G.O.G.R.

Валерия Ершова никак не могла забыть о своих злоключениях с Чесноком и с его киллерами, от которых её и спасал загадочный «Геннадий». Переступив порог кабинета Недобежкина, куда привёл её Серёгин, она начала жаловаться на то, что боится встречаться с кем-либо из мужчин: а вдруг, окажется таким же, как подлый Чеснок? Милицейский начальник слушал девчачью ахинею вполуха: к делу её не пришьёшь, маслом не намажешь и в карман не положишь. Дождавшись, пока иссякнет фонтан жалоб, Недобежкин просто и без гипноза осведомился у Ершовой, не появлялся ли больше «милиционер Геннадий». Оказалось, что после того, как этот таинственный «Зорро» освободил из плена её родителей – Ершова ни разу его не видела и ничего о нём не знает. Всё, теперь пора подключать к работе Ежонкова – только он может пролезть в её «заколдованный» мозг. - Вопросы есть? – громыхнул Ежонков над сомнамбуличной Ершовой и потребовал от неё точный рассказ про «Геннадия». А рассказ оказался фантастическим. Похоже, что этот «Геннадий» и впрямь, работает в милиции – Ершова по телефону выкладывала ему правду о криминальных делишках сначала Сумчатого, а потом – Чеснока. Потом «Геннадий» предупредил Ершову, что Чеснок заподозрил её, но Ершова ему не поверила. Она спохватилась только тогда, когда Чеснок решил избавиться от неё и подослал к ней в квартиру двух габаритных, но тупых киллеров. Тот день, вообще, был какой-то неудачный: в доме выключили свет, кто-то замазал фломастером дверной глазок, а в подъезде жалобно мяукнул котёнок… Ершова зажгла свечку и открыла дверь. Два киллера уже бы прикончили её, слабую и безоружную, если бы не… Тогда Ершова впервые увидела «милиционера Геннадия». Откуда он взялся в её квартире притом, что дверь захлопнулась, когда вошли убийцы – Ершова до сих пор не может понять, но «Геннадий» спас её прямо из-под их кулаков и пистолетов. Свечка, которую Ершова уронила, подожгла ковёр, и тогда – «Геннадий» выпрыгнул в окно и вынес Ершову на руках… Недобежкин всё это уже слышал, Серёгин – тоже слышал, и Сидоров слышал. Однако Ершова вдруг сказала весьма интересную вещь: - Он отвёз меня в свой дом, а потом – мы поехали обратно – искать мою кошку… И тогда у Петра Ивановича появилась идея. Если Смирнянский под гипнозом смог привести к тому подземелью, то Ершова под гипнозом смогла бы привести к дому «милиционера Геннадия»! тихонько, чтобы не заглушать рассказа Ершовой, Пётр Иванович подозвал Ежонкова. - Спроси у неё, где дом «Геннадия», – шёпотом сказал Серёгин гипнотизёру. – И пускай она отведёт нас к нему, как Смирнянский. - Эй, отличная идея! – обрадовался Ежонков. – Как же я раньше не додумался? - Что это вы там затеяли? – «переговоры» услыхал Недобежкин и отвлёкся от Ершовой. – Ежонков? - Васёк, собирайся, поедем в гости к «Геннадию»! – весело сообщил Ежонков. Оказалось, что «милиционер Геннадий» проживает в посёлке Калинкино. Его дом был велик, даже больше, чем «новые русские» хоромы Сумчатого. Недобежкин ещё из окна микроавтобуса увидел, как возвышается эта трёхэтажная вилла над невысоким пригорком. Других домов поблизости не было: «Геннадий» жил, как какой-то граф-верволк – в замке и на отшибе. - Нехилый домишко, - отметил Смирнянский и даже присвистнул, сравнив терем «Геннадия» со своей убогой избушкой. - Даже нам так не жить, - согласился Ежонков, подсчитав свой доход СБУшника. – Хорош милиционер! За рулём сидела загипнотизированная Ершова. Недобежкин долго сопротивлялся, прежде чем посадил её за руль, потому что Ершова в жизни никогда не садилась за руль автомобиля, не имела водительских прав, зато имела близорукость минус два. Однако гипноз подействовал на Ершову просто магически: близорукая бывшая секретарша Чеснока вертела баранку с ловкостью водителя маршрутки, будто бы у неё стаж вождения – десять лет. Пётр Иванович удивлялся умению гипнотизёра Ежонкова, потому что до встречи с ним не очень-то и верил в гипноз. Хотя как-то раз видел по телевизору, как человеку, который никогда не умел драться, внушили, что он – Брюс Ли. Новоиспечённый «Брюс» показывал лихие приёмы, практически не отличаясь от настоящего Брюса, но прагматичный Серёгин тогда решил, что всё это просто шоу, и «подопытного» специально для него готовили… Ершова залихватски крутанула руль и съехала с основной дороги на широкую асфальтированную тропу, что вела прямиком к хоромам «милиционера Геннадия». Какой суровый у него забор – высокий, каменный, с толстой спиралью шипастой проволоки. Заборище Сумчатого и в подмётки не годится этой непреодолимой крепостной стене. Пётр Иванович задумался над тем, как бы им достучаться в крепость, и тут же заметил человека в синем комбинезоне, который держал в руках пульверизатор и старательно красил монолитные стальные ворота. Валерия Ершова затормозила резко и очень близко к воротам, от чего человек в комбинезоне отпрянул в сторону и едва не выронил пульверизатор. Покрасив с перепуга дорожку, траву и собственный комбинезон, человек вытаращил глаза и замер, не выпуская пульверизатор и выливая краску на свои сапоги. - Извините, - Недобежкин опустил оконное стекло и высунул нос под прохладный ветерок. – Вы хозяин дома? Нет, этот человек не являлся хозяином. Это был всего лишь пожилой рабочий по имени Иван Степанович. - Чёрт! – спохватился он и выключил пульверизатор. – Шо учудил… - удручённо протянул он, с сожалением разглядывая свои сапоги, перепачканные масляной краской, отмыть которую можно только растворителем. - Так вы – хозяин дома? – повторил Недобежкин, морщась, от удушливого запаха свежей краски. - Хозяева́ в городе, - заявил рабочий и махнул рукой туда, где, по его мнению, был «город». – А мы ремонт тут бригадой делаем. А вам-то что? - Милиция, - развеял все сомнения Недобежкин и показал своё красное удостоверение. – Скажите, имя хозяина – Геннадий? - Нет, - отказался Иван Степанович. – Виктор Прохорович Чуйко наш хозяин. - Ладно, - кивнул Недобежкин и протянул рабочему фотографию Зайцева. – Вы видели этого человека? - Неа… - буркнул Иван Степанович, бросая угрюмые взгляды вниз, на сапоги. – Не видал. - А этого? – Недобежкин подсунул рабочему Интермеццо. - И этого не видал, - покачал головой рабочий и тут же поинтересовался: - Банда, что ли? - Банда, - согласился Недобежкин и вынул фотографию Генриха Артеррана, которую он считал «козырной». – Ну, а этого вы видели? Милицейский начальник ожидал, что рабочий скажет сейчас, что Генрих Артерран и есть Виктор Прохорович Чуйко, однако Иван Степанович разочаровал Недобежкина: - Не видел. Да, Недобежкин разочаровался. Кажется, «милиционер Геннадий» успел продать хоромы некоему Виктору некоему Чуйко. Придётся вызвать этого Виктора на беседу. - Вы можете позвонить хозяину? – осведомился Недобежкин у Ивана Степановича. - Бригадир может, - ответил тот и собрался идти за бригадиром. Но милицейский начальник подумал, что хитроумный маляр сейчас скроется за «крепостной стеной», и его не дождёшься потом оттуда никогда. Поэтому он остановил движение Ивана Степановича и потребовал от него: - Нет, вы, лучше, позвоните бригадиру! Пётр Иванович наблюдал за всем этим в окно, и ему показалось, что маляр выполняет требование милицейского начальника крайне неохотно. Потом он ещё долго объяснял бригадиру, зачем тот должен покинуть «крепость», а бригадир, кажется, не спешил выходить. Потом Ивану Степановичу, наконец, удалось уломать бригадира, и тот выдвинулся из-за стальной не покрашенной пока что калитки. Выглядел этот бригадир, как типичный строительный бюрократ: пузатенький, усатенький, среднего роста и среднего возраста, чистенько одетый – работой себя не утруждал – и с бурой папкой в руках. К тому же он надвинул оранжевую строительную каску на самый нос – очевидно, чтобы милиция не заметила его лицо. - Ну? – осведомился бригадир, глядя в землю, на покрашенную траву. После того, как бригадир не узнал ни одного из предложенных ему преступников, Недобежкин заставил его позвонить Чуйко. Пока дожидались хозяина – и бригадир, и маляр топтались у ворот и нервно курили. Недобежкин не мог пока разобраться, чего именно боится эта «сладкая парочка» - гнева хозяина и увольнения без зарплаты, или чего-то другого – тёмного и таинственного, о чём они предпочли бы промолчать… Вскоре подъехала машина Виктора Чуйко – у него оказалась хорошая машина: новенький БМВ. Как Чуйко нервничал, стало заметно до того, как он нажал на тормоз – БМВ вилял из стороны в сторону, то сбавлял скорость, то срывался в «галоп». Чуйко затормозил ещё резче, чем Ершова, и маляру с бригадиром повезло, что пульверизатор был выключен. У ног Ивана Степановича и его начальника собралась горочка окурков. Чуйко выскочил из салона и свирепо насыпался на пузатенького бригадира: - Кротов! – он даже схватил бригадира за воротник и пару раз дёрнул. – Что здесь происходит?? - Милиция… - пискнул бригадир, пытаясь спасти свой воротник, зажатый в кулаке Чуйко. Недобежкин вышел из микроавтобуса и, стараясь обходить залитые краской участки травы, приблизился к новому хозяину терема «милиционера Геннадия». - Милиция, - сказал он Чуйко, предъявив удостоверение. Чуйко был на взводе. Он выхватил у Недобежкина удостоверение, прежде чем тот успел назвать свою фамилию, и вперился сначала в лицо милицейского начальника, а потом – в его чёрно-белую фотографию. - Ага, ага, - Чуйко, наконец, убедился, что документ действительно, принадлежит Недобежкину, и вернул его. - Грррм, - негромко хмыкнул Недобежкин и положил своё слегка помятое удостоверение в карман. - В чём дело? – проворчал Чуйко, подняв на Недобежкина удивлённые глаза. - Когда вы приобрели этот дом? – спросил у него Недобежкин. - Две недели назад… - пробормотал Чуйко, и в его беспокойных серых глазах отразился страх того, что дом отчуждён, под арестом, в залоге, с долгами… - Хорошо, - кивнул Недобежкин, сделав вид, что не заметил испуга Чуйко. – Скажите, пожалуйста, у кого из этих людей вы его приобрели? – с этими словами милицейский начальник выложил несколько фотографий прямо на капот БМВ Чуйко. Чуйко по этому поводу никак не возмутился: кажется, заинтересованность милиции его новым и дорогим домом повергла его в шок. Он послушно начал разглядывать предложенные лица, среди которых были следующие субъекты: Зайцев, Кашалот, Интермеццо, Генрих Артерран, Тони Блэр, Джастин Тимберлейк, Вениамин Рыжов – он же Рыжий, Тиль Линдеман и Карпец. - Ну, - протянул Чуйко, у которого столь богатый выбор вызвал замешательство. – Вот эти – точно, нет, - он сгрёб в отдельную стопочку Тони Блэра, Джастина Тимберлейка и Зайцева. «Зайцева отмёл», - отметил про себя Пётр Иванович. - Вот он! – вдруг воскликнул Чуйко и неожиданно схватил – кого бы вы думали??? Вениамина Рыжова! Вениамина Рыжова, который считался мёртвым и похороненным уже почти что, четыре года! - Вы уверены? – осведомился Недобежкин. - Ну, да! – настоял Чуйко. – Вот он, Калугин! Так, теперь Рыжов сделался Калугиным… Очень интересно… - Он, что, аферист, да? – пискнул Чуйко, страшась, что выбросил большущие деньги на вольный ветер. – Смылся с моими деньгами, а дом принадлежит кому-то другому??? - Нет-нет, - пробормотал Недобежкин. – А можно осмотреть дом? Услыхав сие заявление, Чуйко побелел и даже икнул. У него подкосились ноги и он едва не упал. Пётр Иванович озадачился таким поведением хозяина. Оказалось, что когда рабочие впервые спустились в подвал – они обнаружили там, в полу какую-то яму. Тогда Чуйко не придал этой яме никакого особого значения, а решил просто засыпать её и зацементировать. Он уже и забыл про неё благополучно, однако когда ямой заинтересовалась милиция – на голову Чуйко упало пугающее озарение. А вдруг это не просто так себе яма, а кто-то когда-то кого-то прикончил, и в этой яме запрятал??? Чуйко аж вспотел холодным потом, когда понял, в какую кашу он только что вляпался. Пока шли с милиционерами к дому – Чуйко едва переставлял ноги и полз даже медленнее, чем бригадир Кротов. Много как милиционеров приехало – целых пять человек, и следователь среди них тоже есть. Страшно – коленки Чуйко меленько дрожали, из-за чего он часто оступался на ровном месте. Недобежкин хотел оставить Ежонкова охранять Ершову, но тот запротестовал: - Под гипнозом она никуда отсюда не денется! Сидеть будет, как кукла до тех пор, пока я не скажу: «Отомри»! - Ладно… - буркнул Недобежкин и сделал только то, что замкнул машину на ключ. Подвал в этом доме был устроен по американскому типу: не неудобный люк в полу, а специальная широкая дверь в одном из нежилых помещений, которое Чуйко называл «мастерская». Отперев эту дверь, взволнованный хозяин поднял дрожащую руку, щёлкнул выключателем и явил из мрака удобную деревянную лестницу с перилами, которая вела вниз. Сидоров, спускаясь, подумывал о «правиле Сидорова», однако в подвале Чуйко было так светло и пусто, что не спряталась бы и мышка, не то, что Горящие Глаза! Пол был ровненько зацементирован, и всякие следы дьявольской ямы тщательно скрыты. - Скорее всего, у него в подвале – каверна! – догадался Ежонков. – Как в комендатуре у Девятки. Говорите, две недели назад домик-то купили? – обратился он к Чуйко. - Да… Да… - робко подтвердил Чуйко. – Я хотел тут спортзал устроить… - А что здесь было до того, как ваши рабочие выскоблили подвал? – поинтересовался Пётр Иванович. - А, ничего! – всхлипнул Чуйко. – Голые стены и дыра! - Ага, - заключил Ежонков. – А вы никогда не слышали из подвала какие-нибудь звуки: голоса там, шум, гул? Чуйко задумался, а вот бригадир Кротов почему-то попятился и предпринял попытку тихонечко, бочком убежать наверх. Внимательный Смирнянский заметил необычное поведение Кротова и заступил ему дорогу. - Куда? – поинтересовался Смирнянский. Кротов начал мямлить, что ему необходимо «выйти по-маленькому», но Смирнянский уличил его во лжи: - Брешешь! – и сказал Недобежкину: - Васёк, он брешет! - Кротов? – пуще прежнего испугался Чуйко. Кротов хотел как-то оправдать себя, но когда все пять милиционеров приблизились к нему и обступили – бригадир оказался припёртым к стенке. Поняв, что деваться ему некуда, Кротов воскликнул, обращаясь к Чуйко: - Виктор Прохорович, помните, вы таджика взяли на половину оплаты??? - Ну, помню… - прошептал Чуйко. - И я говорил вам, что он исчез?? – продолжал Кротов. - Так ты же мне сказал, что он в Таджикию свою умотылял! – взвизгнул Чуйко. – Причём тут таджик??? Ты что, таджика в пол замуровал??? Бедная моя голова! – Чуйко пал на колени и обхватил голову обеими руками. – Господи, у меня бригадир – убийца! Я погиб, погиб… Кротов прижался лопатками к стенке и желал провалиться сквозь землю, Чуйко рыдал. Недобежкин скрестил руки на груди и рявкнул: - Молчать! Встаньте, Чуйко! Кротов, что случилось с таджиком?? Чуйко с огромным трудом водворился на ослабевшие от стресса ноги, а Кротов – отлип от стенки, сдвинул каску на затылок и промямлил: - Таджик в подвале работал… Я сказал ему полы ошкурить, а он работал, и всё песни пел: «Уа-уа»… свои какие-то таджиковские… А потом – он вдруг заткнулся. Я понял, что что-то не так, спустился глянуть, а его в подвале уже не было… Я, честно, не знаю, что с ним случилось… Я Лучкова туда, в яму опускал с фонарём, а Лучков там таджика не нашёл, а сказал, что там внизу пещера… А потом – мы дыру закрыли… Всё… - Точно, каверна! – обрадовался Ежонков. – И таджик туда упал! А его утащили… фашистские агенты! И в этот «интересный» момент нервы Чуйко не выдержали, и он хлопнулся в глубокий обморок. А Кротов сел на пол. - Ежонков, ты что натворил? – рассвирепел Недобежкин. – Какие агенты?? - Чёрт… - буркнул Ежонков. Ежонков подбежал к бесчувственному Чуйко и начал звонко хлопать его по щекам, пытаясь выдернуть из обморока и вернуть к жизни. Чуйко слабо заворочался и жалобно застонал: - Таджик… таджик… - Чуйко! – это Недобежкин схватил Чуйко за плечи и насильно усадил, прислонив спиной к стене. – Сейчас мы ваш пол разберём. - Но, зачем? – изумился Чуйко, весь белый от цементной пыли. – Неужели, вам так нужен этот таджик?? - Нам нужна каверна! – загадочно и жутко сообщил Ежонков. – Потому что именно в каверне у вас засели фашистские агенты! Ежонков бы и дальше продолжил свои страшные сказки, но поймал на своей персоне испепеляющий взгляд милицейского начальника и прикрыл варежку. - Ежонков, - проворчал Недобежкин, хмуря брови и топорща усы. – Ты тут скоро всех до инфаркта напугаешь… Ещё раз заикнёшься про фашистов – отправишься туда, откуда приплёлся, ферштейн? Ты у меня в отделении не работаешь, помни об этом! - Больше не буду! – пискнул Ежонков и отполз подальше от Недобежкина. Смирнянский тем временем не выпускал Кротова. - Кротов, - сказал он бригадиру. – Разыщи-ка нам Лучкова. - Да, да, - оживился Кротов, предвкушая возможность побега. Но Смирнянский не пустил его в одиночку. - Сидоров, проводи товарища! – ушлый бывший агент СБУ кивнул сержанту, который зачем-то ощупывал гладкие светло-серые стены. - Есть, - ответил Сидоров и схватил Кротова под локоток, мол, никуда не убежишь. Лучкова разыскивали недолго: не прошло и десяти минут, как Лучков, подгоняемый Кротовым, спустился в подвал. На вид Пётр Иванович дал бы Лучкову лет двадцать пять, может на год больше, или на год меньше. Лучков слегка сутулился, и к тому же – прикрывал лицо каской, в точности, как Кротов… - Так, разбивайте цемент! – приказал Недобежкин, увидев, что Лучков обнаружен и приведен. Прислонённый к стенке Чуйко горестно вздохнул, ведь цемент на полу его будущего спортзала лежал так хорошо, так ровненько… А как эти халтурщики положат его во второй раз – знает только Вельзевул… Цемент на полу подвала разбивал отбойным молотком сам бригадир Кротов. Всё это время в подвале стоял жуткий грохот, поэтому пришлось натянуть на уши специальные наушники. В этих наушниках никто ничего не слышал, только гул, который, как казалось, прилетал издалека. Кротов вдруг перестал долбить пол, поднял голову и пошевелил губами. Смирнянский умел читать по губам. Он понял, что пытался сказать бригадир, и стащил с Недобежкина наушники. - Он говорит, что пробил! – перевёл Смирнянский, пихнув Недобежкина в бок. – Вперёд! - Да? – Недобежкин грузно поднялся со стула, который для него принёс Лучков, и приблизился к проделанной Кротовым дыре. Вслед за начальником туда же подтянулись Ежонков со Смирнянским и Пётр Иванович с Сидоровым. Дыра казалась чёрной, и над ней клубилась серая пыль. Сидоров всматривался сквозь эту пыль, ожидая увидеть Горящие Глаза, но почему-то так и не увидел в дыре ничего. - Лезем! – постановил Недобежкин. Они спустились вниз по верёвке, потому что другого пути не нашлось. Дыра оказалась слишком глубока для того, чтобы в неё спрыгнуть, а на дне было что-то неровное, из-за чего не становилась лестница. Недобежкин всегда возил с собой карманные фонари – привык уже к нелёгкой доле диггера. Да, не дыра, а настоящая каверна. Возможно, тут даже ездит «панцер-хетцер»: Пётр Иванович ощупывал фонариком стенки и убедился, что шириной эта «пещерка» с хорошую автомагистраль. Кроме того, с одной стороны она оказалась плотно завалена камнями, зато с другой – тянулась в необозримые тёмные дали. Недобежкин хотел взять с собой и Чуйко, однако тот оказался трусом из трусов – забился в угол и там рыдал, что он – банкрот. Даже Пётр Иванович – и тот не понял, чего же Чуйко боится больше: обанкротиться, или лезть под землю? Недобежкин поступил так: взял под землю Кротова и Лучкова, а Смирнянского оставил в подвале – охранять Чуйко. А вдруг этот субъект, оставшись в подвале один, надумает сделать ноги от греха подальше? Тогда его никто никогда не найдёт. Пускай Смирнянский его покараулит – убежать от Смирнянского всё равно, что убежать от медведя-гризли… Едва Сидорова коснулся промозглый пещерный холодок – сержант сразу же сообразил, что нужно соблюдать «правило Сидорова», иначе быть беде. Да, это одна из «пещер Тени», и к тому же, под завалами камней угадываются остатки добротных каменных ступенек, словно бы «милиционер Геннадий» спускался в подземелье с комфортом, будто князь. Пётр Иванович сфотографировал остатки лестницы и подумал, что обвал могли случайно вызвать рабочие, а может быть – «милиционер Геннадий» специально завалил вход в подземелье. Лучков и Кротов изумлённо озирались, идя по земляному полу в холодную тёмную даль, а Недобежкин попеременно подталкивал обоих в спину своим фонариком и приставал с вопросами: - Так, вы об этом ничего не знали? - Ну, нет же! – с Кротовым, наверное, скоро случится истерика. – Я же вам говорю, «Аладдин» этот провалился, а Лучков влез туда за ним, не нашёл, и сразу вылез! Лучков, скажи! - Ну, да! – отозвался Лучков. – Я полез искать этого… «Аладдина», то есть, Зурабджана, ну, таджика. Мне Кротов сказал, что он только что провалился, и может быть, пострадал. Ну, я влез, а его нету. Я позвал его, а он молчит. Я подумал, что он башкой треснулся, посветил на пол, но и там его тоже не было, и я вылез. Я сказал Кротову, что Зурабджан пропал, а Кротов… - Я сразу же организовал поиски! – перебил Кротов, хотя ни о каких поисках и не думал, а вместо этого погнал рабочих срочно замуровывать проклятую дырку. – Мы его искали-искали – не нашли. На мобильник ему звонили – не отвечает! – врал Кротов и не краснел. – Ну, вы же сами видите, что его здесь нет! – бригадир застопорился посреди дороги и широко развёл руками, показывая, что широкий подземный коридор пуст. Пётр Иванович светил себе под ноги, и вдруг кое-что нашёл. Нет, коридор не совсем пуст: Серёгин нашёл кепку. - Стойте! – крикнул он и осторожно, двумя пальцами, поднял находку за вымазанный землёю козырёк. Все остановились, а Сидоров, который пялился по сторонам в поисках Горящих Глаз, с размаху налетел на спину Ежонкова. - Э, старлей, поосторожнее! – прохныкал Ежонков, которого нечаянный удар Сидорова едва не сбил с ног. - Прости, - буркнул сержант и подошёл к Серёгину, чтобы посмотреть, что он там такое отыскал. Пётр Иванович освещал кепку своим фонариком, и Лучков её узнал: - Это же Зурабджана шапка! – сказал он. – Зурабджан её всегда козырьком назад поворачивал, когда работал. - Ага, - кивнул Недобежкин, протолкавшись к Серёгину. – Так, где мы её нашли? Наверное, мы около полусотни метров прошли от дыры. Серёгин, бери эту шапку, возьмём с неё пальчики. Да, и пробу земли тоже не мешало бы. - Есть, - ответил Пётр Иванович, осторожно завернул кепку пропавшего таджика в носовой платок и положил к себе в карман. Они искали следы. Любые: башмаков, колёс, крови, волочения… Следов не было. Дыра в подвале Чуйко осталась уже далеко позади, понятно, что пора поворачивать назад, ведь этот ход, как и многие другие, мог тянуться на километры. Недаром же эти «гогристые» ездят тут на вездеходах, а не ходят пешком! Но Недобежкин всё не хотел сдаваться и шёл вперёд, надеясь, что ещё немного, буквально два шага – и они что-нибудь найдут. Лучков и Кротов начинали ёжиться, потому что под землёй было холодно, Сидоров тоже чувствовал, как зябнет его спина… Не мёрз, наверное, один Ежонков: во-первых, он всё время ест, а во-вторых, у него жировая прослойка уже, как у моржа. К тому же, он идёт и, не замолкая, травит свои устрашающие байки про фашистских агентов. Лучков и Кротов, наверное, от страха дрожат, а не от холода! Следующая находка, которая случайно попалась под ноги Недобежкина, была такая: лохматый клок плотной ткани, испещрённый камуфляжными разводами, с каким-то бурым пятном с краю. Недобежкин так обрадовался этому обрывку – словно бы обнаружил целый «панцер-хетцер». Милицейский начальник проворно подхватил тряпку и решил, что и она тоже должна отправиться на экспертизу. Всё, находки кончились, а следы так и не начались. Недобежкину надоело блуждать в потёмках, и он приказал поворачивать назад. - Я же говорю, что они унесли таджика для опытов! – весело заявил Ежонков, а Лучков и Кротов вздрогнули, потому как подумали, что и их тоже могли так же «унести». Кротов испугался больше Лучкова, потому что он был бригадир, а значит – ответственный за бригаду. Ему ещё повезло, что исчез таджик, который работал без трудовой книжки и без регистрации, а не кто-нибудь из его бригады, кого обязательно бы искали…