Кукловод

Бедная женщина с раненым сердцем Всё же нашла доброты для него. И, не боясь, Граф тихонько отметил, Что тоже вернёт в её душу тепло.

Дом. Женщина, спасшая его от собак и от других женщин, явно собиравшихся его уничтожить, жила бедно. Маленький кривой домик располагался в самом конце тесной, чёрной от грязи улочки. Фонарей здесь не было, зато в огромном количестве валялись пьяницы, гуляли проститутки и бегали крысы. Женщина протиснулась в низкую покосившуюся дверь, и они оказались в тесной каморке, бывшей, по-видимому, и кухней, и гостиной. На продавленном диване с порванной обивкой лежал мужчина. Граф сразу понял, что он пьян. В его свесившейся вниз руке виднелась битая бутылка, плавающая острым краем в луже алкоголя. Сам мужчина крепко спал, забывшись в трепещущем сне. Одет он был в прорванные на коленях грубые суконные штаны и расстёгнутую, запачканную маслом и потом рубашку. Светлые волосы его были давно не чёсаны и не мыты. — Это мой муж, Отто. — Несмотря на пьяную рожу мужа, женщина говорила о нём с нежностью, и Граф удивился этому факту. Он не мог понять, как может нравиться человек, который постоянно пьян, судя по запаху перегара, висевшему в тесном спёртом пространстве. — А, Бет, шлюха драная, вернулась! — проорал проснувшийся муж, пока женщина протискивалась в крохотную комнатушку, бывшую, наверное, её спальней — здесь было не в пример чистенько по сравнению с гостиной. Комнатушка. На шкафу с отвалившейся дверцей висели старые платья, у осколка зеркала-трюмо стояла потёртая шкатулка с украшениями и валялись многочисленные флаконы из-под духов и помады. На кровать, столь узкую, что с трудом на ней мог поместиться один человек, были брошены чулки разной вязки, а на крошечном столике стояли увядшие розы. Вот на столик и посадила Бет маленького Графа. - Ничего себе! Ты живой? - пораженно спросила она. - Живой... - с опаской подтвердил Граф. - И в то же время ты кукла... - Бет осторожно осмотрела его с ног до головы, повертела кисти и локти. - Откуда ты такой взялся? Это ведь настоящее чудо! - Меня создал Отец. Она потрогала его сырую и грязную одежду. — Ладно, потом все расскажешь. Снимай скорее, такое никуда не годится. Потом я тебя вымою, и мы подберём тебе что-нибудь. Граф послушно разделся. Почему-то от этой женщины не исходило никакой угрозы. И она была совсем не страшная, несмотря на слой косметики и красок на лице. Сама она была одета в короткое платье и чулки сеточкой, а тёмные волосы были тщательно завиты в легкомысленные кудри. Бет налила в крохотный тазик немного воды, сходив на кухню, и даже поругалась там с мужем, требовавшим вина. Затем она переместила тазик в комнату и поставила его перед Графом. — Залезай сюда и вымойся хорошенько. Вода. Вода была тёплой и приятной, и Граф с удовольствием залез в таз, где уже плавала ароматная пена — Бет капнула ему из своих запасов. Он тщательно намылился пойманной шапкой пены, вытер присохшую грязь. Ему хотелось сделать что-то хорошее для своей спасительницы, и он целую минуту раздумывал, как её отблагодарить. Меж тем грязь отстала окончательно. Граф вылез из тазика, аккуратно вытер фарфоровое тело кусочком выданной тряпочки и прошествовал по столу на кровать, где Бет уже разложила одежду. — Осталось от дочки. Она очень любила кукол. Ты бы ей понравился, — грустно улыбнулась женщина. — Она умерла от холеры. И сын тоже. Граф поднял на неё разноцветные глаза — он точно знал, что сделает для этой женщины. Он видел тоску в её глазах. — Одевай вот это, оно тебе пойдёт. — И она протянула ему кружевной костюм из красивого фиолетового атласа, который Граф тут же примерил перед осколком зеркала. Село идеально. Бет глядела на стоящую на её столике куклу и не верила своим глазам — маленький человечек, несмотря на шарниры, казался вовсе не куклой, а скорее настоящим человеком. Только меньше, чем ребёнок. И совершенно идеальным. Тонкое фарфоровое тело так и манило провести по нему рукой, ощутив гладкость кожи. Разноцветные глаза светились благодарностью, пока он крутился перед старым осколком зеркала и рассматривал новый наряд. Хрупкий и сильный — Бет улыбнулась. Главное, что теперь она не чувствовала себя одинокой. «А старую одежду я постираю и зашью», — счастливо улыбаясь, подумала женщина.