Есть в каждой нравственной системе Идея, общая для всех: Нельзя и с теми быть, и с теми, Не предавая тех и тех.(с) Игорь Губерман
И первым, как известно, было слово. Как добавляет бородатая шутка: «Судя по тому, как развивались события дальше, слово было матерное». В моем же случае первое слово было дано американской рок-группе, солист которой изо всех сил орал с непередаваемо восхитительной палитрой чувств, будто его только вчера выдернули из Преисподней. Я приоткрыла глаз. И закрыла обратно, понимая, что это просто телефон неистово надрывается, стараясь влезть в сознание самым отвратительным способом. Ну, это был не мой рингтон, пусть Люся сама мается и отвечает в такую рань тому, кто на другом конце провода. Я накинула на голову подушку, стараясь заглушить звук перьями и провалиться обратно в сладкий сон, полный любви, обожания и алюминиевых огурцов, шагающих по брезентовому полю. Трисс тоже отреагировала на мелодию, заметавшись по палатке, не думая просыпаться и кидая маленькие, щекотные молнии во всё подряд, угрожая устроить пожар. Проклятый гаджет не унимался. Нашарив источник звука знова, я хотела было запустить им в Люсю, дабы спящая клуша проснулась и ответила страждущему абоненту, но в последний миг, когда телефон уже почти вырвался из рук в свободный полёт, поняла, что трезвонит моя техника. Глянув на экран, я увидела знакомое бледное лицо и с трудом провела пальцем по экрану. — Анна, какого дьявола? — недовольно спросила трубка. А действительно, собственно, какого? Время — блядских три утра, я только пару часов как спать легла. Будить меня в такую рань — кощунственно и граничит с извращенным садизмом. — Анна, не спать! Проснись! — командным тоном заявил Локи. — Я пытаюсь, но глаза сами собой закрыва-а… хгр… Сработал первый закон Хр-хр-хрютона: "тело, находящееся в состоянии покоя, хочет оставаться в состоянии покоя". Локи, очевидно, такое положение дел не устроило. Телефон хлюпнул, предчувствуя недоброе, и выдал полу-истерическую трель голимой, фанерной попсы. Певица, с трудом нашарившая у себя в голове таланта чуть больше, чем ткани в стрингах, радостно воспевала оду неземной, блаженной, а главное – любовной любви прямо мне в ухо. Поняв, что я просто случайно отключилась, трикстер не преминул этим воспользоваться и побесить талантами русской земли вашу покорную слугу, обладающую жутчайшей формой аллергии на все, что не имеет в своем составе хоть одного серьезного гитарного рифа. Я недовольно, но шепотом, пробурчала в трубку: — Зачем ты мне рингтон переставил? — Чтобы этот ужасный голос уж наверняка тебя разбудил! – ответно фыркнул трикстер. - У нас тут форс-мажор. — Верю. Много фарса и много мажоров. Ты мне на выключенный дозвонился, — я с трудом вспомнила, что вчера смартфон предсмертно пискнул и умер у меня на руках, страдая без электричества почти так же, как Люся без гамбургеров. Маслоу* ошибся. Основная фундаментальная потребность человека – это зарядка техники хотя бы на 25%. Вторая, сразу идущая перед едой и естественными потребностями, это доступ к вай-фай. — Боевая готовность десять минут, — категорично заявил трикстер. — Аккурат через девять минут пятьдесят пять секунд Хеймдалль заберет тебя, при том независимо от состояния, в котором будет пребывать твое тело, ясно? – Локи последний раз фыркнул и положил трубку. Смысл сказанного дошел до меня не сразу. Точнее, сразу после того, как я положила голову на подушку и закрыла глаза, пытаясь переварить полученную информацию и придумать, как запихнуть её в убывающий по крупицам сон, чтобы не забыть. А когда суть таки соизволила достучаться до мозга, я поняла, что у меня осталось всего лишь восемь минут, а я еще даже не умыта, не причесана, не одета, а самое страшное - не накрашена. И вообще нахожусь в лагере эльфов-партизан, крайне недолюбливающих магию по разным причинам и которые, думаю, к эффектным светопреставлениям в стиле концертов Рамштайн не привыкли. Вообще, хорошо быть бабой: проснулась, нормальное лицо на своей роже нарисовала и пошла, виляя бедрами, но есть один малюсенький, но существенный минус. Не привыкшие к твоей истиной форме покемона друзья и близкие иногда шарахаются, когда забываешь ресницы наклеить. А Локи и вовсе в голову что угодно взбрести может. Опухшая женщина, сияющая на тебя туманными глазами с бледного лица без ярко-выраженных бровей, кого угодно вдохновит убивать, и не исключено, что в масштабах целой галактики. Подскочив, как ошпаренная и укушенная за задницу одновременно, я выползла из палатки, ступая босыми ступнями на сырую землю, едва покрывшуюся первой росой, и вприпрыжку поскакала к ближайшей таре с водой дабы смыть с себя остатки Аники Эмергейс и поставить на законное место Анну Тараканчикову. Метаморфоз никто не заметил, хотя бы потому что все нормальные гуманоиды в такую рань спят. Только дозорные шастают. Но и они уныло сидели у слабо греющих костров, закутываясь в свои промокшие полевые одежды, и ждали смены караула. За две минуты, я кое-как натянула куртку, запрыгнула в рваные кеды и почти на ходу схватила рюкзак, расчёсывая волосы пальцами свободной руки. Вот у немцев утро - это "Морген". Само по себе это слово на вкус отдает смертью, и даже место хранения и скрытия трупов – морг, да? Что-то в этом есть, не находите? Гуттен Морген, Ань, спасайся от нового дня, как умеешь. Добежав до палатки Йорвета, я бросила взгляд на часы и, оценив, что три минуты – это мало для того, чтобы проявлять чудеса терпения и вежливости, бесцеремонно заглянула под плотную ткань, сразу же, в кедах залезая внутрь. Отпихнув харящего ведьмака, который ночевал у приятеля, прячась от Трисс, деловито потрясла эльфа за плечо, суфлерским шёпотом вещая на ухо: — Йорвет, ау! Проснись! Я ухожу!. — Куда? — привстав на локте, пробормотал эльф, едва разлепив единственный глаз. — Не рано? Что случилось? — Не знаю, меня вызывают, — я пожала плечами, игнорируя первые два вопроса. — Надо мчаться. — Погоди, — наконец, Йорвет, до конца проснулся и, скинув одеяло, попытался встать, но в маленькой палатке, да еще и со спящим непробудным сном Белоснежки Геральтом, манёвр с первой попытки не удался. Я оценивающе хмыкнула. Эльфам в прикол в лесу спать в одних подштанниках, слабо, но просвечивающих все интересные детали? Я вот чуть не в моржа превращаюсь по утрам, одевая на себя пятьсот кофт, спасаясь от холода, и приобретаю из-за этого не хилые объемы в районе туловища. — Я провожу. — Полторы минуты, — я глянула на часы. — Я уж сама. Тут недалеко, — всего лишь пара миллионов парсеков, подумаешь. Что они в сравнении с бесконечностью Вселенной? — Всё, мне пора. — Да подожди же ты, — Йорвет поймал меня за руку и резко потянул на себя. Поскольку палатка была не высокая и заползала я к ним, буквально, на карачках, неустойчивая конструкция имени меня рухнула на эльфа, развалившись на прохладном теле и чувствуя щекой сухие мышцы плеча. Йорвет приподнял меня и коротко поцеловал в губы. — Вот теперь иди. И возвращайся. — Естественно, — я кивнула и быстро вылезла из палатки. Уже почти на исходе времени я мчала по лесу, едва не запинаясь о не зашнурованные кеды и мечтая убить Локи за такой стрёмный, но крайне добрый, как ни крути, подъем. До полянки, которую я наметила в качестве стартовой площадки, оставалось секунд пятнадцать, но выданный Лафейсоном промежуток закончился, и меня, уже на бегу, начало переносить сквозь пространство, где я огибала огромные небесные тела, совершенно не замечая их, пробираясь в космосе, ведомая собственной кинетической энергией, которую направлял локатор Хеймдалля. Превратившись в маленькую вспышку, пучок света ты не замечаешь ни потраченного на путешествие времени, которое и без того занимает одно-два мгновения, ни той тьмы, обволакивающей тебя со всех точек обзора, ни массивных звезд или планет, встречающихся на твоем пути. Ты становишься светом, тем самым, который служит законам корпускулярно-волнового дуализма**, и мчится вместе с отраженными лучами от одного массивного тела к другому, не зная, что существуют преграды. Когда ты всего лишь луч, кучка единой энергии, то одна-единственная опасность, которой действительно стоит бояться – Черная Дыра. Она, одна во всей Вселенной, несет в себе абсолютное, совершенное разрушение, притягивая к себе всё то, до чего дотянется её жуткий Горизонт Событий***. А что, если какая-нибудь группа фотонов, над которой ученые ломают голову, следя за замысловатой траекторией его движения — просто большая Асгардская семья, которая отправилась в турне по галактике, раз уж случился отпуск? Мир приобрел очертания, становясь набором разномастных, разрозненных пикселей – первое измерение, которое мы могли изучать в школе, состоит из отдельных точек разных размеров. Они собираются в единое целое, превращаясь в линии, и вот вокруг всё становится чем-то похожим на чертежи, в которых нельзя разобраться без стакана даже студенту мехмата. Линии и фигуры, из плоских, но невероятно реалистичных, рисунков, вытягивались в трехмерную, объемную картинку, имеющую объем. Вокруг проявлялось закрытое огромным, позолоченным куполом, помещение со смотровой площадкой и большим шаром, вращающим здоровенные шестерни в трехстах метрах ниже по вертикали, в центр которого был воткнут меч-ключ. Я по инерции пробежала еще около пяти метров по узкой дорожке и остановилась, пытаясь пересилить инерцию и не рухнуть вниз. Темнокожий мужчина в золотых доспехах, украшенном разными драгоценными каменьями, звонко хмыкнул, и этот звук разнесся по пространству купола, отражаясь от плоских стенок и усиливаясь во многие разы. Нереальные, выцветшие от горя и жалости к населению этой Вселенной глаза упорно смотрели в пустое пространство, не фокусируясь ни на чем конкретном. Я поздоровалась с Хеймдаллем, стараясь сделать вид, что моя пробежка была задумана изначально для каких-то сумрачных целей: — Доброе утро! — помахав Стражу Врат Асгарда, я вернулась к перемещателю, который еще совсем недавно отстроили заново. Негр кивнул и, упрямо не смотря на меня, но показывая, что услышал и в курсе, что оно доброе. Не проронив ни слова, он поднял руку и указал в сторону моста, виднеющегося за входом, где мне на встречу уже спешило тело в зеленом костюме. – Спасибо! Вообще, этот старик мне нравился, не смотря на всю его внешнюю суровость. Я-то знала от Тора, умудрявшегося своими детскими проказами доводить до белого каления и этого, почти не обладающего эмоциями, Стража, что Хеймдалль боится до заикания маленьких, агрессивных собачек. Тех самых, что на 95% состоят из ненависти, на 4% из дрожи и на 1% из дерьма. Но в целом, не смотря на свою сомнительную слабость, темнокожий воин был нормальным мужиком. Особенно когда на работе было совсем скучно, и он начинал разговаривать о разных странных происшествиях. Обладая способностью заглядывать в любые, подшефные Асгарду территории (и не только!), Хеймдалль обожал ковыряться в чужих жизненных историях. Он мог часами наблюдать за развернувшейся, где-то на задворках Мунспельхема, драмой какого-нибудь кузнеца, влюбившегося в дочь графа, отец которой был троюродным племянником сестры бабушки брата государя, сгноившего его отца в тюрьме. Сама же дочь вполне могла быть на самом деле мужчиной, которого выдают за девушку в целях безопасности (чтоб не кокнули наследника знатного рода, естественно), а он мечтает быть пилотом космического корабля и очень привязан к собаке, которую подобрал на улице, будучи школьницей академии благородных особ. А собака… в общем, я думаю, вы поняли суть, с ней-то точно что-то тоже не так. Соответственно, вне рабочего времени, да и просто когда лик сурового служения Царю и Отечеству не требовался, Хеймдалль показывал поразительное, для любого смертного, отношение к жизни. Оно у него стало какое-то меланхолично-авантюрное, что само по себе являет весьма жуткое сочетание. Типичная болезнь человека, который любит постоянно поглядывать сериалы и посмотрел их больше, чем любой суровый критик Мидгарда. На входе к перемещателю Локи замер, демонстративно сложив руки на груди. Хеймдалля он побаивался и недолюбливал, при том, именно в таком порядке и не иначе, потому не очень хотел входить. Да и зачем делать лишние телодвижения, если «гора» сама идет к Магомеду? Я рванула к нему, подпрыгивая от радости на ходу, и повисла на бледной шее, чуть ли не поджимая ноги — С возвращением, — поздоровался Локи, стоически выдерживая вес моего тела. — Давно не виделись. — Аж целый месяц, – я неуклюже чмокнула друга в щеку и встала на ноги. — К чему такая спешка? — Потому что иначе ты бы отсрочивала возвращение до конца времен, — хмуро констатировал трикстер. — Твою мать! Локи! —ругнулась я, понимая, что на самом деле догадывалась об этом. – А если б у меня были дела? - Какие? – иронично полюбопытствовал друг. Я прыснула и потянула его за руку в противоположную, от перемещателя, сторону, окидывая взором столицу Девяти Миров с Радужного моста. Локи сжал мою руку так сильно, словно боялся, что если отпустит, то я побегу жрать и отсыпаться. Асгард, стабильно отстраивающийся после каждых приключений царственных сыночков, вновь сиял золотыми куполами, радуя, так сказать, мою душу. Платиновые крыши сторожевых башен играли всеми цветами призмы Ньютона на солнце, а величественные исполины строений взирали острыми шпилями в ясное небо планеты, оставляя далеко внизу простых жителей прозябать в бледной тени их величия. Интересно, где строители взяли столько золота? Город, буквально, переливался блестящим металлом на солнце, стремился ввысь и выглядел, как элитный муравейник. У основания моста нас ожидал летающий экипаж. Колесницы, запряжённые баранами и прочий треш, о котором вы могли слышать из легенд, в Асгарде давно стал пережитком прошлого. Теперь такие изыски остались исключительно для туристов, стекающихся в столицу со всех концов Вселенной и оказавшимися падкими на подобный маркетинговый ход. Нам же надо было действовать быстро и, желательно, не особо светиться на улицах города – Локи с недавних пор здесь немного недолюбливают - поэтому младший представитель асгардской королевской семьи перемещается без особой роскоши. Так, всего лишь личный водитель в крутых иридиевых доспехах, небольшая «гуделка» со звуком озверевшего КАМАЗа, чтоб дорогу уступали, а то весь воздух своими драндулетами заняли, королевский герб на каждом борту. Да, как я и говорила, Локи старается не привлекать к себе излишнее внимание. Мы, мило беседуя о разных вещах, подлетели к балкону покоев принца и не прерывая беседы, выпрыгнули из самолетной кареты, решив, что это кратчайший путь домой. Личный водятел Локи, не прощаясь, улетел в сторону парковочного гаража, весело насвистывая мелодию сквозь пирсинг в зубе. Я потянулась, разминая затёкшие мышцы, и двинулась на запах блинчиков с апельсином, доносящихся из комнаты. Трикстер, понимая, зачем я так старательно двигаю кончиком носа, вдыхая ароматы еды полной грудью, лишь улыбнулся и подтолкнул в спину. У сына Лафея была извечная паранойя, что в любой точке родного города его подслушивают, за исключением покоев, где магический экран он возводил самостоятельно. Объяснять, что все уже забыли о том, что он чуть не захватил Мидгард, а потом сбежал из тюрьмы, помогая брату спасти его девушку и Асгард в придачу, было бесполезно. Такие подозрения витали в голове Локи с самого раннего возраста и не выводились даже ласковыми беседами с мамой Фриггой. Я села на диванчик, рядом со столом и накрыла голову руками. После перемещений между мирами меня всегда немного мутит, а неокрепший организм клонит в сон. Впрочем, не исключено, что спать хотелось из-за слишком раннего пробуждения, но чёрт его знает, дадут ли мне сегодня доспать то, что положено законами здоровой психики или нет. Из запасной комнаты Локи, где раньше стояло всякое магическое барахло и неудавшиеся эксперименты трикстера, а ныне служившей мне опочивальней, вышли две служанки. Улыбаясь и хихикая при виде вашей покорной слуги, они сообщили о готовности моей спальни и удалились, переговариваясь о мальчике-драконюхе, который недавно поступил на службу. — И снова с возвращением, — тихо и незаметно, со спины, подкрался Локи. Принц поставил руки рядом с моими плечами на спинку дивана и теперь взирал сверху вниз на заспанное личико вашей покорной слуги. Я задрала голову, ища взглядом знакомые, до боли, глаза, и коротко кивнула другу, на самом деле не имея ни малейшего желания с ним разговаривать. — В ванную пойти не намереваешься? От тебя смердит костром и лесом. — Некоторым нравятся такие запахи. — Но не когда к этому примешивается запах немытого эльфийского тела, — почти процедил сквозь зубы принц, резко набирая обороты злобы и желая удалиться. Я хотела было крикнуть ему, что мы с Йорветом в лесу еще ничем подобным не занимались, но вовремя вспомнила, что это, в общем-то, не дело трикстера и решила заткнуть рот завтраком, дабы не дать нам поссориться раньше времени. Лафейсон громко хлопнул дверью, и топая, демонстративно удалился из собственных покоев, оставляя меня отдыхать от межпланетного экспресса. - С возрастом понимаешь, что с мужиками лучше дружить, чем строить какие-то отношения, - сообщила я блинчику, прежде чем воткнуть в него вилку и безжалостно разрезать ножом. – Жаль, что не все мужики это понимают, правда?***
От меня валил густой пар. Не то, чтобы я решила превратиться в джина, чтобы помещаться и в масляной лампе, и в шмотках размера XS, просто в комнате к вечеру стало немного прохладно, и горячая, после ванны, влага на коже, стремительно взвинчивалась паром в воздух, надеясь его согреть. Я быстренько, на цыпочках, перебежала из-за ширмы к шкафу, маленькими шажками ступая по зеленому мрамору пола, капая влажными волосами на узорчатые плиты и ненавидя себя за забывчивость. Вот что мне мешало взять теплый махровый свитер с растянутыми рукавами сразу? Думаешь, Аня, что в холоде лучше сохранишься? Или что от перепада температур исчезнет весь целлюлит? Посмотри на себя: зубы стучат от холода, губы синие и дрыгаются, вода с волос по спине стекает, мурашки по коже канкан пляшут, конечности дрожат, как при Паркинсоне****. Да и вообще, представь, на тебя сейчас Хеймдалль смотрит? Коленки на лосинах оттянуты, кофта до колен болтается, в рукавах дырки для большого пальца проделала! Волосы, и те расчесать без потери пару зубьев не можешь. И вот с этими исходными данными ты идешь бороться за сердце Йорвета? Серьезно? Пока я одевалась, дрожащими ногами пытаясь попасть в узкую штанину, и ругала себя за внешний вид, в котором собаку-то страшно выгуливать, услышала, что в комнате трикстера закипела какая-то бурная, спорящая на два голоса, деятельность. Громоподобный голос царевича Тора Одинсона разносился на пару десятков метров вокруг обладателя, абсолютно не стопорившись даже бетонными стенами. Локи отвечал односложно, но едко, от чего наследник престола начинал еще больше басить, поднимать амплитуду раскачки голоса и ругаться матом. Принцы явно спорили о чем-то своем, но что мешало их общим, насколько они вообще могли быть, планам. Наскоро натянув толстые шерстяные носки и втиснув их в малогабаритные тапки, я выбежала к друзьям, запинаясь о саму себя и сдувая мокрые волосы с лица. — О, привет, Аника! — радостно кивнул Одинсон. — Как ты? — Жить буду! — ответила я той же бодрой интонацией. Тор, окинув взглядом внешний вид, мысленно отметил правдивость заявления и тут же переключился на Локи, стоявшим у окна, продолжая перебранку. Я оглядела комнату, чувствуя присутствие третьих лиц. Сын Лафея вел себя странно, подозрительно сдержано, осторожно выбирая слова и не пытаясь наехать на Тора с излюбленной темой про трудное детство, которой заканчивалось большинство их споров. А со мной и вовсе не стал здороваться, предпочитая отвернуться и любоваться пейзажами. Уловив взглядом седого, худощавого мужчину, скромно присевшего на тахту, я с подозрением отметила, что где-то уже видела эти бакенбарды. Антрацитовые глаза незнакомца просканировали меня не меньшим интересом, словно старую знакомую или отдаленную родственницу из Тьмутаракани, которую видишь всего пару раз за жизнь, но идентифицировать в голове надо. Получив обоюдостороннее, поверхностное представление друг о друге, мы с незнакомцем вежливо обменялись улыбками и короткими кивками вместо приветствия. Причем, мужчина провернул всё это демонстративно не разжимая губ. Я указала в сторону спорщиков, выгнув бровь: — О чем базар-вокзал? — Отец вновь отказался нам помогать! — растеряно пробубнил Тор, всплескивая руками. — Не понимаю! На этой планете восемь миллионов разумных существ… — Планетой больше — планетой меньше, чего мелочиться? — хмыкнул Локи и тут же добавил с издевкой: — Один глядит куда глобальнее нас с тобой, братец. Вот если бы там проживало восемь биллионов творений, и было бы чем попользоваться… - трикстер повернулся ко мне и пояснил для особо одаренных:- Один, видите ли, считает, что если Асгард официально примет участие в спасении вашего проклятого захудалого мирка, то сможет спровоцировать военный конфликт. — Зона буферная. Рядом находится граница Ванахейма. А кому принадлежит Мир Ольх и вовсе неизвестно, — добавил Тор. — Пожертвовать одной планетой ради тысяч подобных, — губы трикстера растянулись в довольной ухмылке. — Отличный политический ход! Браво! Я в восхищении. — Не можем же мы их бросить? — мой голос сам собой вылез на высокие ноты. — А почему бы и нет? — удивился Локи. — Мы это уже обсуждали, — заспорила я — Мы не можем допустить… — Что бы одни эльфы овладели другими? Но отчего? Лично мне, — трикстер угрюмо указал на себя пальцем, — от этого не горячо, ни холодно. Волноваться не буду, есть и другие миры, требующие большего внимания. И никто не будет, поверь. — Нам-то Один не воспретил помочь, — начал снова спорить царевич. — Значит, он показывает, что готов оказать пассивную помощь, — принц сделал задумчивую пазу и тихо добавил: — Я уверен. Терпеть не могу эти полунамеки. Если вы понимаете, о чем я. — А если что, если дел нагромоздишь ты, а потом перевалишь все свои огрехи на меня? — голос Локи стал едкий, противный и колкий. — Почему бы и нет? — Локи… — предупреждающе зашипел Тор. — Прекратите. Мальчики! Мальчики! — я подошла к Локи и аккуратно погладила его по рукаву. — Пререкаться будем потом. Пока надо придумать, что делать дальше. — План был составлен ещё утром. Резиденты уже получили свои наставления. Все, кроме тебя, — буркнул трикстер, нервно проведя рукой по тому месту, куда я прикоснулась. — Договориться, объединить армии, дать отпор. Всё гениальное — просто, не находишь? — А можно как-нибудь более понятно? В стиле энциклопедии для недоразвитых? — Нужно достичь соглашения с королями Севера и сплотиться перед лицом грядущей опасности. Брать правителей южнее Нильфгаарда бесплодно. Пока войска подтянутся, битва окончится, — начал быстро говорить Локи. — Они не согласятся, — буркнула я. — Уж я-то парочку царственных сволочей знаю. К тому же, у них в разгаре война. Редания против узурпации Нильфгаарда, ей помогает Каэдвен. Хенсельт по мере возможности присылает провизию, и изо всех сил не гадит Радовиду, даже по мелочи. Аэдирн и его Дева отсиживаются в кустах и поочередно принимают то одну, то другую сторону, а иногда и обе разом. У них там, вроде бы, новое королевство на обломках старого строится и им не до разборок старших товарищей. Про Мэву я и вовсе молчу. Ривию опять забрали в состав Нильфгаарда и посадили на трон наместница. Ковир и Хенгфорская Лига делают вид, что им не интересно происходящее. Они прекрасно себя чувствуют, прячась за армией Редании и выходить из своих ледников не собираются. — Во-первых, я и не требую выставить против Aen Elle всех бойцов до последнего пехотинца. Это просто нерентабельно и глупо. Порассуди сама, отсутствие силы порождает насилие. По дорогам тут же расположатся шайки дезертиров и разбойников, вроде твоего эльфа. — И рубежи нужно охранять опять же, — кивнула я. — Каэдвен едва отбился от лысого, но очень амбициозного соседа. Впрочем, если бы Нильфгаард не зохавал бесхозную Темерию, Радовидушка бы своего добился. И подмял каэдвенцев под свою корону. Он вообще редкостный мудак, таких еще поискать надо… Да и тащить огромную армию, спеша повидать инопланетян с не очень-то дружественными намерениями, через горы Хенсельту, например, не выгодно. — Правда? А я-то мнил, что щелкну пальцами, и все пойдут на мировую! — Локи притворно вскинул руки. — Ты надумала учить меня стратегии и тактике? Ха! С королями дозволь разобраться самому. — Аня, наши лазутчики уже направились с посланиями к королям, — встрял Тор, неодобрительно показывая братцу страшную мину. — Ко всем, кто имеет государственность и владеет доступом к необходимой территории. Все государи, от Ковира до Скеллиге, будут предупреждены. Кроме одного… — Вроде у Дикой Охоты только один корабль, нет? — перебила я, думая, зачем позвали островитян, которым, обычно, оранжево всё, что не фиолетово. — Кто знает? Сейчас один, а завтра — сотня, — ухмыльнулся Локи. — Исключать такую возможность не стоит. По самым скромным подсчетам, у народа Ольх примерно десять тысяч мужей на вооружении, — я удивленно вытаращила глаза.— Тешит, что самих эльфов не более пятисот единиц, и отдаленно не все имеют в своём повелении чародейский дар. Остальное — люди. Потомки тех, кого Aen Elle из века в век похищали из других миров. И, конечно, всевозможные чародейственные твари вроде призрачных гончих. Их тоже нельзя сбрасывать со счетов. — Нильфгаард пытается продвинуться на Север. Император уже подмял Темерию, и практически, устроил протекторат в Аэдирне. Следующие на пути — Редания, Каэдвен. И те, и другие откажутся сдавать позиции, — я тяжело посмотрела на Локи, ожидая его соображений на этот счет. — Посему договариваться с Императором предстоит тебе, — Тор попытался похлопать меня по плечу, ободряюще, но быстро одернул руку, как от удара током. — Меня прибьют уже на подходе к столице! — я забегала по комнате и даже чихнула от недовольства. Кому-то Норны***** дали при рождении рученьки золотые. Кому-то — головушку светлую. А кому-то жопоньку с приключениями. — Я черным однажды политику случайно подпортила! Не дала остальным северным королям разругаться! Меня чуть не казнили! Стоп, — я вздохнула, вспоминая, в какой разрухе находятся королевства. — Стоило отойти и все короли снова устроили интриги, скандалы, расследования! Но, зная нильфов, эти черномордые могут повесить уже только за намерение подпортить им политический ход! — я почувствовала легкую горечь во рту и решила сменить тему, уверенная, что переупрямить можно даже трикстера, но попозже: — В принципе, ещё ведьмак меня резонно спрашивал, с какого это, собственно, перепоя, короли, императоры, князья и прочий дворянский сброд решит встать под объединенные знамена? Локи подошел к своему письменному столу и воинственно приподнял из груды лежавшего там хлама свитки пергамента, которые до этого тихо валялись, скрученные в трубочку у самой стенки и уже успели покрыться пылью. Сияя от собственной значимости, он, наугад извлек один, раскрывая перед моим носом и начал трясти, не давая прочесть и буквы из документа: — Почему королей венчают на царствование именем богов?— на мой немой ответ: «Я тебе что, справочник?» трикстер насмешливо ответил сам себе: — Потому что власть им буквально дана богами. А кто у нас боги? Правильно, Асгард. Один, на заре правления, обожал, точнее, не мог жить без безусловной, тотальной власти. А потому, те миры, которые могли ему противостоять, попытались отбиться. Стоит ли напоминать, что стало с Хельхеймом? Мунспельхейм, кстати, Всеотец выжег дотла, а Йотунхейм…. — Локи, мы тебя поняли, — видя, что вот-вот заиграет старая, замученная шарманка, которая к тому же, как в известной песне, чужестранка для местного общества, я попыталась урезонить трикстера. А то посинеет еще от злости. Буквально. Он это умеет. — Изволь, — принц кивнул в мою сторону. — В любом случае, абсолютно во все миры были разосланы гонцы. И первые предводители племен, будь то люди, орки или низушки, поставили под этими, — Локи потряс пергаментом, — бумагами свои подписи. А в документах явственно прописано: «Власть Царя Асгарда превыше всего». В качестве ответной услуги Асгард привнес азы магии, искусства, элементарных технологий. А потом ввел пакт, запрещающий заниматься этим же любой другой несанкционированной организации. Да и своих служителей очень жестко ограничивает. — Если бы я была Императором Нильфгаарда, то плевать я хотела бы на эти документы, — фыркнула я. — Потому что когда их составляли, моей империи еще и в помине не было. — Это второстепенно, — начал спорить трикстер. — Понимаешь, любовь моя, если бы ты была Императором Нильфгаарда, то перед воцарением ты бы приносила еще одну присягу, негласную и очень… своеобычную, — Локи передал мне документы. — После любого племени, державы и прочего политически централизованного строя есть государство-наследник. Так было всегда. Иногда их несколько, иногда, всё же, были те, кто и правда, исчезал невозвратимо, ибо их захватывали другие. Таким образом, в мире твоих друзей осталось только три подлинных документа, содержавшихся в Ковире, Темерии и Цидарисе. Я имею в виду, только ту территорию, что нам занимательна, разумеется. Нет резона влачить на битву, например, Зерриканцев или Тарисов… — Кого? — не поняла я. Нет, о Зеррикании я еще слышала, и даже видела парочку представительниц, но второе слово было не знакомо. — Тарис, страна такая, — прыснул Локи. — Как Австралия, только там. В общем, крайне в отдалении от рассчитываемого места перехода. И пока они дотащат свои армии, мы уже отобьемся. — Если отобьёмся, — вздохнул молчавший доселе мужчина. Я уже и забыла о нём, поэтому, от неожиданности, удивленно оглянулась. — Вернемся к нашим баранам. Ну, дают они какую-то там клятву, ну, есть там какие-то древние пергаменты, с типа «договорами» … Тем более их всего три… Не станут короли нас слушать, — я мотнула головой. — Оригиналов — три, копия непременно есть у каждого почитающего себя королька. Давая негласный обет все властители, как один, обещают безоговорочно покоряться Асгарду, если он объявит военное положение. Безусловно, слушать на сто процентов они нас не станут, но прибить Асгардского посла, и тем более, не привести в исполнение его наименьшие требования означает навлечь на себя гнев богов и Одина лично. — Но Один уже отказался помогать, — вздохнула я, ставя точку в споре. — А вот об этом никому вообще не обязательно знать, как думаешь? В комнате повисла гнетущая тишина. Первым сдался Локи, пытаясь разгадать, как я перевариваю услышанное: — Конструктивные предложения имеются? — Может, пошло оно всё нахуй? - предложила я. — Я бы с радостью сказал: "принято единогласно", но беда в том, что теперь повернуть назад - предать восемь миллионов, - вздохнул мужчина на диванчике. Я задумчиво поглядела на него, но не смогла ничего сказать.