G.O.G.R.

Свет электрической лампы освещал просторное помещение с высоким потолком, лишенное окон. Но и лампы не хватало, чтобы разогнать вечный мрак, что забился в отсыревшие углы. Из мебели тут был всего лишь стол, что расположился в самой середине этой большой мрачноватой комнаты, подальше от углов, и два стула. На каждом из стульев сидело по человеку. Они сидели друг напротив друга и разговаривали. А разговор был вот такой: - Ты же прекрасно знал, что спутник «Ричард Никсон» запустил я, - говорил первый из них, по имени Гейнц Артерран. – Он стоил мне кругленькую сумму, а ты безобразно проделал в нём дыру и сплюхнул в Тихий океан. Вопрос: зачем? - Твой золотушный спутник порхал над Мадагаскаром, Гейнц, - отвечал второй, чьё имя и лицо оставались скрыты в густой тёмной тени. – И я знаю, что ты выискивал там меня. Вот я и подрезал тебе крылышки, Гейнц. И если я решил – то я достану второй образец, даже если мне придётся переступить через твой труп. - Ну да, конечно, - хохотнул Гейнц. – И вообще, до каких пор ты будешь держать в подземелье этого Семенова? Я похищал его, чтобы его бизнес перекочевал к Кашалоту, вот и всё, а не для того, чтобы ты ставил на нём эксперименты. Пора бы выпустить простого смертного, как ты считаешь? - Нет! – отказался второй человек. – Я буду держать его до тех пор, пока он не достигнет уровня «Густых облаков»! Так что дай мне второй образец, иначе человек не выживет. Спаси его, ты же такой гуманист, Гейнц! – он подался вперёд и на короткое время попал в свет лампы. Лицом собеседник Гейнца Артеррана напоминал Богдана Хмельницкого, как если бы великий гетман сбрил усы. - Я его уже спас, - согласился Гейнц. – Я подсадил к нему соседку, которая обязательно откроет твою камеру. Я бьюсь об заклад, что она уже открыла её. - Нет, Гейнц, ты этого не сделаешь. Ты же знаешь, что он мне нужен! - Лучшего результата, чем добились «Густые облака», ты всё равно, не добьёшься, - хмыкнул Гейнц. – А я – гуманист, вот и обеспечил ему пути отхода. Скажи спасибо за то, что я спас тебя от Серёгина. А то был бы ты, дружок, уже в обезьяннике захлопнут. И тогда и облака бы тебе твои не помогли. Собеседник Гейнца отодвинулся от света обратно в темноту и недовольно фыркнул. - Я уже почти закончил эксперимент! – проворчал он. – И мой подопытный получил бы все возможности, предусмотренные проектом «Густые облака»! А ты не даёшь мне добраться до образца прототипа! Консерватизм в науке – признак недостатка интеллекта, Гейнц. Гейнц ничего не ответил собеседнику: он услышал, что из тёмного коридора, что вёл из этого помещения куда-то в таинственную глубину покинутой базы «Наташенька», раздался какой-то странный звук, будто бы там, прямо за лишённым двери проёмом кто-то чихнул. - Тс-с! – шепнул Гейнц и приложил палец ко рту. – Сейчас посмотрим… Генрих Артерран поднялся со своего кривоногого антикварного стула, отошёл от света в полумрак и… растворился в нём, мгновенно, будто бы в одночасье стал невидимым, или провалился сквозь землю. А там, в тёмном коридоре, за беседой двоих «верхнелягушинских чертей» наблюдала ушлая шпионка Эммочка. Она путешествовала лабиринтом коридоров в поисках выхода и случайно зашла сюда, где Генрих Артерран и его товарищ обсуждали свои секретные дела. От висящей в воздухе промозглой сырости Эммочка чихнула. Она чихнула тихонечко, в нос, зажав этот самый нос обеими руками. Но чуткие уши профессионального сыщика Генриха Артеррана уловили этот почти неслышный звук. Увидав, что Генрих Артерран поднялся со стула, Эммочка хотела ретироваться отсюда подобру-поздорову – и так уже много услышала. Но тут за её спиной сверкнули Горящие Глаза, потом из мрака вынырнула полупрозрачная серая невесомая рука и зажала бедняжке рот. Эммочка перепугалась так, что душа мигом рухнула в пятки – схватившая её рука была холодная, как лёд и твёрдая, словно бы сделанная из пластмассы. Эммочка рванулась в сторону, попыталась освободиться, но рука чудища оказалась несгибаемо-железной. Она не смогла сдвинуть эту руку ни на миллиметр. А вот тот, кому рука принадлежала, поволок Эммочку туда, в эту освещённую лампой комнатку, где за столом сидел некий тип средних лет. Эммочка даже крикнуть не могла – настолько крепко держали её холодные «стальные» руки. Увидав пленённую холодным серым прозрачным существом Эммочку, тип средних лет поднялся из-за стола, и его глазки плотоядно сверкнули. - Ага! – неприятно и скрипуче протянул он, потирая бледные руки. – Вот и подопытный! Волоки её ко мне в лабораторию. Я тут кое-что придумал – ей понравится мой новый эксперимент! Услышав приговор, который вынес ей этот жуткий «доктор Смерть», Эммочка похолодела от тихого ужаса. Кажется, они собираются сделать из неё лабораторную мышь! А это уж никак не входит в её планы! - Хорошо, - послышался за Эммочкиной спиной неживой шелестящий голос серой сущности. – Можешь забирать её. Для тебя, я думаю, она могла бы представлять интерес, а мне она только мешает. Тяжёлая нечеловеческая рука грубовато толкнула Эммочку прямо к этому мерзкому типу в кругленьких очочках, с ненастоящими волосами на голове. Толчок получился крепким: бедная пленница проскочила метра два и шлёпнулась на пол. «Доктор Смерть» надтреснуто захохотал, видя, как одетая в чужую и мужскую одежду Эммочка распласталась на металлическом полу. Странный он всё-таки, этот «доктор Смерть» - на вид ему не больше сорока, а голос – как у девяностолетнего дедули… - Отпустите меня! – Эммочка вскочила, и словно тигрица набросилась на хохочущего типа, пытаясь отпихнуть его и прорваться к выходу. Но не успела она подбежать к нему, как сзади на её плечо опустилась железная рука и неумолимо пригнула назад к полу. Только на этот раз железная рука оказалась не холодной и твёрдой, а тёплой, прямо как у человека. Рука принадлежала Генриху Артеррану. - Послушай, - сказал Генрих Артерран не Эммочке, а неприятному типу в очочках. – Я уезжаю в Донецк. У меня там есть парочка неоконченных дел. А ты – давай, поработай с этой инфузорией. Может, из неё и выйдет что-либо путное. - Это кто – инфузория?! – вскочила Эммочка. Она хотела наброситься на пройдоху Гейнца с кулаками и выцарапать его наглые глазки за то, что вздумал «скормить» её этому отвратительному психу, помешанному на экспериментах с людьми. - Ты! – отрубил Гейнц и в который раз определил Эммочке место на полу. – Ты пыталась выслеживать меня, разгадывать мои секреты, - продолжил он тоном классного руководителя. – А теперь ты убедишься, насколько опасно для жизни и здоровья пытаться всунуть нос туда, куда ему ход заказан. Вот и заплатишь! Взгляд Гейнца был страшен, он означал только одно: Эммочке несдобровать. В корявой руке «доктора Смерти» возникли наручники и он, не раздумывая, надвинул их на нежные Эммочкины запястья. - Гейнц! – в ужасе пискнула Эммочка, пытаясь вымолить себе индульгенцию и выбраться из «ада» на тёплую солнечную поверхность. – Гейнц! Не надо. Что ты делаешь? Пожалуйста! Но Гейнц оказался глух ко всем мольбам. Он, молча, развернулся и ушёл в могильный мрак, не взяв лампы. Ему не нужна никакая лампа – Гейнц Артерран прекрасно видит в темноте. А «доктор Смерть», не снимая улыбки голодного каннибала, ухватил Эммочку за шиворот и поволок в другой коридор.