G.O.G.R.

Рассказ «вновь обретённого» Синицына слушали все: Недобежкин, Ежонков, Смирнянский и Серёгин. Но всё равно – шире всех рот раскрывался у Серёгина, ведь он знал Синицына с жёсткой университетской скамьи, но даже и не представлял, что Синицын может выкинуть такие кони. Да, все в девяностых крутились. Даже Пётр Иванович, и тот курей выращивал на чердаке. Но чтобы так… Синицын не назвал имени Генриха Артеррана. Причина была проста: Синицын его не знал. Генрих Артерран отрекомендовался так: «Мистер Смит», и Синицын знал этого «верхнелягушинского чёрта» только под этой фамилией. - Смит… - процедил Смирнянский, раздумывая над рассказом Синицына. – Никогда про такого не слышал. Ежонков? – осведомился он у «суперагента» СБУ. - А я-то тут причём? – развёл короткими руками Ежонков. – Я, вот, тоже – не знаю! Наверное, этот ваш голубец – никакой не Смит! - А кто?? – надвинулся на Ежонкова Недобежкин, не дав тому договорить. - Дед Пихто и конь в пальто! – обиделся Ежонков. – Я что, ясновидящий, что ли? - Ежонков, - фыркнул Смирнянский. – Ты же в СБУ. Все эти «Гогры», насколько мне известно, по твоей части. Ты должен всех этих «мистеров Смитов» в лицо знать. А ты? - Может мне ещё на Луну полететь?? – взвился Ежонков, подскочив со стула. – Я вам не вышибало тупорылое! Моя работа – умственная! Я – профайлер, то есть, психиатр и специалист по гипнозу! А бегать и стрелять – это уже не моя забота!! - Ежонков, ты орёшь на всё отделение! – заметил Недобежкин. – Если не замолчишь – сейчас выйдешь отсюда! - Да ну тебя! – прогудел Ежонков и отвернулся туда, где у дальней стенки ковырял в носу Грибок-Кораблинский. Кораблинский покинул стул, который выделил для него Недобежкин, и уселся на пол, скукожив костлявую спину. Он что-то тихо бубнил на собственной «радиоволне», ничего и никого вокруг себя не слышал, не видел, и знать не желал. Только один раз за всё время повернул он свою «буйну голову» и излаял на собачьей ноте: - Есть давай! - Да щас! – отпарировал сие требование Недобежкин, увлечённый Синицыным и его похождениями. - Ой, вы, голуби мои-и!!! – заорал тогда Грибок, вскочив на ноги. – Белокрылые-иии!!! - Да уберите вы его! – взмолился Недобежкин, чувствуя, как от избытка информации опухает его голова. – Достал! - Ба-а-а!!! – «ответил» ему Грибок. Смирнянский похохатывал, Ежонков молчал, а Пётр Иванович в данный момент занимался тем, что успокаивал врача Ивана Давыдовича. Последний только что позвонил по экстренному телефону и сейчас вываливает на закалённые в боях уши Серёгина всё, что наболело у него за долгий сегодняшний день. За две минуты разговора Серёгин узнал, что «в больнице нет ни дня покоя», что «постоянно врываются бандиты», и что «они здесь всё разгромили». Пётр Иванович уже всё это знал от Синицына – да, в больницу ворвались двое, они пытались похитить Григория Григорьевича с Кораблинским. Недобежкин тоже об этом знал – и теперь, скрипя мозгами, соображал, куда бы этих двоих пристроить, чтобы спасти от вездесущего «ГОГРа». От «ГОГРа» спасти невозможно – даже если засадить обоих в следственный изолятор – «прилетит» Ярослав Семенов и утащит… - До каких пор это будет продолжаться?? – вспищал в телефонной трубке взвинченный фальцет Ивана Давыдовича, временно оглушив Серёгина на одно ухо. – Меня тут скоро в могилу сведут!!! Вот, сегодня чуть не застрелили! Позовите мне немедленно вашего начальника, а то я депутату напишу!!! Объяснения и извинения Серёгина на психующего психиатра не действовали. Пришлось Петру Ивановичу приглашать Недобежкина к телефону. Милицейский начальник схватил трубку в кулак и рявкнул туда, как грифон: - Сколько надо – столько и будет! Это – ваша работа!!! Хлопнув трубкой о раскалывающийся от напора телефон, Недобежкин огромными солдатскими шагами направился к поющему песни Грибку. Грибок стоял, как Киркоров на сцене, и орал во всё горло: - Единственная моя!!! Звёзды падают в моря!!! И, срывая якоря!!! Прочь летит душа моя-яяяя!!! Грибок не был ни пьяный, ни наркотиков не принимал – просто после того, как в обезьяннике у Мирного его побили рокеры – он чуть-чуть тронулся умом. Недобежкин хотел схватить его за шиворот и собственноручно выдворить из своего кабинета в изолятор, уже протянул руку, но Грибок внезапно «наступил на горло собственной песне», хлопнулся на пол и монотонно загудел: - Статья сто двадцать третья, пункт шестой… - да, теперь ясно, каким образом он смог взвинтить врача Ивана Давыдовича до состояния неврастении. - Р-рр, - зарычал Недобежкин, сдвинув брови. – Уххь! - Васёк, - мирно и ласково позвал Смирнянский. – Иди сюда. Мы с тобой ещё кино про Росси не досмотрели. - Про Росси? – это подал голос Синицын, что сидел на стуле для посетителей в своём потрёпанном костюме бомжа. - Про Росси, про него родимого, - кивнул Смирнянский. – Кстати, из твоего архива. - Из… моего? – изумился Синицын. – Но… я не занимался Росси. - Не занимался, говоришь? – осведомился Смирнянский, включая компьютер Недобежкина без его разрешения. – Тогда садись поближе – кино посмотришь! Синицын пожал плечами и подвинулся к монитору компьютера. Пётр Иванович, освобождённый от необходимости беседовать с психиатром Иваном Давыдовичем, тоже подсел к остальным. Кино было не рядовое. Снято явно скрытой камерой, которую кто-то подсунул на книжную полку в некоем солидном личном кабинете. Виден был добротный, кажется, дубовый письменный стол, кожаное кресло с высокой спинкой, заполненный книгами книжный шкаф, шкура белого медведя на полу. Из левого нижнего угла монитора вдвинулся в кабинет некий пожилой господин, украшенный пышными седыми усами, завёрнутый в вишнёвый шёлковый халат. - Росси, - шепнул Смирнянский. – Ишь, как прогуливается! Росси не спеша вплыл за свой дубовый стол и грузно поместил своё весомое тело в кожаное кресло. Устроившись поудобнее, он что-то невнятно буркнул искажённым электронным голосом, что-то, похожее на «ББУХ!». - Звукозапись ни к чёрту! – пробурчал Смирнянский. – Да нам в принципе звук и не нужен… Из нижнего левого угла явился второй господин – тоже солидный, но помоложе, в сером костюме, с редкими волосами, старательно зачёсанными на достаточно заметную лысину. Второй приблизился к столу Росси и на минуту повернулся к камере лицом. Его глаза смотрели сквозь прямоугольные очки. - Мильтон, - подсказал Смирнянский. - Это не Мильтон, - возразил Серёгин. – Мы с Сидоровым… - Видели настоящего Мильтона? – перебил Смирнянский, нажав на «Паузу». – Настоящий – вот. Видишь, он с Росси разговаривает? А тот, я не знаю, кто. Вы же там фоторобот делали? Что, потерял? - Нет, - прогудел Серёгин, зная, что да, фоторобот Мильтона куда-то запропастился. – Стойте! – вдруг подпрыгнул он. – Он на компьютере у Карандаша остался! - Тащи! – распорядился Недобежкин. Пётр Иванович пошёл к Карандашу, и через несколько минут вернулся, неся в правой руке заветную бумагу. Грибок Кораблинский до сих пор лежал на полу и монотонно твердил свои любимые статьи УК, изредка подёргивая руками и подсучивая ногами. - Вот, - Пётр Иванович положил фоторобот Мильтона из Донецкого филиала «Росси-Ойл» на стол начальника. - Этот? – фыркнул Смирнянский. – Хм… Где-то я его видел… Хм… - он задрал голову в потолок, стараясь, наверное, там прочитать собственные мысли. - Эй, это Смит! – внезапно определил Синицын, заставив всех заглохнуть и повернуться в свою сторону. – Точно, это он, Смит! - Сми-ит?? – напустился на Синицына Ежонков. – А ну-ка, ну-ка! - Что тут «ну-ка»? – проворчал Синицын. – Смит он и есть Смит. Нечего тут говорить. Он. - Так, - это вмешался милицейский начальник, схватил ручку и подписал под маячившей на фотороботе физиономией огромными печатными буквами: «СМИТ». – Вы меня запутали. Что же тогда с Мильтоном случилось?? - А я не знаю, я не ясновидящий, - отказался Смирнянский. – Лучше смотри дальше, Васек, - он протянул руку и снова запустил воспроизведение. Настоящий Мильтон интеллигентно присел в кресло напротив усатого Росси и что-то ему пробормотал. «ББУХ!» - снова услышали все, кто смотрел запись. И тогда, после того, как Мильтон «бухнул» - Росси наклонился под стол, а появившись, выложил некий свёрток. - ББУХ! – сказал Росси, разворачивая тонкую голубую материю. - ББУХ! – ответил ему Мильтон и протянул свою интеллигентную руку за тем, что лежало на развёрнутом голубом платке. - Вот! – это уже сказал Ежонков, протянув свою пухленькую руку через плечо Смирнянского, он остановил воспроизведение и ткнул коротким пальцем в экран. – Видите? Что напоминает? Недобежкин аж подпрыгнул, вглядевшись в не очень качественное, распадающееся на клеточки изображение. На голубом платке Росси лежал прямоугольный кусочек металла, «ключ», который открывает таинственные металлические двери в подземельях! - Что и требовалось доказать, - довольно заключил Смирнянский. – Росси и его шестёрочки ползали по подземельям, а значит – были связаны с «ГОГРом»! И не говори, Синицын, что ты этого не знал! - Не знал! – подпрыгнул Синицын. – Я вам зуб даю, что это не я снимал! Я ни Росси никогда не видел, ни Мильтона этого – только Смита и Гопникова! - Бы-ы-ы-ы!!! – вознёс клич Грибок-Кораблинский, закончив ныть скучные статьи. – Му-у-у-у!!! - Чёрт! – плюнул Недобежкин, когда его мысли так грубо прервали. – С гаишником ты, конечно, Синицын грубо напортачил. И на него они тебя и поймали. Меня не интересует, твой это архив, или не твой, но я могу тебя, друг обрадовать вот, чем. Придётся мне тебя заслать к ним шпионом. Они могут снова выйти на тебя. Так что, Синицын, готовься – отправляешься на секретную миссию. - Но у меня – семья, дети… - начал Синицын. – Я не могу жить дома – они могут туда ворваться и забрать их… - Будешь жить в квартире Сидорова! – постановил Недобежкин. – А твоя жена думает, что ты провалился в забой на шахте Кона! Вот и пусть думает! Потом появишься, а сейчас будешь жить в квартире Сидорова! - А Сидоров? – удивился Синицын. - Пропал Сидоров, - вздохнул Недобежкин. – «Гогр» твой спёр. У Сидорова в соседях – Николай Светленко. Это он тебя похитил, и мы так думаем, что и Сидорова. Будешь следить за ним вместе с Журавлёвым и Пятницыным. И Сидорова найдёшь по дороге. - Интермеццо сфотографировал ладонь Харитонова с помощью микрокамеры! – зачем-то вставил Пётр Иванович, выдавив результат своих недавних размышлений на кухне. - Что? – удивлённо переспросил Недобежкин, отвлекшись от своего шпиона Синицына и воззрившись на Серёгина. - Он засунул непромокаемую микрокамеру в гусак на кухне, или в ванной! – торжествовал Пётр Иванович. – Интермеццо не мог купить её сам. Кто-то её ему дал, скорее всего – «ГОГР»!