Проповедники тени

Ингрид никогда не понимала, к чему провожать умерших с помпой. Им-то ведь уже всё равно. Она надеялась, что сегодня всё пройдёт скромно, как любил полковник Данеску. Женщина с трудом впихивает отекшие ноги в обувь, шумно отдуваясь. Она расправляет свободное платье на животе размером с арбуз и замечает во дворе чёрную машину. Ингрид направляется к двери, как только водитель покидает своё место. Женщина открывает дверь за секунду до звонка. На пороге с серым лицом стоит Колдуэлл. На щеке темнеет шрам от шальной пули, а горло расцвечивает бордовая полоса — однажды его пытались прирезать. Мужчина тянет ворот рубашки выше, стараясь закрыть шрам. Ингрид впускает его внутрь и падает ему на широкую грудь, заходясь в рыданиях. Чёрт бы побрал эти гормоны. Колдуэлл запускает узловатые пальцы в давно отросшие рыжие волосы подруги и принимается успокаивающе шикать. — Дурацкий повод встретиться, Роха, — говорит он сипло, а Ингрид кивает. Нет хуже повода, чем чья-то смерть. Женщина отстраняется, проводя пальцами под нижним рядом ресниц. Теперь Колдуэлл смотрит на неё во все глаза, разглядывая раздувшийся живот. Ингрид не испытывала никакой радости по этому поводу. Дышать тяжело, спать невозможно, ходишь, как полярный медведь, вечно вразвалку. Патриция опасалась, что Ингрид так и не сможет полюбить этого мальчика. Её дочь делала всё, что положено беременным. Только вот от счастья не светилась. — Кого ты ждёшь? — спрашивает он, тряхнув кудрями, которых больше нет, по старой привычке. Теперь его коротко стриженные волосы щегольски убраны назад, а в висках звёздной пылью блестит седина. Ингрид складывает руки на животе. — Не то, чтобы жду, — мрачно замечает она, — у меня будет сын. Которого однажды она бы привела в дом полковника через дорогу, а тот бы забавно крякнув, подкинул его до потолка. Но её сын никогда не увидит человека, которому Ингрид обязана жизнью. — Назовёшь его Крином? — продолжает Колдуэлл, проходя в дом. Он никогда не был в родных пенатах этой Рохи. Досадно было видеть их впервые за час до похорон Данеску. Ингрид замирает на входе в гостиной, а взгляд застывает на доме полковника через дорогу. В горле уже какой день валуном стоит ком из слёз. — Не знаю, — жмёт плечами она. — Может, поедем, пока ты не исчерпал весь запас дурацких вопросов. Колдуэлл склоняет голову, глядя на Ингрид с прищуром. Они уже давно не те. От прошлого заводного Колдуэлла не осталось ничего, даже смоляных кудрей. Жернова войны перемололи его и выплюнули сырьё его тела в новый мир. Коротко стриженная упёртая Ингрид стала холодной и отсранённой. Она никогда не расставалась с маской, чтобы скрыть муки совести после стольких совершенных убийств. Мужчина согласно кивает. Он ждёт, пока Ингрид высоко заколет волосы, запасётся бумажными салфетками, и неторопливо выходит из дома. Колдуэлл сгибает руку в локте, предлагая подруге помощь. Ингрид смотрит на дом вдали пустым взглядом, никак не реагируя на этот жест. — Он спас мне жизнь, ты знал? — глухо говорит она, мрачнея ещё больше. Хотя, казалось, больше уже невозможно. — Он спас жизнь многим из нас, — кивает Колдуэлл, кладя безвольную руку Ингрид на своё подставленное плечо. — Мать хотела взять убийство отца на себя, — бесцветно продолжает женщина, — но Крин позвонил кому-то и всё уладил. На лбу у Колдуэлла залегают морщины, когда он хмурится. — Я убила своего отца, — предвосхищает вопрос Ингрид, а взгляд её по-прежнему прикован к дому с черепичной крышей. Мужчина смотрит на неё сверху вниз, беспорядочно обшаривая глазами. Значит, Крин не врал ему тогда, после чёрт знает какого стакана сливовицы: их Роха с детства носит порох на руках вместо браслетов. — Уверен, он этого заслужил, — отвечает Колдуэлл и ведёт Ингрид в машину. Местное кладбище опоясывает жирная гусеница похоронного кортежа. Земля рыхлая, влажная после ночного дождя, легко пропускает в себя лопату. Бесконечное число товарищей по оружию боготворят Крина, хотя в последний раз видели его, когда Тамара была ещё жива. Ингрид помнила её. Живая, в теле, с мягкими, как свежий хлеб, руками и лучистыми глазами. Её челюсть заметно выпирала вперёд, но красоты её лица ничуть не портила. Тамара сияла изнутри, согревая хмурого по долгу службы полковника своей любовью. А теперь их обоих не стало. Ребята полковника опускают гроб в яму сами, без гробовщиков. Даже щуплый Харелл, так и не набравший в весе, режет руки верёвкой, даруя Крину последнее пристанище рядом со своей женой. Ингрид держится ровно до того момента, пока не почувствует рядом Колдуэлла. Она задыхается от слёз и больше не может этого переносить. Как только ладонь друга ложится ей на ломающуюся надвое спину, женщина чувствует, как по ногам течёт вода. Её сын выбрал самый неподходящий момент, чтобы явить себя миру. Сегодня погода была под стать настроению. Солнце хмурилось, заливая тусклым светом тихое кладбище. В последнее время Ингрид слишком часто возвращается к мёртвым. Она стоит на выезде, прижимаясь к машине спиной, возвращаясь мыслями к тому дню. Женщина пытается вспомнить, а был ли Росс тогда на похоронах Крина. Ингрид приходит к выводу, что на память надеяться нельзя — в тот день она ничего не видела от слёз, застилавших глаза. Похоронных процессий сегодня особенно много. Гусеницы ползут отовсюду. Старк предпочёл остаться дома, считая, что помощи в виде Ингрид, которая была мастером в организации похорон, будет достаточно. В конце концов, кто он такой для Роджерса, чтобы делить с ним его горе. Ингрид фыркает, скрестив руки на груди. Великовозрастные дети всё никак не поделят игрушки. Капитан выходит с кладбища в сопровождении Сэма, Наташи и Барнса. Романофф цепляет его за локоть, преданно вышагивая рядом. Как тогда, на похоронах Пэгги. Наташа до сих пор не хочет, чтобы он был один. Его одиночество продлилось без малого почти сто лет. Джеймс идёт позади, хмуро слушая рассказ Сэма обо всём том сумбуре, что творится теперь вокруг них. Наташа предупреждающе шикает — они с Роджерсом планировали держать Барнса подальше от жерла вулкана как можно дольше. Они подходят к выезду с кладбища неторопливо и тяжело, будто каждый волочит за собой свинцовый шар. Ингрид впервые видит Роджерса в деловом костюме, про себя отмечая, что зрелище это удивительное по своей красоте. Стив замечает машину и облачённую в чёрное Ингрид. Понурый взгляд проясняется. Наташа недовольно сводит брови. Ингрид замечает за их спинами Барнса. Она впервые видит его вживую. Убийцу, хладнокровного и беспощадного. Сколько людей видели в его глазах смерть. А теперь там лишь голодная пустота. Красный блокнот с звездой в самом центре, ключ к активации этого оружия массового поражения, лежит у женщины в вещах, надёжно похороненный. Воспользоваться им она пока не рискует. Ингрид выпрямляется, руки скользят по плоскому животу, когда четвёрка равняется с ней. Теперь чрево у неё пустое, как и всё внутри. — Я сожалею о твоей утрате, — говорит она, пряча руки в большие карманы чёрного пальто. Женщина позволяет Зимнему Солдату пристально себя разглядеть. Барнс по привычке оценивает её как объект, который нужно устранить. — Ингрид. Она тянет ему руку для положенного знакомства. — Джеймс, — отвечает он, сжимая протянутую ладонь своей рукой. — Где Старк? — спрашивает Наташа вместо «какого чёрта ты здесь забыла?», по-прежнему крепко держась за Стива в надежде, что эта рыжая не утянет его на дно вместе с балластом в её лице. — В лаборатории, как и всегда, — жмёт плечами Ингрид и переводит взгляд на Роджерса, что стоит рядом мрачнее тучи. Ему предстоит много работы. — Трой ждёт нас. Стив кивает, убирает руку Наташи и поворачивается к Ингрид спиной. — Спасибо, что были рядом, — говорит он, подставляя щёку под Наташину ладонь. — Но у нас много работы. Бак, возвращайтесь в Ваканду, ты не готов к этому. Барнс совершенно точно готов возразить, но Наташа уже сжимает его новую руку, предупреждая, что в этом она с Роджерсом согласна. — Когда начинаем? — подаёт голос Сэм, недвусмысленно намекая, что поедет с ними. — Я уже начал, — отвечает Стив, прямо давая понять, что эта война — его. Сэм делает вид, что такой расклад его устраивает, но незаметный взгляд на Наташу всё же кидает. Та дёргает плечом. Роджерс обнимает Барнса, похлопывая его по плечу, затем Сэма. Наташа тянется к нему, прижимается к давно небритой щеке и тихо шепчет: — Будь осторожен. Стив сжимает напарницу аккуратно, проводя широкой ладонью по спине. Сейчас речь идёт совсем не об осторожности. Роджерс отстраняется и направляется к пассажирскому сиденью, огибая машину. Ингрид кивает троице и открывает дверь. — Ингрид! — окликает Наташа. Женщина оборачивается. — Классное пальто, — замечает она, растягивая губы в улыбке. Ингрид кивает в ответ, принимая предупреждение. — Спасибо, — бросает она и прячется за тонированным стеклом. Всю дорогу Роджерс угрюмо молчит. Даже не спрашивает Игнрид о свежей дырке, о результатах экспертизы оружия, что она с боем забрала у ФБР. Стив все эти дни был будто в вакууме. Он не слышал ничего, болтаясь на дне океана, погребённый под толщей воды. Роджерс привык к ранним смертям на войне, но нынешнее время изначально позиционируется как мирное. Так какого чёрта? Стив не находил в себе достаточно мужества признаться, что с Шэрон он был потому, что она — малая часть Пэгги, которая ему, человеку вне времени, была необходима, чтобы хоть как-то вписаться в пейзаж нынешней действительности. Но в итоге снова ничего не вышло. Стойкое ощущение, что он вписывается только в батальный жанр, вяжет руки колючей проволокой. Ингрид слишком часто отрывается от дороги, чтобы взглянуть на Роджерса. Она стареет, а значит, сердце её смягчается. И это неприложный факт. Она знает, что нет ресурса бесконечнее, чем боль, но его использование слишком энергозатратное. Женщина привозит Капитана в родной клуб, затерявшийся среди серых переулков с расписанными стенами. — Стив? — Ингрид заглушает мотор и касается его плеча. Роджерс вынужден вынырнуть со дна, чтобы устремить на спутницу глаза в пелене. — Это пройдёт, я обещаю. Ингрид врёт. Однажды умершие навеки похоронены в тех, кто их когда-то любил. Роджерс благодарно кивает и выходит из машины, подставляя небритые щёки злому ветру. Женщина снова приводит Капитана в свой дом с лампочным солнцем под потолком. Он оглядывается по сторонам, привычно держа руки в карманах. Грегори, едва держась на ногах, тычет пальцем в двери. — Капитан Америка! Дэниел недоверчиво щурится, не опуская рук. — Ага, конечно. Умнее придумать ничего не мог, чаваль? Парень выбрасывает руку, но Грегори успевает увернуться, огибая противника. Дэниел, вынужденный развернуться, замирает с открытым ртом. Сеньора Роха только что привела в их дом легенду. Где-то глубине зала визжит Эд, выбегая из темноты слишком быстро. Он едва успевает затормозить, когда Капитан ловит его за плечи, и ошалело смотрит на него. — Это даже круче, чем автограф Старка! — выдыхает он. — Я Эд, Капитан Роджерс. Парень протягивает руку. Весь зал стекается к ним. Капитан отвечает рукопожатием, а Ингрид мягко улыбается, наблюдая за тем, как восхищенные взгляды поднимают ему настроение. Даже если Роджерс пытается её обмануть. — Эй, Эд, — зовёт Ингрид, нашаривая в кармане свёрнутый стикер. Парень неохотно отрывается от Капитана и смотрит на женщину. — Всё, что есть. Кроме Капитана Америка. Она протягивает ему стикер, на котором витиевато написано: «ещё раз сольёшь кофейную гущу в сток, сдам обратно Россу. ХО твой босс-козёл». Эд усмехается, довольно пряча бумажку в карман джинс. — Спасибо, Рэд. Парень, за эти годы сильно выросший, приобнимает наставницу. Женщина, ответив на объятие, отстраняется, касаясь ладони Капитана. Сухой, шероховатой, большой и горячей. — Трой ждёт, — говорит она, оставляя на линии жизни сигаретные ожоги от пальцев. Трой привычно сидит в своём облезающем кресле, расстегнув толстовку приятного синего цвета. Он неуклюже поднимается навстречу Капитану, протягивая ладонь. — Мистер Роджерс, — говорит он, приветственно кивая. — Зовите меня Трой. Стив жмёт мясистую ладонь и садится напротив. Ингрид устраивается позади тренера, наблюдая, как Роджерс взглядом скользит по медалям на стене. С краю справа он замечает увесистое золото. — Твой сын? — спрашивает он, указывая пальцем на стену. — Отправил противника в нокаут на последней минуте, — гордо заявляет Ингрид. Всё-таки, из Криса вышел толк. Даже с такой горе-мамашей. Трой кряхтит, доставая из ящика все материалы, и коротко вводит Роджерса в курс дела. Стив откидывается в кресле, зажав в руках портрет Шэрон, и осмысливает услышанное. — Они были на крыше, — прерывает его мысли Ингрид. — И мы можем их взять. — Я не дам парням эту дрянь, — говорит Трой безапелляционно. — Мы можем устроить шоу, — предлагает Ингрид, — кто-нибудь из парней просто поддастся. Роджерс качает головой, приложив пальцы к губам. — Они ведь не говорили, что обязаны присутствовать при испытании этой сыворотки на бойцах, — возражает он. Пустых спектаклей Стив не любит. — Трой может связаться с ними, назначить встречу для обсуждения поставки новой партии. — А если захотят проверить? — не унимается Трой, хватаясь за подлокотники. — Дай мне ампулу, отнесу Старку. Он изучит состав, возможно, синтезирует антидот, — предлагает Ингрид, раскрывая ладонь. Трой колеблется. — У нас нет времени на лучший план, — давит Роджерс. Мужчина с фырканьем дёргает ящик, ловит катающуюся по дну ампулу и кладёт в руки Ингрид. — Поговори с парнями, кто готов принять удар на себя, — просит она, — я бы и сама могла, но уже засвечена. Трой выбирается из кресла с уханием, и уходит под скрип кроссовок, переваливаясь. Ингрид огибает стол, опирается на него копчиком, становясь напротив Роджерса. — Можешь оставить себе, — разрешает она, кивая на портрет в его руках. Стив, дважды моргнув, кладёт лист на стол, задевая крепкое бедро Ингрид случайным касанием, которое на поверку оказывается нарочито выверенным. — У меня уже есть около сотни, — отказывает он, нагло обманывая. Шэрон Капитан ни разу в жизни не рисовал. Стив смотрит на Ингрид, горбится в кресле, сгибая спину вопросительным знаком. Пиджак туго натягивается, под тканью вырисовывается каждая мраморная мышца. — Хочешь выпить сегодня вечером? — внезапно предлагает женщина. Неожиданно для самой себя и как-то непривычно устало. От всей этой суеты нужен отдых. Стив мнёт из губ улыбку-извинение. — Тебе нельзя, — намекает он на простуду, дыру под ключицей и тонну химии в крови. — Мия отлично заваривает чай, — не сдаётся Ингрид, лелея возрождающуюся из пепла женщину, которой не чужды человеческие желания. Стив колеблется. Сегодня он схоронил свою девушку. Немногим ранее — свою любовь. А теперь перед ним стоит полувековая Ингрид и тянет что-то изнутри.