G.O.G.R.

Непромокаемую микрокамеру дал Коле Генрих Артерран. Ещё Генрих Артерран установил прослушку во все его телефоны и просмотр во все комнаты, включая ванную и туалет. Коля был под постоянным пристальным наблюдением, и Генрих Артерран уже знал о том, что сегодня он ходил забирать у Троицы свои фальшивые документы. Но пока он ничего не предпринимал, чтобы остановить Колю – он сделает это потом, когда Коля будет уверен в том, что убежал. Коля подозревал, что за ним следят – он даже заметил человека, который вёл его от дома к гаражу. Коля решился подойти к гаражу только тогда, когда потерял его из виду. Интермеццо был уверен в том, что это был ни кто иной, как человек Артеррана. Выслеживает, фашист, так и кортит ему отыскать украденные Колей картины и засадить его на полную катушку! Но – Коля уверен, что обманет его и возможно, даже убьёт… «Цербер» Федя сегодня не «камлал». Сейчас он торчал на кухне и покорно и кротко чистил картошку. Он так каждый день делал – чистил и жарил картошку. Федя на удивление много ел – нажарит сковородку и всю её съест. Коле, обычно, не доставалось, хотя Федя и предлагал. Предлагал так: - Владлен Евстратьевич! Идёмте картошечку! Коля при Феде ходил без грима, но Федя этого будто и не замечал, а навязчиво, как запрограммированный компьютер, называл его этим стариковским именем: Владлен Евстратьевич. Коля избегал есть его картошку – опасался того, что Генрих Артерран через этого Федю – Нефедю отравит его чем-нибудь. Коля готовился бежать, а потом – добраться до Артеррана, не зная того, что сейчас, в этот самый момент, за ним из соседней квартиры пристально следит милиция. Журавлев и Пятницын по очереди сидели в большой комнате Сидорова, которая имела общую стену с квартирой Интермеццо и пристально прислушивались к тому, что там, за это стеной происходило. А Синицын сегодня «путешествовал» вместе с Колей к Троице и назад. Синицын прекрасно знал, кто такой Троица – известный криминалу и милиции фальшивомонетчик и изготовитель «условно настоящих» документов. Синицын давным-давно бы уже «сшил» ему солидное дело и отправил за тюремную решётку полировать жёсткие нары, если бы Троица не был информатором. В обмен на эфемерную свободу «кукольник», то бишь, фальшивомонетчик, «сливал» милиции почти всех своих клиентов, что имели неосторожность заказать у него фальшивые документы. Вот и Колю он тоже «слил» - рассказал Синицыну про его гараж, где хранилось награбленное в разных музеях добро. Они сидели в секретном подвале Троицы, где новоиспечённый «да Винчи» создавал свои «шедевры». Справа от Синицына высился печатный станок. Троица сделал его сам, из запчастей, которые взял невесть откуда. Но станок практически ничем не отличался от настоящего – ни по виду, ни по качеству. Троица ёжился на колченогом засаленном табурете и, запинаясь от благоговейного ужаса пред милиционером, кололся про Колин гараж. - Я в своё время помог ему его подыскать, - ябедничал «кукольник» и не краснел. – Мы тогда с ним подельниками были, и я ему подогнал фальшивую немецкую ксиву, чтобы он в Дрезден умотал. Он и меня с собой звал в Дрезден, но я не хотел больше чистить музеи – стрёмно, и так уже в розыске. Его там уже какой-то мусор… Ой! – Троица понял, что ошибся, сказав слово «мусор», когда увидал суровейший взгляд Синицына, поразивший его из-под сдвинутых бровей. – Простите, гражданин начальник… Работник милиции подцепил на крюк, вот он и закопошился. - Ясно, - проворчал Синицын, поёрзав на ненастоящем стуле, сделанном из железной бочки. – А кто именно это был – не знаешь? - Ой, да скулил он что-то… - прогудел Троица и затянулся вонючей дешёвой сигареткой. – Имя у него… чи заграничное?.. Букв столько – ой, блин! – чёрт ногу́ скрючит… Щас, погоди, гражданин начальник… «Кукольник» задумался, сотворив на своём вороватом алкоголичном узколобом личике маску Софокла. Синицын закинул ногу на ногу и терпеливо ждал, когда же этот криминальный элемент закончит ворочать мозгами и выдаст результат. Наконец-то Троица получил подсказку из космоса и растянул дебильную улыбку, явив миру оставшиеся зубы. - Какой-то Генрих, - крякнул он вместе с отрыжкой и забычковал сигарету. – Колян сказал, что он «фашист» и «оборотень». И вообще, собирался этого Генриха замочить. - Отлично, - оценил Синицын показания фальшивомонетчика. – На чьё имя ты Светленко ксиву сотворил? - Рыбаков Александр Владимирович, - поспешил отрапортовать Троица. – Я ему сделал паспорток и загранпаспорт с шенгенкой – небось снова в Дрезден намылился! – сипло хихикнул он. – Ксива суперская, как живая – комарик носа не подточит. Даже в аэропорту не засекут, что «кукла»! Услышанное от фальшивомонетчика Троицы Синицын передал «на базу», и теперь над всем этим размышляли лучшие умы Калининского РОВД в составе Недобежкина и Серёгина. Сначала милицейский начальник поступил так: снял сильною рукою трубку телефона, дозвонился в аэропорт и предупредил, чтобы задерживали всех Рыбаковых Александров Владимировичей, которые собираются куда-либо лететь с шенгенской визой в загранпаспорте, и сообщали о них в милицию - Ну, Дрезден, Генрих – это всё понятно, - говорил Недобежкин. – Но всё равно, надо бы вызвать этого субчика к нам сюда и заставить точно повторить всё, что набрехал ему Светленко. Возможно, что этот Генрих как-то связан с «Гогром». Да, теперь с «Гогром» будет связано всё, что попадётся под руку. Светленко искали мировые полиции, он «облегчил» Дрезденскую галерею – возможно, некий Генрих и идёт по его следу аж оттуда, но это никак не связано с «Гогром»… Хотя, стоп! Петра Ивановича словно бы кто-то огрел из-за угла суковатым дрыном – так подскочил он со стула. - Что? – изумился Недобежкин, видя, как Серёгин сорвался с места и принялся наматывать километраж, барражируя по его кабинету под струями горячего воздуха из вентилятора. - Василий Николаевич! – возопил Серёгин, и у Недобежкина заложило уши. – Помните, как звали того милиционера, который Ершову в окошко вынес? - Ну, Геннадий, - проворчал милицейский начальник, не понимая, куда это клонит Серёгин. – А что? - «Геннадий» и «Генрих» очень похожи, - заметил Пётр Иванович. – Генрих мог запросто отрекомендоваться Геннадием! - А что? – выудил рациональное зерно Недобежкин. – Вполне вероятно. Так! – он от размышлений сразу перешёл к самым решительным действиям, на которые только был способен. – Интермеццо должен круглосуточно находиться под неснимаемым колпаком, а ты, Серёгин, переоденься-ка бомжём – пойдём с тобой наведаемся к Троице!