О чём молчат леса.

      Путь и правда выдался не из лёгких. Для Чонгука, никогда не набредавшего на скалистые склоны окружающих селение редких холмов, да и в принципе не забредавшего так глубоко в лесную чащу, сперва всё оказалось намного плачевнее, чем он мог предположить. Ноги не слушались: всё норовили соскользнуть с тропы, запнуться о валуны и повалить нерадивого хозяина. Тэхён шёл впереди, указывал дорогу и время от времени оглядывался, поджидал отстающего и смотрел на него с неприкрытым волнением.       По мере подъёма Гук приноровился к неровным выступам под ногами и стал нагонять ловкого оборотня намного быстрее, уже не переживая, что по невнимательности навернётся и покалечит не только себя, но и ценную ношу, которая размеренно дышала в чоновскую шею. И приближаясь к указанному Тэхёном опасному участку, Чонгук уже довольно уверенно взбирался по скалистой тропе.       Вдоль стены и натянутого по ней страховочного троса Тэ прошёл спокойно, не касаясь самодельного поручня, но Гуку строго-настрого наказал держатся и с особым вниманием продемонстрировал, как лучше перехватываться руками при движении. Посоветовал не смотреть вниз. Но разве удержишься после такого предостережения? И первое, что сделал парень, крепко ухватившись за лозу, — бросил вниз любопытный взгляд, тут же пожалев об этом: отвесная стена резко уходила вниз, скрытая под водой, кое-где виднелись острые каменные выступы, упав на которые, явно в живых не останешься.       — А-а-а!! Вот чёрт!! — голова с непривычки пошла кругом, страх же отбросил обратно к стене, вызывая навязчивое желание припасть к ней всеми конечностями и желательно слиться.       — Я же говорил тебе не смотреть вниз! — кричит дошедший до водопада Тэхён. Возвращается спешно и ворчит, поучает:       — И этот человек кичился сознательным поведением, — Гук закатывает глаза, но тут же виновато тупит взгляд и не возражает — согласен. — А сейчас чуть себя и моего брата не угробил! Боги, как представлю это... мне бы осталось лишь уйти вслед... — не договаривая, он протягивает оцепеневшему от страха истинному руку, чтобы снять через прикосновение напряжение и вернуть хоть долю прежней уверенности, терпеливо помогает потихоньку двигаться вперёд, помогая перехватываться руками. Тэхён даже думает немного поколдовать хвостом, чтобы тропа не казалась Чонгуку такой опасной, но оставляет эту затею, ведь поступить так снова было бы нечестно.       Так, не спеша, они добираются до входа в тоннель. Правда, не без пары весьма волнительных моментов: Гук, не смотря на проснувшуюся в нём крайнюю осторожность, скользнул ногой мимо тропы, вновь застыв каменным изваянием и припав к стене. Всё же покорение высот не значилось в списке его многочисленных достоинств, но вполне могло остаться в перечне немногих страхов и слабостей парня.       Тэхён даёт Чонгуку перевести дыхание и никуда не торопит — опасный путь пройден, да и Чимин за время пути ни разу не очнулся, мирно посапывая на чонгуковой спине. Надёжной и крепкой. К которой хочется прижаться и не знать забот. Отрешиться от печалей, благодарно коснуться губами выпирающего на шее позвонка...       "Не о том думаешь, Тэ, не о том!" — парень трясёт головой, прогоняя навязчивое видение. Организм реагирует на резкое движение не лучшим образом, отзываясь головокружением.       — Что такое? Ты как? — Чонгук тут же вскидывается, замечая в полумраке, как Тэ мотнул головой, и того тут же повело в сторону; спешит придержать его, подхватывая за талию, чтобы не дать упасть.       — Со мной всё в порядке, — рыжий пытается отстраниться, показать, что не так слаб, как могло показаться, но голову словно заполняет липкий туман, отгораживая от реальности плотной завесой — Тэхёну сегодня тоже досталось, но организм держался до последнего.       — Да, вижу, что в порядке. Порядком тебя так шатает, — ворчит Чонгук.       — Осталось недалеко. Отнеси пока Чимини, его кровать в дальнем углу справа, а я сейчас подойду... — он облокачивается о стену спиной и медленно оседает, отмахиваясь от поддерживающих его рук и указывая в сторону виднеющегося из пещеры света. Чонгук спешит выполнить просьбу, потому что так оставлять истинного ему не хочется совершенно.       Он проходит в жилище братьев и поражённо застывает: в пещере неожиданно свежо и уютно, несмотря на скромный быт и скудное освещение. Хвойный настил под ногами, странным образом собранная утварь, которая, по-видимому, являлась мебелью ("Они что, и металл используют?"), все эти развешанные под потолком пучки трав и кореньев позволяли выдохнуть с облегчением и почувствовать себя словно дома. Парадокс.       Кровать Чимина оказалась там, где и сказал Тэ; вторые спальные принадлежности находились чуть ближе к выходу, так же располагаясь вдоль стены. Лежали они подушками друг к другу — и Чонгук сразу непроизвольно представил, как братья засыпали, всякий раз взявшись за руки. Одинокие, но не покинутые друг другом. Печальная картина. А может, и наоборот — самая счастливая.       Парень приходит в себя и торопится завершить своё дело, потому что плечи давно начали нещадно ныть, и за Тэхёна он начинает переживать всё сильнее. Гук взбивает мягкий матрац, подушку и долго возится с узлами, поглядывая на чернеющий провал выхода, надеясь, что Тэ действительно просто утомился и вот-вот появится. Узлы поддаются с трудом, но их всё же удаётся осилить и, чуть присев, осторожно опустить Чимина на его ложе. Тот что-то довольно мычит, переворачиваясь набок и складывает ладошки под щёку, умиротворённо улыбаясь. Вот и славно. Чонгук накрывает парня одеялом, потому что в пещере всё же довольно прохладно. Интересно, а какой Тэхён, когда спит?       Тэхён!       В тоннеле царят полумрак и тишина, нарушаемые лишь слабыми отсветами из пещеры и со стороны водопада, откуда слабо доносится шум воды. Тэхёна не слышно, но различить фигуру у стены можно — он остался там же, где и был. Подтянул ноги к груди, обхватил колени руками и удобно устроил на них голову. Похоже, уснул. Если не потерял сознание...       — Замёрзнешь же, глупый!.. — Чон позволяет себе только громкий шёпот для укора. Присаживается рядом поудобнее, расцепляет чужие руки, окольцовывает ими свою шею, подхватывает Тэхёна под колени и спину и поднимается, чуть напрягшись и задержав на выдохе дыхание. Направляется обратно в пещеру.       — Я что, попал в сонное царство? — еле слышно озвучивает свои мысли Чонгук.       — Гу... ки... — Тэ чуть жмурится, оказавшись на свету, и тянет уголок губ вверх, приоткрыв один глаз в хитром прищуре.       — Ты притворялся, да? — Чонгук возводит глаза к небу и тяжело вздыхает, подходя к тэхёновой постели. Он наигранно-обречённо качает головой и расплывается в улыбке.       — Только самую малость. Я слышал, как ты подходил — сон у меня всегда чуткий, — лис решает не юлить.       — Мне и правда достался плут и прохвост, — Гук лукаво смотрит истинному в глаза, пока наклоняется и опускает того на кровать, и вновь погружается в их глубину, утопает. Нависает сверху, замирая, не в силах противиться его очарованию. — Опять твои фокусы?       — Нет, просто ты без ума от меня, — вкрадчиво и тихо, но уверенно произносит Тэхён, мягко улыбаясь.       — Мы знакомы всего день, как ты можешь быть в этом уверен? — в тон ему спрашивает Чонгук. Хотя отрицать это бесполезно.       — Может... — оборотень отводит взгляд, в ложной задумчивости чуть выпячивая губы, — …потому, что я чувствую то же? — и вновь заглядывает в глаза напротив.       Гук склоняется чуть ниже, не отводя взгляда, но на закрывшего глаза и доверительно приоткрывшего губы Тэхёна реагирует лишь игривой ухмылкой, хотя участившееся дыхание неизменно сбивает с толку. Он чмокает парня в кончик носа — аккурат туда, где находится родинка — и ложится рядом, повернувшись на бок. Устраивается поудобней: одну руку подкладывает под голову, другой находит тэхёнову ладонь, что покоится у того на животе, и опускает веки, собираясь отдохнуть и набраться сил в этом сонном царстве, но не успевает забыться, как чувствует настойчивое копошение рядом — похоже, кто-то ожидал от него иных действий.       — Выходит, избранный мне достался под стать, — тихо смеётся Тэ и поворачивает голову, чтобы поймать уплывающий взгляд из-под полуприкрытых век. — Послушай...       В ответ лишь бессвязное мычание, не сбивающее выровнявшегося дыхания.       — Гуки-и... — Тэхён и не против в который раз полюбоваться выражением мирного успокоения на чонгуковом лице; безумно хочет уснуть под опекой тепла и заботы чужих рук, без страха быть неожиданно застигнутыми обитателями селения, но вопрос действительно важный. Поэтому свободная рука ложится на голову, слегка ероша Чонгуку волосы, в награду — один приоткрытый глаз в компании усталости и лёгкого укора. — Не смотри на меня так. Тебя в селении не хватятся? Уже за полдень перевалило.       И вдруг человеку всё же опасно оставаться в лесу даже в скрытой пещере?       Чонгук тяжело вздыхает, снова что-то недовольно мыча. Безмолвно, не открывая глаз, разворачивает Тэхёна к себе спиной, притягивает поближе, обнимает крепко, утыкаясь носом в ложбинку на шее, и замирает, довольный результатом.       — Я всё ещё жду ответа, — удаётся лишь прошептать, постепенно поддаваясь покою мерного дыхания на коже.       — Меня хватятся только к завтрашнему утру, а может, и к вечеру. Особенно после того, как хён застукал меня с фигуристой рыжевлаской, — лис чувствует улыбку и улыбается сам. Забавный побег вышел. — После того, как иссякнут удивлённые вопли, точно начнёт пытать, кто же она такая.       — Удивлённые? Почему?       — Потому что это не в моём духе — с девушками в полях развлекаться, да и вообще где-либо... — смущение всё же пробило напускное безразличие и самоуверенность.       Тэхён, не выпутываясь из объятий, разворачивается на другой бок, вновь оказываясь лицом к Чонгуку. Заглядывает недоверчиво в глаза:       — То есть... ты ни разу не был с девушкой?       — А если нет?       — Просто, ты такой красивый... должно быть, популярен у молодых девиц.. да и я слышал, что люди, до встречи с истинной парой, не особо разборчивы в связях и немногие заботятся о своём целомудрии...       — Целомудрии... скажешь тоже, — Гук ведёт рукой по огненно-красным волосам, убирая со лба непослушные пряди. — Мне слишком претило к ним прикасаться, ничего не мог с собой поделать. Но ты...       — Что?       — ...слишком умело целовался, и вёл себя так уверенно, — он смотрит настороженно, с полуприщуром, но ясные голубые глаза истинного не замутнились виной или смятением. В них вновь пробежала озорная искра, а не прыснуть от смеха и сдержать широкую улыбку удалось с трудом, позволив себе лишь слегка приподнять уголки губ, чтобы ненароком не обидеть вопрошающего:       — Прежде, чем отвечу, могу я выпустить хвост? Он во сне всегда приобретает истинную форму, вырастая полностью, — не спрятать; мне будет неудобно, если он будет прижат штанами.       — Ты можешь о таком и не спрашивать, — Чонгук улыбается на облегчённый вздох истинного, позабыв о подозрениях, и с восхищением смотрит на взметнувшуюся за его спиной красно-рыжую волну. Красиво.       — Итак, насчёт твоих подозрений: у нас есть старшая троюродная сестра — весьма отчаянная и любознательная особа, любительница всевозможных проказ.       "И кого мне это напоминает?"       — Подсмотрела как-то за тем, как её старшая сестра милуется со своим истинным, и бегом отправилась ко мне со словами, что мы обязательно должны научиться, и не посторонним же такое предлагать. Мне тогда шестнадцать было — пора взросления — всё интересно, всё любопытно, метки ещё не было, ну я и согласился по дурости. Учились мы в амбаре, чтобы никто не видел. Два дня упорной практики и подглядываний за ныкающимися парочками, чтобы понять суть процесса. По ощущениям было так себе, но результат есть, как видишь, — Тэхён пожимает плечом, невинно улыбаясь.       — Ясно всё с тобой. Но мне вот что интересно: а если бы она увидела, как они любовью занимаются, и предложила попробовать, ты тоже согласился бы для практики и из интереса?       Тэхён начинает задумчиво водить глазами, изображая усердный мыслительный процесс, пока лицо Чона вытягивается в немом изумлении:       — Ты это сейчас серьёзно задумался? — глаза раскрываются всё шире.       — Гуки. Нам обо всём в четырнадцать в школе наставники рассказывают. Что да как, да для чего происходит между мужчиной и женщиной. Так что я могу отличить одно от другого. Поцелуи — это поцелуи, мы просто хотели научиться, детское любопытство. Для истинных своих вообще-то старались... — парень смущённо отводит взгляд. — Скажешь, что тебе не понравилось?       — Нет, не скажу, — целомудренные поцелуи в лоб, нос, губы за откровенность. — Никогда не скажу. А теперь спи.       — Угу, — зевает Тэхён, — но до ночи тебе нужно попасть в селение, — слова еле срываются с неповоротливого языка. — Оставаться... опас... — глаза закрываются, позволяя разомлевшему телу нежиться в объятиях и дарить ответные.

~•~

      — Джин? — он зовёт, не на шутку встревоженный недавним видением, прервавшим его путь, а более — в миг оборвавшимся потоком отчаяния, что грозил размазать сознание. Боль истинного ощущалась, как своя. И отчасти она таковой и являлась. — Проклятье, Джин!! — тишина и неведение мигом срывают годами вышколенное терпение.       — Да, Господин, я вас слушаю, — голос слишком слабый и далёкий.       — Что произошло? Почему я его не чувствую? — эмоции сегодня пустились в пляс, не поддаваясь контролю, страх слишком отчётлив.       Тишина. Его снова не слышат? Нужно взять себя в руки.       — Что?..       — Я вас слышал, простите за молчание. С ним всё в порядке... уже.       — Просто скажи, что случилось, Джин, не томи, я же всё равно всё узнаю, поэтому лучше сам расскажи, — голова раскалывается. Ему с детства не было настолько сложно удерживать контакт.       — Ну, он... он упал с обрыва, Господин. В озеро. Там был его брат с человеком, они поспели раньше нас, и всё завершилось благополучно.       — В озеро? — мысли мечутся в растерянности и диком страхе. В озеро? Но парень отлично плавает — Юнги помнил по видениям, — и прыгал с обрыва не раз, когда они веселились с братом.       — Его сознание не было ясным. И... — скрывать бесполезно, — и, я полагаю, что целью были скалы на отмели поблизости.       "Боги..." — он знал, знал, что может случиться нечто подобное. В этом только его вина. Но и братьев он направил туда не просто так.       — Где вас носило?! — ярость накатывает ослепительной волной, заставляя Джина поморщиться от громоподобного рыка.       — Это наша ошибка, Господин. Я отправился за травами для отвара...       — Почему Джун не остался?! — голос дрожит от гнева. Нужно взять себя в руки, чтобы без заминок продолжить путь.       — Он... — Джин не может подобрать слов, но Юнги и так знает, что Намджун был не в восторге от этой идеи с самого начала, и вполне вероятно, что просто не захотел оставаться в няньках у ненавистного ему лиса.       — Неважно. Ты должен понимать, что я не могу этого так оставить.       — Да, Господин.       — Сейчас вы рядом с ним?       — Мы неподалёку от пещеры — Чимина отнесли туда. Его брат не подпускал нас к нему, но я передал отвар, которым выхаживал вас во время обучения.       — Да что у вас там происходит?! Вас лис смог остановить?! Не могли оттеснить его, или ты растерял все свои способности?!       — Он не поддаётся внушению, и человека прикрыл — похоже, его способности...       — Я понял. Намджун тебе на что?       — Я не успел сказать, Господин: тот человек... с ним что-то не так. Он сказал уйти и мы не смогли противиться, как наваждение какое-то.       А вот это уже интересно, хотя, высока вероятность, что это лис постарался. Но с этим он разберётся по прибытии.       — Я понял. Буду через день, так что я полагаюсь на вас и надеюсь, что Чимин будет в порядке.       — Вы можете на нас положиться.       — Я доверил вам самое дорогое, не подведите.       — Да, Господин.       Юнги оседает на землю, усеянную длинными иголками старых кедров, отдавших свои жизни во благо новых поколений. Цикл повторяется неизменно.       Голова гудит, беспокойство норовит прорваться дрожью в руках и предательскими слезами, которые совершенно для него не присущи, зато истинный в моменты отчаяния на них не скупится. Да... да, нужно взять себя в руки. И поспешить.