~•~
Дойдя до поворота, Тэхён успевает услышать мерное перестукивание механизма в стене, который снова пришёл в движение. Дальнейшее происходит настолько быстро, что его реакции хватает лишь на то, чтобы обернуться и сделать лишь пару шагов в сторону ведущего в схрон проёма, как массивная плита встаёт на место, отрезая обратный путь и гася свет. Поначалу Тэхён совершенно не паникует, даже оказавшись в полной темноте. Он вновь находит нужную руну, и мягкое свечение возвращается. Парень присаживается на корточки, рассудив, что механизм с этой стороны вполне может быть расположен аналогично, шарит пальцами по камню, но ничего не обнаруживает. Не бросая попыток выбраться, он повторяет всё то же, чем занимался в схроне, пытаясь найти способ открыть дверь, но всё безрезультатно. Затем он прикладывает ладонь к камню и пускает импульс силы, надеясь обнаружить спрятанную руну, но и здесь ожидает провал. Последняя попытка — стандартное заклинание открытия — и вновь неудача. — Похоже, теперь я могу начинать паниковать, — негромко произносит Тэхён, стоя напротив двери уперев руки в бока. Рассудив логически, он прекрасно понимает, что лучше просто подождать: Чимин наверняка сразу поймёт, куда делся брат, и найдёт способ вызволить его. Тэхён ведь нашёл механизм — значит, Чимин с этим справится и подавно. Главное, чтобы механизм этот был не одноразовым, а место, в котором очутился Тэхён — не каким-нибудь тупиковым тоннелем, в котором придётся провести остаток жизни. И именно последняя мысль заставляет вновь тронуться с места и направиться к повороту, за которым оказывается довольно-таки длинный тоннель. По крайней мере, конца его лису разглядеть не удаётся. Что же, почему бы его не обследовать? Чимин с волком наверняка очнутся ещё нескоро, поэтому не лучше ли сразу понять, где он очутился? А вдруг это выход? Путь оказывается дольше, чем он предполагал. Сперва пол под ногами горизонтальный, но после очередного поворота появляется уклон, и тоннель начинает плавно идти наверх, что явно свидетельствует о том, что вероятность найти выход возрастает. Тэхён не боится заблудиться, потому что тоннель, благо, не имеет ответвлений, чтобы было, куда плутать. Во времени сориентироваться непросто, но по ощущениям прошло не больше часа его пути. И лис уже подумывает вернуться обратно, как чуткий нос улавливает слабый поток свежего воздуха, отдающего хвоей и последождевой сыростью. И конечно сразу принимается решение довести начатое до конца, чтобы потом некоторые ворчливые волки не смели упрекать в том, что он поленился пройти лишние пару десятков метров. Воздух с каждым шагом становится всё свежее, подтверждая тэхёновы догадки и заставляя идти всё быстрее и быстрее. Снова поворот, и искусственное освещение разбавляется слабым лунным отсветом, падающим слева — из первого за весь путь ответвления. Он слышит, как ветер колышет деревья, и радостно, не сбавляя темпа, уже бегом входит в поворот. Но тут же тормозит так быстро, что преболюче падает на попу, облокачивясь позади себя руками, и, затаив дыхание, начинает отползать. Да, за поворотом действительно оказывается выход, и Тэхён уже видит в паре метрах от себя наполовину заросшую вьюном решётку, через которую и пробивается лунный свет. А ещё он видит застывшего по ту сторону волка. Дикого. Зверь стоит к нему боком среди молодой еловой поросли, но тут же ведёт носом, явно принюхиваясь. Из груди его рвётся рычание, когда животное поворачивается и идёт прямиком к выходу из тоннеля, пока оглушённый страхом Тэхён пытается отползти и скрыться за поворотом, скользя ладонями и ступнями по холодной влажной земле. Дикий подходит к решётке вплотную и рычит всё громче, переходя на короткие раскатистые порыкивания. Он чует, определённо чует тэхёнов запах, но будто и не видит его, продолжая метаться возле решётки и не останавливая взгляда на потенциальной жертве. Тэхён понимает, что опасность не настолько велика, как могло показаться на первый взгляд, хотя и не понимает, как зверь может чувствовать его, но совершенно не понимать, где точно находится добыча. Ведь иначе бы решётка Дикого точно не сумела остановить. Лис поднимается на ноги, понимая, что опасность временно миновала, но настороженного взгляда с волка не сводит. Он отступает мелкими шажками, стараясь быть как можно тише и скорее скрыться за поворотом, потому что зверь всё не бросает попыток вынюхать его, раздражённо передёргивая мышцами на спине. Лис наконец оказывается вне поля зрения волка и разворачивается, чтобы вернуться по тоннелю туда, откуда пришёл, от беды подальше, да натыкается на глухую стену, отрезающую обратный путь. "Я что, с ума схожу?" — Тэхён недоумённо оглядывает преграду, оборачивается вокруг себя, чтобы ещё раз убедиться, что преграждён именно тот участок, по которому он шёл ранее, а не дальнейший. Мда-а... мракобесие какое-то. Он ведь даже не слышал, как опустилась плита! Всё ещё слыша приглушённое рычание, Тэхён тихо, как может, передвигается вдоль преграды, обследуя её периметр и само полотно, но всё безрезультатно. И что за шуточки такие у этих Древних? Зная, что испробовал не все варианты, лис прикладывает ладонь к холодной шершавой поверхности и наугад посылает импульс с простейшим заклинанием, открывающим многие двери. И он даже чувствует реакцию, будто заклинание сработало, а не ушло впустую, да только преграда никуда не исчезает. Но всё точно сработало, не мог же он… Тэ медленно выглядывает из-за поворота и в ужасе распахивает глаза, тут же прикрывая рот ладонью в попытке предотвратить хоть малейший звук. Дикий по ту сторону решётки никуда не делся, видимо, слишком ведомый своими инстинктами и чутьём — он всё так же кружил недалеко, поводя носом. Возможно, ранее на выход из тоннеля было наложено заклинание, печать, способная скрыть его от излишнего внимания. Поэтому-то зверь мог лишь метаться перед решёткой, не в состоянии понять, почему там, где отчётливо пахнет потенциальной добычей, лишь глухая скалистая, поросшая вьюном стена. Тэхён полагал, что так всё и обстояло, иначе бы он вряд ли смог скрыться практически незамеченным и потратить время на попытки открыть внезапно перекрытый обратный путь. Да только его умения обернулись против него же — и сейчас он слышит, как на решётчатой металлической двери тихо щёлкает запорный механизм, и створка с тихим скрипом открывается, буквально на пару сантиметров. Но и этого хватает для того, чтобы зверь обернулся, ещё раз принюхался, точно определив направление и, зарычав, двинулся в сторону Тэхёна, на этот раз вперив наполненный лишь гневом взгляд непосредственно в него. Попался. Скованный страхом лис не в силах отвести испуганного взгляда от медленно ступающего волка. Тот ещё по ту сторону от решётки, но приближается неотступно, следит за каждым движением, и Тэхён прекрасно понимает, что шансов закрыть злополучную дверь у него никаких. Оборотень едва дышит, надеясь, что это отсрочит его незавидную участь, потому что сил и желания пошевелиться нет — он заранее знает, что обречён. Но по спине пробегают мурашки, становясь спасением и помогая избавиться от накрывшего оцепенения. Он что, действительно допустил мысль о том, чтобы сдаться? Пусть даже на мгновение... Глупый Тэхён! Лис оглядывается по сторонам, надеясь уцепиться взглядом хоть за что-нибудь, но единственное, что он видит перед собой — ведущий в неизвестность тоннель, всё так же подсвеченный магической вязью. Дикий рычит, заметив, что жертва пришла в движение, ускореяет шаг, в один большой прыжок оказываясь у прохода, а Тэхён срывается с места и исчезает из виду. Зверь буквально сносит с петель решётку, устремляясь за своей добычей. Развилки в тоннеле вновь отсутствуют, заставляя Тэхёна полагаться лишь на силу и скорость своих человеческих ног — в животную форму он бы вряд ли успел обратиться. Парень пытается бежать, не оборачиваясь и не думая, как надолго его хватит, и что случится, встреться ему на пути очередной тупик. Пот градом льётся по вискам и шее, воздуха не хватает всё больше, пусть он и дышит через рот, а тяжёлая поступь чужих лап становится всё ближе. Вот бы знать хоть одно заклинание, пригодное для боя... Точно, магия! Не зря же он столько с теми фолиантами да летописями просиживал! В мыслях полный кавардак, и близость возможной скорой смерти никак не способствует его упорядочиванию. Но Тэхён старается, очень старается. И тут же понимает, какой же он непроходимый тупица! Что лисы умеют лучше всего? Верно, наводить иллюзии! Главное — сработать оперативно и точно знать, что внушать, иначе ни морока, ни Тэхёна. Преследователь буквально дышит в спину, но лис решается рискнуть: хвост, что лишь развевался позади него, приходит в движение, начиная подёргиваться то вправо, то влево, как при излюбленном обмане в запутывании следов; и Тэхён бросает мимолётный взгляд через плечо, чтобы проверить (а в лучшем случае — убедиться), что Дикий попался на крючок, поддался воздействию. И, хвала богам, так оно и есть! Взгляд зверя концентрируется на белом кончике лисьего хвоста, значит, можно приступать к следующему этапу: Тэ на пробу чуть сбавляет скорость, готовый в любое мгновение вновь нестись изо всех сил, — Дикий так же чуть замедляется, что даёт ещё больше надежды на успех. Тэхён продолжает бежать всё медленнее, переходя на бег трусцой, и, собравшись, резко разворачивается, опираясь на руки и вставая в давно привычную позу с поднятым дугой хвостом. Волк успевает встряхнуть головой в попытке согнать наваждение, из чего Тэхён понимает, что его власть над разумом этого животного не так уж сильна, поэтому нужно действовать быстро — ведь неизвестно, когда зверь сорвётся. Хвост мерно покачивается, а волк видит перед собой лишь стену. В замешательстве принюхивается, вновь трясёт головой, подходит к преграде, ведёт по ней сухим горячим носом, чувствуя лишь холод чуть шершавой поверхности, Тэхён же в этот момент напрягается, изо всех сил стараясь не обмануть чуткое обоняние и осязание зверя, и надеется лишь, что морок окажется достаточно убедительным и заставит отступить. Дикий пятится и делает пару шагов назад, потом ещё несколько, после чего останавливается и вновь трясёт головой. "И с чего эта тварь такая умная?" — мысленно стонет от досады Тэхён, когда понимает, что морок ему не удержать, а что делать дальше — неизвестно, ведь эта гонка не может продолжаться вечно. Паника накатывает слишком неожиданно, руша остатки чар, и секундное замешательство стоит Тэхёну многого: Дикий с победным рыком бросается вперёд и смыкает челюсти на чужой лодыжке.~•~
Больно. Очень больно. В первые мгновения Чимин не чувствует и не осознаёт ничего, кроме боли, словно заменившей всю его суть. Боли, что испытывал Юнги, и часть которой всё же пришлось перенять на себя. Она настигает резко, обволакивает со всех сторон — так, что перед глазами темнеет, а выбраться из неё кажется совершенно невозможным. И потеря сознания кажется единственным спасением. Но она отступает прежде, чем это происходит, и отступает медленно, тягуче, будто давая возможность напоследок прочувствовать себя и осознать то блаженство, что приходит после её исчезновения. И Чимину удаётся это в полной мере. Когда пелена спадает, Чим теряется, не сумев сперва осознать себя в пространстве. Он точно ложился рядом с Юнги, а сейчас где? Он видит каменный свод всё с тем же светящимся орнаментом, видит всё те же расходящиеся от него линии, ветвящиеся по камню вниз, но создаётся впечатление, что всё находится намного ближе, чем он видел, стоя внизу, на полу схрона. Парень переключается на свои ощущения и понимает, что чувствует небывалую лёгкость и совершенно не ощущает твёрдой поверхности камня под собой. Он пробует повернуть голову и привстать, чтобы наконец понять, что происходит — взгляд перемещается, но привычных ощущений движения тела, его отдельных частей, осознания того, что напрягаются мышцы, — нет. Как нет и самого тела. Всё, что он видит, пытаясь рассмотреть себя — лишь белёсое сияние, слабо напоминающее очертаниями человеческую фигуру. Что? Что происходит?! Так, где он понятно... Но что с ним? Чимин начинает метаться, снова осматривая всё окружающее, и в момент, когда угол обзора принимает положение, привычное для стоящего человека, осознаёт, что телом он управлять вполне может, только не в том привычном ему понятии. Он снова осматривается и первым делом кидает взгляд вниз, тут же не сдерживая позорного вопля и в панике взмахивая руками, ведь никакой опоры под ним нет и в помине. Но, поняв, что падать он никуда не собирается, да и до того, как заметил, он вполне себе спокойно находился в этом подвисшем в воздухе состоянии, страх уходит, но вопросов появляется всё больше, и ответ на главный из них до сих пор не получен. — Не бойся, дитя... не бойся... — Чимин смотрит вниз и видит, что взгляды всех Древних устремлены на него, а ещё, наконец, замечает Юнги. И себя. Лежащего на том самом постаменте, где он помнит себя привычного в последний раз. Паника накатывает с новой силой. — Нет, не бойся, дитя... успокойся... — тут же раздаётся сонм голосов. — Твой дух покинул тело, но вы связаны... тебе предстоит пройти обряд просвещения... как и твоему истинному... только вдвоём вы сможете уравновесить друг друга и понять... не бойся... — всё продолжают успокаивать Древние. "Ага, успокойся. Легко сказать," — думает лис, понимая, что волнение не спешит отступать. Он бы мог попытать успокоить себя глубоким размеренным дыханием, но даже этого не может сделать! Чимин снова смотрит вниз на их с Юнги умиротворённые тела и очень надеется, что, когда всё закончится, он сумеет вновь открыть глаза и увидеть того, кто лежит рядом. Тогда он будет знать, что всё в порядке. Чим осматривает схрон и замечает Тэхёна, который вернулся к двери и продолжает выискивать открывающий механизм или руну. Брата он тоже надеется увидеть в дальнейшем не бесплотным духом. А в окружающем его пространстве тем временем будто что-то меняется, и увидеть эти изменения ему удаётся почти сразу: воздух вокруг будто сгущается, принимает очертания, и Чимин заворожённо наблюдает, как перед ним появляются и плавно движутся цветные росчерки, больше всего похожие на полупрозрачные тканевые полотна, пущенные по ветру. "Так, и что я должен делать?" — Доверься потоку силы, дитя, и... смотри внимательно, — тут же приходит ответ. "Потоку силы? Это они и есть? Но как узнать, какой именно нужен мне?" Чимин оборачивается, надеясь понять, как поступить дальше, но и здесь ответ приходит сам: насыщенно-жёлтый поток подхватывает оборотня, окутывает его собой и несёт прямо в каменную стену схрона. Чимин вновь кричит, пытается прикрыться, защититься от удара, но в момент соприкосновения со стеной не чувствует ничего, без какого-либо сопротивления проникая в неё и оказываясь прямо в толще каменного массива. Он погружается в абсолютную темноту, но вскоре оказывается по ту сторону поросшего редкой травой скалистого склона, озеро с водопадом оказываются вне его поля зрения. На улице день, на небе уже ни облачка, и лишь потемневший от воды камень напоминает о прошедшем ночью ливне, но скоро испарится и она. Поток же не останавливается, подхватывает его и проносит над верхушками даже самых высоких вековых сосен и редко встречающихся раскидистых могучих дубов. И то, что испытывает Чимин, стремительно проносясь над лесом, он не смог бы сравнить ни с чем, что видел и испытывал прежде. Разве что блекло, совсем отдалённо вспоминались их с Тэхёном прыжки с тропы в озеро, но там не было этого чувства безграничной свободы и лёгкости, не было возможности увидеть всё с высоты птичьего полёта. И это чувство поистине незабываемо! Его уносит всё выше — так, что он может увидеть и местности, давно им покинутые, и те, что раньше видел только на картах, поражаясь их точности. С болью в сердце и тоской он окидывает взглядом родные места, всем своим существом стремясь туда, чтобы увидеть поселение хотя бы мельком, совсем ненадолго. Но поток не откликается на его желание, поднимая и поднимая, земная поверхность становится всё дальше, горизонт больше не видится плоским, принимая очертания дуги, пока Чимин не видит всю Землю со стороны, поражаясь её размерам и тому, что это действительно сфера. Земля — так называли учёные место их проживания. Планета, одна из множества, как утверждали они. Чимин помнит, с какой неохотой читал и погружался именно в астрономию и картографию. И если картография ему ещё была интересна, как отдельный предмет, то как только разговор заходил о звёздах, вычислении маршрута по созвездиям, его обуревала дикая сонливость. Вот ничего не мог с собой поделать, хотя понимал, насколько это важно. Астрономию же он считал в большей степени разыгравшейся фантазией философов былых и нынешних времён. И если теории тех, кто жил несколькими столетиями раньше, ещё казались ему весьма рациональными, ведь разве не очевидно, что Земля плоская (да, Чимин никогда не был в море, так что простите его)? Хотя, конечно, предположения о китах, слонах и черепахах были весьма сомнительными. Но то, о чём толкуют сейчас... Круглая? Тогда парню подобное казалось откровенным бредом. Сами посудите, как вообще на ней может что-то держаться? И ладно та часть, что находится сверху, но а как же покатые бока и то, что снизу? Получается, там должна быть пустота, конец света? Но, как он слышал от путешественников, континенты есть и далеко за океанами, на них есть растительность и живут оборотни и люди. Они рассказывали, как плыли далеко-далеко, пока не оказывались в том же месте, откуда начинали свой путь. Странные.. может, они просто плутали и делали огромную петлю, как это бывает с неопытными странниками в лесах? Поэтому сейчас Чимин первым делом бросает взгляд вниз, дабы убедиться, что всё на своих местах: океаны не ниспадают бескрайнее пространство, континенты на своих местах и они даже зелёные, что говорит о том, что растения там точно есть. И никаких слонов, китов и черепах. Чимин кидает взгляд на ту местность, с которой начался его подъём, и оценивает её положение на планете, понимая, что находятся они далеко не на самой верхушке этой гигантской сферы. И ничего, живут, не падают... чудеса, да и только. Или же это и есть наука? Значит ли это, что на поверхности их держит какая-то неведомая сила? Но погрузиться в размышления вновь не даёт этот неведомый поток, уносящий всё дальше от Земли. И парень наконец замечает помимо сине-зелёной сферы сперва совсем небольшую серую, не сразу понимая, что это есть та самая прекрасная Луна, что является главным светилом ночного неба и так воспеваемая за свою красоту романтиками. На деле же она весьма непримечательна и не так уж красива, ведь поверхность её кратерами испещрена. Но более всего, лишь показавшись из-за планеты, внимание приковывает Солнце: и то, что в самые безоблачные дни казалось Чимину нестерпимым сиянием, меркнет по сравнению с истинной силой светила. Но, в отличие от своей телесной оболочки, что не может выдержать долгого наблюдения за столь ярким светом, астральное тело продолжает смотреть и наслаждаться небывалой мощью, какой и не заподозришь в маленьком жёлтом диске на небесном своде. Следующие события происходят, по ощущениям лиса, укладываясь лишь в несколько секунд: его уносит от Земли — так, что она неминуемо быстро становится размером не больше бусины, и Чимин может увидеть и другие планеты. Какие-то из них находятся к светилу ближе относительно Земли, какие-то дальше — парень будто зависает над всей этой картиной и наблюдает за мерным движением планет вокруг центра, коим является Солнце — и оно огромно, небывало огромно. Но вот его снова будто дёргают за невидимую нить, на бешеной скорости возвращая на Землю. И Чимин бы определённо точно зажмурился или закричал, если бы мог это сделать, но он не может. И поэтому лишь наблюдает, как стремительно проносится сквозь тяжёлые кучевые облака, вновь опускаясь к знакомому участку континента. Он узнаёт, пусть там сейчас и властвует ночь. Но что он видит? Их полуостров, пусть и окутанный тёмным временем суток, испещрён множеством огней, складывающихся в скопления в некоторых местах и в замысловатые узоры там, где свечение не столь насыщенно. Лис в недоумении. В ещё большем недоумении он оказывается, когда приближается к одному из наиболее сияющих мест. Скорость становится ниже, и он может разглядеть, как проносится над какими-то причудливыми и невероятно высокими строениями — может ли это место быть городом? Поток спускает его, давая вновь ощутить себя будто в своём теле и твёрдо встать ногами на землю. Только на землю ли? То, что находится под его ногами, не похоже ни на что, виденное им ранее, разве что напоминает песчаник, но более однородный и плотный. Чимин наклоняется, чтобы провести подушечками пальцев по этому странному материалу, который, возможно, заменяет утрамбованные в дороги булыжники и брусчатку в торговых городах. Он старательно смотрит вниз, не поднимая головы, потому что, хоть и увидел многое, пока спускался, вновь взглянуть на столь неведомое ранее чудо, окружающее его, боится — словно весь этот новый мир тотчас падёт, треснет и обрушится на него. Но он скользит взглядом выше и выше, и не может сдержать своего восторга, разглядывая здание, перед которым он стоит. Оно огромно настолько, что, даже запрокинув голову, с трудом удаётся разглядеть его уносящееся ввысь окончание, но вновь почувствовать себя ничтожно малым — вполне. А ещё оно сияет. Каким-то невероятно чистым золотистым свечением, бликуя и отражая ещё и свет фонарей и соседних строений, что придаёт ему ещё больше очаровывающего магнетизма. Чимин стоит открыв рот и совершенно не стесняется этого. Он поворачивает голову влево и переводит взгляд на всю улицу, на обочине дороги которой он оказался. Здания вроде и отличаются формой, размером, высотой, но каждое по-своему приковывает взгляд. И это невероятно, действительно невероятно: кому расскажи, и это примут за бред его воспалённой фантазии. Хотя, может так оно и есть? Неважно, даже если и так, он не хочет покидать это место хотя бы ещё немного. Он слышит позади себя странный, совершенно незнакомый ему звук, более похожий на гудение приближающегося пчелиного роя, и резко оборачивается, ещё сильнее распахнув и округлив глаза. Прямо на него несётся нечто, не запряжённое ни лошадьми, ни мулами, ни какими-либо другими животными. Лис пятится к близлежащему зданию и желает слиться с ним, только бы этот монстр не задел его. Но монстр проезжает, и довольно далеко, довольствуясь основной дорогой, а не её обочиной. Странное сооружение уносится вдаль, затихая, но тут же вновь слышится похожий звук с той стороны, куда оно унеслось. Гудение опять приближается, и перепуганный Чимин, оглядываясь по сторонам, замечает небольшой проулок и тут же несётся к нему, полагая, что тот монстр всё же заметил его и решил вернуться. Удивительно, что на улице не было ни одного человека — может, из-за этих монстров люди и не появляются на улицах, если они вообще ещё живы. Он бежит всё дальше, постоянно оглядываясь, и совершенно не замечает вывернувшего из-за поворота человека, столкновение с которым сбивает с ног их обоих. Да и немудрено — при таком скудном освещении, незнакомец с головы до ног облачён в чёрное. Он вскидывает на Чимина испуганный взгляд, но тут же берёт себя в руки, и, шипя, точно рысь, злобно произносит низким голосом какие-то непонятные лису фразы (да-да, он бранится). Похоже, что это молодой парень не старше самого Чима. — И откуда ты только взялся? — бубнит незнакомец знакомые слова, резво поднимаясь на ноги и подавая руку ошарашенному Чимину. Тот на жест отвечает и оказывается на ногах после резкого рывка вверх. — Странный такой... — парень окидывает оборотня взглядом, всё ещё держа его за руку. За спиной незнакомца слышатся чьи-то шаги и крики, отчего тот оборачивается, нервно облизывает губы, вновь возвращает внимание Чимину и расплывается в озорной улыбке. — Ладно, бывай! — парень подмигивает, чуть сжимает чиминову ладонь и тут же отпускает, уносясь в том направлении, откуда прибежал Чимин, который лишь немо провожает его взглядом. Чимин чувствует, как тело его вновь будто развоплощается, приобретает невероятную лёгкость и поднимается над землёй. Он успевает увидеть, как появляются из-за угла преследователи того парня, явно сдавая позиции. — Чёрт бы побрал эту кошатину! — в сердцах кричит один из преследователей. — Я тигр, придурки! — озорно доносится ему в ответ, и Чимина вновь уносит потоком. "Тэхён?" — думает он, не в силах поверить увиденному. В окружении всё тех же зданий, он оказывается над неширокой речушкой, берега которой отделаны всё тем же материалом и каменными плитами и пестрят огнями, что переливаются и меняются в своём разноцветье. Местами речку пересекают аккуратные мостики, а вдоль неё всё тянутся и тянутся здания, пестрящие различными вывесками и надписями на языке, уж больно напоминающем почти забытый. Правда, они уже ниже тех, которые предстали перед лисом первоначально. Подсвечиваемая водная гладь будто пропитана магией, и Чимин уверен, что без неё здесь точно не обошлось. Оборотень устремляет всё своё внимание вперёд и опять успевает поразиться новой вариации невообразимых строений, что обтекаемы, подобно воде, и искрятся, словно созданы из слюды. Но вот он понимает, что поток несёт его к определённому месту, потому что жёлтое полотно обрывается, скрываясь в золотистой фигуре, расположенной будто у истока речушки, потому что далее она не видна. Фигура эта более всего напоминает устремлённую остриём в небо заморскую ракушку, но огромную, в несколько человеческих ростов и источающую свет на стыках завитков. И Чимина медленно, но верно тянет к ней. Он привычно закрывает глаза, когда дух его скрывается внутри "ракушки", а открыв, обнаруживает себя в схроне. Под ним всё так же недвижимо лежат их с Юнги тела. И лис уже готов наконец вернуться в своё, потому что видит слабое шевеление истинного, как воздух вокруг него подёргивается, будто неведомые силы посчитали необходимым показать ему ещё одно чудо напоследок. Чудо... В лучах закатного солнца предстаёт пред ним селение, что ограждено высокой стеной, сложенной из массивных брёвен. Чимин стоит в поле недалеко от него, по пояс утопая в колосящейся траве. Последние лучи закатного солнца окутывают лес, поля и само селение мягким золотистым сиянием, и кажется, и нет на земле более умиротворённого места. До тех пор, пока не слышит со стороны селения отчаянного бессвязного вопля и не замечает недалеко от себя Тэхёна, чьи глаза лучатся уверенностью и грустью, неотрывно глядя на зовущего его. Тэ склоняет голову и с трудом отворачивается, устремляя взгляд к опушке. Солнце садится... — Нет, нет... НЕ-ЕТ! — прежде чем очнуться и придти в себя окончательно, Чимин чувствует, как горло уже разрывает отчаянный крик. Он рвётся из него, и Чим не в силах бороться с этим отчаянием. — Тэхён... — Тише, тише, — лис чувствует, как чьи-то руки ложатся ему на плечи и помогают принять вертикальное положение. — Дыши, просто дыши глубже. И Чимин дышит, стараясь вдыхать как можно глубже, что удаётся с трудом. Он слышит всплеск воды, а затем осторожные прикосновения прохладных мокрых ладоней ко лбу и щекам с дорожками слёз. — Можешь открыть глаза? — голос чуть хриплый, с еле заметной шепелявостью. Да, он узнаёт его. Разве могло быть иначе? Лис приоткрывает на пробу один глаз, затем второй и не может поверить тому, что видит. — Твои волосы... — Чимин фокусирует взгляд и не понимает, кажется ему, или нет: белоснежные волосы его истинного перемежаются парой огненно-рыжих прядей. Он протягивает руку и трогает их, чтобы убедиться наверняка. Юнги вскидывает взгляд и улыбается — он не выглядит удивлённым. — Видимо, и мои тоже, — усмехается он. — Что? — Твои волосы: они побелели местами, — Юнги так же тянется к чужим волосам, слегка ероша их. — А с моими что? Я думал, это седина... — Они рыжие... — шепчет Чимин и ловит удивлённый взгляд. — Истинные… истинные… — вновь раздаются голоса. — Чем ближе вы, тем сильнее влияние каждого… это и есть единство… это и есть сила… это и есть истинность…