G.O.G.R.

- Это только ты могла придумать вламываться в их архив среди бела дня! – Филлипс сидел на переднем пассажирском кресле «Жигулёнка», держал на коленях похищенный ящик и шумно костерил Эммочку. - Не мешай мне вести машину! – огрызнулась та. – А то впечатаю тебя во-он в тот саженец! – Эммочка имела в виду огромный – и десять человек бы не обхватили – дуб, что рос у обочины дороги. - Нас видел тот, лопоухий… - буркнул Филлипс, не глядя ни на Эммочку, ни на её толстенный «саженец». – Он обязательно базарнёт Серёгину, и тогда нам с тобой тут «борода» будет! - Это он тебя увидел! – отпарировала Эммочка, совершив крутой поворот, из-за чего Филлипс едва не стукнулся о приборный щиток. - Рули по-человечьи! – проворчал Филлипс, поднимая свалившийся на пол ящик. - А я как рулю?! – фыркнула Эммочка. - По-Тарзаньи! – рыкнул Филлипс. - Так вот, слушай сюда, Тарзанчик! – начала Эммочка, завернув за некий пригорок и остановив машину в частом подлеске. – Тот лопоухий придурок заметил тебя, как ты там в кустах копался! И это про тебя он базарнёт Серёгину. И это тебе будет «борода», и не только «борода», но и «усы», потому что тебя в каземате захлопнут и ты там сгниёшь! А я найду всё, что нужно и продам кому следует. Унюхал, Филлипс? - Заткнись! – прогудел Филлипс и вышел из машины. – Коробка пока что у меня! А «усы» будут тебе, потому что я её не отдам! - Хы-хы! – невесело и даже злобно хохотнула Эммочка и тоже покинула обшарпанный салон «Жигулёнка». – У тебя, «усатик», только коробка. А документ – у меня. Или ты думал, что я отдам его тебе? - Ведьма! – Филлипс повернулся к Эммочке спиной и залез куда-то под раскидистый куст бузины, швырнув свою коробку в траву. - Не горячись, «усатик»! – хихикнула Эммочка и, подобрав коробку, полезла за Филлипсом. Там, под кустиком, был заброшенный немецкий бункер времён Второй мировой. В одну из своих вылазок на «Хозтехник» Эммочка обнаружила его и залезла туда, решив, что нашла вход в подземные помещения завода. Разобравшись, что бункер не имеет никакого отношения к «Хозтехнику», Эммочка не огорчилась, а сделала из покинутого, но отлично припрятанного и защищённого бронёй помещения тайное убежище. Филлипс пристроил к тяжеленной бронированной двери новый замок – вместо уничтоженного Эммочкой – и теперь эти двое обсуждали в бункере свои секретные дела. Света, к сожалению, не было, и «люстрами» служили два мощных фонарика: Эммочкин и Филлипса. Они спустились неглубоко – в самое первое помещение, положили фонарики на стол, который Филлипс приволок из особняка Гопникова и уселись на толстые пни, которые Филлипс вырубил в лесу. Эммочка поставила на стол коробку и раскрыла её. - Вытаскивай, - сказала она. Филлипс залез в коробку чуть ли, не с головой, начал вытаскивать некие пухлые папки. Их было штук семь, или восемь, и они заняли весь стол. - Много, да? – ехидно осведомилась Эммочка, когда Филлипс выложил последнюю папку и занял место на пне. – Так вот, дорогуша, всё это не стоит и клочка от вот этой вот маленькой бумажки! Эммочка полезла рукою в карман и достала пожелтевший от времени лист, свёрнутый в четыре раза. - Этому маленькому листику нет цены, - продолжала «дифирамбы» Эммочка, помахивая листиком перед неказистым носиком Филлипса. - Опять какая-то твоя дутая «утка»! – угрюмо протарахтел Филлипс. – Садись, давай и будем разбирать эти архивы и дышать клопами! - Постой, дорогуша, - не унималась Эммочка и не спешила «дышать клопами». – Это записка, которую написал Гопников перед смертью. И, знаешь, что? – она наклонилась к Филлипсу, установив свои густо накрашенные глаза у него перед носом, выдохнула «морозную свежесть» «Орбита». - От жвачек язва будет, - флегматично сообщил Филлипс, проигнорировав разрекламированную Эммочкой бумажку. – Если беспокоит запах изо рта – обратись к врачу! - Тебя забыла спросить! – огрызнулась Эммочка, и тут же продолжила, не теряя пафоса: - Знаешь, что именно Гопников написал здесь? Филлипс молча, раскрыл первую пухлую папку и начал «дышать клопами». - Гопников указал здесь истинные координаты «Наташеньки» и даже начертил план, врубон, или тупняк? Филлипс замер над распахнутой папкой. Дышать клопами враз перехотелось. Довольная эффектом, Эммочка прохаживалась взад-вперёд в свете двух фонариков и кокетливо помахивала своей бесценной бумажкой. - Ты сможешь залезть на «Наташеньку» сегодня же ночью, - сказала она. – Говори «спасибо» за то, что я отдам её тебе! Ферштейн, или снова – тупняк? - А ну… - Филлипс сделал неожиданный выпад вперёд, выбросил руку и отнял у Эммочки «завещание Гопникова». - Ты – дрепанаспис !.. – пискнула Эммочка, но Филлипс оттолкнул её в темноту бункера. - Сейчас я гляну, на что ты меня накалываешь, гарпия, - он развернул свёрнутый листок и увидел, что на нём – действительно, шариковой ручкой начерчена карта! - Прости за «гарпию», - пробубнил Филлипс, читая, что там мелкими и корявыми буковками накарябал Гопников. - То-то! – буркнула из угла Эммочка. – Скунс ты! - Хорошо, согласен на скунса, - оскалился Филлипс, жадно поглощая каракули Гопникова. – Потому что «усы» будут тебе, «дорогуша»! – жёлчно передразнил он слова и интонацию Эммочки. - Что б ты провалился! – разозлилась та, схватила со стола свой фонарик и собралась уйти, но споткнулась о какой-то ящик и повалилась носом вниз. Она едва успела выставить вперёд руки, а то бы разбила нос. - Чёрт! Понаставили же! – если бы Эммочка могла, то сожгла бы злополучный ящик своим испепеляющим взглядом. – Э-эй… - её что-то привлекло в этом ящике, и она откинула его пыльную, металлическую никак не закреплённую крышку. Ящик был доверху набит бумагами. Все они густо покрылись пылью и пожелтели от безжалостного времени. Эммочка стёрла ладонью серую пыль и, посветив фонариком, заметила на страницах машинописный текст. «Die dichtenwolken » - кто-то когда-то напечатал на этом плотном, потрёпанном по краям листе. - Филлипс! – позвала Эммочка, не решаясь взять находку в руки. - Отстань! – отогнал её поглощённый картой Гопникова Филлипс. - Я что-то нашла! – Эммочка хотела прочитать, что же тут написано, но не понимала ни слова. – Чёрт! – со злостью чертыхнулась она. – Идиотский немецкий язык! Какой кабан только его придумал?! - Что ты там нашла? – заинтересовался Филлипс и отстал, наконец, от рукотворной карты, подобрался к Эммочке, стараясь ни обо что не споткнуться. - Дурню какую-то! – ответила Эммочка, не в состоянии прочитать написанное. – Иди, глянь, если хочешь! Филлипс присел на корточки и взглянул на Эммочкину «дурню». - Дура ты, - оценил Филлипс умственные способности Эммочки и выхватил у неё из рук пыльную бумагу. – Ты хоть знаешь, что означает слово «дихьтенволькен»? - А, скунс его разберёт? – огрызнулась Эммочка, пытаясь отобрать бумагу у Филлипса и вернуть её себе. – Я её нашла! - Отвянь! – Филлипс повернулся к Эммочке спиной и стал так, что она не могла дотянуться до бумаги – Разъясняю для «особо одарённых». «Дихьтенволькен» по-немецки означает: «Густые облака». Ты понимаешь, что это значит? «ГУСТЫЕ ОБЛАКА»! - Кажется, вникаю, - пробормотала Эммочка, светя фонариком на Филлипса. – Артерран ещё не нашёл эти бумаги, их нашли мы с тобой! А этот чумик получит пинка… Эммочка разбирала другие бумаги, что лежали в ящике, разглядывала их в свете фонарика и чертыхалась, потому что ничего не понимала по-немецки. Вокруг её головы кружились «густые облака» пыли, Эммочка чихала, но всё не отрывалась от машинописного непонятного текста, который густо покрывал каждый из обнаруженных ею листов. - Чёрт! – наконец сказала она, оторвав Филлипса от увлечённого чтения. – Какой только морж выдумал такой язык?! Чёрт! Эммочка швырнула бумагу в ящик и подняла облако пыли. - Вот и хорошо, что ты не понимаешь! – оскалился Филлипс. – Кабаны с моржами специально договорились и придумали немецкий язык – чтобы позлить тебя. - Какой ты, всё-таки, Филлипс… - обиделась Эммочка. – Ты лучше, скажи, что там написано. И – давай согласимся на мир, о’кей? - Ну, да… - буркнул Филлипс, но потом – передумал и выдавил с огромной неохотой: - Ладно, мир… - А теперь – читай! – капризно потребовала Эммочка. - Ну, я сам всего не понимаю, - честно признался Филлипс. – Но это – протоколы секретных исследований нацистов по проекту «Густые облака». Насколько я разобрался, все их эксперименты провалились… - Каких именно исследований? – напёрла Эммочка. – Ты мне конкретно скажи! - Они хотели создать какого-то суперсолдата, что ли… - начал Филлипс. – Но все их подопытные – кто не выжил, а кто… Тут написано: «Ферэндерн* », а я не знаю, что это значит… - Лопух! – фыркнула Эммочка, словно рассерженный ёжик. – Давай, вынесем всё это и увезём ко мне на хату – авось бункер этот найдёт кто? Следующие десять минут Эммочка с Филлипсом, пыхтя, краснея и истекая потом, вытаскивали тяжеленный железный ящик из подземного бункера по крутой лестнице наружу. А потом ещё – загружали его в багажник «Жигулёнка». Ящик не имел не то, что ручек – на нём не нашлось ни малейшей неровности, за которою можно было бы ухватиться. Поэтому Филлипс и Эммочка роняли его три раза, прежде чем донесли. Наконец-то, ящик был загружен, Эммочка втиснулась за руль «Жигулёнка» и собралась уезжать. Но Филлипс почему-то застрял – стоял в траве и озирался на бункер. - Слушай, - сказал он. – Кажется, мы с тобой ту бумаженцию, первую, где «Густые облака» написаны, там оставили, на столе. - Ну, ты и чебуратор, Филлипс! – вскипела Эммочка, стукнув по рулю кулаком. – Иди, теперь, ищи! А хотя, нет! Ты черепаха – ползать будешь десять лет, я состарюсь, пока дождусь тебя! Я лучше, сама, а ты в машине сиди! - Как скажете, «ваше величество», - не скрывая злобного сарказма, процедил Филлипс и нехотя полез в кабину «Жигулёнка». Эммочка же подцепила с сиденья фонарик и исчезла во мраке бункера.