En Orifanna evall a straede.

Утро было протяжным, вялотекущим из дремы в бодрствование, и наступало очень тяжелой поступью на голову. В закрытые веки уже улыбались лучи солнца, наполняя ясную комнату теплым светом, резонирующим по стенам, застревая в створках шкафа, зеркальной поверхности двери, потемневшем экране телефона и теплом одеяле. Я чувствовала знакомое дыхание рядом с собой, едва уловимый мускусный парфюм, с нотками чего-то свежего, витал в воздухе. Ласковые поглаживания по голове старались не разбудить и навевали воспоминания о времени, когда всё в моей жизни было куда проще, откровенней и не давали привкуса неизбежного разговора, откладывающегося уже не первый месяц, во рту. Я открыла глаза и встретилась с другими. Они были зеленые, как болото, как листва, перенасыщенная цветом, и вот-вот начинающая желтеть. Внимательно, почти не мигая, глаза разглядывали меня, словно их обладатель пытался запомнить каждую, даже самую незначительную, черту лица. Я чуть вытянула руку и аккуратно, насколько позволял мужчина, провела пальцем по большеватому острому носу, с заметным расширением чуть ниже переносицы, стараясь прикасаться чуть-чуть ощутимо, одними только атомами кожи, способными передать импульс тепла тела. Мужчина муркнул и фыркнул одновременно, как довольный кот, который позволяет себя приласкать, но только на этот раз. Подперев одной рукой голову, зарываясь в густые черные волосы ладонью, он выжидательно посмотрел, надеясь, что я первая поздороваюсь: - Доброе утро, Локи, - я убрала руку, пряча её под одеяло. - Анна, - едва кивнул трикстер. – Хорошо почивала? Лучше, чем на продроглой земле, под одеялом из росы? - Согласна, синтетическое лучше, - я резко села на кровати в позу лотоса, поправляя майку пижамы. Соль просыпается к ссоре... а к чему каждое утро просыпаюсь я? – Ты здесь, тебя что-то беспокоит, - это была констатация факта, а не вопрос. Обмениваться любезностями по десять минут не хотелось, есть целая сотня тем, которую мы старательно и успешно избегаем достаточно давно, не стоит добавлять еще одну в этот список. Послушаем, что может, при определенных переменных, беспокоить самого бога Обмана. Вдруг, это совесть, та самая черта, которая у Локи атрофировалась за ненадобностью? – Я не верю, что Один в своем скряжничестве может хоть один мир оставить без попечения, - выдавил в этом. – Ну, он не сунулся, чтобы спасти Мидгард от… Альтрона, - «тебя», – хотела сказать я, но быстро нашла альтернативного врага народа. – Да и вообще, во многие вещи он не… - На Земле уже есть силы, имеющие способность отбиться автономно. Там – нет, - отрезал Локи, разглядывая, как я встаю с кровати, и босая, иду к окну, чтобы выпустить в утренний воздух душноту, царившую в комнате. – Он ведает, что Тор снаряжается помочь тому миру. Знает, что Тор попытается собрать армию из туземцев. И располагает сведениями, что Тор попробует побороть захватчиков всем доступными способами. Но, если проблема станет большей, чем возможности Тора, будь уверена – Всеотец приведет с собой армию, способную стереть Aen Elle с лица земли. - Думаешь, это испытание для будущего царя? – с пониманием спросила я, чувствуя, как утренний и всегда летний воздух Асгарда обдувает лицо. – Или ты думаешь, что это испытание для тебя? Трикстер тоже встал с кровати и подошел к окну, ступая за мной след в след. Потоки воздуха заставили красиво развеваться волосы, обрамляющие бледное лицо опального принца. Он с грустью посмотрел в даль. - Кто знает? – пожал плечами. – Во время заточения мать обмолвилась, что для меня готовилось место первого министра. Да, Тор был бы царем, но исполнительная власть оказалась бы в моих руках. Думаю, учитывая наши способности, и без лишней скромности, могу однозначно заявить – мы были бы почти равны. - Видишь, твой отец не забывал о тебе. А ты… - Один мне не отец, - раздраженно прошипел трикстер. – Несомненно, теперь о таких почестях я и мечтать не осмеливаюсь. Спасибо, что для меня вымолили прощение у Совета, хоть для этого и пришлось спасти Асгард от темных эльфов. Мне сохранили жизнь и до коронации Тора какие-никакие привилегии царского пасынка. Но я думаю, Один понимает, что любимый сын – воин, а не политик. Лидер, но не управленец. К кому обратится Тор в минуту, когда прочие иные средства будут исчерпаны или бесполезны? - К тебе, конечно, - я попыталась потешить самодовольство Локи, понимая, к чему тот клонит. - Именно, - согласился трикстер. – Один знает, что Тор придет за помощью ко мне. И он хочет знать, стану ли я помогать. Всеотец жаждет увидеть, остались ли во мне амбиции покорителя. Да, это испытание для Тора. И для меня тоже. - И ты, конечно, пройдешь его с честью, правда? – я взяла руку Локи в свою. – Обещай мне, пожалуйста. Обещай мне, Локи, что ты выдержишь, не сдашься, и мы вместе сможем победить народ Ольх. Дойдем до конца. Обещай. - Тебе – обещаю, - проговорил трикстер. А потом добавил тихо, почти не слышно: - Средства для достижения цели всегда имеются. Надо только уметь их увидеть. Я улыбнулась, стараясь изо всех сил светиться от радости, насколько это позволяли мне отблески утреннего солнца в глазах. Мне испытания Одина не интересны, лишь бы Ведьминленд был цел. То, что Тор будет стараться, я и не сомневаюсь, а Локи…. Ой, лишь бы только миры больше не захватывал и на трон Асгардский не покушался. А так - всё можно, но кажется мне, что хочет трикстер именно того, чего как раз нельзя. Почему все так сложно-то, а? Помню, как в фильме ДМБ услышала однажды: "Жизнь - это вам не это". С тех пор ни одна философская, социальная и практичная концепция не смогла опровергнуть это гармоничное, объективное и крайне лаконичное понятие.

***

Локи умчался через двадцать минут по каким-то своим сумрачно-гениальным делам, оставив меня приводить себя в порядок. Оставшись одна, я почувствовала, что могу, наконец-то, перевести дух и собрать в кулак мысли, до этого беспорядочными аквариумными рыбками плавающие в голове. Сначала я решила позвонить матери, как тому несчастному созданию, которому волею судеб досталась нести ответственность за мою жизнь по праву передачи генов. Доложив, что моя, якобы, командировка в Уганду продлевается на неизвестный период времени, никакие аборигены меня не съели, а сама её дщерь жива и здорова, я для вежливости послушала репризу про незнакомых мне родственников и с чувством выполненного долга, прогрызаемого червячком совести, отключилась. Я так и не смогла рассказать ей правду, сколько бы раз не собиралась. Объяснить, что два года я пропадала на другой планете, бегая с добрейшим дяденькой, основной профессией которого является уничтожение разных мутантов, по горам и лесам было изначально сложно. Особенно женщине, которая падает в обморок при виде маленькой мыши. И уж тем более не реально донести, что мужчиной всей моей жизни и первой настоящей любовью стал эльф с острыми ушами, одним глазом и виртуозным навыком стрельбы из лука. Про чародейку, способную произнести заклятие, которое развернуло битву на триста шестьдесят градусов, и заменившую мне сразу кучу ролей, говорить вообще опасно – сразу отправят в соответствующее заведение на прием к Наполеону или Моцарту. Они всё равно в одной палате лежат. Матушка у меня женщина впечатлительная и знать ей, как на самом деле устроен мир, и что я стала в такой фигне разбираться по собственной глупости, совершенно ни к чему (это из серии: "хотела подвести брови, а подвела родителей, школу и черту под собственной адекватностью). Мамуля вообще думает, что вашу покорную слугу увезли на другую половину Земли, обеспечили амнезией, и выпустили бродить по острову Фиджи, пребывая в бреду и непонятках, что твориться вокруг. Локи, которого я привела с собой в качестве пруфа, неожиданно стал врачом, лечившим меня, и чья терапия позволила припомнить собственную личность. Потом, как полагается в таких случаях, мы влюбились и уехали жить в Бразилию на постоянной основе. Чтобы хоть как-то оправдать более, чем долгое отсутствие, я и в этот раз изобрела легенду, что, мол, работаю в полевом африканском госпитале и помогаю своему недосуженному бороться с очередной страшной болезнью, грозящей миру смертельной эпидемией и зомби-апокалипсисом. В процессе разговора, пока мама пыталась рассказать мне историю о тех, кого я никогда, скорее всего, не увижу, только одно тревожило мой воспаленный разум. О чем я думала, когда не оставила свой мобильник Йорвету? С Асгарда я бы всё равно смогла поговорить с мамой хоть с пластиковой коробки, благодаря рунам Локи, а вот достучаться до Ведьминленда уже не получится. Естественно, сын Лафея может дозвониться куда угодно и на что посчитает нужным сам, с помощью элементарной магии, или же прислать иллюзию вместо себя, но мне помогать он, конечно, откажется. Просто потому что он ненавидит Йорвета, а от остальных моих друзей его просто заочно тошнит. Закончив отчитываться перед маман, я выползла, как Голлум из Пещеры, из своей каморки на свет, искренне полагая, что голодна и от того – глубоко несчастна. Моя комната вплотную примыкала к гостиной в невероятно огромных покоях трикстера, служившей заодно и комнатой приёма пищи. Именно там служанки оставляли для меня еду, боясь заходить в мою спальню больше, чем на десять минут или по одному. По какой-то местной легенде там обитал неприкаянный дух чародея, которого сын Лафея выпустил в подростковом возрасте, потому что ему самому было лень делать уроки для Академии Магии. В этот раз к еде прилагался бонус – собеседник. Вчерашний мужчина с антрацитовыми глазами и плотно сжатыми губами расположился на диванчике, почитывая какую-то асгардскую книгу. Увидев меня, мужчина учтиво встал и поклонился, приложив руку к груди: - Доброе утро, сударыня! - Доброе, - согласилась я, поглядывая на собеседника с подозрением. Он мне кого-то напоминал. Словно я где-то уже видела эти седоватые волосы, зачесанные на три стороны, и пышные, холеные бакенбарды. Да и глаза его, в своей блестящей черноте, определенно какие-то нечеловеческие, уже когда-то мне, определенно, встречались. Только где? - Нас вчера не представили друг другу, - продолжил дядя, - но нам придется какое-то время вместе работать, а потому я счел возможным исправить это недоразумение, - он протянул руку. - Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой. Но я предпочитаю просто Регис, - у меня отпала челюсть. Не буквально, конечно, просто, я прямо-таки охренела, а рука моя зависла едва не дотянувшись до его ладони. Я вытаращилась на старого друга Геральта, как на ожившего покойника. Впрочем, почему «как»? – А вы – Анна, или же Аника Эмергейс, верно? Я сдавлено кивнула и, едва шевеля губами, произнесла: - Геральт… Он говорил, что вы погибли. Что Вильгельфорц вас вплавил в колонну. И Королева Ночи тоже говорила... – ТОЧНО! Именно он был на том потрете, украшавшем стол одной вампирши в Вызиме. Я помню, что тогда отметила проницательные глаза Региса, а потому и запомнила его. Я всегда, почему-то, запоминаю глаза. Или глаз. В зависимости от ситуации. - Она… Мне еще придется с ней объясниться, - извиняющимся тоном проговорил вампир и улыбнулся, не разжимая губ. – Я хотел поговорить с вами ещё вчера, но понял, что вы слишком озадачены новостью о переговорах с Нильфгаардом. И решил отложить. - Прошу вас, называйте меня на «ты», я еще не настолько старая, - продолжая прибывать в шоке, я села за стол и пододвинула к себе успевшую остыть кашу. – Извините, я тут просто охуела маленько. Не в плане, что наглость зашкаливает, хоть это и так. Я в шоке, от того что вы живы. Не то, чтоб это плохо было, просто такое чувство, что мне до конца жизни придется жить в состоянии аффекта. - Я понял, - кивнул вампир. – Не утруждайтесь, - он сел на диван. – Если я вам мешаю, только скажите. - Нет, все хорошо. Оставим пинг-понг вежливостью? - я понюхала кружку с чаем. Апельсиновый. Вкусняшка. – О чем вы хотели поговорить? - Я буду представлять Асгард для Аэдирнского государства, и рад, что вы уже наладили контакт королевы Саскии и Асгарда. - Стоп! Погодите! Вы что, Асгардский шпион? – степень моего офигевания достигла наивысшей точки, какая вообще была возможна в принципе. - Да, иначе меня тут бы не было, - кивнул мужчина. – Но это долгая история, к тому же – неинтересная. Пока у нас есть более важные дела, - я кивнула с набитым ртом, и намек мой был понят. – Я вместе с вами вернусь в Аэдирн и буду представлять интересы царевича Тора при Саскии. Я бы, разумеется, предпочел не раскрываться, но таково наше положение, и не время для скромности. От вас я хотел бы услышать, каковы настроения аэдирнцев и королевской четы к нашему брату? Я заверила вампира, что Саския настроена решительно быть сверх лояльной к Асгарду и всем, кто каким-то образом примазался с его работникам. Ну, и что королева уже в курсе происходящего, хоть и в общих чертах. Именно для этого Дева и оставила меня после памятного Совета, где мне пришлось раскрыть нынешней королеве малую часть разыгрываемых в партии карт. - Она должна уже начать подготовку. Так, потихоньку, - закончила я свой рассказ. Регис всё время внимательно слушал, немного наклонив голову в мою сторону, и молча кивал. – К тому же, она доверяет Трисс и Геральту. А он доверяет вам, я точно знаю. - Да… Геральт, старый друг, - вампир улыбнулся, стараясь не особенно показывать клыки. - Он излишне добр ко мне. Впрочем, я тоже питаю к нему искреннюю дружескую симпатию. Как он? Вам удалось спасти его от Дикой Охоты? Я кивнула: - Да, он… - Тем лучше. Я переживал, признаюсь, - вампир снова улыбнулся, совершенно не мигая. - И второе, не менее важное дело, которое я хотел бы обсудить. В Велене, у Кровавого Барона по нашим сведениям находится такое забавное чудовище – Ума. - И что? – не поняла я. - Один мой друг выяснил, что это – известный чародей Aen Elle. Может нам пригодиться, вы так не считаете? Его зовут Авалак’х. Я надеялся, что вы расскажите мне, к кому я могу обратиться за помощью, чтобы его вызволить. - М-м-м, - я прихлебнула чая, - я никого не знаю в Велене. Кроме Люси. Обратитесь к ней. - Не имел удовольствия познакомиться с этой девушкой. - Она Наблюдатель, тоже из Мидгарда. Около года прожила в Ведьминленде и, вроде как, наладила какие-никакие контакты. Как я вчера поняла, вернемся мы как раз к Геральту и Трисс, а значит и Люся должна была оставаться где-то рядом. Увидите. Только она разговаривает как-то странно. Я отставила пустую тарелку и удовлетворенно погладила себя по животику. Регис словно застыл, размышляя о чем-то и забыв, что в комнате есть кто-то еще. Я покосилась на него, но тревожить не решалась. И вообще боялась пошевелиться и дышала тише обычного. Узнав, кто передо мной, я испытывала что-то вроде пиетета к авторитетной личности. Геральт отзывался о Регисе, как о самом человечном, из всех его знакомых, мужчине. А то, что он вампир, было делом вторичным. Во всяком случае, для Белого Волка. А для меня – нет. Побаиваюсь я тех, кто может меня разорвать напополам и использует мою свежую, второй группы, кровь в качестве бухла. - Вас что-то беспокоит? – удивился Регис. – Не стесняйтесь, можете смело обращаться ко мне. Я знаю, что Геральт весьма разборчив в выборе спутников. Я ощутил это на себе. А потому о вас заранее хорошего мнения. - Просто так получилось, что от него зависело мое выживание, - усмехнулась я. - Да, я знаю эту историю. Всеотец вас изгнал за проступки принца. Но, поверьте, если бы Геральт увидел в вас что-то, что ему не понравилось, он бы придумал, куда вас пристроить. Хотя бы в храм Мелителе, - вампир помолчал. - Признаюсь, я был поражен, услышав эту историю. Вы, добрая душа, приютили самого разыскиваемого преступника, который чуть не покорил ваш же собственный мир. Понимаю, вами двигало высокое чувство. Вы так рисковали, изгнание в незнакомый мир - почти медленная казнь. Но любовь есть любовь, тут уж ничего не поделать, - Регис развел руками, а меня пробрал смех. Почему все пытаются сосватать мне трикстера?! - Нет, мы с Локи не...- я попыталась подобрать слово, - парочка. Мы друзья. Хорошие такие друзья. И только. - Ох, прошу меня извинить, - вампир поклонился, - я просто слышал, что интерес с вашей стороны в спасении моего мира заключается в неких "чувствах" и решил, что ради любимого вы готовы вновь кинуться в бой. - Блин, да какого...? - Казалось бы, куда хуевее? А вот сюда! Я изумленно вскинула руки, специально наиграно, чтобы усилить эффект. - Дело не только в Йорвете, просто тот мир... - Йорвет... – вампир постоянно перебивал и это, если честно, напрягало. - Хм... Я слышал о нем. Один из лидеров эльфийских партизан, если мне не изменяет память? - я кивнула. - Да, кажется, ведьмак выбрал его сторону в каком-то конфликте. Не без вашей помощи, я так понимаю. Что-ж, ваш друг, Локи, так ругал его, что могу предположить, что он - неплохой эльф. - Он "не плохой". Он - отвратительный. Редкостная скотина, таких еще поискать надо, - я вздохнула. Как он там? Надеюсь, что последние наши разговоры являются "проблесками" в отношениях. Блин, так и манит рвануть обратно прямо сейчас, можно и на собственной реактивной тяге, и докопаться до скоя’таэля с вопросом: «Мы с тобой типа парочка же, да? Вот чего ты один?! Баба тебе нужна, знаешь, да? Чтоб заботилась, любила, холила и лелеяла. Хорошая баба тебе нужна. Я!». Впрочем, мне с самого начала казалось, что наши с Йорветом отношения строили таджики. Поэтому ни разу не удивлюсь тому факту, что по возвращению меня оплюют с ног до головы. А вот когда мы окончательно всё испортим (а мы всё испортим), наконец-то станем друг к другу по-настоящему добры. - Понимаю. Сейчас Йорвет - один из командиров Саскии, верно? Думаю, нам еще предстоит с ним поработать, - Регис снова улыбнулся, не разжимая губ. - Ох, женщины. Что бы мы делали без вас? Йеннифер, по слухам, пожертвовала собой, пытаясь спасти Геральта. Да и вы многое дали ведьмаку, хоть я и вижу, что вы так не считаете. Я пожала плечами. Разбираться в обстоятельствах, которые, к тому же, слабо от меня зависели, не хотелось. Геральт помог мне выжить, и не раз, а я еще долго буду отдавать другу этот необъятный долг. Впрочем, большая часть ситуаций, угрожающих моему душевному и физическому здоровью, не случилась бы, если бы не ведьмак, но ругать мы его за то, конечно, не будем. Он, хотя бы, привнес разнообразие и экстрим в мою жизнь. И подпортил, вечными попойками и отсутствием денег на нормальный алкоголь, печень. Локи с пинка открыл дверь, впечатывая её красивую резную ручку в стенку на пару сантиметров. Бросив очень злой, не конкретно кому-то, а в целом, взгляд, трикстер нашарил вашу покорную слугу, мрачно оскалился, быстрым шагом подошел, и схватил за руку, увлекая за собой по коридору. Такие бешеные глаза у него бывали редко, и чаще всего после «очередной» ссоры с отцом, что автоматом означало – пора примерить роль узбагоительного и мамочки одновременно, давая разбушевавшемуся урагану безумия найти точку спокойствия и вселенской гармонии.