~•~
День стремительно двигался к своему завершению, и пугающие бордовые лучи закатного солнца окрашивали снежное поле в красный, превращая его в бескрайнее кровавое море. Недальняя вершина горы виделась готовым обрушиться в любой момент цунами, а они находились почти на гребне этой небывалой волны, что, если придёт в движение, уничтожит всё на своём пути. Лапы проваливаются в рыхлый снег, не давая ускориться и, наконец, нагнать свою цель. Чимин не знает, зачем преследует этого огромного лиса (который и на лиса-то не особо похож, но разглядеть его пока удаётся с трудом), чей красный окрас по яркости и необычности оттенка сравнится разве что с тэхёновым и с освещённым закатными лучами снежным покровом, практически сливаясь с ним. Зверь будто бежит вполсилы, то ли зная о своём преследователе, то ли стремясь отсрочить момент прибытия в место назначения — Чим почему-то чувствует его смятение, нежелание и... вину? И совершенно точно знает, что эмоции эти принадлежат именно впереди бегущему. Они спускаются ниже по склону и продолжают двигаться куда-то. Солнце вскоре скрывается за горизонтом, и его неестественно быстро сменяют звёзды, продолжая освещать их путь. Снег возвращает свой естественный цвет, оставаясь белоснежным даже в эту безлунную ночь. Да и преследуемый Чимином лис оказывается белым, вновь сливаясь с окружением. Зверь вдруг останавливается, оглядываясь назад, разворачиваясь при этом всем телом. Может ли он видеть того, кто идёт вслед за ним? А рыжий цепенеет, понимая, что и не лис перед ним вовсе, который мог оказаться альбиносом, а волк.Белый волк. Тот самый, из его снов. Который уже отворачивается и начинает бежать быстрее. И тут же с северного склона горы доносится призывный вой. Чимин его узнаёт, не может не узнать, ведь в прошлом они общались и с волчьими кланами, и не раз в окрестных лесах раздавались подобные звуки — брачный зов волчицы. Призыв повторяется ещё раз. И ещё. Она настойчиво просит ответить того, кто сейчас изо всех сил стремится убежать от лиса, скрыться с его глаз и из мыслей, умоляя провидение, чтобы тот ничего не видел и не слышал. — Ау-у-у-у-у-у-у... — тишину всё же пронзает ответный низкий утробный вой.~•~
Чимин резко открывает глаза и не может надышаться: его всего колотит, по телу раз за разом пробегает мелкая дрожь, а вдохи получаются короткими и прерывистыми. Щёки горят, а во рту сухость, будто его, да и окружающий воздух, лишили всей влаги. Парень еле поднимается с импровизированной кровати, что представляет собой набитый сеном и душистыми травами холщовый мешок на небольшом каменном постаменте, и подходит к кувшину с водой, жадно его опустошая. Тэхён ещё на закате ушёл налаживать отношения со своим истинным, Чимин же решил поспать до заката, чтобы вволю насладиться ночной прогулкой. Набраться сил, как он думал. Набрался. Страха и сомнений. Могло ли это быть просто сном после рассказов Тэхёна и стопроцентных попаданий в его случае? Нужно просто выбраться на воздух, и сразу станет легче. Парень с трудом спускается с холма, проходит к озеру, минуя небольшую поляну, на которой они с братом любят понежиться: солнечную днём и залитую звёздным светом ясными ночами. Такими, как эта. Жаль, что полюбоваться созвездиями удаётся слишком редко. Он огибает озеро и усаживается на самом краю небольшого помоста — его они с Тэхёном смастерили, чтобы в особо знойные летние дни с разбегу прыгать в воду, наслаждаясь поднимаемым фонтаном брызг, либо сидеть вот так, рассекая голыми ногами неровную гладь и предаваться мыслям, нарушаемым лишь шумом небольшого водопада. Наслаждаться умиротворением. Без Тэхёна скучно. Чимин планировал, как и всегда, поноситься по лесу, не выбирая направления и просто наслаждаясь свободой действий, но после сна охота отпала, а возникшие сомнения усугубились, питаясь его всегдашней нерешительностью. Лис смотрит на виднеющиеся далеко на Севере горы, и безумная, невыполнимая идея болезненной занозой заседает в его мыслях. Он не видел сегодняшнего заката, но уверен, что был тот насыщенно-красного, кровавого цвета. Чим прекрасно понимает, что до следующей ночи не успеет преодолеть и половины того расстояния, что ему предстоит, не то, что добраться до подножия или, тем паче, подняться на вершину. Но мысль о том, чтобы ничего не делать, оставаясь на месте, Чимину ненавистна, и о бездействии он точно позже будет жалеть. Ко всем его метаниям вдруг совершенно неожиданно примешивается грусть и разъедающий изнутри стыд, неимоверное отвращение к себе… и неотвратимость происходящего. Насильное смирение. Эта мешанина путает и сбивает с толку, и вдруг пронзает осознание: а его ли, чиминовы это чувства? Чего ему стыдиться? За что себя ненавидеть? Но перебороть это и разобраться в своих эмоциях не выходит: то, что пришло извне — сильнее. Как подтверждение его догадкам, метка начинает пульсировать и нагреваться, будто пытаясь въесться ещё глубже в кожу, миновать мышцы и сухожилия и отпечататься на костях. Шипя от боли, парень быстро встаёт, скидывает одежду и, не озаботившись тем, чтобы сложить её и взять с собой, обращается и срывается с места. Он должен убедиться, должен предотвратить, должен избавиться от сомнений... должен, должен, должен! Лис бежит, подстёгиваемый горечью обиды за ещё не подтверждённое (хотя кого он обманывает?) и утихшим, но не прошедшим болезненным жжением метки, не щадит себя и скорости не сбавляет. Темнота не служит преградой Через пару километров Чимин замечает краем глаза какое-то движение слева от себя: пятно слишком большое и светлое, чтобы не обратить на него внимания. А нечто всё приближается, не уступает в скорости, явно намереваясь подрезать оборотня. Ужас не сковывает парня лишь потому, что он абсолютно уверен, что волков сегодня в лесу не будет, а других крупных хищников здесь они с Тэхёном не встречали. Он пытается уйти вправо, но отпускать просто так его явно не собираются. Преследователь делает рывок, выбегает вперёд, тут же разворачиваясь и демонстрируя Чимину жуткий волчий оскал. Раздаётся тихое рычание. Путь преграждает просто огромный для небольшого лиса волк. Белый. Он явно крупнее того, что являлся Чиму во снах и... это определённо не тот самый. Парень смело смотрит в глаза зверю напротив, оскалившись и отвечая таким же тихим рыком и прижатыми к голове ушами — сейчас явно не время пугаться и задавать себе лишние вопросы. Волк на мгновение тушуется, отступая на шаг. Он не боится, лишь удивлён такой дерзости этого крохи. Чимин же пользуется моментом и шустро пытается обогнуть преграду, но тут же оказывается вновь перехваченным. Перевес сил и скорости явно не в его пользу. — Что тебе нужно? — несмело спрашивает Чимин, надеясь, что этот волк может говорить, как и он, в отличие от тех диких тварей, и не является одним из них. Иначе Чим в большой беде, потому что даже с обычными зверями зачастую удаётся наладить какое-никакое общение, если хорошо постараться. Дикие же будто были опустошены от всего, кроме злобы. — Я не нарушал ничьих границ. Молчание затягивается, и уже Чим успевает не на шутку испугаться, что нарвался-таки на отбившегося от диких альбиноса, почему-то разгуливающего в безлунную ночь, и приготовиться к скорой кончине, как слышит низкий голос: — В эту сторону путь тебе закрыт, лис. Все попытки прорваться обречены на провал, выбери другую дорогу и ступай, — собеседник пытается быть сдержанным и безразличным, но Чимин успевает уловить досаду и озлобленность, направленную на него, будто парень успел в чём-то серьёзно провиниться. — Нет, не могу, мне нужно в горы, — лис пытается держаться отважно, чтобы голос не дрогнул. — Сдохнуть захотел, мелочь?! — вырвавшийся из пасти рык подобен грому, а глаза вот-вот начнут метать молнии. Челюсти смыкаются перед самым чиминовым носом, отчего тот не выдерживает и отскакивает назад, вжимаясь в ствол подвернувшегося дерева. — Вот же ж, Джун! Ты в волчьей шкуре все остатки своих гениальных мозгов растерял? — из-за дерева, у которого притаился Чимин, не смея пошевелиться, появляется высокий молодой мужчина-блондин, одетый в белую рубашку и коричневые брюки, заправленные в высокие, почти до колен, сапоги того же цвета. Он смело движется к зверю, виновато опустившему голову, и даёт неслабую оплеуху, ударяя того по шее. — Тебя кто просил ребёнка запугивать, а?! — Но сказано же: не пускать ни в коем случае! Что я и делаю. — Отлично! Молодец, братец, запугал слабого и беззащитного перед тобой лисёнка! Есть чем гордиться! — не унимается пришедший. — Я уже взрослый лис, — решается вновь подать голос Чим, обращая на себя внимание незнакомцев. Похоже, нападать на него никто не собирается. —Прошу прощения, отважный зверёк. За моё пренебрежение и грубость этого невежи, — снова грозный взгляд в сторону волка. — Обратиться не хочешь? — Да, хён, — тянет зверь, выказывая уважение и подчинение блондину, а тот снова возвращает внимание к недоумевающему Чимину, которому данная ситуация кажется, как минимум, странной. Кто они такие и как связаны с его истинным? А связь эта очевидна. — Может, тебе тоже будет удобнее принять человеческую форму? — с доброжелательной улыбкой спрашивает незнакомец, замечает смятение в лисьем взгляде и поспешно добавляет, — если хочешь, конечно. — Я одежду не взял, — смущённо отвечает Чимин. — Это не беда, сейчас, — и человек достаёт комплект одежды из не замеченного ранее заплечного мешка. — Вот, можешь надеть, а я пока отвернусь. "Опасается, что убегу?" — догадывается Чимин и признаёт, что да, убежал бы вперёд обязательно, воспользовавшись заминкой, если бы не понимал, что это при любом раскладе будет бесполезно. Он обращается и натягивает любезно одолженную одежду: такую же, как и на незнакомце, белую рубашку странного для Чимина кроя и штаны из непривычно мягкой кожи цвета топлёного молока. Вещи слишком велики и висят на парне мешком, заставляя чувствовать себя ребёнком в наряде взрослого человека. — Ты закончил? — спрашивает незнакомец и поворачивается, получив утвердительное "да". — Кстати, меня Сокджин зовут, можно просто Джин, а того идиота — Намджун, можно просто Монстр/Мон, он мой брат, как ни странно, — на лице Джина недовольство, отчего Чим прыскает, не удержавшись. — Я Чимин. — Приятно познакомиться, Чимин, — парень тянет руку в знак приветствия. — Не могу пока сказать, что для меня знакомство с вами настолько же приятно, — отвечает лис, с подозрением поглядывая на Сокджина, но протянутую ладонь всё же пожимает. — Резонно. Тебя можно понять, — кивает блондин, соглашаясь с вполне обоснованным недоверием. — Так почему... — начинает Чимин, но дальнейшее прерывает громкая ругань с той стороны, куда отправился волк. Слова звучат отборные, а от некоторых откровенных выражений щёки Чима стремительно пунцовеют. От его взгляда не ускользает, что Сокджин закатывает глаза, будто совершенно точно зная, что могло приключиться с его братом. — Ну что там у тебя? — невысказанное "опять" идёт по умолчанию. — Ничего особе... — Вот и отлично, рад за тебя! — обрывают волка на полуслове. — Так что ты хотел спросить? — уже к Чимину обращается Сокджин. — Мне нужно попасть на гору, — кашлянув в кулак, уверенно начинает Чимин. — С какой стати вы... вы... — взгляд его стекленеет, останавливаясь в одной точке, лицо стремительно бледнеет искажаясь страдальческой гримасой; ноги подводят, заставляя упасть на колени, даже кинувшийся вперёд Джин не успевает его подхватить. — Нет, нет, пожалуйста, не делай этого... Нет! Нет!!! — слёзы вымывают сухость из глаз и перекрывают доступ кислорода. Ногти впиваются в горящую метку, будто пытаясь содрать её вместе с кожей. — Чёрт! — лис уже не понимает, кому из двух его собеседников принадлежит вскрик. Первая пощёчина не даёт результата. Вторая пробивает воздух в лёгкие, последующие несколько возвращают к реальности и помогают успокоиться, глаза возвращают способность видеть окружающее, но осознание увиденного погружает в спасительную темноту. — Похоже, началось, — произносит Сокджин с состраданием в голосе и подхватывает обмякшее тело.