Проповедники тени

Каждое пробуждение для Ингрид — катастрофа. Во времена сожительства с солдатами на военной базе Данеску она капризно морщила нос после подъёма ранним утром. День за днём. Никаких тебе пустых валяний и томной неги после приятного пробуждения во второй половине дня. Все солдаты роты косились на сослуживицу с неудовольствием — её кислая мина отбивала желание жить. Женщина просыпается долго, варёная ходит полдня. И это не изменится. Ингрид выползает из спальни, заворачивает к столу у окна, вынимает из стаканчика с кистями ту самую, акварельную, скрепляет ей волосы, идёт на запах кофе и прибивается к порогу кухни. Роджерс, такой домашний и от этого кажущийся просто предрассветной дымкой, крутится у плиты. Мечта домохозяйки какая-то. — Доброе утро, — говорит он, перекидывая кухонное полотенце на плечо. У Ингрид ноги на ползучем луче солнца тают от тепла. Она настолько привыкла к совместным завтракам с сыном, которые за редким исключением обходятся без очередной ссоры или тяжёлого разговора, что становится не по себе. — Привет, незнакомец, — улыбается женщина, подтягивая сползающий с плеча огромный свитер Роджерса. В нём она чувствует себя уютно. Новая зона комфорта. — В шкафчике в ванной есть зубная щётка, — продолжает Роджерс, не отрываясь от кухонного колдовства. — Справа висит чистое полотенце, если захочешь принять душ. Ингрид жмурится. Довольно, блаженно, а ползучий солнечный луч уже лижет ей колени, запуская пальцы под свитер. Женщина не без труда отрывается от косяка, подходит к Стиву, обнимает со спины и утыкается лбом между лопаток. Она бы свернулась калачиком у него на груди и спряталась за рёбрами. Но Ингрид уже давно выросла из побегов от собственных ошибок. Она научилась кормить своих демонов. Роджерсу нравится чувствовать женские руки на своём торсе, трение по хребту, ожог первой степени на всю спину. Жаль, что тот, кто хотел семью и стабильность, остался во льдах, оставив миру кого-то совершенно иного. Стоя в ванной, Ингрид пристально рассматривает себя в зеркало, вычищая зубы. Круги под глазами, полосы морщин, замученный вид. Ингрид не боролась с временем, ведь нет ничего разрушительнее него. Она просто немного замедляла его ход, проводя в отделе антивозрастной косметики чуть больше двадцати минут. Женщина прибегала к помощи декоративной косметики только в случае крайней необходимости. Светящая неоном скула как раз подходила под эту статью. Смывать с себя Роджерса не хочется. Он оставляет на ней иллюзию брони, неуязвимости от стрел внешнего мира. Это пугает. Ингрид обходится без душа. Лишь долго умывается под холодной водой, моча выбившиеся вперёд локоны. В кухне её уже ждёт горячий запах и ароматный кофе. Стив в обнимку с кружкой стоит у окна, скрестив руки на груди. Женщина жалеет, что её телефон лежит рядом с ним на подоконнике. Она хватает свою кружку, едва не проливая кофе на стол, и устраивается рядом с Роджерсом. Тот опускает глаза. — По-ирландски? — предлагает он. Ингрид с улыбкой отказывается. Стив расплетает руки, тянет её к себе под бок, устраивая руку на талии. Они молча пьют кофе, разделяя утро между собой пополам, как свежий хлеб щедро намазанный маслом. — У нас нет будущего, — рушит тишину Ингрид после очередного глотка, — ты ведь знаешь? Роджерс хмурится, дарит ей недовольный взгляд. Кофе становится нестерпимо горьким — Ингрид кинула туда столовую ложку правды. Стив не думает, что будущее сложилось бы по кирпичикам с Шэрон. Про Пэгги даже думать не хочется. Для него она стала чем-то недостижимым. И он не уверен, что всё сложилось бы в общепринятом смысле, если бы он тогда не затонул во льдах. — Я имею ввиду семью, детей, — поясняет женщина, запивая слова кофе. Таким вкусным, что челюсть сводит. — Я хотел семью семьдесят пять лет назад, — делится он серьёзно, — теперь я не уверен. — Тебе нужна война, Стив. Чтобы чувствовать себя в своей тарелке. — А что нужно тебе? — Роджерс даже не думает отрицать её слова. Он смотрит на неё с любопытством. По-осеннему холодное солнце путается в его ресницах, а пшеничные волосы тускло вспыхивают. Ингрид задумчиво сводит брови, переводит взгляд за стекло, на типовые коробки зданий под стылым солнцем и в кружеве осенней листвы. Лопата упирается в дно её естества и отзывается глухим стуком. Она не знает. Наверное, счастливый Крис и чистые руки, без въевшейся в кожу крови. Это хуже масла или строительной краски, с которыми не каждый растворитель справится. Чужая кровь — оспенные пятна, чем дольше скребёшь, тем хуже. — Море, — отвечает Ингрид после долгой паузы, — которому хватит наглости не выплюнуть меня на берег. Она возвращает Роджерсу взгляд. Глаза у него пенятся. Женщина вдруг чувствует на губах соль. — И что ты предлагаешь? — спрашивает он, а рука его по-прежнему на её талии, прямо под татуированным созвездием. Тепло. Хорошо и вольготно. Дышится свободно, широко. — Просто быть, — жмёт плечами она. У Стива темнеет взгляд — у Ингрид небрежные жесты получаются самыми нежными. — Допивать не ирландский кофе, есть остывающий завтрак, ехать на встречу с Тони. Всё просто. Иногда Роджерс этого боится. Быть здесь, просто быть, не пытаться вылезти из обломков прошлого. Временами становится страшно остаться похороненным под ними навечно, но таким умиротворяюще спокойным кажется этот исход. — Только не говори, что может плохо выйти, — предупреждает Ингрид, — танцуешь ты, кстати, немногим лучше меня. Она тянется на носках, оставляет на давно не бритой щеке ободряющий поцелуй. Собирает розы. Ловит момент. Роджерс набирает полные, с выгоревшими альвеолами, лёгкие кисейного воздуха, успокаивая сердце. Иногда Ингрид оказывается сплошной кладезью сокровищ. Она тянется к сиротливо лежащему телефону, открывает фронтальную камеру, вытягивает руку. Ей нужно хотя бы одно доказательство, что она есть, здесь и сейчас, в настоящем. Кусочек минутного опьянения. Женщина улыбается. Стив наклоняется, его губы застывают у неё на щеке, в морщинистых ямочках. Фотография получается хорошей. Живой и мягкой на ощупь. От этого внутри скребётся затаённая ласка. — Не возражаешь, если я одолжу твой свитер? — улыбается Ингрид, целуя Роджерса в уголки губ поочерёдно. — Я не влезу в твою блузку, — комментирует Стив и тянет женщину к столу. — Можешь не завязывать, — разрешает она, устраивается на против и пахнет медовым теплом. После завтрака Ингрид долго крутится у зеркала в прихожей, пытаясь сообразить, где завязать край свитера. Уже готовый Стив вооружается большим скетчбуком и острым карандашом вычерчивает линии Ингрид. Её очертания рассыпаются по листу организованными кипами, складываясь в легко узнаваемый силуэт. — Что значит татуировка? — спрашивает он, когда женщина эмоционально задирает свитер до подбородка и резко выпускает края из рук со вздохом. Она сдувает прядь с глаз, упирает руки в бока и продолжает сверлить взглядом зеркальную гладь. — Созвездие Стрельца. Мастер обещал, что мой знак зодиака принесёт мне удачу. Соврал, зараза. Ингрид, наконец, находит нужную высоту, повязывает свободные края чуть ниже линии брюк, закатывает рукава и облегчённо выдыхает, вынимая из волос кисть. Тони уныло вышагивает по узкому коридору, понурив голову. Запах ему категорически не нравится — затхлый, с кислинкой. Ингрид со Стивом бредут следом. Завидев помощницу в свитере, который он пару раз видел на Роджерсе, Старк не удержался, закатил глаза и фыркнул. Надо было спорить с Роудсом, что эти двое всё-таки переспят. Мужчина равняется с дверью сливочно-жёлтого цвета и жмёт на звонок, тщательно прислушиваясь к звукам за полотном. — Там никого, Тони, — говорит Стив, давно уловив мёртвую тишину без единого шороха. — Соблюдал приличия, — жмёт плечами Старк, подбоченившись, приготовившись выбить хлипкую фанеру. Ингрид вовремя останавливает босса, устроив руку на плече. Она двигает его бедром, в ворохе мелочи в кармане отыскивая пару шпилек, и садится на корточки. — Кого я нанял, — сетует Тони. Роджерс едва заметно усмехается. — Ты меня не нанимал, — парирует Ингрид, справляясь с простым замком. Она убирает незамысловатые инструменты в карман и первая входит в незатейливое жилище недавнего киллера. Роджерс входит последним и закрывает за собой дверь. — Босс, — зовёт женщина, пальцем тыча в ноутбук на столе у окна, а сама принимается за осмотр обстановки. Всё безыскусно и просто. Белый диван, остальная мебель в тон. Удивительно, но внутри гораздо привлекательнее, чем снаружи. — У него есть девушка, — оповещает Стив, беря в руку совместную фотографию в рамке. — Счастливчик, — бросает в ответ Ингрид, — или не очень. Она, кажется, беременна. Женщина выходит из ванной с бандажом приятного молочного цвета в руке. — Это ещё зачем? — спрашивает Тони и возвращает глаза в экран. — Чтобы пополам не сломаться, пока носишь ребёнка, — просвещает она, бросая бандаж на кофейный столик. — Нашёл что-нибудь? — интересуется Стив, осмотрев каждую статуэтку на комоде. Ни чеков, ни квитанций. Какая-то стерильная информационная чистота. — Кроме пары ролевух ничего, — разочарованно вздыхает Тони, хлопая крышкой. — А ты чего ждал? — спрашивает помощница, устраиваясь на диване. — Нормальную секретаршу, — кусается босс. — Упс, — выдаёт Ингрид. Стив качает головой, вспоминая свою первую перепалку с Тони. Последняя им обоим дорого обошлась. Он вскидывает голову, заслышав шаги и звон ключей. — Кто-то идёт, — предупреждает Роджерс, молниеносно перемещаясь за дверь. Ингрид толкает Старка в ванную, а сама выглядывает из-за угла кухни. За скрежетом замочной скважины и хлопком двери следует оглушительный женский вопль. Тони вываливается из ванной наготове, Ингрид выходит из кухни. В прихожей стоит женщина, большими глазами смотрит на Капитана и мелко дрожит. Из рук вываливается песочного цвета пакет, а по полу катятся зелёные, как фломастеры, яблоки. — Какого хрена? — кричит бедняжка, упирая руки в бока. — Роджерс, ты что с ней сделал? — спрашивает Тони, собирая яблоки в согнутый локоть. — Ничего, — отвечает Стив. — Напугал меня до смерти! — дополняет она. — Успокойся, — просит Ингрид мягко, но твёрдо. Роджерс огибает хозяйку квартиры, поднимает пакет с пола и протягивает его Старку, чтобы тот ссыпал туда фрукты. — Какой срок? — Тридцать девять недель, — отвечает женщина на автомате устало, а потом опоминается, — вы вообще кто? — Приятели твоего дружка, — отвечает Тони. — Мистер Старк, у вас времена отчаянные? Чтобы дружить с моим парнем нужно быть полудурком, — женщина делает глубокий вдох и мелко, по-утиному, семенит к дивану, тяжело опускаясь на него. Ингрид не нравится её походка. Она так из дома выходила перед похоронами Крина. Колдуэлл почти не двигался, подстраиваясь под её шаг. — Вас, Капитан, я тоже знаю. Блин, да вас все знают. А вы кто? — Ингрид, помощница мистера Старка. — Сьюзен, — кивает незнакомка, устраивая руки на большом животе. — Чего надо? — Очевидно, что твоего дружка, — Тони передаёт пакет помощнице. — Понятия не имею, где он. Слинял где-то с месяц назад, а мне теперь одной платить ренту. Свинья, — отчитывается Сьюзен, вороша коротко стриженные каштановые волосы. Она морщит вздёрнутый нос. Живот тянет с утра. — Можешь ему позвонить? — спрашивает Роджерс. — Могу, только он трубку не берёт, — жмёт плечами женщина. Она набирает полные лёгкие воздуха, собирается с силами и мёртвой хваткой цепляется за подлокотник, пытаясь подняться. Стив быстро реагирует и предлагает помощь. Сьюзен слабо улыбается, опираясь на предложенную руку, распрямляет спину. — Тебе прописывали бандаж? — спрашивает Ингрид, возвращаясь из кухни с пустыми руками. Сейчас состояние этой женщины её волнует куда больше, чем пропавший дружок. Потому что сдаётся ей, что уйдут они отсюда вчетвером, а Сьюзен придётся выносить на руках. — Тяжёлый плод, — кивает головой беременная и сдвигает Старка на пути к ванной. — Извините, но пришло время пописать. Опять. Дверь хлопает. Тони эмоционально поворачивается к сообщникам. — Она знает, где этот ублюдок, по глазам вижу, — выдаёт он. — Ты не можешь её допрашивать, — жёстко произносит Капитан. — Могу и буду, — упрямится Старк. — Тогда роды будешь принимать сам, — шипит Ингрид, — начинай гуглить инструкцию. — У неё есть ещё неделя! — возражает босс. Сьюзен выходит из ванной под шум воды. Глаза у неё широко распахнуты, а лицо бледное. — Дерьмо, — односложно говорит она. Ингрид хватается за голову — шатенка стоит в приличной луже. — Кто-нибудь в курсе, когда начинать судорожно дышать? Сьюзен поднимает свои коровьи глаза на Ингрид как на потенциального ответчика. — Никогда, — выдыхает та, — Тони, готовь машину. Вещи собирала? Старк коротко массирует переносицу и выходит вон. Раненых он уже перевозил, только беременных ему не хватало. — Да, — она тычет пальцем в сумку у самого входа, поддерживая живот двумя руками. — Бери её, Стив, — командует Ингрид, хватает сумку и ждёт, когда Роджерс вынесет роженицу. Воспоминания о собственных родах не заставляют себя долго ждать. От них становится липко и зябко. Женщина вздрагивает, захлопывает дверь и бежит за Стивом. В машине Сьюзен разваливается на заднем сидении и хватает Ингрид за руку. — Дышать умеешь? — спрашивает она. — Чего тут уметь, — морщится шатенка, сдувая со лба чёлку. — Я считаю — ты дышишь. На четыре вдыхаешь через нос, на шесть выдыхаешь через рот. Вдох короче выдоха. Ясно? Сьюзен послушно кивает. Ингрид ловит в зеркале заднего вида внимательный взгляд Роджерса и принимается считать вслух. — Сделай так, чтобы она не родила здесь, я выпишу тебе премию, — просит босс. — Тони, — дёргает Стив. Старк кривится. Сьюзен продолжает дышать по намеченному плану. Про себя Ингрид отмечает, что у неё хорошо получается. Они останавливаются у клиники, когда схватки учащаются. Пока Роджерс несёт шатенку внутрь, Ингрид опережает их и предупреждает симпатичную девушку за стойкой о роженице. Каталку вывозят как раз вовремя, Сьюзен забирают в родильное отделение. — Я останусь здесь, поговорю с ней после родов. Я думаю, Тони прав, и она что-то знает, — говорит Ингрид, подходя к Роджерсу. — Не думаю, что это хорошая идея, — качает головой тот. — Хорошие идеи бывают только у нормальных секретарш, — Тони всё-таки решается зайти внутрь. — Какой босс, такая и секретарша, — колет Ингрид, а затем продолжает. — У неё большой плод, возможно кесарево. Насколько мне известно, это недолго. Пока она будет отходить от наркоза, я поговорю с ней ещё раз. В таком состоянии трудно врать. — Необычайного благородства женщина, — фыркает Старк, а в глубине души остаётся ей благодарным. — Какой босс, — повторяет Ингрид, улыбнувшись. — Вы можете ехать, я позвоню. Тони салютует ей и разворачивается, но на полпути замирает. — Эй, Роджерс, подвезти? — Спасибо, Тони. Отвези меня назад, заберу байк. — Только давайте недолго, меня ещё Пеппс ждёт, — просит босс и покидает больницу. — Сэм звонил, позвал в бар, — говорит Роджерс, повернувшись к Ингрид. Женщина вовремя успевает поймать отвисающую челюсть. — Хочешь, посоветую парочку? — Он любит Харлем Паблик. Там неплохое пиво, — отвечает Стив с видом знатока. — Не знала, что ты ценитель, — улыбается женщина, а у самой мозги так судорожно скрипят, что ушам становится больно. — Я позвоню, — обещает он, целуя Ингрид в щёку. Та не успевает ответить — рядом вырастает доктор и засыпает её вопросами, суёт в руки анкету и ведёт под локоть в родильное отделение. Ингрид откидывается в жёстком кресле, вытягивает ноги и звонит Колдуэллу. — Где Уилсон, Хоакин? — начинает она диалог с вопроса, ногтем рисуя на колене вертикальные полосы. — В коме, — отвечает друг, кашлянув. — Он назначил Роджерсу встречу в Харлеме, — произносит Ингрид так, будто собирается щёлкнуть Колдуэллу по носу за враньё. — Какого хрена? — недоумевает он. — Я занята, можешь проверить? А потом встанем на каком-нибудь шоссе и выпьем пива. Обсудим, как вылезать из этого дерьма. Колдуэлл тяжело вздыхает. Оказывается, полковник Данеску не врал, когда говорил, что люди сами превращают свою жизнь в одну большую горячую точку. Спустя несколько часов из операционной выходит довольный врач. — Док, как там Сьюзи? — участливо спрашивает Ингрид, поднимаясь на ноги. — Я — мама её жениха, Фреда. Можно к ней? Мужчина устало улыбается. — А где же сам папочка? — Уже в пути. Вносил последние штрихи в детской, — Ингрид широко улыбается, как никогда в жизни. — Только не утомляйте её разговорами. Нам пришлось сделать кесарево сечение, Сьюзен приходит в себя после эпидуральной анестезии. Хотите посмотреть на внучку? Следом выплывает медсестра с увесистым свёртком. Ингрид на какое-то время теряется, а после принимает чужого ребёнка на руки. Она заглядывает в кулёк. Девочка кажется ей симпатичной, очень похожей на Сьюзен. Женщина проходит в реанимацию, покачивая свёрток на руках. — Привет, — говорит она уставшей шатенке, приближаясь к кровати. Сьюзен вертит головой. — На тебя похожа. Держи голову. Новоиспечённая мать принимает девочку, любовно прикладывая к груди. Ингрид присаживается на край кровати. — Я знаю вас, — слабо говорит Сьюзен, не отрывая глаз от дочери. — Фред говорил, что одна рыжая торчит ему кругленькую сумму за какую-то услугу. — Торчу, — кивает женщина. — Сразу поняла, что это я? — Нет, конечно. Когда в машине ехали, всё думала, чем это я заслужила такой звёздный визит. Потом дошло. Чем этот идиот вообще мог быть полезен? Он же не умеет ничего. Бегает с места на место. Ещё и ребёнка заставил оставить. Так бы и врезала ему. Ингрид грустно усмехается. — Мужчины думают, что они имеют на нас право, — отзывается она. — Хрена с два они имеют, да? — Сьюзен обращается к дочери тонким голосом. — Ты ведь знаешь, где он? — Поехал к мамочке с папочкой в соседний штат. У них там свой дом, все дела. Сказал, что хочет перевезти нас с ребёнком туда. — Давно уехал? — Неделю назад. Всё ждал ваших денег, а позвонить и потребовать боялся. — Скажешь адрес? — Записывайте. Ингрид быстро стучит пальцами по экрану телефона, сохраняя в заметках новую информацию. — Я правда должна ему деньги. Но лучше отдам их тебе. Скажи номер счёта, переведу вечером. Растить детей в одиночку как проходить через ад — страшно и всё время болят ноги. — Почему в одиночку? — недоумевает Сьюзен. — Не думаю, что он вернётся, милая. Ингрид сидит на капоте машины Колдуэлла и потягивает холодное пиво, глазея на крупные горошины звёзд. Мимо машины на обочине пролетают редкие ночные путешественники. Пахнет выхлопами, асфальтом и жухлой травой. Небо колючее на ощупь. — Это был Уилсон, — говорит Колдуэлл, — как будто он не лежал у меня на базе в коме прямо в тот момент. Рядовой отчитывался мне по телефону о каждом показателе на мониторе. Да его переворачивали туда-сюда пару минут назад! Хоакин делает три жадных глотка. — Может, Росс готовит армию клонов? — произносит Ингрид, отрывая глаза от неба в крапинку. — Чтобы захватить власть? Или мир. Или что там он хочет захватить. — Ага, поэтому сделает клона для каждого мстителя, а настоящих потом убьёт за ненадобностью. Колдуэлл замолкает, а Ингрид морщится. — Он вёл себя враждебно по отношению к Капитану? — Кто? Росс? Понятия не имею, я видел его в последний раз, когда он к нам на базу приезжал. — Да нет же. Сэм. — Парень как парень. Лопал бургеры и много смеялся. Роджерс тоже. Ингрид вздыхает, отпивая ещё. На дне жалобно плещется последний глоток. — Не нравится мне это. Думаю, генерала надо либо прижать, либо убить. Второй вариант мне нравится больше.