Кукловод

Твои руки силятся вновь собрать фарфор. Твоя жизнь не крепче, чем тонкое стекло. Руки опускаются, и пронзает взор: «Расскажи мне, кукольник, что произошло?»

Ветер. Ветер ласкал его лицо, трепетал на плечах, скользил по рукам, смешиваясь с тенями, что уютно устроились вокруг него и переговаривались шипящим, едва уловимым шёпотом. Крылья были сложены за спиной, ожидая своего часа, в любой момент готовые раскрыться. Инквизитор стоял на балконе. Под ладонью урчала самая маленькая и самая пронырливая тень, что принесла ему с утра дурные вести. Она срывалась с рук невесомым эфиром, проскальзывала сквозь его пальцы и млела под хозяйской лаской. Другие застыли на почтительном расстоянии. Их шипящие голоса, казалось, были повсюду, укутывая Инквизитора мистическим покрывалом. Жаль, что они не могли уходить далеко от Унхайлига. Его энергия питала их. — Неужели ты оставишь всё как есть? Тени всегда всё знали — ведь на земле не было места, где не ложилась бы тень. А следовательно, они были везде. И в комнате Генриха они тоже были. Тени видели, что Генрих натворил. Они видели, как он издевался над Графом, они видели, как он перестарался и как сейчас пытается убрать улики и выкрутиться из создавшегося положения. Иногда Унхайлигу думалось, что тени преследуют только им ведомые цели, а не безоговорочно служат ему, но Инквизитор предпочитал этого не замечать. Он слишком хорошо знал, чем заканчивается любопытство. — Неужели позволишь ему уйти? Инквизитор усмехнулся — Мастер оказался прав. Кукла мертва. И навряд ли Генрих сможет что-либо исправить. Ведь сколько бы он ни пытался склеить фарфор — тот никогда не станет вновь целым. Стоило закрыть белые глаза — и Инквизитор стал видеть глазами тени, полностью растворяясь в ней.  — Неужели не накажешь его? Наказание. Генрих метался по комнате, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Паника огромными волнами накатывала на него, затмевая разум. Что он наделал? Как исправить это? Как быстро Инквизитор поймёт, что Генрих испортил всё? Что он с ним сделает? Он тщетно пытался склеить фарфор. Материал сразу рассыпался обратно. Он тщетно пытался собрать металлическую руку — хотя у Генриха были эскизы Мастера, сделать снова столь тонкую работу не получилось. Его пальцы казались ему очень неповоротливыми, а материал не собирался ложиться как надо. Слепить новую куклу с эскиза? Не вышло — лицо у его творения оказалось кривым, да и ничуть не похожим на оригинал. И посему кусок модели отправился в помойку. Вставить декоративный камень, издалека напоминающий рубин, в своё уже сделанное творенье? Но его кукла мертва. Да и Инквизитор не дурак, чтобы сразу понять обман. А как придать ей хоть чуть-чуть живости и заставить двигаться? Генрих не знал этого и никогда этим не занимался. Он тщетно пытался придумать механизм, заставивший бы куклу ходить, но не смог. Кроме движения ног, кукла бы ничего не смогла. А уж про то, что она будет петь и своим голосом возвращать молодость, можно было только мечтать. Генрих обессиленно опустился на стул. Что ему теперь делать? Бежать? Куда? Он не знает ни единого коридора. Он заблудится в Замке, стоит ему выйти за порог своей комнаты. Выйти через окно? Он подошёл к окну, отдёрнул портьеры и глянул вниз. Мама дорогая! На каком же этаже его комната?! Тут не хватит простыни, чтобы спуститься вниз. Только крылья и помогут. Но у него нет ни единого пера! Попробовать обмануть Инквизитора? Сколько же часов он тогда продержится? Он чётко понял, что Инквизитор не прост, ещё тогда, когда впервые заговорил с ним. А что он может придумать — одному дьяволу известно. Как божий день было ясно, что Инквизитор его так просто не отпустит. Он, скорее всего, уже присмотрел для него какую-нибудь страшную и мучительную казнь. Ведь не зря же тёмная слава мрачным ореолом окружает его фигуру! Попытаться спрятаться? Но куда — его сиятельство знает каждый закоулок своего Замка и рано или поздно найдёт Генриха. Что же делать? Ворон. Неожиданно громкое карканье привлекло внимание Генриха. На спинке кровати сидел ворон. Чёрный как смола, он почти сливался с окружающей его темнотой. Птица хлопнула крыльями и слетела вниз. Секунда — и Генрих отшатнулся. Перед ним стоял сам Инквизитор. — Расскажи же мне, кукольник, что тут произошло.