~•~
Когда оборотни доходят до ведущего наружу выхода, за пределами тоннеля царит день, и солнце в полной мере пользуется своими правами, пробиваясь сквозь заросли вьюна и рассыпаясь по поверхности камня согревающими лучами. Чимин, забывшись на миг, со всех ног несётся к этому клочку света и резко останавливается, наслаждаясь облизывающим ноги теплом. Жмурится от удовольствия и разве что не мурчит (а будь он из рода кошачьих, сделал бы это наверняка). Но лишь на мгновение, потому что тут же вспоминает образы из видения и отступает обратно в тень, попрекая себя за эту слабость. Тэхён... в опасности, в большой опасности. И Чимин думает лишь так, потому что не поверит в смерть брата, пока не удостоверится окончательно. — Выходить нет смысла, — вторит его мыслям Юнги, отчего-то произнося свои мысли вслух. — Всё же тебе комфортнее слышать живую речь, так что... — он замолкает, решая не озвучивать и так очевидное. — Да, я знаю. Я видел, и думаю, что лучше будет повторить путь Тэхёна, потому что иначе мы в селение не попадём, — Чимин оглядывается на истинного и переводит задумчивый взгляд на не уступающую свету лишнего миллиметра тьму тоннеля. И в молчаливом согласии они оба продолжают путь. Никто из них не ставит под сомнение необходимость добраться до подземелий поселения, пусть и преследовали они разные цели. Чимину был необходим Чонгук — наиболее сильное звено, связывающее его с братом, потому что, пусть лисы и имели свою связь, и довольно сильную, сейчас Чим совершенно потерял даже малейший намёк на присутствие Тэхёна в этом мире. Истинный наверняка окажется в этом вопросе полезнее и действеннее. Юнги же, несмотря на то, что события развиваются не совсем так, как он планировал изначально, задерживая и откладывая его возвращение домой (вместе с Чимином, конечно), должен закончить возложенную на него миссию. А тоннель, ведущий от схрона Древних, не может быть просто обманкой. По подсчётам Юнги они успевают преодолеть несколько километров, когда едва не врезаются в наглухо перекрывающую путь стену. У оборотней нет необходимости в факелах, они отлично ориентируются и в темноте, обладая куда более острым и чувствительным, нежели у людей, зрением, но возникшее препятствие всё же становится практически неожиданностью. Волк в последний момент успевает удержать спешащего вперёд Чимина за локоть, прежде чем он столкнулся бы с каменной плитой. Даёт мысленно увидеть слабые очертания чуть более густых теней по периметру, на которые лис, судя по всему, внимания не обратил. — Вряд ли и здесь пригодится мой дар, так что полагаюсь на тебя, — произносит Чимин, делая пару шагов назад, чтобы не мешать истинному. Юнги понимает, что имеет в виду Чимин (хотя у него есть кое-какие мысли на этот счёт), и без промедлений прикладывает руку к холодной поверхности камня, посылая слабый поток силы, дабы проявить руны. Так и выходит: сила тонкими нитями стягивается к одному-единственному символу, расположенному правее и выше центра преграды. Ничего сложного. Обычная руна, подвластная любому оборотню. И Юнги уже собирается сделать следующий шаг, как его резко останавливают вцепившиеся в запястье пальцы. — Подожди, — напряжённо выдыхает Чимин, и в миновой голове проносятся картинки видения: вот Тэхён убегает от Дикого, вот он слышит грохот позади и опрометчиво оборачивается, чуть не спотыкаясь, но успевает заметить перекрывшую позади него тоннель плиту и волка, что так же успел проскочить вслед за ним. Вот он раненый, из последних сил старается не сбавлять скорости, как удача оказывается на его стороне и следующий подобный сюрприз заканчивается тем, что волк остаётся по ту сторону преграды. Всё очень размыто и неясно, но общую суть уловить удаётся обоим. — Он может быть там, — заключает Юнги, уже прикидывая, каким образом справится с возможной проблемой. Очевидно, лучшим вариантом будет подавление. Он решает не медлить и продолжает начатое, с лёгкостью справляясь с преградой — после того, как они покинули схрон, сил будто прибавилось вдвое прежних. Каменная плита на удивление бесшумно отъезжает в сторону всё по тому же принципу, что и у прошлых механизмов, скрываясь в пазу в стене тоннеля. Тишина давит, не нарушаясь ничем, кроме их тихого дыхания, отчего слух приходится напрячь ещё сильнее, как и мышцы — в ожидании нападения. Но время идёт, а до оборотней так и не доносится ни одного постороннего звука. Юнги наконец расслабляется и уверенно шагает вперёд, тут же остановленный чиминовой ладонью на своём плече. — Я не чувствую, чтобы там кто-то был, — поясняет он, не оборачиваясь, и ещё раз прислушивается к своим ощущениям. Нет, совершенно ничего. Пустота. Но мысли Чимина выдают его неуверенность касательно этого факта. — Тогда держись позади меня. Но я уверен, что опасность нам не грозит, — поясняет он в последний раз и продолжает путь. Чимин ещё пару мгновений колеблется и нагоняет истинного, вышагивая вровень с ним. Он не боится, вот ещё! Тоннель, как и ранее, действительно оказывается пустынен и тих, лишь мелкая каменная крошка чуть скрипит под голыми ступнями оборотней. Сюрприз всё-таки ожидает их у следующей преграды — такой же, что и прошлая. Но ещё на подходе к ней Чимин чувствует, что что-то не так. Будто что-то поменялось в самом воздухе, словно он может почувствовать энергетику произошедшего здесь ранее. А на этом месте точно что-то произошло. Сперва Чимин не может понять своих ощущений, и даже приходя к первым выводам не верит в них, считая абсурдными — он никогда не был силён в тонких магических потоках, чтобы, лишь попав на место, понять, какие события оно скрывает. — Всё верно, Чимин-а, ты правильно мыслишь и чувствуешь, — прерывает его сомнения Юнги, на удивление чуть успокаивая этим совершенно близким, неформальным обращением. — Древние оставили свой след не только на нашей связи, изменения коснулись и наших сил, способностей, — поясняет он, останавливаясь. Мин обходит Чимина, встаёт позади него, укладывая ладони на плечи, и негромко наставляет, помогая справиться с тем, что с детства одарённому волку принять и осознать в себе было намного проще: — Доверься себе, Чимин-а, положись на силу, что внутри тебя. Дыши глубже. Закрой глаза — зрение тебе не понадобится. А теперь почувствуй и те потоки, что находятся вне тебя, слейся с ними — и увидишь то, что они хранят в себе, то, что запечатлено в них навечно. Они движутся, но они неизменны. Они вне наших тел, но мы едины. Смотри глубже. Голос этот остаётся на периферии сознания, а Чимин и правда видит. Сперва сам тоннель и преграду перед ними словно при свете дня. Видит тёмные пятна на камне и понимает, что первым, что он почувствовал, был железистый запах крови. Он старается не поддаваться волнению и смотрит дальше. Мимо него проносится смутная тень, за которой, словно шлейф, тянется распушенный рыжий хвост, тень обретает очертания, и Чимин узнаёт Тэхёна, чертовски уставшего, судя по тому, как он движется, и перепуганного. Следом за братом пролетает и серый силуэт, что складывается в Дикого, настигающего лиса. Тэхён оглядывается, расширяет полные ужаса глаза и спотыкается. Ему удаётся удержаться на ногах, но и этой заминки достаточно. Дикий с победным рыком делает рывок вперёд и смыкает челюсти на тэхёновой ноге. Тот падает и уже готов сдаться, не имея сил к сопротивлению, как каменная плита резко опускается аккурат на шею волку, отсекая ему голову и давая возможность освободить ногу. Чимин видит и то, что происходит дальше: Тэхён в полузабытьи, уже не поднимаясь, ползёт дальше и лишь Древним ведомо (а вполне вероятно, что так и есть), как он находит в себе силы обернуться лисом и добраться до конца пути, где он встретил своего истинного. Видение прерывается, рассеиваясь лёгкой сизой дымкой. Он вновь стоит перед окроплённой кровью Дикого преградой и чувствует успокаивающее прикосновение. Боги, Тэхён... — Но где... — начинает было он, вспоминая, что и тело одичавшего волка лишь развеялось с виденьем. — Это и для меня остаётся загадкой. Пока, — отзывается Юнги, нахмурившись. От останков Дикого не осталось и следа. Если не считать крови, обагрившей пол и стены подземелья, и специфичного запаха животного — сырой и слежавшейся шерсти, будто обладатель шкуры совершенно за ней не следил или был очень стар. Воздух в этом месте был застоявшимся и будто недвижимым, поэтому запах и не развеялся, несмотря на загадочное исчезновение того, что осталось от волка. После привычных манипуляций с рунами, и эта плита исчезает в стенном пазу, открывая вид на резкое сужение тоннеля, начинающееся буквально через несколько метров от стоящих. — Видимо, дальше придётся обратиться, — резюмирует Чимин и напоказ решительно начинает стягивать одежду и укладывать её в их худой заплечный мешок. Он прикрывает глаза, взмахом хвоста прошивает воздух, и силуэт его начинает опадать осенним цветом рябиновых листьев, складываясь в лисью фигуру. А Юнги стоит, не в силах глаз оторвать: сперва от крепкой, но изящной фигуры и тщательно отводимого смущённого взгляда, затем от самого действа, что действительно заворожило — не зря всё же Чимин являлся представителем лисьего рода, мороча голову и без применения магии. Юнги оправдал себя именно этим. Чимин же берёт в зубы мешок, изо всех сил путая в мыслях своё смущение, и скрывается в сужающемся проходе, оставляя Мина в одиночестве. — Поторопись, — доносится до его мыслей, и он следует призыву. Тоннель действительно низок, и будто бы был прорублен как раз под высоту волка, который имел совсем небольшой запас в холке. Этот участок оказывается не столь длинным, и они упираются в тупик уже спустя пару сотню метров. Вроде, немного. Но уже зная, в каком состоянии на тот момент находился Тэхён, можно только дивиться силе духа и выдержке лиса, который так упорно продолжал идти, по сути, в неизвестность. Для преодоления очередной преграды оказывается достаточным лишь чуть навалиться на неё, уперевшись головой, как округлая дверь проёма без труда поддаётся и открывается внутрь довольно большого помещения, в котором возможность видеть в темноте вновь ничуть не помогает, как это было в схроне Древних. Юнги слышит глухой стук позади них и понимает, что путь к этому месту вновь надёжно запечатан. И вновь приходится гадать об истинных размерах помещения и насколько далёк пол от пола тоннеля. Потому что Чимин уже попытался выйти, чуть не сорвавшись вниз — волк в последний момент успел прихватить его клыками за загривок и затянуть обратно, недовольно порыкивая. — Спешка не всегда во благо, — недовольно отчитывает он истинного, решая не озвучивать слов волнения потому что Чимин не мог не почувствовать, насколько заставил Юнги переживать. Лис виновато склоняет голову, но не отмалчивается: — Но нам нужно как-то выбраться отсюда, — сетует он на бессилие зрения и видений в этом месте. Он чувствует, что Тэхён встретился здесь со своим истинным, но увидеть не выходит. Над чарами защиты этого места неплохо постарались. Волк двигается ближе к краю и лапой скидывает несколько мелких камушков, осыпавшихся когда-то давно со сводов тоннеля. Юнги чувствует, как и Чимин прислушивается — звук падения раздаётся почти сразу, давая наконец понять, что им не грозит сорваться в неизвестность. — Я пойду первым, — констатирует Юнги и, не обращая внимания на недовольное фырканье лиса, прыгает в темноту, стараясь спуститься как можно ближе к проёму на случай, если известный им участок невелик. Чимин тут же спускается за ним, продолжая фырчать, но в мысли своё недовольство не облекает. Волк стягивает вниз и их мешок с вещами и обращается, решая не медлить — с каждым разом делать это проще, будто утраченные силы всё продолжали расти. — Я попробую прощупать заклинания, — предупреждает Мин и прикладывает ладонь к камню стены, привычно посылая импульсы, на что магия места реагирует сразу, разбегаясь от его ладони уже знакомыми змейками, подсвечивающими довольно большое помещение. Оно меньше, гораздо меньше схрона, но достаточно велико, чтобы вместить в себя не одну сотню людей (или оборотней). По всему периметру по окружности в камне выбиты скамьи, что ступенями спускаются к причине создания этого места — алтарю. Сомнений нет. Это однозначно алтарь, Юнги знает, в их родовом поместье есть подобный, правда, не скрыт он ото всех в подземельях, а расположен в главной зале, внушая трепет и напоминая о чужой гордыне и ошибках. Следствия которых, по видимому, живы и процветают по сей день. В клане белых алтарём никогда не пользовались, да и создан он был не ими, а одним из радикально настроенных кланов. Но он не давал забыть и опустить руки, помогал помнить цели их общины и то, чего они успели добиться за прошедшее время и не сворачивать с намеченного пути. Юнги узнал артефакт, а для кого-то и реликвию, но удивлён был не меньше Чимина, не ожидая увидеть этот предмет. Что ж, важность задания отца всё растёт и растёт, и уже неплохо бы с ним связаться, но сперва с Джином — братья наверняка его потеряли. А потом можно будет подумать и над тем, как выбраться из очередной забытой всеми пещеры. Магия места молчит, погружённая в сон, — выходит, кроме тех людей, связанных с братом Чимина, это место давно никто не посещал и опасности можно не бояться. — Я попробую связаться со своими, — вслух предупреждает Юнги Чимина, который уже спускается вниз, что-то бормоча себе под нос. Он оборачивается, не понимая, чего от него хотят. — Возможно, опять буду в чём-то наподобие транса, поэтому не пугайся, если не буду реагировать. Чимин молча кивает, задумчиво глядя на истинного, в мыслях его назревает какой-то вопрос, но Юнги уже прикрывает глаза и уносится сознанием на Юг, где покорно несут свою вахту братья Ким. А лис, отвлекаясь от постамента посреди пещеры, больше отвлекается на другое — может ли и он попробовать связаться с Тэ? Их связь, конечно, сильна, но позволит ли она услышать хоть какой-то отклик сознания брата? Если Чимин понимает правильно, их с Юнги единение каким-то образом смешало их силы. Вряд ли волк мог позаимствовать что-то у Чимина (не силён он был в магических делах), но выходит, и телепатические способности лис вполне мог перенять и усилить их зачатки в себе. Видения в тоннеле наглядно это продемонстрировали. Что ж, Чимину не обязательно говорить, идти на контакт, хватит лишь небольшого отклика, надежды, подтверждения, что не всё потеряно. Лис оборачивается на истинного, который так и застыл, стоя, с закрытыми глазами, свесив руки вдоль туловища, и решает сесть на ближайшую скамью — вдруг для него стоять будет небезопасно. Он так же прикрывает глаза и просто размеренно дышит, успокаивая своё сознание. Которое постепенно проясняется и перед внутренним взором предстаёт знакомая картина, состоящая из всевозможных потоков силы. Один из них выбивается и цепляет сознание Чимина, утягивая за собой. Он не сопротивляется, понимая, что движется в верном направлении — значит, Тэхён жив? Это и есть их связующая нить? Но радость длится недолго — поток приносит его к другому, к человеку, который , подобно Чимину, уверенно отрицает любые мысли и малейшую возможность смерти Тэхёна. Он видит Чонгука.~•~
Прошлая ночь выдалась тяжёлой. Дикие будто с цепи сорвались, умчавшись на Север яростнее обычного, едва потухли последние отсветы закатного зарева. Намджун и Сокджин, как и прежде, притаились в своём укрытии — на ветвях старого раскидистого дуба, всё так же оставаясь незамеченными и имея возможность добыть хоть какое-то пропитание, питаясь пичугами. Намджун, поняв буквально в первый же день, что передвигающейся по земле добычи им не видать в этих краях, смастерил довольно годную пращу, использовав пояс, подвязывающий рубаху, и взял на себя добычу дичи. Шли четвёртые сутки, и пока пойманного хватало для утоления голода волков в человеческой форме. Братья, конечно, не особо привередливы, но хорошо бы их лидеру поторопиться. Уже светало, Дикие только скрылись в своём укрытии, и лишь сейчас Джин и Намджун смогли перевести дыхание. Лишь свора унеслась на свою беспощадную кровавую охоту, волки уже тогда почуяли неладное, чувствуя, будто их одичавшие собратья в этот раз имеют какую-то определённую цель. Они терпеливо несли своё ночное дежурство, в этот раз решив бдить вместе (обычно они дежурили посменно, чтобы чего не упустить, будь то событие днём или ночью), потому что принявший пост Сокджин почуял неладное ещё незадолго до заката. Чутьё его подводило редко, поэтому Джун доверился ему без лишних вопросов. И вот сейчас они видят, как воодушевлённо поскуливающая стая Диких возвращается с какой-то ношей. Волки могут разглядеть лишь человеческий бездвижный силуэт в порядком окровавленной одежде. Человека несёт одна из самых крупных особей, надёжно зажимая меж мощных челюстей, и понять, жив ли он, совершенно невозможно. Но вряд ли можно надеяться на столь хороший исход. Стая исчезает за каменистым гребнем, скрывающим вход в подземелья. Братья переглядываются и хмурятся. Они уже слышали, что Дикие не гнушаются и человечиной, оставляя на месте бедолаг лишь пятна крови и обрывки одежды, но не предполагали, что те занимаются ещё и собирательством добычи. — Нужно связаться с молодым Господином, — подытоживает Сокджин и прикрывает глаза. Намджун уже собирается было оставить брата и отправиться на охоту, но тот открывает глаза, хмурится, вновь предпринимает попытку, но терпит поражение. — Не могу. Господин показывал мне, как выйти с ним на связь, но видно я что-то делаю не так или сил мне для такого недостаточно. Придётся ждать. — Зная, на что он способен, не думаю, что долго, — Намджун потягивается и всё же спускается вниз, с удовольствием валясь на мягкую лесную почву. Да, она гораздо лучше, чем жёсткая шершавая кора. Он вновь потягивается и поднимается на ноги — еда сама себя не добудет. — Хэй! Запах! — кричит ему в спину Джин и бросает пузырёк, который брат ловит без труда, кивает и отворачивается, продолжая путь. Точно такая же тёмно-синяя склянка висит у него на шнурке на шее — её он отвязывает и суёт в карман штанов, новую же закрепляет на месте прежней и вытягивает тугую пробку. — Ну и гадость, — морщится Нам, чувствуя концентрированный кисловатый запах, тут же ударивший в нос, но спустя несколько шагов он рассеивается и остаётся для волка незаметным так же, как и они с братом для Диких. Охота оказывается довольно успешной, и ещё до полудня Джун возвращается, довольно улыбаясь. Два тетерева — неплохой улов, учитывая пугливость птиц. Он уже собирается крикнуть брату, чтобы тот спускался и помог обработать добычу своим специальным зельем, с помощью которого тушки запекаются без пламени, но осекается, видя состояние Сокджина. Тот определённо в трансе. Значит, Мин Юнги наконец вышел на связь. Поэтому Намджун садится, опираясь спиной о ствол, и ждёт. — Это истинный того странного человека, — сообщает Сокджин, приземляясь недалеко от брата и заставляя того вздрогнуть от неожиданности. Намджун успел прикимарить. — Что? — хрипит он, не понимая, о ком ему говорят. — Тот... кого несли Дикие, — поясняет Джин. — Истинный того странного человека, помнишь? Ммм... брат истинного Господина. — О, Древние Боги, но как? Он был под протекцией... — Они разделились, — перебивает Сокджин. — Не знаю, что там произошло, но они разделились, и лис угодил в лапы этому зверью. Господин про него спрашивал, а я даже не смог ответить, жив он был или нет, — сокрушённо качает головой мужчина. — Скорее нет, чем да, — комментирует Нам, понимая, что оборотень если и был жив, то вряд ли надолго. — Он что-нибудь сказал? Долго нам ещё здесь торчать? — он устало вздыхает и тянется за одной из тушек, намереваясь её ощипать. — Ох, и в кого же ты такая бездушная скотина, — вздыхает Джин, с укором глядя на недоумевающего брата. — Господин сказал, что выдвигается к нам.~•~
— Он жив. — Чонгук приходит в себя ближе к вечеру, когда над селением постепенно начинает темнеть раньше обычного — солнце всё чаще скрывается за плотными кучевыми облаками и погода так и норовит настроить на худшее. — Ах, милый, — мать сидит подле сына и не знает, как реагировать на столь решительное заявление. Муж и Хосок рассказали ей о произошедшем, и то, что младший всё отрицает — вполне ожидаемо. — Мне жаль, но ведь ты понимаешь, что это невозможно, — пытается она. — Понимаю, я прекрасно всё понимаю, матушка, но также я чувствую, что он ещё где-то здесь, в этом мире, — успевший сесть Чонгук поворачивается к матери всем корпусом и берёт в свои её небольшие, не знающие отдыха ладони. Та глядит с сожалением и не верит, отводит взгляд, не имея сил смотреть в полные надежды глаза сына. Конечно, он бы и сам не поверил, если бы не чувствовал это так явно, и если бы не чувствовал Чимин. — Мне нужно поговорить с отцом и хёном, сегодня на закате нам предстоит встретить гостей, — парень поднимается с кровати, спешно обувается, целует мать в щёку и покидает комнату, не желая медлить. Женщина лишь сокрушённо качает головой.~•~
Чимин открывает глаза и невидящим, но удивлённым взглядом смотрит перед собой, пытаясь осознать случившееся. — У меня получилось, — почти неслышно, одними губами проговаривает он. Лис хотел лишь попробовать получить малейший отклик от брата, хотя бы намёк, но поток уверенно унёс его к Чонгуку, врываясь в сознание человека и требуя ответа. Тот, будучи без сознания в материальном мире, в мире аэра осознавал происходящее вполне чётко. Но то, что должно было стать удивлённым криком, когда перед ним вдруг из ниоткуда появился Чимин, всё же имело место. Когда не телесная сущность Чонгука наконец пришла в себя, первые слова, которыми обменялись человек и оборотень сходились к одному: ни один из них не верил, что Тэхён мёртв, пусть всё и указывало на это слишком очевидно. В долгие обсуждения они решили не пускаться, обусловившись обсудить дальнейшие действия при встрече. Чимин рассказал, что они с Юнги попали в то же место, где совсем недавно встретились Чонгук с раненым Тэхёном. Чон понял сразу, и без колебаний ответил, что они с братом доберутся до оборотней, как только стемнеет, и сокроют у себя дома. На том и порешили. Сейчас же Чимин оборачивается на то место, где ранее был Юнги, чтобы сообщить о новостях, но его там не оказывается. Лис в панике крутит головой и тут же замечает истинного у алтаря. Видимо, после связи он настолько ушёл в свои мысли, что и не заметил происходящего прямо перед носом. — Юнги? — Чимин встаёт и несётся вниз, останавливаясь рядом с Мином, который, присев на корточки, всматривается в барельеф, что тянется по всем четырём боковым поверхностям каменного постамента. Он что-то бубнит себе под нос, не замечая истинного, в мыслях же его идёт бурное обсуждение увиденного с самим собой. — Юнги, — громче произносит Чимин и касается чужого плеча. Юнги наконец реагирует, направляя взгляд на младшего. — У меня получилось связаться с Чонгуком, он скоро проведёт нас в поселение, — выпаливает он, довольный результатом своих попыток. — Зачем? Ты имеешь связь с ним, можно встретиться и за пределами селения, — хмурится Юнги, недовольный ещё и тем, что несведущие люди имеют доступ к этому месту. Нет, он не против людей и не испытывает к ним неприязни, но это может быть опасно. — Хм, да, возможно, ты прав, но Чонгук настаивал. К тому же, где мы переждём следующую ночь? Опять один будешь сдерживать целую стаю Диких? — недовольно ворчит лис. — Я слышу беспокойство в твоём голосе? — волк, не отрываясь, всё так же снизу-вверх с ухмылкой смотрит на истинного. — Это вполне нормально, — Чимин на удивление взгляд выдерживает и с места не сходит, — бояться за свою сохранность, — ухмыляется он. — Можешь говорить что угодно, но не забывай — я знаю, о чём ты думаешь и что чувствуешь, — Юнги встаёт, оказываясь в паре сантиметров от чиминова лица. — Всегда. — Так же, как и я о тебе, — уже тише парирует тот, всё так же стоит на месте, но заливается краской, потому что действительно знает. И что нашло на этого волка. — Сейчас... — пытается он. — Сейчас. — возражает Юнги и подаётся вперёд, прижимаясь к чужим губам своими. Без ложной скромности и прежнего страха спугнуть, берёт инициативу в свои руки. Будто произошедшее в схроне сдвинуло что-то и в его чувствах и вечном самоконтроле по отношению к истинному. Он приоткрывает рот и смыкает губы на чиминовой нижней губе, повторяет снова, чуть её прикусывая, и наконец чувстувует, как Чимин резко выдыхает и начинает отвечать. Юнги видит, что он жмурится, и чувствует, как лис напряжён, в мыслях же его сумбур, приправленный смущением — это первый чиминов такой поцелуй. Волк улыбается и кладёт ладони Чимину на плечи, ведёт ими по шее к лицу и чуть поглаживает, помогая расслабиться — помогает: истинный начинает дышать спокойнее, а морщинки на лице разглаживаются. Юнги не торопится и не напирает, давая Чимину раскрыться самому. Он продолжает зацеловывать эти безумно притягательные губы, позволяя себе лёгкие, не болезненные укусы, от которых дыхание у лиса каждый раз сбивается, а руки сжимаются в кулаки, давая выход эмоциям — он пытается повторить и эти действия, но выходит еле ощутимо. Мин в очередной раз прикусывает чужую губу, но чуть сильнее обычного, сразу проходясь по ней языком и чувствуя, как Чимин делает так же. Он улыбается в поцелуй и пользуется этой маленькой уловкой, проскальзывая языком в чужой, такой тёплый и влажный рот. Чимин удивлённо распахивает глаза, но не отшатывается, ведь то, что он чувствует, слишком приятно и горячо, горячо повсюду, но его руки, так неловко... Юнги разрушает чужую нерешительность, укладывая чиминовы ладони себе на плечи, и притягивает парня ближе, сжимая в объятиях. Он наклоняет голову, углубляя поцелуй, в котором сквозит лишь нежность и доверие. Чимина так приятно целовать, чувствовать его отдачу и прощение. Чувствовать его небольшие ладони на своей шее и в волосах. Чувствовать, как он отвечает и сам начинает напирать, всё увереннее действуя языком. Чувствовать, как они переступают порог невинности и прижимаются друг к другу теснее, от жажды большего выпуская клыки, потому что контролировать это... Первым отстраняется Чимин, мгновение назад буквально плавившийся от поцелуя. В мыслях его лишь нега и осознание того, что пока это его предел — что-то новое, совершенно неизвестное, что нужно осмыслить. Он смущённо улыбается и утыкается лицом Юнги в шею. Волк дарит ответную улыбку и поглаживает Чимина по спине, отрешаясь ото всех забот. Так они и стоят какое-то время, посвящая свои тела и мысли лишь друг другу, пока Чимин не вспоминает, за каким занятием застал Юнги и не спрашивает об этом. — Этот алтарь... ты слышал что-нибудь о радикальных кланах? — ответно задаёт вопрос Мин, чтобы понимать, с чего стоит начать рассказ. Чимин в ужасе распахивает глаза и неуверенно кивает.~•~
— Чонгук, ты понимаешь, как это звучит? — неуверенно начинает Хосок, доверительно заглядывая в глаза младшему брату. — Его на наших глазах растерзали Ди... — Хён, — резко прерывает его Чонгук. — Мы видели, как его окружили Дикие, я чувствовал, как они его истязали, и это было очень больно, а потом ни вы его не видели, даже намёка на останки не нашли, ни я не чувствовал, как он умер, потому что отключился. И сейчас я этого тоже не чувствую, — уверенным, не терпящим возражений тоном парирует он. — Ну сколько ещё раз мне нужно это повторить? — отчаянно добавляет парень, всё ещё видя недоверие в чужих глазах. Они сидят всей семьёй в комнате братьев после того, как Чонгук рассказал им всё о своих ощущениях и связи с Чимином. — Так этот... Чимин, брат твоего истинного, хочет, чтобы мы снова спустились в подземелья и вывели их сюда, в поселение? — хмурится отец, не особо довольный идеей. И даже не этой её частью, несмотря на то, что им придётся добровольно впустить одного из представителей волчьего племени, доверие к которому подорвано, а той, где Чонгук с двумя оборотнями отправляется прямо в логово кровожадных Диких. Ну правда, это не лучшая идея. — Да, вечер близится, и нам нужно принять решение. Но учтите, я в любом случае проследую к ним, а затем и за ними, — Гук решительно вскидывает подбородок, не собираясь отступать. — И в кого он такой упёртый, — качает головой матушка, не скрывая улыбку, и смотрит на мужа. Тот лишь ответно ухмыляется и поднимается со своего места на кровати Хосока, показательно кряхтя. — Ну что же, раз такие дела — на том и порешим, — разводит он руками и переводит взгляд на младшего, готового подорваться в любой момент.