Зверю в сердце

      В общем-то, ситуация была из серии дешевых дежавю. Жара, изумленный Антон, ошарашенный Костя за забором. Разве что первый не голый, а второй не сверкает желтыми радужками. Короче, по всем показателям, панике у Антона — быть. Вот только испугаться он не успел. Костя, округлив глаза в непритворном испуге, вскинул руки, показывая, что не опасен, и попятился. И все бы ничего, если бы мостовая у дома Антона не проходила вдоль небольшой ямы. Вполне закономерно, что Константин оступился и бухнулся в нее.       Страх был в тот момент последней эмоцией, владевшей Антоном. Он пытался не заржать — очень уж комично падал Костя, — волновался, не ударился ли тот о какой-нибудь корешок или камень, и испытывал умиротворяющую радость от осознания того, что он вернулся.       — Господи, как ты там? — выпалил Антон, выскакивая из калитки.       Сидящий в пыли на попе Костя попытался отползти подальше:       — Не бойся, пожалуйста, я ничего тебе не сделаю!       Он был такой потешный в этом волнении и страдании из-за него, что Антон не выдержал и рассмеялся:       — Да не боюсь я. Вставай давай!       Костя осторожно поднялся и, по всей вероятности, собрался пойти дальше, куда он там шел. Но отпускать его Антон не хотел совершенно. Он ухватил альфу за рукав футболки и потянул на мостовую:       — У тебя вся… хм… пятая точка пыльная.       Костя послушно вылез из ямы и, настороженно косясь на стоящего рядом Антона, принялся отряхиваться.       — Бесполезно! — жизнерадостно провозгласил тот. — Так просто ты не отряхнешься. Пойдем, попробуем с водой.       На черных джинсовых шортах пыльное пятно было действительно очень заметно, и Костя, поморщившись, пошел следом за Антоном.       — Ты не боишься? — тихо спросил он, останавливаясь у бочки с водой.       — Прямо трясусь от страха, — хмыкнул Антон, раздумывая, нормально ли будет самому отмыть пятно с офигительной Костиной задницы.       — А почему?       — Потому что Саня отличный психотерапевт.       Антон, наконец, решился и развернул удивительно покорного Костю спиной к себе. Тот даже не сразу понял, что происходит, видимо пытался переварить информацию, так что Антону удалось оттереть целую ягодицу. А потом весь напрягся и медленно повернул голову.       — А ты куда ездил? — поинтересовался Антон, надеясь отвлечь его внимание. Уж очень приятным оказалось занятие.       — Домой. — Отвлечься Костя не отвлекся, но вырваться не пытался.       — Информативно. — Антон тоже не посчитал нужным прерываться.       — Решал одну… сложность, — со вздохом пояснил Костя, показывая, что ничего большего Антон от него не добьется.       Но тому большего и не понадобилось. Сразу сложились в одну картинку звонок родителей, долгое отсутствие Кости, информация о том, что северные оборотни очень влиятельны и то, что сам Константин, ни много ни мало, альфа молодой стаи, а значит не из простых волков.       — Это ведь ты… — прошептал ошарашенный Антон.       Костя не стал изображать показушное недоумение или отнекиваться. Он только вздохнул тяжело и чуть поморщился.       — Не думай только, что теперь чем-то там мне обязан. Можешь считать это моральной компенсацией за мою несдержанность.       — Откуда ты узнал?       — Слышал, как ты рассказывал Роме.       — Подслушивал.       — Подслушивал. Хотел понять, насколько напугал. Правда, не ожидал услышать что-то подобное. — Костя замолчал и чуть скосил глаза назад. Антон только тогда понял, что все еще держит ладонь у него на попе, и резко отдернул ее.       — Ох, ну спасибо тогда, — растерянно проговорил Антон. — В смысле, спасибо огромное! — понимая, что за такое простым сухим спасибо не благодарят, прочувствованно выдал он. — Я даже не знаю, что делал бы, если бы ты не помог. Я… в общем, твой должник, если что-то понадобится, то есть, если я смогу тоже как-то помочь…       Костя ухмыльнулся и кивнул, показывая, что все понял. А потом он опустил руки в бочку и принялся их мыть, и тут Антон понял, что альфа именно на них приземлился при падении, и скорее всего, изрядно их расцарапал.       — Погоди, я сейчас что-нибудь продезинфицировать принесу.       — Да не надо, — отмахнулся Костя.       Но Антону это самопожертвование на фиг не упало. Так что он нахмурился и твердо произнес:       — Очень даже надо. Я быстро.       — Не надо, — настойчиво повторил Костя, удерживая его за руку, и сунул под нос мокрую кисть.       Ни одной царапины, даже самой крохотной, на ладони не было. Антон вцепился в нее и покрутил, внимательно вглядываясь и ничего не находя.       — Регенерация, — медленно, по слогам выдохнул Костя ему в макушку.       — Круто…       — Слушай, давай прогуляемся. Разговор есть, — Костя хмурился, и Антону стало тревожно, будто бы и не было родительского звонка.       — Давай.       Костя не дал выпустить свою руку, просто чуть повернул ее и сжал Антоновы пальцы. Они вышли за деревню и медленно пошли по разбитой дороге. Костя собирался с мыслями и молчал, периодически поддерживая Антона на ухабах. Антон же не мешал ему, понимая, что Антипов не из тех людей, которые будут набивать цену себе или имеющейся информации тупым молчанием.       — В общем, рано ты меня поблагодарил, — недовольно начал альфа.       — В смысле? Но ведь родители…       — Официально все в порядке. Была комиссия, дело закрыли, виновных наказали.       — И в чем же тогда…       — В твоем бывшем. Я сначала думал, что он просто тупая избалованная ублюдина, но он еще и конченый вконец. Тош, — Костя остановился и внимательно посмотрел ему в глаза, — в данной ситуации я бы гроша ломаного за твою безопасность не дал. Не здесь, — поспешно пояснил он, видя, как резко напрягся Антон. — Здесь я почувствую приближение чужака, да и зайти ему так далеко на наши земли не дадут, но у тебя дома… Блин, практически полное беззаконие. Даже те люди, что перевезли тебя сюда, ничего не смогут сделать, если эта мразь решит отомстить.       Этого было слишком много для одного дня. Такие резкие рывки походили на американские горки, которые Антон с детства не переносил, и теперь его отчаянно замутило.       — Эй, — Костя мягко ухватил его лицо, заставил посмотреть в глаза, — я что-нибудь обязательно придумаю. Точнее, даже не я — у меня мозгов не хватит. Но вот мой двоюродный брат или дядя — обязательно, — он повторил это слово четко, так, чтобы у Антона не осталось сомнений.       Антон кивнул и только тогда понял, что они пришли на лесопилку. Он вопросительно взглянул на довольного Костю.       — Продолжаю Санину терапию. Пойдем. Будем бороться с твоими страхами. Я их породил, я их и убью, — патетично продекламировал Костя, утягивая Антона на еле заметную в высокой траве тропинку. — Страшно? — напряженно спросил он, останавливаясь перед дырой, знаменующей собой вход.       Антон отрицательно покачал головой. Сердце его билось ровно. Он не чувствовал даже какого-то особо тревожного волнения, которое то и дело накатывало на него в последнее время, даже если объективных причин волноваться не было. Отчего и почему это происходило, Антон объяснить не мог. То ли его истерзанная психика уже устала и намертво разделила Костю и мир ликанов, то ли разум выставил пометку «не опасно». В любом случае, все, что Антон испытывал на данный момент от присутствия Кости — полное, абсолютное спокойствие. Неудивительно впрочем, учитывая его роль спасителя во многих ситуациях и медленное, так любимое Антоном, сближение, когда сложно даже понять, кто этот человек для тебя: друг, брат, возлюбленный.       Внутри лесопилки вкусно пахло деревом и легкой сыростью от близкого леса. Антон неслышно ступал по мягким опилкам и оглядывался по сторонам, пытаясь выловить хоть одну деструктивную эмоцию. Но было по-прежнему спокойно. Костя держался в стороне, чутко приглядываясь и прислушиваясь к нему, но не приближался, видимо, давая время освоиться.       — Все нормально, — заверил его Антон. — Даже странно, как такое вообще может быть, — задумчиво произнес он.       Внезапно его захватило непривычно-экстремальное желание проверить себя, узнать, насколько прочно это ощущение полной безопасности рядом с тем, кто пугал до колик. Он внимательно взглянул на подобравшегося Костю и предложил:       — Может, расширим границы терапии?       — Это как?       — Ну, ты мог бы сделать что-нибудь такое… оборотническое.       — Я-то, конечно, мог бы. Собственно, как и постирать потом твои мокренькие штанишки. Давай без экстрима?       Но Антон неожиданно уперся:       — Нет. Я вот прямо чувствую, что готов. Ну давай, — заканючил он. — Что-нибудь такое не страшненькое.       Костя тяжело вздохнул, будто мученик великий, и жалобно, насколько это возможно у здоровенного брутального альфы, посмотрел исподлобья на Антона. Но тот уже мысленно праздновал победу и сдаваться даже под всякими щенячьими взглядами не собирался.       — Давай-давай, — подбодрил он Костю и уселся прямо на пол.       Тот закатил глаза, признавая поражение, и недовольно зыркнул на Антона:       — Ничего такого, — с нажимом сказал он, — просто часть физических возможностей.       Костя подобрался и прыгнул с места вверх. Под крышу. Ухватился там за балку, подтянулся и перевернулся, повисая вниз головой.       — Нормально?       — Если ты имеешь в виду, не описался ли я, то нет. Пока просто круто. Если спрашиваешь, достаточно ли мне этого, то… тоже нет. Давай еще что-нибудь эдакое.       — Эдакое — это что? — устало спросил Костя, спрыгивая на пол.       — Не знаю. Можешь там уши или хвост отрастить?       — Я не ящерица, — обиженно ответил альфа. — Ладно.       Он осмотрелся вокруг, достал из угла толстую доску и, не слишком напрягаясь, переломил ее пополам.       — Ну, это круто, конечно, — Антон был реально впечатлен и даже не пытался это скрыть, — но мне бы хотелось чего-то такого, типично, знаешь ли, оборотнического.       — Может повыть? — саркастично поинтересовался Костя.       Но Антону эта идея очень понравилась. С одной стороны, волчьего воя он ни разу лично не слышал, так что обделаться от страха ему не грозило, а с другой, это и было тем самым типично волчьим, что должно было поставить точку в его самопроверке. Он старательно закивал, не обращая ни малейшего внимания на страдальческую гримасу, которую изобразил Костя. Антон решил зажмуриться. Костино лицо слишком успокаивало, а вот с закрытыми глазами можно было отдаться на волю страхам. Их щедрость в подкидывании страшных картинок была поистине невообразима.       Вой ликана, пусть и очеловеченного, не представлял собой ничего экстраординарного. В ужастиках пострашнее будет. Когда наступила тишина, Антон поднял голову. Костя смотрел на него, мягко говоря, взволнованно, разве что руки не заламывал.       — Ну как? — спросил он наконец.       — Ты знаешь, — медленно ответил Антон, — вот я когда голодный, у меня живот примерно так же бурчит.       — Засранец, — прорычал Костя, одним прыжком подскочил к захохотавшему Антону и принялся его щекотать, нещадно валяя по опилкам.       — Не испугался, значит? — довольно поинтересовался он, когда с экзекуцией было покончено, а Антон, все еще похихикивая, вытирал слезы с глаз.       — Даже если отбросить шутки, нестрашно вышло. Может, надо погромче и как-нибудь более устрашающе?       — Чтобы сюда вся стая сбежалась? Обойдусь. И так за полдня задолбали меня, — пожаловался Костя.       — Бедняженька, — деланно пожалел его Антон и погладил по голове, вроде как в усугубление глума.       Жесткие на вид темные пряди оказались удивительно мягонькими. Гладить и перебирать их было очень приятно. Костя не вырывался, так что Антон продолжил его поглаживать. Благодаря близким отношениям с Деном, такие вещи не вызывали смущения или стыда. Правда Костя — другое дело. Но он сидел смирно и весь расслабился, будто растекся рядом.       — Все в порядке?       — М? — Взгляд у Кости был совсем расфокусированным, безбожно трогательным.       Антон переместил руку чуть вбок, за ухо и принялся почесывать, спускаясь к шее. Костя вздрогнул всем телом, еле слышно всхлипнул и прикрыл глаза.       — Пожалуйста, — чуть ли не прохныкал он.       Каким-то чудом Антон понял, что эта просьба не о продолжении, и убрал руку. Наверное, альфе было не слишком-то приятно проявлять перед ним свою слабость, да еще и такую специфическую.       — Прости, — без доли сожаления сказал Антон.       Костя встряхнулся и уже куда более осмысленно посмотрел на омегу.       — Это тоже часть оборотнического наследия? — спросил Антон.       — Скорее всего, — видимо, все еще приходя в себя, ответил Костя. — Мне, вообще-то, всегда приятно было, когда по голове гладили, но после инициации, прямо в разы приятней стало.       — И у всех оборотней так?       Наверное, вопрос был неправильным, потому что Костя нахмурился и ответил весьма недовольно:       — Не знаю. Я как-то никогда не пытался свою стаю погладить.       — Прости-прости, — рассмеялся Антон. — Никаких проявлений, которые могут пошатнуть гетеросексуальный образ мачо. Все понял, молчу.       Костя посмотрел на него странно, как будто Антон чего-то недопонял, встал и протянул руку:       — Пойдем, пока нас окончательно не потеряли.       Мысль о том, что деду он ничего не сказал, придала Антону неслабого такого ускорения. Не верилось даже, что он мог позволить себе такую безалаберность. Конечно, в практически изолированной от остального мира деревне случиться с ним ничего не могло — мистика не в счет, дед был коммунистом до мозга костей и во всякую чертовщину не верил, — но мерилось в их случае все городскими мерками. На счастье, дед все это время провел у своего друга и отсутствия Антона вроде бы особо и не заметил. Дом большой, дел у омеги еще больше. И это не считая выходов к Ромке и в магазин.       А вот Костю стая сцапала еще на подходах к деревне. Они деликатно позволили вожаку проводить Антона до калитки, а потом облепили его плотным кольцом и куда-то уволокли. Антон готов был поспорить на свои любимые кроссовки, что если бы стая состояла из омег, парни попытались бы запрыгнуть Косте на руки.       Вся следующая неделя протекала в безграничном спокойствии. Антона ровным счетом ничего не тревожило. Он, в совершенно несвойственной ему манере, перекинул всю ответственность на плечи альфы и больше ни о чем не парился. С другой стороны, сделать он все равно ничего не смог бы, а расстраивать родителей тем, что это не конец, не хотел. Они наверняка себе все нервы истрепали. Не мог Антон и прожить в деревне больше месяца. Если на такой срок ему бы еще удалось откосить от универа, то потом непременно возникли бы разного рода вопросы и сложности.       Вот только Костя, по всей видимости, ситуацию на самотек не пустил. Антон чувствовал исходящее от него волнение, видел задумчивые взгляды, которые изредка бросал альфа. Но что-то мешало спросить напрямую, и Антон отмалчивался.       Костя пришел к нему, когда дед на весь день ушел в лес за реку. То ли знал, то ли просто совпало. Он мялся, выпил чай и съел печеньица, кажется, совсем не ощущая их вкуса. Во всяком случае, смотрел все так же в пустоту. Антон привычно выжидал и только взглядом показывал свое нетерпение. В конце концов, так париться Костя мог только по поводу шизоида-бывшего и его дерзких планов.       Наконец, чай был выпит, печенье съедено, а Антон изведен ожиданием.       — Давай так, — начал он, — я парень сообразительный, с весьма большим словарным запасом и общим умением улавливать ход повествования. Так что, если ты хочешь что-то сказать, то говори. Я изо всех сил попробую понять. От твоего молчания мне плохо делается. Можешь поверить, мало что из реальности может сравниться с моей фантазией.       — Ну почему же, — отмер Костя, — в общих чертах представление имею. Короче, мои родственники перетрясли всю имеющуюся литературу о подобных случаях, поговорили кое с кем из знающих волков и выяснили, что вариантов немного. Точнее, он один, если ты, конечно, не решишь пустить все на самотек.       — Я тогда в гаражах чуть не обосрался, — подавшись корпусом вперед, вкрадчиво ответил Антон, — поэтому если есть что-то, что обезопасит меня от этого крэйзи-мена, то я готов хоть прямо сейчас.       — Не торопись насчет прямо сейчас, — поморщился Костя.       Он снова замолчал, а Антон даже представить не мог, что могло быть настолько ужасающим, чтобы альфа не смог подобрать слов.       — Я начинаю нервничать, — заметил он. — Давай ты уже скажешь, как есть, а потом мы пригладим в красивые формы.       — На тебе должен быть запах какого-то сильного альфы-оборотня, вожака. Типа метки о принадлежности. Это отпугнет на физиологическом уровне.       — И что мне надо сделать? Сожрать печень этого несчастного альфы, содрать с него шкуру и ходить в ней?       — По-моему, из нас двоих бояться нужно было не тебе, — Костя, кажется, даже нервничать перестал от изумления.       — Это в смысле?       — Это в смысле, что ты живодерище.       — А знаешь почему? Потому что ты нагнетаешь! Нельзя что ли сразу сказать, что делать надо?       — Трахаться надо, — выдохнул Костя и прикрыл глаза.       — В смысле?       — В любом. Обмен запахами именно так и происходит. Смешение, если уж быть точным. Плюс, в этот момент альфа ставит особую метку. Она незаметна обычным людям, но для оборотней — что-то вроде стоп-сигнала.       — Это, — Антон судорожно пытался охарактеризовать свое отношение, — неожиданно. Но, наверное, не так страшно, как могло бы быть. По крайней мере, никаких кровавых ритуалов, так ведь?       Он старательно улыбался и пытался убедить самого себя, что ситуация вполне себе решаемая. Вот только представить себе секс с каким-то там оборотнем он не мог. Он пока вообще слабо представлял себе секс с другим человеком, как ни странно это было в его годы.       — В общем, думай, — Костя решительно поднялся. — Время у тебя пока есть. Если надумаешь, то я мог бы… в смысле, я не против… — Он закрыл лицо ладонью и застонал. — Имей меня в виду, — решительно досказал Костя и поспешно ушел.       Антон был настолько ошеломлен, что даже не проводил его. По здравом размышлении, он и не мог представить себе кого-то кроме Кости в роли своего случайного вынужденного любовника. Саша, даже если отбросить его отношения с Ромкой, был для Антона существом бесполым. С остальными альфами отношения были недостаточно близкими. А других оборотней Антон не знал. Не трахаться же, в самом деле, с незнакомцем.       Антон потряс головой, прогоняя идиотские мысли. Костя прав, ему действительно надо было подумать, потому что все эти размышления гроша ломаного не стоили на практике. Секс всегда остается сексом, даже если и подается как простое средство спасения. Безусловно, кто-то бы обрадовался подобному исходу, но не зажатый в этом плане Антон. До сих пор нечто столь интимное воспринималось им с сильным волнением, если не сказать со страхом. Он, конечно, часто думал о своем первом разе, мечтал даже, но в реальности всегда пугался, когда альфы переходили отмеченную им границу. И это те, с кем Антон встречался, а не Костя, которого не поймешь, как и воспринимать-то. Он плюхнулся на кровать и попытался подумать о Косте в таком ключе.       Думать не получалось. Вот чувствовать себя полным идиотом — это да, удавалось на отлично. У Антона всегда были проблемы с фантазиями о настоящих людях. Для этого они были слишком уж… реальными. Такие мысли вызывали странный стыд, будто бы объект фантазии мог о ней узнать.       Короче говоря, Антон решил в очередной раз забить на проблему и просто дождаться ее решения. Ну, а что? Не говорить же ему Косте в самом деле, что он не против с ним… Да он прямо там и сдохнет от позора. В итоге на дискотеке Антон Костю старательно избегал, благо сделать это было несложно. Тот косился подозрительно, вроде бы пару раз пытался подойти и пригласить на медляк, но Антон ящерицей ускользал из клуба, под предлогом попить-подышать-пописать. На улице же Костя тактично держался на расстоянии, стоял в кругу альф и заговорить с Антоном не пытался. Все шло настолько ровно, что Антон расслабился. Вся эта тема с оборотническими метками для Кости тоже наверняка была смущающей, так что особо переживать, что он начнет как-то настаивать или торопить с решением не стоило.       В конце концов, ему все же приперло взаправду и нещадно. Так что Антон почти сбегал с крыльца, боясь расплескать пятьсот литров жидкости, которые он выхлебал после трех копченых рыбин, бессовестно им сожранных в одно лицо. И, конечно, именно этот момент выбрал Костя, чтобы его перехватить. Антон на несколько секунд залип, разглядывая его запястье с узкими кожаными полосками браслета. Серьезно, руки у Константина были очень красивыми: сильными, но в то же время аккуратными, с длинными тонкими пальцами и четко очерченными запястьями.       — Мы можем поговорить?       И нет. Прогнозы Антона не оправдались. С другой стороны, Костя никогда и не славился невероятной выдержкой. Взять хотя бы тот случай с окном во время Антоновой болезни.       — Конечно, можем.       Мочевой пузырь распирало немилосердно, но Антон совершенно не был готов сообщать об этом Косте. Тем более, его не отпускала мысль о волчьем супер-слухе. Отливать, когда альфа может это услышать, было стыдно. Так что Антон покорно протопал на крыльцо все той же школы и уселся на ступеньку.       — Послушай, — в этот раз, что удивительно, Костя начал без лишних размышлений и экивоков. Видимо, успел надуматься, — последнее, чего я хотел, — это чтобы ты начал меня избегать. Тош, серьезно, ты за кого меня принимаешь? Или думаешь, что я вот сейчас прям наброшусь на тебя и что? Изнасилую? Я просто предложил тебе один из вариантов. И, к слову, мне это не так уж легко далось, чтобы теперь еще и чувствовать себя полным дебилом и тварью. Ты можешь выбрать, — настойчиво произнес он. — Можешь отказаться или принять мое предложение. Можешь поискать кого-то еще — это твое право. Можешь вообще не прислушиваться к моим страхам и со спокойной душой ехать домой — закон сейчас на твоей стороне. Я прошу тебя только перестать шарахаться от меня, как от чумного. Мне кажется, я не сделал ничего, что могло бы так тебя напугать.       Костя был по-настоящему взволнован. Он еле заметно морщился и выдавал весь набор чувств непривычными для Антона интонациями. Откровенно говоря, он в этой ситуации был куда более уязвим. Антон мог проигнорировать предложение или ответить отказом и все равно оказался бы на коне. А Косте пришлось так раскрыться, да еще и ждать ответа, терпя беспочвенные Антоновы подозрения и игры в обиженного и оскорбленного.       — Извини, — Костя нахмурился и ощутимо напрягся, внимательно глядя на заговорившего Антона. — Закопался в себе и о тебе совсем не подумал. Вернее решил, что ты же альфа, для вас это должно быть как два пальца об асфальт. Был полным дураком и скотиной. Прости.       — Для нас не как два пальца. Для большинства из нас. И не в такой ситуации.       Антон хотел спросить, в какой именно ситуации, но вовремя прикрыл рот. Информации для него пока было достаточно. Усугублять то, что у них с Костей сложилось на данный момент, он не хотел. Медленно, но верно — это то, чем он собирался руководствоваться.       Они помолчали еще немного, а потом Костя двинулся к клубу. Вовремя, надо сказать, потому что Антона поджимало уже совершенно критично.       — Ты все-таки не слишком затягивай с решением. Ждать и догонять мне тяжело.       Он продолжал стоять спиной к Антону и даже не повернулся, но тот все же кивнул, что информацию услышал и принял к сведению. После ухода Кости Антон наконец-то отлил и счастливый, но замороченный вернулся в клуб. Он полностью ушел в себя, не танцевал и вообще не слишком обращал внимание на внешний мир. Ромка, видно, понял это и не приставал. А Антон с каждой секундой методичного въедливого обдумывания все отчетливее понимал, что, в общем-то, не против попробовать. Доводов «за» было довольно много, и это даже если отбросить тот факт, что исчезнут проблемы с бывшим. Костя Антону нравился, и, стоило уже признать, в том самом плотском смысле. Кроме того, было ясно, что альфа в любом случае сможет удержать себя в руках. Да и потом, никто ведь не просит идти до конца, Костя и сам это сказал. А уж выльется из предварительной близости что-то глобальное или нет, не так уж и важно. Получится — хорошо, не получится — Антон воспользуется всеми возможными связями. Должно же существовать что-то действенное теперь, когда бывший лишился поддержки рода.       — Потанцуем?       Антон даже вздрогнул от неожиданности. Он как-то подзабыл, что сидит в клубе, где вроде как танцуют. Судя по музыке и топчущимся парочкам, был медляк, на который его и приглашал стоящий напротив Костя. Антон покивал, поднялся и пошел следом за альфой на середину. Они танцевали и раньше. Не сказать, что Костя приглашал его на все без исключения медленные танцы, но со времени их примирения не было ни одной дискотеки, на которой Антон не потанцевал бы с ним. И все же сейчас все было не так. То ли он пытался вчувствоваться в Костю, то ли Костя танцевал с ним как-то по-другому, но Антон отчетливо ощущал разницу. Первое время он просто прислушивался к себе, а потом забил и расслабился. Было так хорошо. Спокойно и уютно. Даже ритм, в котором они двигались, был идеальным, не быстрым и не медленным. Костя по миллиметру притягивал Антона к себе, и тот был на все сто уверен, что заупирайся он, и Костя отступит, сделает их объятия ничего не значащими, чисто «танцевальными». Но Антон не был против. В какой-то момент он сам прижался максимально тесно и положил голову Косте на плечо и впал в какой-то транс. Очнулся от того, что Костя замер. Песня сменилась на быструю, и он, по всей видимости, чувствовал себя некомфортно с повисшим на нем омегой. Антон отстранился и улыбнулся. Вязкая дрема никак не хотела его отпускать, а духота только усугубляла положение.       — Я домой пойду, — сипло прокричал он Косте. — Рубит.       Тот кивнул и отошел. Антон отсигнализировал Ромке, что сваливает, и поплелся к дому. Ни усилившийся ветер, ни внезапно посвежевший воздух не привели его в чувство. Сил хватило только чтобы добраться до кровати. Антон впервые в своей жизни не смог даже раздеться. Словно кто-то снотворного ему подсыпал, долгоиграющего.       Зато на следующее утро он был как огурчик. Отчасти из-за того что выспался, отчасти потому, что на улице было свежо. Антон каждый раз поражался вот такой стремительности северной погоды. Вчера подыхали от жары, а сегодня на небе тучи, поганенько моросит дождик, а налетевший сиверко добивает своим холодом.       Дед от резкой смены погоды был не в восторге, ибо дела стояли, а сидеть просто так в доме он не любил. Но вариантов не было, и он то дремал в кресле, то смотрел очередной выпуск новостей. Поэтому и к зазвонившему телефону подскочил куда резвее внука. Оказалось, звонил дедов брат-омега, который к середине лета выехал с мужем в свой деревенский дом, в часе езды на допотопном рейсовом автобусе от их деревни. Сажать что-то уже не было смысла, так что пожилая пара изнемогала от безделья и приглашала деда погостить. Брат соскучился, а его муж-альфа страстно жаждал рыбалки и тихой охоты на белые грибы, которые уже пошли. Он тоже имел проблемы с сердцем, так что в одиночку в лес его никто не пускал, а супруг кормить комаров не любил. Вдвоем же с дедом можно было хоть с ночевой отправиться. Антона тоже приглашали, конечно. Он был семейным любимцем с самого детства, но все прекрасно понимали, что молодому омеге будет скучно среди стариков, и не настаивали. Дед взял время на раздумья и принялся старательно мусолить у себя в голове то, что, по мнению Антона, не стоило и выеденного яйца.       — Деда, езжай. Чего ты думаешь? Как раз три часа до вечернего автобуса. Только-только собраться и переправиться.       — А ты как? На кого я тебя оставлю? — подозрительно спросил дед.       — А зачем меня на кого-то оставлять? — вкрадчиво поинтересовался Антон. — Мне же не пять лет.       — В том-то и дело, — в тон ему ответил дед. — Было бы пять, я бы тебя с собой взял и всего делов.       — Окей, — Антон решил брать самым действенным оружием — логикой, — ну вот что, по-твоему, со мной может случиться?       — Не знаю. — Судя по недовольному лицу и суровой интонации, очень даже знал, но не говорил.       — Де-е-еда-а-а, — протянул Антон.       — Этот еще, Антипов, хвостом за тобой ходит…       Ага, вот в чем дело! Антон всегда удивлялся, как это дед, чурающийся омег и их сплетен, умудрялся всегда быть в курсе всех дел. Антон тяжело вздохнул и перезарядил логику.       — Я, конечно, твое беспокойство ценю, но не забывай, что мы в деревне. Только полный идиот тут что-то такое попытается провернуть. И ору я громко, если что. И Ромку ночевать позову. И дверь с окнами хорошенько закрою. А про Костю ты зря. Мы даже не встречаемся.       — А что?       — Ну… дружим?       — Знаю я эту дружбу, — проворчал дед, но было ясно, что сдался, поедет. А вредничает для порядка. — Не испугаетесь одни-то ночевать?       — Ой, езжай уже!       Дед хмыкнул и пошел собирать вещи. Антон в это время договорился о перевозке. Так что через полтора часа они уже были на середине реки. А через три с половиной безбожно искусанный комарами Антон спрыгивал на свой берег. Он вспомнил, что Ромку так и не предупредил, хотя ночевать в одиночку побоялся бы и в лучшие годы, поэтому по пути завернул к другу. Ромка пил чай с самодельным печеньем, которое божественно пахло на всю кухню, и вид имел предовольный.       — У меня дед уехал, — без лишних экивоков выдал Антон, с благодарным кивком принимая чашку. На вкус печенье оказалось даже лучше чем на запах. — Рецептиком поделишься?        — Поделюсь, — расслабленно протянул Ромка. Он всегда был вялым в дождливую погоду. — А чего уехал-то?       — В гости к родственникам. Обещал вернуться дня через два, но что-то мне сомнительно. Не отпустят они его так рано.       — Оки. Переночевать с тобой?       — Да. Одному ссыкотно.       Ромка хмыкнул и уполз собирать вещи и созваниваться с папой — предупреждать, что дома его не будет. Антон лениво хрупал печенье, поглядывая в окно. Взгляд то и дело залипал на углу Костиного дома. В голову лезли мысли о том, что вот сейчас-то, когда дед уехал, самое время… Мысли Антон старался не додумывать и вообще изо всех сил пытался переключиться на что-то постороннее, но замкнутый круг: темный угол дома — Костя — подходящее время, не желал разрываться.       — Гулять пойдем сегодня? — вывел Антона из размышлений Ромкин голос.       — В такую погоду?       — Ну, альфы собираются.       — Пойдем.       По большому счету, идти не хотелось, погода все-таки была — дрянь. Антон уже представлял, как будет зябко от ветряной сырости, и даже немного поеживался, хотя в доме было тепло. И все же он без малейших колебаний собирался пойти: слишком хорошо понимал, каково сейчас Ромке. Лето заканчивалось, а с ним заканчивалось и время с Сашей. Отказывать другу в возможности побольше побыть с его альфой Антон не собирался.       — Мне только переодеться надо. — Одет он был холодновато для долгих посиделок на улице.       — Угу. Я заодно вещи к тебе закину.       Дребезжащий телефон они услышали еще из-за закрытой двери. Сердце у Антона ухнуло: он сразу подумал, что что-то случилось с дедом, так что домой буквально вломился — как только ключ не сломался.       — Тошечка, это папа, — прощебетал в трубке радостный папин голос. От накатившего облегчения Антон устало опустился на пол, жестами показывая Роме, что все в порядке. — Дед доехал, я с ним созванивался, так что не волнуйся. Как твои дела?       — Нормально, — просипел Антон, пересаживаясь в кресло. — Вы как?       — Да, — замялся папа, — все, в общем-то, тоже в норме. Но тут такое дело, сыночек, отца отправляют в командировку, и я еду с ним.       Отцовы командировки были не редкостью, и папа почти всегда сопровождал его, так что Антон не особо понимал, в чем причина просительного папиного тона.       — И?       — Мы тут на даче начали летнюю кухню строить. Прерываться на месяц не вариант, так что надо, чтобы кто-то за рабочими присмотрел.       — Этот кто-то — я? — обреченно спросил Антон, прекрасно понимая бессмысленность этого вопроса. Но утопающий хватается за любую соломинку.       — Пожалуйста, милый! Я понимаю, что тебе в деревне хорошо и Ромка там. Но выбора нет. Мы с отцом уже все варианты передумали! Как ни крути, на тебя вся надежда. А Ромочку зови в гости. Пусть месячишко у нас поживет, погода чудесная, погуляете.       Антон силился что-то сказать, но как объяснить папе, что помимо Ромки в деревне его держит еще один человек, которого без долгих объяснений не пригласишь, он не знал. Ситуация была безвыходной, так что Антон выдавил:       — Конечно, па. Что насчет билета?       — Мы уже купили, — виновато ответил папа. — Через два дня на ночной поезд. Успеешь собраться?       Это было совсем уж издевательством. Антон думал, что у него в запасе есть по крайней мере неделя, пока вернется дед. За это время можно было успеть хотя бы разобраться в себе и, что уж греха таить, в отношениях с Костей. Теперь, понимая, что нет даже злосчастной недели, Антон особенно остро ощутил связь с альфой. Безнадежную, бессмысленную, но такую внезапно крепкую, что хотелось разрыдаться.       — Успею, — выдохнул он в трубку, пытаясь сосредоточиться и убрать из головы противный звон.       — Отлично. Дед в курсе, я уговорил его не срываться, так что ключ просто оставь у Ромочки. Спасибо, милый, ты жутко нас выручаешь! Прости, что так внезапно, — затараторил папа.       Антон только угукал. Говорить что-то не было ни сил, ни желания. Внутри вяло клокотала обида, хоть он и понимал, что папа не виноват. Да и никто не виноват.       Антон попрощался с явно спешащим куда-то папой и повернулся к недоумевающему Ромке.       — Я уезжаю через два дня. Родители строят летнюю кухню, надо присмотреть за рабочими.       Он безнадежно смотрел на огорошенного друга. В горле мерзко покалывало близкими слезами, и Антон запрокинул голову, не давая им пролиться.       — Пипец, — протянул Рома.       — Но я, конечно, буду рад тебя видеть. Точнее, вас, — многозначительно сказал Антон. Идея ему нравилась, тем более что места и в квартире, и на даче было предостаточно. Да и лишних вопросов от родителей не будет.       Но Ромка отрицательно покачал головой:       — Извини, Тош, не получится. Один я не уеду — Саня просто не сможет без меня, и вместе мы тоже не сможем уехать — у альф же стая формируется.       Вид у него был крайне виноватый, но опять же злиться на друга было не за что, так как причина была не в нежелании, а в гребаных обстоятельствах. Антон покивал и закрыл глаза.       — Ты уж извини, — выдавил он, — я сегодня никуда не пойду. Сил никаких нет, надо собраться, да и портить остальным настроение своим кислым видом не хочется. Возьми ключ и закрой меня снаружи. Я, если что, через сарай выйду.       — Давай я тоже не пойду.       — Не. Иди. Хочу сегодня побыть один, подумать. — Антон надеялся, что дрожи в его голосе не слышно.       — Ладно, — отозвался как всегда все понимающий Ромка.       Он быстро влез в куртку и вышел за дверь. Только когда скрипнула калитка, Антон позволил себе расплакаться. Конечно он понимал, что в любом случае бы уехал, но хотел быть хотя бы морально к этому готовым. Где-то за неделю до отъезда начал бы потихоньку прощаться и уговаривать Ромку приехать на каникулы в гости. Эти планы и взаимные обещания худо-бедно сгладили бы горечь. И да, был еще Костя. Антон старался не думать, что больнее всего расставаться именно с ним. Ведь шанс увидеться раньше следующего лета минимален. Да и не был Антон уверен, что Косте это нужно. Они ведь ничего друг другу не обещали, в любви не признавались и все такое. Антон даже не был уверен, что Костю не ждет дома какой-нибудь миленький омега. Он вообще ни в чем уже не был уверен.