***
Тэхён никогда бы не подумал, что когда-нибудь займёт должное место отца. И все бы ничего, но парня смущает его инвалидность до того, что младший Ким готов покончить с делом отца, ради того, чтобы никто не прогадал и не узнал, как же чертовски сложно Тэхёну приходится. И новость о том, что уже через три дня мистер Ким официально представит своего сына, как наследника, в руки которому перейдет целая корпорация, немного озадачила Тэ и в некотором роде испугала. — Это как минимум глупо, отец, делать меня ответственным, когда у меня нет ни опыта, ни желания, — уже битый час Тэхён жужжит над ухом отца, не оставляя его в покое. Но это и впрямь важно как для парня, так и для его отца. — Ты ведь сам говорил, что желаешь Зэ Портал — Сэнхаль только лучшего. Но со мной все пойдет далеко не в гору, а ляжет под плинтус, — не унимался русоволосый, сидя в одиноком кресле напротив рабочего стола отца. Мужчина же в отличии от Тэхёна был весьма спокоен и даже, в какой-то степени, радостен. Его вполне устраивало настоящее, а насчет будущего он мог не волноваться, зная, что место его займёт не абы кто, а родной сын, который, кстати, был обучен всем азам, и его умения в бизнесе были велики. Лишь практики не хватало, но и это исправимо. Мистер Ким усмехнулся чуть ли не истерическому визгу своего сына и посмел расслабиться у себя в кресле, понимая, что этого парень не заметит, а значит и не стыдно. — Ты мой сын, Тэхён. И в моем роде не было никого, кто не справлялся бы со своей работой. Первое время тебе будут помогать, без этого никак. А потом ты и только ты добьешься процветания нашей компании. Потому как ты умен не по годам, и этим навыкам в твои-то годы можно только завидовать, — подбадривал Тэхёна отец, говоря при этом лишь чистую правду, надеясь, что так оно и будет. Но все они понимали, если у младшего Кима не будет желания идти в ногу со своей будущей работой, то ничего годного из этого не выйдет. Максимум, что получится — это выйти самому сухим из воды и смотреть, как медленно тонет целый мир, построенным Ким Хичолем. И как бы сильна не была вера у отца по поводу Тэхёна, без его желания ничего не сдвинется с места и уж точно не пойдет в гору. — Господи, отец, я слеп! Я не то, чтобы корпорации, я даже собственной матери помочь не могу в элементарном. А ты хочешь, чтобы я взялся за столь… Нет, отец, я не хочу. Не хочу позорить тебя в первую очередь, — окончательно фыркнул парень и облокотился на спинку кожаного кресла, ощущая на себе пронзительный взгляд отца и скорей всего его недовольное лицо. Но какой бы горькой не была правда, она всегда останется ею. Чонгук все это время стоял у двери внутри и отчетливо слышал весь разговор отца и сына. В какой-то степени он понимал Тэхёна, но больше всех поддерживал мистера Кима, зная о его болезни и последствиях, которые она влечет за собой. Только вот странно все, например то, что мистер Ким приказал ни в коем случае не разглашать эту информацию тем более юному Тэхёну, который, узнав бы эту новость, и вовсе отказался от всего. Парень бы начал капризничать и забиваться в себе. Ни о какой компании и слушать бы не стал. Чон стоял и грубо кусал нижнюю губу, чувствуя во рту металлический вкус. Ему так хотелось вставить хоть маленькую фразу, которая бы изменила ход событий, но тут же осознавал свой статус и свое низшее положение. Тэхён с минуту молчал, переваривая полученную информацию в целом за сегодня, и понимал, что это не последний разговор с отцом, потому что решить сегодня всё не хотелось. Нужно время, чтобы обдумать все в мельчайших подробностях, но тут же проскальзывает мысль «ты единственный, Тэхён. Если не ты, то — никто». — Мне нужен человек, кто будет моими глазами и руками. Найди его, и я буду готов перенять твой трон, отец, — вынес окончательное решение Тэхён, величаво задрал голову вверх, фокусируя взгляд на лице своего старика. И в это время мужчина расплылся в искренней и до боли родной улыбке, которая, конечно же, никак не дошла до его сына, но это было не столь важно. Теперь мистер Ким вправе готовить всё к знаменательному дню, ведь ровно через трое суток свершится долгожданное мероприятие. И Тэхён выйдет в свет со статусом «владелец». Отец встал с места, чтобы проводить своего сына и не удержался — впервые за долгое время он крепко обнял свое чадо. В мыслях его творился полный хаос, который старик не в состоянии собрать и расставить по полочкам, но одно он знал точно: он должен успеть как можно больше насладиться своим сыном, как можно больше запомнить его таким, какой он есть сейчас, даже со столь глобальными изъянами. Тэхён не брыкался, а напротив — утешительно похлопал отца по спине, одним жестом говоря о многом. И слова не потребовались, разошлись на ровном месте с чистой душой и счастьем. Чонгук следовал за старшим, пытаясь старательно обогнать его. Но Тэхён так уверенно и упорно шел вперед сам, отчего Чонгук остановился на месте до того момента, пока Ким не обратил на него свое внимание. Развернувшись к Чону, Тэхён сделал вид а-ля «Чонгук, простите, но какого хера вообще?», а младший всем своим видом показывал, что он горд и счастлив, но, к сожалению, Тэ не дано это увидеть. Он, в принципе, самого Чонгука ни разу не видел. — Куда идем сегодня? — опомнился младший и сию же минуту подлетел к Тэхёну, позволяя почувствовать старшему его присутствие. Но настолько же эгоистичным был ответ русоволосого, что мурашки в не добром здравии заняли свои места по стойке смирно на теле у младшего: — А ты разве не слышал? Кажется, отец точно дал понять, что уже через трое суток я приступлю к работе. Так что у меня всего три дня, чтобы адаптироваться. — Х-хорошо, — спокойно ответил Чонгук, на собственной шкуре ощущая сбитое настроение Тэхёна. Но кто такой Чон Чонгук, чтобы перечить или отвлекать? Вот и Чон думает и констатирует, что он простой, а то и жалкий, телохранитель. И если кто узнает о их совместной ночи с наследником в одной уютной кровати, Чонгуку грозит минимум — увольнение, на максимум еще никто не претендовал. И даже не совсем важно: просто спали ли вы вместе или занимались искусством полностью раздетые и удовлетворяющие сексуальные потребности друг друга. У выхода Тэхёна «случайно» задел плечом парень, на вид Чонгук не дал бы ему и тридцати, но судя по брендовой одежде и двум телохранителям за спиной, да и в придачу секретарша, которая то и дело писала и писала непрерывно в своем блокнотике — можно было подумать, что это довольно Золотая персона, имеющая в руках не только престиж и миллионы, но и высокую должность. Но в Зэ Портал — Сэнхальʼе ли? Тэхёна шатнуло назад, отчего Чон тут же подлетел к своему хозяину и удержал того на ногах. — Йа! — стойко возмутился Чонгук, выкликивая хамоватого блондина. Но внимание той Золотой персоны так и не было привлечено, зато какая ухмылка украшала его лицо. А пальцы начали ликовать в карманах чёрных брюк, отстукивая по худощавому бедру чечётку — все шло по чётко написанному плану. Ким невозмутимо нахмурился, но он был не столько задет душевно, как Чонгук, которому дай волю — он побежит на всех парах и разукрасит лицо незнакомца своими кулаками, глубоко нахаркав на острую боль и на разбитые костяшки. Главное — он поставит на место всю дрянь, заставит склониться перед величеством Ким Тэхёном. Но даже для Чонгука это было перебором, и они двинулись дальше к машине. На удивление, в машине вновь была тишина, и младший уже в какой раз поражался смене настроения у парня. Это стало происходить несколько чаще и как-то не весело вовсе наблюдать, когда человек, целующий тебя ночью, трогающий те места, которые доступны не всем, на утро делает такой вид, словно ничего этого и не было, и он не желает даже смотреть в сторону этого человека, что уж там говорить о каких-то нежностях. Дома Тэхён не изменял своему настроению и держался точно в том русле «Игнорирую Чонгука». Но и Чон слишком не налегал, даже разговаривать или пытаться завести диалог не стал, лишь стоял у двери и наблюдал, как с Тэхёном «нянькался» обученный человек: вводил молодого Кима во все новости компании, предоставлял все проекты и важные бумаги, которые Тэхён, само собой, разглядеть не мог, и сейчас к этому слишком не придирались. Важно смотреть на всю картину разными глазами: Чонгук склоняется к эгоизму и величественному похуизму Тэхёна; а бедный малыш — наследник столь черной дыры — не может найти себе место. Стать звездой новостных строчек, занять все первые страницы новоизданных газет — все это в скором времени будет касаться Тэ. Его должность важна настолько, что каждая крыса начнет изучать молодого парня. Она, конечно же, прознает об инвалидности Тэхёна, без скандалов не обойдется, но даже они рано или поздно утихнут. Когда самая проворная и любопытная крыса засунет нос в личную жизнь Тэхёна, то так тому и быть: всплывет имя Чон Чонгука — личного телохранителя Кима. Сначала Чон будет выставлен на посмешище, а после его жизнь начнут мало-помалу уничтожать, ведь его место не наравне с Кимом, а где-то у его ног. Тэхён все думает об этом, и ему становится слишком больно и боязно. «Ты слишком светл для такой грязной жизни, как моя. Давай не будем начинать, чтобы дальше не было в разы больнее. Я сделаю вид, что ты мой слуга, ведь так оно и есть, а ты, пожалуйста, ненавидь меня всем сердцем, презирай и матери. Я приму от тебя лишь критику, твоей любви мне не надо (хочу)». Уже давно 22.00, и Чон стоит у дверей собственного дома. Сегодня Тэхён даже не попрощался, даже кратчайшего взгляда не кинул. Так странно и мерзко стало внутри, но не больно. Для боли меры нужны пожестче, но как печально осознавать, что игра для обоих уже начата, но Тэхён нарушает правила. Ночь выдалась темнее прежнего, а сон был пустышкой без сюжета и морали. Чонгук настолько стальной парень, что проснулся с улыбкой на лице. — Какой сегодня ход ты сделаешь, Тэхён? — хриплым ото сна голосом спросил сам себя парень. — Молюсь, чтобы сегодня ты был пушистым зайчиком. Поиграем, Тэхён-ши?5. Безвкусные игры по нраву каждому.
24 сентября 2016 г. в 21:25
Мир настолько огромен и многообразен, что не каждому человеку он покажется одинаковым, ведь по своей сути он либо скучен, либо полон жизни и красок. У каждого человека свой взгляд на мир; люди, имеющие свои вкусы; свое, никому ненужное, мнение; всегда будут видеть мир таким, каким они хотели бы. То, что сегодня казалось произведением искусства, завтра будет валяться на помойке среди ненужного хлама, и если сегодня изысканные апартаменты вполне устраивают, то завтра они покажутся скучными и без нотки креативности.
Большую роль на человечество оказывает настроение. А оно, как правило, бывает лишь трех видов: приподнятое, опущенное ниже плинтуса, и самое распространенное — нейтральное. И, что самое интересное, последним пунктом пользуется большинство людей с Золотыми задами, которых с человеком связывает лишь внешний вид и наделения природы, как, например, дар речи.
У таких людей не бывает проблем. Точнее, их больше, чем положено. Их настолько много, что простая «человечность» затупляется, шоркаясь о возрастающий похуизм. Он растет настолько быстро и бессовестно, что человек с большой буквы «З» даже не успевает заметить свои погрешности, тем самым зарывая свою человечность под плинтус и на надгробии выцарапывая «светлая память моей человечности. Я не буду скучать по тебе». И ведь на самом деле ни разу и никто не скучал, им нравился тот статус… тот Золотой статус, в котором они погрязли до конца своих оставшихся дней.
— Отмени все сегодняшние встречи, а к Кану в восемь часов отправь Минхо. Передай ему, чтобы не был так мягок с этим ублюдком Каном. Он не только задолжал нам кругленькую сумму, но и воспользовался положением отца. Так что, в случае чего, пусть не разглагольствует, одним трупом меньше, другим больше. — Молодой юноша не по годам опытен и умен, властным, но, в тоже время, мягким голосом отдавал приказ своей секретарше, которая еле успевала за молодым господином.
— А как же встреча с вашим отцом, господин Мин? — хриплым и дрожащим голосом перебила своего начальника Хёна — секретарша неловко поправила очки, которые без остановки сползали с ее переносицы, вынуждая каждый раз подталкивать их на место. Девушка в длинной классической юбке ниже колен мелкими, но частыми шажками чуть ли не бежала за своим господином, молясь всевышнему, чтобы не упасть на черных лакированных лодочках на тонком и длинном каблуке.
— Это будет вечером, я навещу его, — отрезал Юнги и остановился перед лифтом, нажимая на кнопку вызова. Пока двери были плотно закрыты. В ожидании кабины, Юнги заметил, как учащенно дышит девушка и попутно зачеркивает в своем блокноте чуть ли не весь листочек, на котором были отмечены встречи с временем и именами важных персон. Она угрюмо морщится, но молчит. Потому, как не в её компетентности перечить своему начальнику, даже если тот позволяет себе наглеть в край. — Зачем ты носишь столь неудобную обувь на работу? Наебнувшись однажды, ты наебнёшься и в десятый раз, — усмехнулся Юн и выдавил из себя улыбку, замечая, как забагровели щёки девушки и подкосились ноги на ровном месте.
— Это было единожды и всё из-за вас, господин Мин. Я чисто физически не успевала за вами, — разозлилась Хёна, в помещении раздался звук приехавшего лифта, который грациозно открыл свои двери, выпуская двух мужчин в деловых костюмах. Незнакомые, которые вроде и знакомые, при виде Мина поклонились и маниакально улыбнулись в знак уважения и чести, пропуская внутрь господина.
Юнги на автомате поклонился и шагнул в кабину. Нажав кнопку первого этажа, парня скрыли железные двери, расписанные золотыми красками по красному фону. Мужчины тяжело выдохнули и закатили глаза а-ля «я чуть не обосрался», а девушка расслабилась и закрыла глаза, стоя на месте. Видимо работать с Мин Юнги не так-то просто, будь ты той самой секретаршей или простой уборщицей.
Отменено много встреч, включая те, что запланированы были неделю, а то и больше, назад. Но Мин совершенно забыл, что девятое октября любого года нельзя занимать глупыми встречами. Этот день слишком важен и трагичен, чтобы провести его в окружении незнакомых людей, втирающих груду бумаг на подпись и печать. И первое, чем Юнги собрался заняться в этот день холодного октября, был простой сон в теплой постели одинокого пентхауса. А тихую компанию Мину составила громоздкая Пунь, любящая нежиться под одним одеялом с хозяином и поскуливать, если ей мало уделили внимания, оставив без жизненно необходимой порции ласки.
Пунь было особо грустно жить в огромном пентхаусе совершенно одной. Юнги не уделяет столько внимания, сколько уделял ей прежний хозяин. Так же, как и Мину, ей больно и одиноко. И чувствовать присутствие Мина — уже сказка. Благодаря такой малости, Пунь может чувствовать и Его тоже, они с Юнги были как единое целое.
Мин, удовлетворив потребности своей собаки, заснул в белоснежных простынях, накрывшись не менее белым одеялом. А Пунь осталась спать вместе с Юнги в постели. Ее шерсть была такой же белой, как и простыни, а холодный влажный нос принюхивался и внимал всего Мина, надолго запоминая запах хозяина.
По пробуждению светловолосый ощутил тяжелые лапы, аккуратно сложенные у себя на груди, отчего дышать было в разы труднее, а убрать конечности своей псины было невозможно чисто физически.
— Оо, Пунь, убери свои лапы, я сейчас задохнусь, — парировал Юнги, весело хохоча и пытаясь спихнуть с себя лапы собаки. Но пушистое животное, переняв веселое настроение у хозяина, начала тыкать в плечо Юнги своим влажным носом, растягивая пасть в собачьей улыбке. И как бы упорно светловолосый не пытался выбраться из лап своей собаки, Пунь все равно не давала своему пленнику сбежать. И, будто показывая, что она настроена серьезно, начала слабо покусывать парня за руку, в легкую обхватывая вокруг предплечья пастью.
— Обещаю играть с тобой чаще, — начал умолять животное Юнги. Парень догадывался, даже верил на все сто, что Пунь умнее всей его прислуги вместе взятых. И если бы собаки умели говорить, он бы без проблем пускал ее вместо себя на совещания.
Собака, будто уловила смысл всего сказанного Юнги, перестала покусывать своего хозяина, внимательно наблюдая за светловолосым. В знак подтверждения своих слов Мин потрепал собаку по макушке и улыбнулся искренне и тепло, так, как не улыбается никому из знакомых и родных. Теперь лишь только Пунь он готов открывать себя, греть своим теплом, потому как никто более и не достоин.
— Да не вру я, Пунь, — ухмыльнулся парень и принял сидячее положение, всем телом обняв собаку.
Ее шерсть была гладка, как шелк. А ее послушание шло на руку, отчего Юнги хотел проваливаться глубоко в мечты, где нереальность станет явью. Пунь владела необычной магией или даром, но каждый её поцелуй на щеке парня, успокаивал и придавал сил, делая мир немного светлее. За это Юнги был чистосердечно благодарен песику и дарил свое оставшееся сердце только ей любимой.
— Поедешь сегодня со мной к отцу. Доведём старика до белого каления, — повеселел парень и похлопал собаку по её пушисто-белоснежной спинке. — Пунь, тебе, как леди, я дам время, чтобы ты успела привести себя в порядок. Ох, не благодари, — начал шутить парень, а собака заскулила и уткнулась носом в простынь, подумав с пару секунд, а потом, как пуля, метнулась с кровати, направляясь прямиком на нижний этаж в свои, так скажем, апартаменты, где она резво и принуждающие залаяла, призывая к себе прислугу. Юнги лишь улыбнулся и вновь подметил «какая же она умная, чёрт».
Уже через тридцать минут Пунь ожидала своего хозяина у дверей, причёсанная и сытая. А на её шее виднелся черный кожаный ошейник, такой же лакированный, как и туфли её хозяина. Мин решил не наряжаться в гости к собственному отцу, подумав, что и в простой чёрной рубашке и чёрных штанах сойдет.
— Какая красотка, — подмигнул Юнги, и прислуга, которая стояла у дверей вместе с собакой, неловко покраснела и выдавила нелепое «с-спасибо». А у Мина хватило харизмы и бессовестности, чтобы отвесить грубое и сухое «не тебе».
Взяв поводок в руки, Мин вышел из своей комнаты и направился прямо к лифту, который привез его на первый этаж. Забрав у охраны ключи от черного Porsche Boxster, Мин посадил собаку на пассажирское сиденье, сам занимая место водителя. И хоть время было не совсем позднее — всего восемь часов вечера, — но улицы Сеула погрязли во мраке, а широкие дороги освещались фонарями и громоздкими вывесками со зданий города. Юнги откинул крышу авто, чувствуя, как сильный ветер обдал его лицо, развевая уложенные пряди и творя на голове самый настоящий хаос. А Пунь наслаждалась давно забытой атмосферой, но как только ветер добрался и до неё, она открыла пасть, высовывая язык наружу.
Особняк отца, где в свое время рос сам Юнги, был весьма велик и даже слишком для одного мужчины. Но раньше здесь дружно жила самая настоящая семья, где каждое утро мать собирала сына в школу и не забывала целовать мужа перед его уходом. Как жаль, что спустя почти пятнадцать лет миссис Мин оставила позади этот дом, значащий для нее раньше очень много. Сейчас же она вкушает свободную и беззаботную жизнь, путешествуя по тем странам, где всегда жарко и есть открытые моря с белым песком.
Юнги, переступая порог своего бывшего дома, почувствовал скупое одиночество и раздирающий сердце сквозняк. Он уже довольно долго не навещал своего одинокого старика, но на то есть всегда свои причины. И одна из них огромная и непростительная.
Младшего Мина встретил дворецкий, поклонившись перед своим молодым господином.
— Господин ожидает вас в гостиной, — предупредил Юнги мужчина и вытянул руки в сторону гостиной, где собственно и сидел отец за просмотром какой-то сопливой дорамы.
Светловолосого уже ничем не удивишь, касаемо его отца. Мужчина стал не только старым и не способным на многое, но и понемногу стал сходить с ума, изо дня в день становясь все невыносимее. Но каким бы сложным и косячным не был пожилой Мин, Юнги все равно его любил. Ведь этот мужчина вырастил его самым настоящим хладнокровным джентльменом, за что следовало бы сказать до боли знакомое и простое «спасибо».
— Что на этот раз? Подростковая дорама в сто одну серию? — усмехнулся парень, увидев заплаканного отца, аппетитно поедающего мороженое.
Да, весело наблюдать эту картину. Учитывая, что раньше мистер Мин и дома почти не бывал, убивал свое время на работе, улучшая свою компанию, делая из нее идеал, который, само собой, приносил немалый доход.
— Ох, ты пришёл, — отвлекся от занимательного занятия мужчина и, убрав мороженое на журнальный столик, развернулся к сыну и улыбнулся. — Присаживайся.
Юнги подловил улыбку отца и ответил взаимностью. Отцепив Пунь с поводка, Юн сел рядом с отцом в свободное кресло, обитое кофейной кожей. А Пунь, не желающая сидеть, как животное, на коврике, изъявила желание присесть рядом с пожилым мужчиной, который лишь при ее виде морщился и начинал вопить.
— Зачем ты и её сюда прихватил?
— Ей было скучно одной дома. Кто, как не ты, поймёт её? — спокойно ответил сын и задрал ногу на ногу, уютно облокотившись на мягкую спинку кресла. — Так о чём ты хотел поговорить?
Старший Мин ещё с минуту привыкал к пушистой Пунь, пока не понял, что она ему не по силу и останется сидеть тут до конца. Тогда мужчина тяжело выдохнул и с закрытыми глазами погладил псину по её шёрстке, отмечая про себя, что она чертовски мягкая и приятная на ощупь.
Прочистив горло громким откашливанием, отец Мин Юнги подался вперед к журнальному столику и взял папку с документами, протягивая ее сыну.
— Пару дней назад Ким Хичоль, владелец компании Зэ Портал — Сэнхаль, официально объявил своего наследника, которому в скором времени перейдет вся корпорация, — начал объяснять отец, а Мин, внимательно слушая, начал перелистывать папку, параллельно читая про некого Ким Тэхена и разглядывая его фото. — Кому, как не тебе, знать, что именно они битые десять лет пытаются записать нас в список, так называемой, дружбы. Но как я, так и ты, не подписывали ранее с ними сделки. — Отец говорил уже давно известную информацию Юнги, но, как оказалось, это было лишь вступление.
Господин Мин мудрый и опытный человек. В свое время он изучил всех и каждого, и настрадался вдоволь вместе со своим сыном.
— А все почему? Верно, столь грязные твари влекут за собой груду дерьма, переваливая половину на нас, — усмехнулся Мин и тут же продолжил, замечая на лице сына заинтересованность. — Но мы можем сделать так, что Зэ Портал — Сэнхаль не только полетит ко всем чертям, но и каждый житель нашей планеты и знать не будет это дерьмо.
Отец сквозь деловое, серьезное лицо усмехался, а его сын, изучив папку от и до, откинул ее в сторонку и уподобился отцу — натягивая дьявольскую улыбку на лицо, а глаза, от возбуждающей идеи, заблестели пуще прежнего, отчего Мин Юнги становился не Мином вовсе.