Глава 7
Приоткрыть дверцу
Гарри Поттер научил нас, прежде всего, тому, что никто не заслуживает быть запертым в чулане
Двери созданы, чтобы их открывать, а гипотезы — чтобы их проверять.
Даня никогда не отличался позитивным настроем, хотя и имел вполне приличное чувство юмора. Но в последнее время улыбаться стало сложнее, он стал чаще выпадать из реальности, глядя в одну точку. Математика помогала отвлечься от мыслей, безусловно, но, приходя домой, он без сил опускался на пол прихожей, отбросив строгий кожаный портфель в сторону. Он утыкался лицом в руки, или, напротив, запрокидывал голову вверх, не давая глазам намокнуть. Даня каждый раз сжимал зубы, когда в дверь его кабинета стучался Миша, что означало, что домой они пойдут вместе. Он изо всех сил пытался не выглядеть жалко в присутствии лучшего друга, и, что удивительно, с лица удавалось стереть печаль, оставив на нём только усталость и грустную улыбку. Миша постоянно интересовался его самочувствием. Наверное, он тоже заметил изменение в поведении и внешнем виде Дани, ведь тот не только выглядел уставшим и измотанным, но и вел себя несколько дёргано, нервно. Конечно, друг и до этого не обладал спокойствием и жизнелюбием, но в последние дни выглядел ужаснее, чем обычно. Конечно, это замечали и некоторые ученики, но они предпочитали сохранять равнодушие и молчать, ведь напрямую говорить учителю, что он выглядит крайне дерьмово… это как-то грубо и вообще неправильно. Поэтому дни летели незаметно, но при этом часы в школе тянулись нестерпимо долго. И перед шестым уроком у Даниила в голове заварилась каша, но отнюдь не от странных перешептываний, даже не от шуток, в которых нередко присутствовали словосочетания «Михаил Даниилович» и «Даниил Михайлович». «Так себе юмор сейчас у школьников, » — подметил учитель, вновь услышав одно из ненавистных словосочетаний где-то в коридоре. Нет, его мысли были заняты совсем другим. Никто ведь и подумать не мог, что парень влюбился и всё никак не признает это. По большей части всем было не до это, да и вдобавок они не видели никаких изменений в настроении преподавателя. Или не хотели видеть. Люди ведь не часто обращают внимание на чувства других людей, особенно учителей. Пожалуй, исключением из правил мог бы стать лишь один-единственный ученик — автор записок. Ну, возможно, ещё Лера Северская. Так или иначе, сейчас должен начаться урок у восьмого «Б», последний урок в этот не самый лучший рабочий день. «Странный денёк выдался сегодня — мысли путаются, ученики косо смотрят и хихикают, » — Даня оглядел весь класс и немного смутился, когда увидел, что Лера неподвижно сидит и почти не моргает, при этом явно пребывает далеко не в лучшем состоянии. Первой же мыслью было спросить, что случилось (он всё-таки учитель и несёт ответственность за своих учеников), но вот раздался звонок и действие пришлось отложить до неопределённого срока. Не нужно иметь семь пядей во лбу или соколиного глаза, чтобы понять, что с людьми, конкретно в этом кабинете, происходит нечто странное. Если упустить из вида самое очевидное, то есть пропажу, да и то не факт, троих учеников, у всех были темы для размышления, и эти темы отнюдь не происходили из учебника по обществознанию, в коем красовались заголовки «Подумай». В добавок, за окном падали крупные и мягкие хлопья снега, от чего не было никакого желания активничать и вслушиваться в тему урока. У Даниила Алексеевича была другая проблема, неразрешимая задача, как не оговориться и не сказать лишнего, ведь в его голове то и дело всплывали воспоминания о том, как они с Мишей носились по двору и кидались снегом, как дети, а ведь тогда они оба уже закончили школу. Кажется, тогда им было плевать на всё: на то, что случайные прохожие — заблудившиеся во дворах школьники или старики, возвращающиеся домой — с непониманием смотрят на них; на то, что одежда, которая не была на такое рассчитана, почти насквозь промокла; на то, что в таком виде их вряд ли пустят в кафе или автобус. Им просто было хорошо, они просто хотели веселиться. И они веселились. С тех пор прошла не одна зима, и устрой они такое сейчас, их бы, наверное, вообще перестали уважать. Хотя, если уехать на новогодние праздники за город, как они иногда делают… Но тёплые воспоминания приходилось перебивать — у него же урок идёт. С трудом, как обычно уроки высиживают ученики, Даня наконец-то дождался окончания урока и вздохнул облегчённо. — Не забудьте: на следующем уроке будет проверочная по теореме Пифагора, не забудьте выучить доказательство, — он устало окинул взглядом класс. — И поднимите, пожалуйста, стулья. К сожалению, уборщица в школе работала только одна, и в кабинетах приходилось мыть пол ученикам и учителям. Поскольку Даня не брал классное руководство, уборку обычно он делал сам. В редких случаях, не без помощи других учителей, заставлял заниматься этим учеников, ходивших на его уроки без сменки. Сегодня во всех классах все были в сменной обуви, так что Даня прошёл в конец кабинета и исчез в подсобке, где висела на вешалке его одежда, на полках старенького шкафа покоились не менее старые учебники и некоторые другие книги, на письменном столе стоял электрический чайник и полупустая стеклянная банка качественного растворимого кофе, а в дальнем углу лежал веник и совок. Сегодня можно было обойтись без влажной уборки. Даня вышел из подсобки, когда восьмой «Б» уже покинул кабинет. Он поднял ручку, валявшуюся на полу у первой парты, сунул её в органайзер на своём столе к другим потерянным ручкам и заметил записку. Ему не хотелось в этом признаваться, но он ждал её. Молчание безымянного автора слегка напрягало, а сейчас он просто нуждался в своеобразной разрядке — ему необходимо было отвлечься на чужие проблемы, чтобы хоть на время забыть о собственных. Уже знакомым почерком на тетрадном листе было выведено: «Даниил Алексеевич, сразу же хочу извиниться, ведь лезу не в своё дело. До этого в моих записках были лишь абстрактные рассуждения, в которых отражались произошедшие со мной события. Но в последние дни мне бросается в глаза ваш неважный вид, поэтому я постоянно задаюсь естественным вопросом: Что-то произошло? Мне действительно хотелось бы, чтобы ответ был отрицательным, но по вам видно, что вы не просто устали. Мне также не хотелось бы раскрывать свою личность, но я и правда переживаю за вас. У вас ведь есть человек, с которым вы можете поговорить о том, что вас тревожит? Я не поверю, что вам не с кем обсудить это. На крайний случай я оставлю адрес электронной почты, но сомневаюсь, что обыкновенный школьник сможет помочь взрослому. Но всё же вам стоит кому-то выговориться. Не бойтесь открывать дверь другим людям, возможно, вам действительно окажут поддержку. Что бы у вас там ни произошло, надеюсь, это не столь страшно, как выглядит.» — Да твою мать! — вслух выругался Даня. — Будь ты неладен. Даниил Алексеевич тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Видимо, вся Вселенная была против него сегодня. — Выговориться… — задумчиво проговорил учитель. — Да, пожалуй, это то, что мне нужно. Спасибо за совет, Безымянный Автор.***
Первое, что довелось увидеть Лере сегодня утром в школе — еле живая Алла с красными глазами, но с самодовольной улыбкой, пояснявшая Юле свой не самый лучший вид: — Всю ночь смотрела сериальчик, — девушка усмехнулась. — Досмотрела до третьего сезона и поняла, что пора бы в школу. Лера прошла мимо них и закатила глаза. Кто-то гордился тем, что всю ночь провёл за просмотром сериала, а для кого-то это вот уже как четыре года было частью расписания, к тому же привычной. Этим «пустышкам», как выразился когда-то один знакомый Леры, говоря про её и своих одноклассниц, никогда не постичь истинной ценности сериалов, фильмов и книг. В кабинете изобразительных искусств Леру встретил Егор, который выглядел хуже, чем кто-либо в этом здании, за исключением Даниила Алексеевича. Он только сухо поздоровался с ней, не оторвав глаз от выключенного телефона, лежавшего на парте. Даже руку не пожал! Как и всегда, первый урок сменился вторым, кабинет за кабинетом, час за часом. Всё сливалось, все дни были похожи друг на друга. «Вот бы что-нибудь произошло,» — да, именно такие мысли приходят на предпоследнем уроке, прямо перед литературой. Не заботило сейчас то, что ни Дима, ни Ваня не объявились сегодня. Егор же весь день был таким же бледным и неразговорчивым и всё время проверял телефон, чаще, чем сама Лера. Лера не хотела разгадывать тайны, да и ни к чему это было. Глупо полагать, что с ребятами, особенно с Егором, что-то серьёзное. Он скоро оправится, вот увидите. Остальные же… Ну, не может быть, что Ваню — высокого и не такого уж слабого парня, как можно подумать на первый взгляд — кто-то обидит. А местоположение Димы было известно и Егору, и Лере, и Михаилу Сергеевичу, так что можно было особо не беспокоиться, хотя и на счет его состояния в данный момент можно было только строить догадки. Вот урок истории и подошёл к концу, все ученики поспешили удалиться на менее унылый урок. Лера не была исключением, но, в отличии от одноклассников, которые радовались тому, что осталась только литература, энтузиазмом полна не была. Мимолётно девочка взглянула на Егора, который ещё оставался в кабинете, как и несколько других особо не торопящихся учеников. Казалось, парень побледнел ещё сильнее, кожу можно было сравнить с молоком, но, зато теперь она идеально сочеталась с его волосами, цвет которых, когда-то напоминающий пшеницу, теперь казался выцветшим. Северская тряхнула головой. «Надо бы спросить его о самочувствии, приободрить хоть как-то, что ли,— голос в голове был не знакомый, а какой-то чужой, и в любой другой день, она бы так и сделала, последовала бы этому совету, появившемуся из пустоты, но сейчас не было совершенно никакого желания что-то кому-то говорить, но сейчас не было совершенно никакого желания кому-то что-то доказывать — Что ж, в очередной раз веду себя, как последняя тварь.» Лера вздохнула и застегнула рюкзак. В кабинете литературы витало странное напряжение. Возможно, это ощущали не все. И, возможно, напряжены здесь были только три человека: учитель, ученик и ученица. Михаил Сергеевич явно что-то обдумывал, глядя в окно и постукивая ногой по полу. Егор, выглядевший уж совсем нездоровым, продолжал сверлить взглядом телефон. Лера просто с головой погрузилась в мысли, периодически покусывая внутреннюю часть щеки или губы. Когда начался урок, стало понятно, что каждый из учеников восьмого «Б» выглядит как-то странно. Может быть, семь уроков для школьников всё-таки слишком много. Миша декламировал биографию Островского, иногда сверяясь с книгой, по которой готовил сегодняшний материал. Спросил у класса, помнят ли они «Снегурочку», в ответ услышал лишь неразборчивое мычание, в котором явно чувствовалась неуверенность. — Это значит «нет», — констатировал факт учитель. — Наверное, вы все помните только русскую народную сказку. Что ж, я так думаю, никто не собирается читать пьесу полностью и планирует обойтись кратким содержанием, что, конечно, разочаровывает. Всё-таки постарайтесь прочитать оригинальный текст, а не пересказ на «Брифли». В классе появилось несколько растерянных улыбок. — В крайнем случае, как человек, относительно недавно окончивший школу, советую читать краткое содержание не на одном, а на нескольких сайтах, — Миша усмехнулся, как положено злодеям. — Считайте, что на следующем уроке мы проверим, можно ли написать проверочную на высший балл, руководствуясь только кратким содержанием. Всё, можете быть свободны. Миша наконец-то дождался окончания урока. Он облегчённо вздохнул и не очень громко, но вполне слышно произнёс: — Лера, задержись, пожалуйста. Девочка, в общем-то, и не думала уходить, для неё уже привычно было оставаться в кабинете после урока, а не идти вместе со всеми к раздевалке. — Ты не знаешь, что происходит? — серьезно спросил Миша. Лера непонимающе уставилась на него. Странно, в его голосе не было ни капли шутливости, ровно как и злости или давления. — А что происходит, Миш? — Да ладно, не могут же все без причины ходить такими… неживыми. — А, это, — облегченно выдохнула задержанный ранее воздух Лера. — Смею предположить, что это из-за погоды. Стоит взглянуть на окна, а у нас в школе окон довольно много, и тебе сразу же покажется, что ты под куполом, ну, или закутан в мягкий теплый плед. Так всегда происходит, когда на улице метель, причем метёт крупными хлопьями, думать совершенно не хочется, либо же думается на любые темы, кроме нужной. Возможно, что повлияло и то, что это был последний урок, думаю, ты и сам понимаешь, так ведь? Да и вообще, уже конец четверти, все хотят на каникулы. Словом, при чём тут я? — Да, извини, день сегодня просто нервный. И, кстати, почему… Учителя перебила песня, раздавшаяся из динамика телефона. На экране высветилась надпись «Даня» и кнопки отклонить и принять вызов. — Да? — Михаил поднёс телефон к уху, после чего негромко сказал Лере: — Я сейчас вернусь. Парень направился к выходу. Дверь кабинета закрылась, и только громкий вопрос о том, что происходит, остался наедине с Лерой. — Э, — бесподобная привычка разговаривать с собой. — И что это было. Негромкий голос отскочил от стен пустого кабинета. Великолепная акустика, жаль, что сейчас не до этого. Лера несколько раз измерила шагами расстояние от окна до двери и обратно. Вероятно, Миша ушёл к Дане, но сейчас намного больший интерес вызывала его недоговоренная фраза. Что он хотел спросить? Спустя какое-то время, а девочка была уверена, что прошло не больше семи минут, в пустом коридоре раздались шаги. По голосам не трудно было понять, что идут двое людей и идут сюда. Минутная паника, причина которой до сих пор неизвестна, охватила ученицу. Непонятно, что ей двигало, но в считанные мгновения, буквально за полминуты до того, как дверь со скрипом открылась, она метнулась к шкафу, который предназначался для одежды учителя и, стараясь не дышать, прислонилась к стене. Сквозь щель приоткрытой дверцы было прекрасно видно левую часть кабинета — от шкафа до двери и от двери до середины зелёной доски. В класс, как и следовало ожидать, вошли Миша и Даня. Последний положил свои вещи на последний стол в ряду, пройдя вдоль стены они остановились около первой парты, к которой прислонился темноволосый. Лера как можно ближе придвинулась к дверце и стала вслушиваться, хоть в этом и не было особой необходимости, ведь, как было замечено ранее, в кабинете, в пустом кабинете всё очень хорошо слышно. — Так что ты мне хотел сказать? — спросил Миша, как показалось Лере, немного смущаясь. Даня молчал. Он неровно дышал и то и дело приоткрывал рот, чтобы начать говорить, но всё не мог собраться. Миша выжидающе смотрел на него. — Ну? — уж слишком боязливо спросил Миша. Даня так и не мог ничего сказать. Он подался назад и опёрся о первую парту второго ряда. Задумчиво потёр подбородок и глубоко вдохнул. — Ты правильно заметил, что со мной что-то не так, — Даниил Алексеевич опустил руку и поднял взгляд на друга. — Ты практически ежедневно спрашиваешь о моём самочувствии, а я так и не назвал тебе причину… Я… Ну… Даня вновь затих. — В общем, я тебя люблю, — учитель математики опустил взгляд и грустно улыбнулся. Миша молчал. Это заявление слегка задело что-то на периферии его сознания. Ведь это он должен был произнести эти слова сегодня. Ведь это он должен был сейчас грустно улыбаться и прятать глаза. Ведь это он должен был мучить себя догадками о том, как отреагирует Даня. Прошло не менее десяти минут перед тем, как Даниил Алексеевич снова заговорил. — Слушай, Миш, я пойму, если ты пошлёшь мен… Миша обнял его. Не просто обнял — вцепился так, словно боялся, что Даня уйдёт или попросту исчезнет, а сам Даниил какое-то время пребывал в шоке, но потом неуверенно обнял парня в ответ, нежно поглаживая его волосы. — Ты… просто молчи, — едва слышно попросил Миша. Сейчас очень некстати бы пришелся неловкий разговор или какой-нибудь глупый вопрос. Это просто не может нарушить такую идиллию. Никто и думать не мог, что в этом кабинете находятся трое. И Даня с Мишей относились к этому «никому». Вдруг Лера почувствовала, что пара капель упала на колено и скатились вниз по голени. Девочка рефлекторно поднесла руку к носу. Кровь. Кровь из носа, из-за объятий Лера наблюдала лишь однажды. И, уж поверьте, тогда обстоятельства были куда более спокойные и происходило это далеко не в школьном шкафу. Прижав ладонь к кровоточащей ноздре, девочка решила не обращать внимания на эту мелочь. Миша очень долго не отпускал Даню. Настолько долго, что все трое даже потеряли ход времени и вздрогнули, когда прозвучал звонок с восьмого урока. Тут же раздался грохот, заставивший учителей немедленно прекратить объятия. Обе дверцы шкафа были настежь распахнуты, а на деревянном полу, с застывшей счастливой улыбкой на губах, лежала Валериана Северская. Подойдя к упавшей Лере, Миша внезапно хлопнул себя по лбу, отчего Даня чуть ли не подпрыгнул. А девочка так и лежала лицом вниз, лицо её выражало радость, смешанную с растерянностью. Глаза были чуть сощурены и устремлены то ли на подходящего ещё ближе Михаила Сергеевича, то ли на очень интересную и занимательную стенку позади него. — Лера, — парень испуганно вцепился в плечо ученицы и перевернул её на спину. — Ты в порядке? — Всё более, чем прекрасно, — медленно кивнула Лера. — О, как, а по виду и не скажешь… Так… Что ты видела? — не самый подходящий вопрос, не самый подходящий вопрос, не самый… — Всё, — Лера улыбнулась шире. Она явно была счастлива, но учитель литературы заметил, что глаза были мокрыми. Она что, плачет? Миша переглянулся с Даниилом. Немой вопрос застыл в тёплом воздухе кабинета. Учителям, как и самой Лере было интересно, что вообще происходит, ибо в рамки разумного это никак не вписывалось. Только если они не в каком-нибудь ситкоме. — Какой я идиот, — корил себя Миша. — Как я мог забыть о том, что ты у меня в кабинете! — У меня есть влажные салфетки, — наконец подал голос Даня, после чего сразу же начал рыться в своём портфеле. Вытащив упаковку, он бросил её своему коллеге, тот поймал, машинально вытащил одну и вытер кровь с лица девочки. Она же пару раз зажмурила глаза и медленно села. — Ты прости, ну, за то, что так получилось… — виновато произнёс Миша. — Брось, все очень хорошо, правда, — Лера посмотрела на Даню, а затем снова на Мишу. — И не волнуйтесь, я ничего никому не скажу. — Точно? — в один голос спросили они. — Хах, кому я могу рассказать? Мне же всё равно никто не поверит, — пожала плечами она и улыбнулась. — А ещё я вас шипперю с самого начала года и даже фанфик написала, ой, я это вслух? Через несколько секунд Миша громко рассмеялся. — Что смешного? — спросил Даня. По взгляду Леры было понятно, что её тоже это интересует. — Дань, я тоже тебя люблю, — ему наконец-то удалось сказать это. — Ты ничего не слышала, — Даня попытался сделать серьёзное лицо, обращаясь к Лере, но вместо этого просто улыбнулся. До Нового года оставалось ещё целых семнадцать дней, а подарок свалился уже сегодня. В руке Леры погас телефон, в котором был открыт диалог в «ВКонтакте».15:09 Ты ни за что не поверишь. Мой ОТП только что стал каноном.