотрев на бывшего следователя прокуратуры.
- Не знаю, - буркнул тот, повинуясь внезапному порыву утаивать правду, чтобы снова не потерять разум. – И Синицына никакого не знаю.
Сидоров пробурчал что-то себе под нос, но вслух не сказал.
- И в деревне Верхние Лягуши никогда не были?
- Что вы от меня хотите? Какие ещё Лягуши?! – вскричал вдруг Зайцев. – Так сразу и сказали бы, что перепутали меня с кем-то! Меня в ваш дурацкий Донецк из Киева назначили, а вы схватили, как бандита, допрашиваете! Только авторитета лишаете и биографию портите! – Сергей Петрович кричал всё это от безнадёги: вздумай он сказать правду – снова превратится в некую овечку.
- Авторитета вы себя уже давно лишили. И свою биографию испортили сами, - спокойно сказал Серёгин. – Следователем прокуратуры вас уже никто не восстановит. Самый лучший выход для вас – всё рассказать.
- Иначе, мы снова посадим вас к Батону, - не вытерпел Сидоров.
Угроза подействовала. Зайцев замахал руками и замотал головой, не желая более выслушивать лекции Батона на тему гуманизма и жалобы на «людей, не ведающих о человечности». За всё время, которое Зайцев провёл в изоляторе, его и пальцем не тронули, однако, зубы у него ныли. Не от побоев, а от слезливых откровений гориллообразных «адептов» Батона Кулака и Камня, да и самого Батона.
- Я не хочу к Батону, - заныл бывший следователь прокуратуры.
- Тогда, в чём же дело? – улыбнулся Сидоров.
- Хорошо, я всё расскажу, - напуганный Батоном, Зайцев стал сговорчивей. – Да, я родился и всю жизнь прожил в Верхних Лягушах. Работал там участковым. И Киева ни разу в жизни в глаза не видел. У нас, в Лягушах, есть заброшенный особняк. А людям казалось, что в нём… чёрт живёт! – Зайцев сделал такое кислое лицо, что Сидоров прямо почувствовал во рту вкус клюквы.
- Чёрт? – удивился сержант и подъехал на своём кресле ближе к Зайцеву.
- Угу, - понуро кивнул Зайцев. – И все без конца жаловались, что чёрт их пугает и может заесть. А меня начальство всё время грызло за этого чёрта!
- Постойте, - перебил Серёгин. – Это всё очень интересно, но никак не относится к делу. Чёрт какой-то… Причём здесь чёрт?
- Это вы постойте, - обиделся Зайцев. – Чёрт этот, как раз, и относится к вашему делу!
- Ладно, - пожал плечами Пётр Иванович. – Рассказывайте дальше.
- Так вот, - продолжил Зайцев. – Грызло, меня, значит, начальство за чёрта. А я всё время думал, что это – не чёрт, а жулики. Я, наверное, раз двадцать туда ходил, в особняк, но всё было бесполезно: никого никогда я там не находил. Но вот, в один прекрасный день, мне вдруг «посчастливилось»… Э-э-эх! – Зайцев безнадёжно махнул рукой. – Чего говорить! Пришёл ко мне в ОПОП тракторист, самый, скажу я вам, дрянной человек во всех Лягушах: пил, дебоширил, водился с кем попало, топил в озере трактор за трактором… - в общем, вы понимаете.
Пётр Иванович и Сидоров кивнули: как им было не понимать, когда у них на учёте стояла чуть ли не целая рота таких голубчиков.
- Он пришёл ко мне и сказал, что со мной хочет поговорить какой-то человек. «Замечательный», как он выразился. Я сразу понял, что жульё это собралось мне взятку дать. Думал накрыть их всех. Тракторист сказал мне прийти в тот особняк, где этот чёрт дурацкий. Я пошёл. Лучше бы не ходил! Да что теперь говорить! – Зайцев горько покачал головой. – Прихожу, а он сидит, хлыщ такой высокомерный, точное жульё. Начал «воду лить», наобещал мне горы золотые. А я ему: «Пройдёмте в отделение!» Да так и не удалось мне его взять! Поработил он меня в полном смысле слова. В общем, я до сих пор у этого хлыща в услужении. Он сказал мне тогда, что вызовет меня, когда понадоблюсь. Уверял, что никакого криминала, всё законно. А оно – жульё. Хоть под чёрта маскируется, хоть под кого угодно!
- Подождите, Зайцев, - сказал Пётр Иванович. – Вы его всё «хлыщом», да «жульём» обзываете, а вы знаете про него что-нибудь?
- Эх! – вздохнул Зайцев. – Практически, ничего. Как зовут, не знаю, он сказал, чтобы я называл его «шеф». И вообще, я его видел только один раз, в особняке. А потом только по телефону с ним общался, - эти слова Сергей Петрович произносил просто с усилием титана, потому что могучая чужая воля опять начинала одолевать его слабые мозги и потихоньку превращать мелкий рогатый скот.
- Отлично! – обрадовался Пётр Иванович. – Номер телефона?
- Не знаю, - пожал плечами Зайцев. – Я ему не звоню. А когда он мне звонит, написано: «Номер не определён».
- А с кем-нибудь ещё из этой компании вы общались? – спросил Пётр Иванович.
- Нет, - сказал Зайцев. – Только с шефом. Он мне звонит и говорит, какое дело «заминать», а какое – нет.
- Фамилия тракториста?
- Я-а не помню… - сипло выдавил Зайцев, выпучив глазки так, словно находился в тихом ужасе.
- Ну, же, постарайтесь! – подогнал его Серёгин.
Зайцев прекрасно помнил, какая у тракториста фамилия, а так же – знал его имя и отчество. Он уже хотел рассказать обо всём, сжал в кулак свою волю, набрал в лёгкие воздух, раскрыл рот и громко, отчётливо выговорил:
- Ме-е-е-е!!
- Зайцев! – Серёгин уже понял, каким образом можно вырвать Зайцева из лап гипноза.
Зайцев замолк, а Пётр Иванович спросил:
- А зачем же вы выкрали Ершову?
- Что? – Зайцев в изумлении выкруглил глаза. – Я не знаю никакую Ершову…
- Ну, как же? – не согласился с ним Серёгин. – А кто же тогда выходил с ней на связь? Кому она передавала информацию о делах Чеснока и Сумчатого?
Зайцев прекратил ёрзать на стуле, поморгал большими глазами и выдавил сквозь изумление:
- Какой Чеснок?.. Вы что-то перепутали…
Серёгин и Сидоров переглянулись.
- А Ершова указала именно на вас, - Пётр Иванович обнаружил в папке фоторобот, который Карандаш «сотворил» со слов Валерии Ершовой, и подсунул его Зайцеву под нос. – Она называла вас Геннадием и описала вас. С её слов составили фоторобот. Это вы, безо всякого сомнения.
Зайцев вытаращился на своего «виртуального двойника», изучил его, и пришёл к выводу, что да, это лицо, действительно, похоже на его собственное.
- Вы… что-то путаете, - повторил Зайцев. – Я рассказал вам всё, что смог… Но вашу Ершову я не знаю… И я никого не похищал… Они заставили меня быть следователем прокуратуры, а не похитителем людей… И Чеснока никакого я тоже не знаю…
Выслушав лепет Зайцева, Серёгин пришёл к выводу, что, должно быть, его недостаточно побили в обезьяннике, раз отказался от Ершовой. Ну, ничего, скоро из Киева приедет третий гипнотизёр – и тогда Зайцеву придётся вынырнуть из лап таинственного «чёрта» и признаться во всём.