'The Portal of Life'

Давайте говорить начистоту? Быть глубоко влюбленным дураком, чтобы ради великой и проницательной дьяволицы Любви идти на необдуманные и даже безбашенные поступки — совершенно уместно и обыденно. Жизнь одна и её хочется провести с тем человеком, которого поистине любишь и желаешь быть с ним оставшийся век, только вместе. Любить друг друга, ублажать, удовлетворять… Если оно так и есть, то Тэхен не влюблён. Он бы не посмел своим чувствам так быстро и безукоризненно проснуться в сторону Чонгука. Нет. Это что-то иное и только-только зарождающееся. Оно величественное и с толикой ужаса, а Тэхён (глупец) считает, что влюбился. На утро у парня было омерзительное чувство к себе родному. Он проснулся раньше будильника и даже застал в комнате мужчину, а не как всегда живого Чонгука, который встречает молодого Кима «добрым утром». Тэхёну легло это на руку. Как бы глупо это не звучало, но русоволосому стало обидно, а учитывая, что сложности создает он сам, стало и паршиво. Этакий тупик. Вот ты идешь по жизненному пути, а вот ты уже стоишь у большой каменной стены. Её высота достигает небес, а ширине нет предела. Это словно график функции, построенный от минус бесконечности до плюс, и пока ты не задашь точки, она будет пустовать, по-прежнему талдыча «от минус бесконечности до плюс бесконечности». И, признаться честно, Тэхёну сложно обдумывать свои решения, и в этой ситуации не прокатит: сначала сделал, а потом и подумал. Кима растили не те люди, не в том месте, да господи, не в то время. Как бы сильно не дорожил Хичоль своим сыном, но каждый божий день показывал мальчику ещё в детстве, что глупые и слабые люди падают. Они совершают ряд необдуманных поступков и падают, падают. Встать у них уже не будет шанса, потому что жизнь так задумана и чудес не бывает. Мальчик уже в детстве отказался от игрушек, требуя подать ему книги. Потому что, мать вашу, отец говорил, что глупым людям не место в этом мире, они в конце концов погибают так грязно и мерзко. И если чудес не бывает, то нужно не совершать непростительные вещи, за которые потом бы требовалось взывать к небесам, прося о пощаде и требуя чуда. Чудес не бывает… Тэхён лежал до последнего, отсчитывая минуты до прихода его личного телохранителя. Эти пятнадцать минут казались ему мучительно долгими и каждая секунда тянулась как час, предоставляя Тэхёну время, которое совсем не нужно было парню. Все решено. И точка намечается остаться на исписанных страницах, констатируя самый настоящий конец. Утренний обряд пошел точно по сценарию: Чонгук попрощался с мужчиной и встретил Тэхёна «добрым утром». И Ким успел отметить в колонке «против»: слишком обыденно и приставуче. Это надоедает и «доброе утро» уже не проходит по ушным перепонкам бальзамом, да и голос у Чонгука не тот. Он потерял свою искорку, или попросту Тэхён пытается оправдываться, пополняя колонку «против», чтобы в «за» ничего не осталось. — Ты не собираешься вставать? — спокойно поинтересовался Чонгук, наблюдая, как спящая красавица вновь закрывает свои веки и зарывается в одеяло с головой. Для Чонгука это не казалось знаком «отвали» или «будь добр, заклейся», поэтому оставлять свой вопрос без ответа брюнет не позволил и вновь спросил более скромно и осторожно. Но Тэхён не горел желанием разговаривать с Чоном… он, в принципе, горит Чонгуком. Полностью, каждой клеточкой своего тела. Даже мысли и те горят. — Ты дочитал книгу? — не открывая лица, спросил Тэхён, уже догадываясь об ответе Чонгука, который никак не изменил себе. — Не совсем, — соврал Чонгук, понимая, что даже и не вспоминал про неё. Его щеки тут же залились краской, а ноги словно налились свинцом. Тэхён попросил о такой мелочи, а Чон и этого не сделал. Стыд, да и только атаковал всего брюнета, которому в компании Тэ отныне было неудобно. — Ладно, — зачем-то сказал Тэхён и высунул лицо из-под одеяла, устремляя свой взор в сторону Чонгука. А малой, даже понимая, что его красноту щек не смогут увидеть, все равно чувствовал себя неловко. Стало невыносимо жарко, а от реплики старшего «подари мне два дня себя» и вовсе пот скатился с правого виска. Чонгук совершенно не понимал старшего. Он уже давно смирился с резкими перепадами настроениями у Кима, но, черт, собственные чувства такие уязвимые и непоколебимые. Брюнету страшно, что Ким Тэхён играется с ним. Ведь есть несколько стадий извращений, и может быть у Тэ одна из них, когда одному из партнеров нравится глумиться над чувствами второго, при этом нужно учитывать итог. А он всего лишь один: конец играм. Одному партнеру будет весело и очень даже прекрасно, а второй начнет мучиться от нехватки человека, от нехватки слов и прикосновений. — Ну же, всего лишь два дня, прошу, — продолжил Тэхён, призывая Чонгука к себе. А младший словно растаял от этих слов, и ничего не смог с собой поделать — поддался тёмным чарам Кима и делал навстречу прекрасному неуверенные, бесшумные шаги. Услышав податливого мальчика, русоволосый улыбнулся и подвинулся на свою часть кровати, совершенно позабыв, что вся кровать в принципе его. Но сколько бы не пустовало место рядом, Чонгук не ложился и чего-то выжидал. Вовсе не приглашения, а собственного одобрения. И что самое гадкое: Чон уже давно на все согласен. — Чонгук? — осторожно спросил Тэхён. Но парень молчал и смотрел прямо в глаза Тэхёна, вечно напуганные и брошенные. Но к чему собственно все усложнять? Это игра, так займите свои роли, молодые господа! Брюнет встал на кровать одним коленом и потянулся к Тэхёну за порцией утренних поцелуев, которые вчера были жалко отняты у парней по воле Тэ. И сейчас хотелось обоим вкушать и внимать. Достигать максимальной планки, бить все рекорды мира и быть вместе. Два дня и ночи включительно. Это 48 часов, 2880 минут, отведенных друг для друга. Это время оторванное от реальности и даровано как бы всевышним двум потерявшимся парням, и, пожалуй, они примут это время как должное. Сладостный поцелуй длительностью ровно в пять секунд был прерван из-за настойчивого Тэхёна, которому поза Чонгука показалась недостаточно удобной и уж слишком далек младший был от Кима. Схватив брюнета за воротник его белоснежной рубашки, Тэ повалил Чона на себя, ощущая всю массивность тела младшего. И тот факт, что дышать стало в разы сложнее, не останавливал русоволосого перед сладким парнем. Он продолжал целовать Чонгука, неугомонно желая больше и дольше. Но Гук, словно дразня, не открывал рот и не позволял Тэхёну углубить поцелуй. По выводам прошлых поцелуев Чонгук уяснил, что пирсинг в языке полюбился всей душой старшему. И язык Тэхёна так и норовил ворваться в тёплый рот, нащупать мягкий орган и скользить по штанге языком. — Чонгук, так нечестно, — начал сдаваться старший, так и не попробовав язычок Чона. А брюнету было весело и даже очень. Он лежал сверху на Тэ и сытился невозмутимым взглядом старшего. Вот только смеяться вслух было грубой ошибкой. Ким прочуял, что данная ситуация забавит Чона, и так как старший не разделяет его веселья, он решил позабавить себя сам. Бесспорно и правильно — взять инициативу в свои руки. — Нечестно, Тэхён, играться со мной, — прошептал Чонгук, явно подозревая, к чему может привести его данная реплика. Но он отчего-то хотел, чтобы до Кима дошло, потому как чувства Чонгука проснулись и начинают тревожить сердце. А в животе так странно и противно, но приятно до чёртиков. Тэхён был повержен в шок, не столько от данного смысла слов младшего, сколько от осознания всей правды. Русоволосому и так было противно от себя, а теперь он даже позволить не может себе прикоснуться к сладкому и желанному объекту его мечтаний и мокрых снов. Оттолкнув от себя брюнета, Ким принял сидячее положение и натянул одеяло на себя, вновь закрывая свое милое личико от стыда и совести, которая пожирала парня изнутри. — Но я не против, — продолжил Чонгук, заканчивая свое неуместное и сокрушительное предложение. Рука младшего легла на край одеяла и моментально стянула тёплое полотно с Тэхёна, освобождая его печальное личико и потерянный взгляд. Чонгук начал двигаться ближе к своему хозяину, который ранее поманил его вкуснятиной. Но сейчас Ким не желал играться со своим питомцем и уж тем более дрессировать его. Он ни в коем случае не надоел, просто осознание того, что у игры один лишь конец, постепенно уничтожало. Тэхён вновь отбился от новой партии ласки со стороны Чонгука, категорически отказываясь от нежных тёплых рук и нахлынувших мурашек. — Нет. Ты прав, я не должен делать этого, ведь мы оба знаем к чему всё приведет, — констатировал Тэхён, заставляя Чонгука выдавить из себя громкий смешок, который не только шокирует, но даже и заинтересует недотрогу Кима. — Да о чем ты думаешь вообще? Ты настолько параноик или что? Кому какая разница с кем будет встречаться будущий владелец корпорации, когда людей волнует лишь ваша деятельность? Не живи будущим, Тэхён, хоть раз насладись настоящим, — голос Чонгука был мягким и до дрожи родным. Его речи хотелось слушать каждый день, они придают силы и мотивируют. Его мысли чисты и без толики грязи, Чон умен, даже очень для громады телохранителя. Киму не хотелось, но он расплылся в глуповатой улыбке. Слова брюнета на него так действуют, пусть это будет даже неразбираемая глупость — Тэхён улыбнётся и попросит ещё. Почти такой же ненасытный, почти такой же безбашенный дурак. Настроение Кима вновь сменилось на любовного романтика, который готов дарить свои ласки на взаимность; он готов удовлетворять так, чтобы после было хорошо на целый день и вечером хотелось бы ещё и, пожалуйста, полегче. Рука Тэхёна встретилась с мягкими щёчками младшего, длинные пальцы нежно поглаживали еле заметные скулы. Кожа Чонгука была мягкой и нежной и, в представлениях у Тэхёна, он был маленьким мальчиком с большими тёмными глазами и детскими пухлыми-пухлыми щёчками, как у самого настоящего хомяка. Но стоило опустить руки ниже, ощупывая упругую грудь и накаченный пресс, то изображение менялось на секс-звезду — элитную и часто заказываемую. Чонгук закрыл глаза и дал возможность Тэхёну трогать свое тело во всех местах, где только захочется, сам от этого получая удовольствие. Его соски затвердели, как только Ким начал вновь трогать податливое тело младшего, и когда брюнет почувствовал, как наглые пальчики Тэхёна начали заигрывать с его сосками, то тихие и страстные стоны начали исходить из уст младшего, а тело его выгнулось в спине еще больше, прислоняясь к старшему. Ким лишь улавливал нескончаемую дрожь, проходящую по всему телу Чона, передающуюся через соски, но этого катастрофически мало для Тэхёна. Он хочет видеть, как невольно краснеет Чонгук от настойчивых прикосновений старшего; как содрогается его тело при каждом касании; какой же красивый его Чонгук от макушки и до пят. Все это хотелось видеть со зверским аппетитом, но ничего не менялось. Лишь тёмная пелена перед глазами, и где-то глубоко в собственном воображении приходится представлять всю картину самому; строить из пустоты реальность и довольствоваться тем, что есть. Дабы чувствовать Чонгука немного больше и лучше, Ким положил парнишу на лопатки и сам лег на него сверху. Сегодня Тэхён спал в одних лишь пижамных штанах и хорошо чувствовал голым торсом мешающую материю на теле младшего, но торопиться и срывать её не хотелось. Ким большим пальцем открыл рот брюнета за подбородок и облизнул губы, предвкушая дальнейшие действия. А Чон лежал и осторожно, будто спрашивая разрешение, коснулся мягкой задницы Кима, позже сжимая две дольки сочных ягодиц в своих руках. Тэхён лишь улыбнулся и страстно поцеловал младшего, в этот раз сразу же достигнув языком той самой штанги во рту у Чона. Было сладко и вкусно: такой завтрак безусловно нравился парням и, если бы была возможность, они бы питались друг другом каждое утро, обедали бы тоже вместе, а ужин был бы самым сытным. Тэхён нескончаемо и неутолимо тёрся пахом о пах младшего, уже давно ощущая, как в штанах у Чона твердо и пульсирующе. Но и у самого член стоял не меньше. Вибрация шла по всей длине, желая уже ощутить сексуальное удовлетворение. Но прелюдия длилась долго и желанно. Парни будто поедали друг друга. Чонгук щупал округленную попку старшего, его изящную голую спину и шелковистую макушку. А Ким все никак не мог оторваться от мягких волос младшего и, конечно же, от его мягких-премягких губ. Рука старшего стала спускаться вниз и остановилась у пряжки ремня, пытаясь поскорее растянуть его и залезть в ранее запретную зону. И пока Ким усиленно дышал кислородом и пытался впервые нащупать живой орган его мальчика, Чонгук же скользнул рукой под резинку пижамных штанов, пальцами прорываясь сквозь ягодицы к упругому колечку из мышц. Тэхён невольно застонал, когда сухой палец Чона начал медленно надавливать на колечко. Тогда старший ещё усерднее пытался расстегнуть ремень и мстить, мстить и мстить, так сладко и пошло. Пряжка ремня поддалась лишь после минутной попытки ее расстегнуть, и рука Тэхёна уже настырно лезла в брюки Чонгука. Через материю боксеров Тэхён сжал возбужденную плоть у себя в ладони и Чон заскулил, как маленький беззащитный щенок. Русоволосому нравилось и его положение, и звуки, исходящие от Чонгука. Но вот палец младшего уже наполовину вошел в Тэхёна, и внутри загорелось все красным пламенем. Кислорода становилось все меньше и меньше, можно сказать, они дышали одним легким на двоих. Тэхён неохотно оторвался от сладких губ младшего и принялся целовать его шею и щеки, а Чон, как последняя блядь, стонал и выгибался, когда свободная рука Кима вновь начала трогать и сжимать его соски. — Готов поспорить, соски твоя самая эрогенная зона, — усмехнулся Тэхён, не оставляя в покое возбужденные соски младшего. А Чон не мог не поддаваться своим чувствам и стонал, стонал так грязно и припеваючи. — Заткнись, — покраснел младший и закрыл глаза. Его палец по-прежнему находился глубоко в Тэхёне и добавить еще один не составило труда. Вот только старший выкрикнул глухое и сладкое «блять», прикусив нежную кожицу на шее Чона. Они даже сейчас не отступали ни на шаг друг от друга. Чонгук трахал парня пальцами в зад, а Ким раздражал соски и мял пульсирующий член младшего. С первой каплей на трусах брюнета Ким позволил себе уже взять в руки не скромных размеров орган младшего. Ладонь вспотела и была уже давно горячей, и так хотелось сорвать ненужную рубашку с тела младшего, но член был важнее. Ким начал водить по всей длине младшего, вкушая его сладостные вздохи. И на мгновение рука Чона остановилась, оставляя пальцы глубоко внутри. А Тэхён сжал головку члена между указательным и большим пальцем. Русоволосый начал играться и чувствовать, как Чон извивался под ним и просил не так сладостно. Но Киму нравилось ощущать дрожь под собой. Он вновь начал ускоренно надрачивать младшему по мокрому от собственной смазки члену. И Чон не остался бездействовать. Он добавил третий палец и начал с тихого темпа, все больше и больше наращивая его. Чонгук выбивал из старшего грязные стоны и всхлипы, а Ким в это время дрочил и быстро и медленно, раз от раза играясь с чувствительной головкой. В комнате стало жарко. И эхом проносились стоны и хлюпы, настолько грязные и пошлые, что может показаться, что включено самое мощное порево в Корее. Чонгук уже был на пределе, его дыхание на мгновенье остановилось, и после он изверг семя, содрогаясь под телом Тэхёна. А Ким по-прежнему стонал и не мог позволить себе кончить от траха в зад, но было слишком хорошо. Так прекрасно, что тело само дрожало и извивалось, и после из члена белой струйкой плеснули сперматозоиды, марая пижамные штанишки и рабочие брюки Чона заодно. Это нельзя считать полноценным сексом, и Ким не позволит Чонгуку оголиться и трахнуть себя в зад членом, пока его глаза не узрят все это сами. А сейчас этого было более чем достаточно для обоих парней, это говорит сбитое к черту дыхание и нахлынувшая нирвана. — Я принесу тебе фен, — сквозь неровное дыхание усмехнулся старший, утыкаясь лбом в упругую грудь младшего. — З-зачем? — недопонимал Чонгук. — Мы нахер обкончали тебе все штаны, — улыбнулся Тэхён. — Теперь останутся разводы.

***

Насколько помнит Мин Юнги, незначительные переговоры длились не более получаса. И если брать в расчеты маленькие презентации, которые никуда не годятся, то тридцати минут всегда хватало. Но сейчас Юнги уже битый час сидит на своем месте и выслушивает своих коллег по вопросам будущего, а точнее о возможной дружбе двух лечебных корпораций. Непосредственно «Vitae» во главе Мин Юнги и «The Portal — 생활», где в скором времени коронуют молодого Ким Тэхёна. Юнги уже давно все решил, а учитывая, что сам отец зачинщик этого плана, то и обдумывать здесь нечего. Но не сказать коллегам было невозможно, хотя для Мина-младшего вполне приемлемо. — Вкратце, господа мои наитупейшие, я тут пришел не лясы точить, а доложить вам, что в скором времени у нас состоится сделка с Эвтаназией. И если они подпишут с нами договор, то наша, так сказать, дружба будет очень крепка, водой не разольёшь. И я не собираюсь выслушивать ваши никчемные «за» и «против», — вновь не выдержали нервы у молодого господина, который не то, чтобы орал, он говорил спокойно, но со своим пугающим акцентом. Мужчины в деловых костюмах были полны возмущений, их лица горели алыми красками, но никто из присутствующих не посмел перечить молодому Мин Юнги, но и соглашаться никто не стал. Резко встав из-за стола переговоров, Юнги поправил пиджак и засунул руки в карманы брюк. Он был рад, что ад закончился, но еще больше его радовал тот факт, что, всей такой правильной персоны, Ли Хёны нет, а значит извиняться и унижаться перед коллегами некому. Молодого блондина ненавидел почти весь персонал. Во-первых, он был слишком груб и остр. Во-вторых, Юнги любит делать все в одиночку. Но невзирая на эти факты, он был умен и предосудителен. С молодым господином компания начала процветать, чего не скажешь про его отца — Бонсу, который отработал сорок лет и за эти годы сделал малость. Хвала богам, родил наследника, который из замухрышки «Витэ» создал целую Империю. Наверное, поэтому люди, работающие на Мина, не открывают попросту рты и не перечат, и как бы сильно не было их «против», они доверятся Мину и пойдут целой ордой за своим господином. Хёна встретила Юнги у дверей лифта и невольно улыбнулась своему начальнику, которого не видела почти двое суток. Не то, чтобы она соскучилась, просто не улыбнувшись сейчас своему собственному несчастью — целый день пройдет хмурым и пасмурным; все начнет валиться из рук, и девушка будет на грани увольнения. — Как все прошло? Вы сегодня ходили без меня, надеюсь, ничего не натворили, — затараторила молодая девица, вызывая лифт на 62-й этаж. Мин уже привык, что женщины много разглагольствуют, а если говорить про Хёну… про нее и говорить ничего не стоит. Эта девушка не ведает, что и когда ей говорить, она из тех людей, которые сначала скажут, а потом думают. И что самое интересное, сколько бы не говорил Мин этой девушке, чтобы она заткнулась, она не унималась вовсе. — Ты еще успеешь развернуться и попросить прощения за меня, — признался блондин и ступил в открывшийся лифт, впервые заглядывая в глаза своей секретарши, которые, к удивлению, были ярко голубого цвета. Это шокировало, ведь она, насколько знает Юнги, чистокровная кореянка, а этот народ по правилам носит тёмные цвета глаз. Девушка выпучила и без того удивленные глаза и прикусила нижнюю губу, прислоняя к груди кучу папок и свой долговечный блокнотик. Она явно терялась в сомнениях: извиниться перед коллегами сама не зная за что, или продолжить путь вместе с Юнги. В конечном итоге она выбрала последнее и последовала за господином, успевая до закрытия стальных дверей. — Какой ужас, вас и так ненавидит половина персонала, так еще и вы делаете все возможное, чтобы вас хотелось убить, — возмутилась девушка, не поворачивая головы к Юнги, на лице которого была дьявольская и самовлюбленная ухмылка. — Я бы справился и один, но боюсь времени хватать не будет. — Дело не в этом, господин Мин. А в том, что однажды вы мелькнете в новостных строчках, точнее, не вы, а ваш труп, — закатила глаза Ли Хёна и услышала еле уловимое цоканье парня, который, конечно же, не принял ее слова всерьез. А ведь подобное уже случалось и неоднократно: то случайно лифт останавливался и откуда не возьмись попер угарный газ, то на одном из корпоративов в стельку пьяный левый мужлан типа падал с ножом в руках в сторону Юнги. Но, хвала богам, все обходилось, и спасибо Господи, что у сотрудников не такая бурная фантазия. Лифт приехал на первый этаж, и первая выбежала девушка. Дождавшись, когда двое телохранителей подойдут к Юнги, они вчетвером отправились в машину. И вот в авто Хёна начала докладывать о сегодняшних планах на день, которые Юнги слушал внимательно, чтобы не пропустить ни одной встречи на сегодня. — Через час вас ждут в ателье, я подумала, что вы уже давно не обновляли свой гардероб. А пока у вас есть час, у меня целых два часа свободного времени от вас. Это хорошо, так как после ателье у вас назначен обед на 13.30. Надеюсь, вы помните, кто такой Ли Джунхо? — девушка наконец-то остановилась, и Мин начал переваривать только что полученную информацию. Прошла минута перед тем, как Мин дал свой незамысловатый ответ. — Он хочет вернуть мне долг? — вопросительно изогнул брови Юнги, а девушка лишь пожала плечами и сглотнула, про себя молясь о том, чтобы так оно и было. Ибо Юнги любит игры, и многие знают, чем обычно они кончаются. — Будем надеяться, что так оно и есть, — отрезала Хёна и продолжила: — встречу с Канхи я отменила, потому что Ким Хичоль не просил, а требовал провести встречу на два часа раньше запланированного времени. — Как только с уст девушки скользнуло имя Хичоль, Юнги напрягся и нахмурил брови. Но не дал волю эмоциям и своим истинным чувствам. Расслабившись, парень глянул в тонированное окно, откуда открывался вид на живой Сеул с его высотками и людьми. — На вечер вы просили ничего не планировать, поэтому после встречи с Хичолем, время — ваше, — закончила девушка и закрыла свой блокнот, сама не понимая к чему попросту открывала книженцию, когда в голове умещается намного больше, чем она могла себе представить. Блондин тяжело вздохнул и прикрыл глаза, пытаясь расслабиться и немного отдохнуть. Но девушка-болтушка не желала молчать, кажись, сегодня она бодрее, чем когда-либо. Ее законное место — всегда находиться рядом с ее господином: и на работе, и в машине, и на улице. Так думала лично девушка. Но Юнги считал, что ее законное место в кабинете. Навечно. Существуют ведь телефоны! — Я вот все думаю, может быть Пунь отдать вашему отцу? Ваш отец одинок, так же как и ваша собака… Не успела Хёна договорить, как Юнги закрыл рот безмозглой девицы своим дьявольским рычанием: — Хёна, блять, оставь мою собаку и семью в покое. Твое излишнее внимание ко мне ничем хорошим не аукнется. Прекрати совать свой блядский нос дальше, чем положено. Девушка порозовела, но делала вид, что вовсе не обижена и даже не задета столь грубыми словами. — Остерегайтесь тёмных переулков, господин Мин, ко всем прочим прибавляюсь и я, — хмыкнула девушка и отвернулась к окну, чтобы её обиженных глаз не было видно. Да Мин и не пытался разглядеть обиду Хёны, ему, честно говоря, было всё равно. Мин в ателье пробыл не более пятнадцати минут. Его мерки давно известны портному, стоило лишь узнать вкусы и вуаля — вы свободны. Но вот обед в компании мерзкого Джунхо прошёл неблагополучно. Мало того, что место было грязным и совсем не подобающим для Мин Юнги, так еще и разговор сводился на нет. — Юнги, мы так благодарны тебе. Ты просто представить себе не можешь, как счастливы дети. Ты спас их мать, и мы тебе очень благодарны. Мин догадывался о таком повороте событий и усмехнулся своим мыслям. Мужчина напротив, одетый в дешёвый серый костюм, с недельной щетиной на лице, подумал, что ухмылка на лице младшего — хороший знак, и улыбнулся в ответ. Но стоило блондину открыть рот, как настроение и впечатление упали ниже планки, и сжирающая паника нахлынула с новой силой. — Во-первых, «господин Мин». Во-вторых, твоя жена жива здорова благодаря мне, но руки мои по-прежнему пусты. Никакой благодарности. Я бы смиловался, но я, сука, не Бог. Не в моей компетентности спускать всё с рук, тем более такие круглые суммы, какие задолжал мне ты. Поэтому решай: либо завтра в 10 утра на моем счету появляется вся сумма, либо завтра в 11 утра твои дети останутся сиротами, — и улыбался, как пушистый зайчик радуется морковке. Блондин уже привык к холодности своего сердца, и слова слетали с его губ бесчувственно и смело, заводя напарника по беседе в шок. Мужчина начал заикаться и нести несусветный бред, он пытался донести, что «я все заплачу», и, кажись, Юнги понял все правильно. Не дожидаясь крепкого кофе, Мин встал из-за стола и улыбнулся своей рабочей улыбкой, махая мужчине на прощание: — Завтра в 10. Юнги никогда не получал радости идти людям на уступки, поэтому обходился довольно-таки извращенным способом с должниками. Если парень и владелец в больничной сфере, то все равно грешит, да так, что одному Богу известно, где хранятся трупы. И, скорей всего, для Мин Юнги приготовлен личный котелок в аду, но даже и на это насрать. Перед важной встречей Юнги успел забежать домой и принять душ. С полотенцем на талии Мин вышел из ванной комнаты и заметил свою пушистую подружку, которая спокойно спала на его (их) кровати. Пунь занимала целую половину постели, и Мин все больше и больше задавался вопросом, место ли этой псине в столь престижном месте? Плюсом алабая шло, что эти собаки умеют сторожить родные стены, а значит переживать за ценности своего пентхауса не было нужно. Перекусив риса с мясом, Мин оделся в чистый свежий костюм и причесал волосы, делая на голове порядок. Сегодня впервые он увидится с коварным человеком — Ким Хичолем. И уж парню-то хотелось показаться во всей красоте, да и опытом блеснуть наглядно. По дороге Юнги обдумывал его ближайший диалог и то, как бы правильно преподнести сделку. Но сколько бы Мин не тратил времени и мыслей, у главного входа в здание парня ждало подкрепление — его отец, одетый в новый черный костюм, бритый и свежий. Давно Мин Бонсу так не выглядел… так по-рабочему и деловито. — Что ты здесь делаешь? — удивился неожиданной встречи с отцом Мин и изогнул вопросительно бровь. — Я подумал, что будет лучше мне провести беседу с Хичолем. А ты будешь блистать своим ярким личиком и улыбаться, чтобы понравиться старику, — спокойно ответил Мин-старший. И дал понять, что его решение окончательное. Юнги умен и спорить с отцом в таком месте могло привести не только к сплетням, которые вскоре бы разлетелись из уст в уста, но и к незаключению сделки, которая была важна. Ким Хичоль на данный момент уже оказался свободен и с радостью принял своих давних знакомых. Увидев лицо не только бывшего владельцы «Витэ», но и его сына, Ким расплылся в искренней улыбке, предвкушая уже скорую коронацию своего чада. — Вы уже пришли, — начал диалог Хичоль, встречая своих «друзей». — Присаживайтесь. Мины поклонились и заняли свободные места кресел в кабинете пока еще главного «Зэ Портал — Сэнхаль». Одному Хичолю не было известно, зачем явились столь почтительные люди. Но вскоре, когда секретарь принесла горячий кофе каждому и удалилась, Мин-старший осторожно начал диалог. — Много наслышан о вашем скором мероприятии. Давно пора снять оковы и нацепить их на своего сына, — расхохотался Мин Бонсу, внимательно следя за Кимом. Мужчина в кресле за столом начал скромно похихикивать, но перебивать старшего не стал. — Уже больше двадцати лет «Витэ» и «Зэ Портал — Сэнхаль» не могут найти пути решения. Сколько времени и сил было потрачено — и всё впустую. Сегодня я пришел с предложением, которое вам не только понравится, но и станет, с вашим согласием разумеется, сенсацией этого века, — Мин-старший развалился в кресле, внимательно наблюдая за своим сыном. А Юнги в это время пронзительно смотрел на старика Кима и прожигал у него дыру во лбу. И в это время Хичоль напрягся и возбудился недоговоренностям Мина, желая продолжения. — Отказать Вам, боже упаси! — расхохотался Ким и подтолкнул Мина на продолжения своих мыслей в устной форме. — Я много наслышан о вашем сыне. И о том, насколько же он умён. Вот только опыта и практики у малыша нет, да это совсем не важно. Сегодня я пришел не один, как вы видите. Это мой сын — Мин Юнги. С ним «Витэ» расцвёл. Но давайте к самому главному. Мы всё не можем подписать договор о мире, и это влияет не только на вашу компанию, но и на нашу. Я предлагаю дружбу, подписью которой станет брак наших сыновей. Соединение двух корпораций. Новая эра! Глаза Мин Бонсу блестели, как два больших алмаза. Он знал, на что идет, так же, как и его сын. Но вот Хичоль, как загнанная белка, не знал, куда податься и у кого просить помощи. А она вообще нужна? Он сидел в прострации с минуту и смотрел в одну точку на своем столе. Казалось, дыхание его остановилось тоже. Но после минутной паузы Хичоль поднял голову и неправдоподобно улыбнулся двум важным персонам. Сплетя пальцы в замок на своем столе, мужчина выпрямил спину и облизнул пересохшие губы. — Заманчивое предложение, мистер Мин, — ответил Хичоль и продолжил: — наверное, я не вправе отказывать вам и вашему сыну. Я дам ответ вам в скором времени, уж поймите, мы живем в свободном мире и у моего сына есть право выбора… — Он умный мальчик, господин Ким, я уверен, встретившись со мной, он даст согласие. Поэтому предоставьте это мне, — не дал договорить старику Юнги и зверски улыбнулся. А Хичоль, готовый на все, лишь расхохотался и пожал плечами. — С удовольствием устрою вашу встречу.