Дьявольский зной

Флэймхарт снова сидел за столом у себя в кабинете, только вот Селестия вряд ли бы одобрила то, чем он занимается. А, может, и одобрила бы, но к его официальным обязанностям это не относилось. Статистика финансов. Генетический тест. Свидетельства. Показания свидетелей. Показания самой Селестии, на худой конец. На совсем уж худой. Пегас был готов истерически рассмеяться. Он не собирался ни отпускать Тай, ни опускать копыта, и искал все способы доказать ей правду. Итогом её стало бы, как был убеждён Страж, воссоединение семьи, но он также был готов к долгой и упорной работе. Ещё он понимал, что Тай ни за что не осмелится передать Блюбладу его угрозу, поэтому задача по защите земной пони тоже целиком ложилась на его плечи. Флэймхарт не жалел, что воскрес. Да, его жизнь зациклилась на одном событии, и теперь вселенная словно вертела его и показывала пегасу со всех сторон, тыкала в лицо, давая в полной мере осознать величину преступления и не позволяя ни на секунду забыть. Пегас понимал, что всё это — психология, что на самом деле вселенной дела нет до его грехов, и с горькой иронией думал: «Пожалуй, всё, чего хватит насильникам для наказания — совесть и любовь к своей жертве». Каждому, даже самому распоследнему умственно отсталому кретину было ясно: стоит Блюбладу притронуться к своей новой служанке против её воли — и Флэймхарт не оставит от его покоев камня на камне, похоронив единорога под потолком. Принц, несмотря на завуалированные нелестные отзывы, умственно отсталым кретином не являлся, поэтому благоразумно решил воздержаться от вольностей. Физических. Слова и психология по-прежнему были ему доступны, и единорог не гнушался ими пользоваться. Разумеется, наедине ему дела не было до существования земной пони, разве чтобы выказать ей своё глубочайшее пренебрежение. Он был патологически озабочен собственной внешностью и имиджем, поэтому львиная доля издёвок приходилась на то время, когда к Принцу заходили друзья — пони из той породы, что могут выдержать его напыщенные многочасовые монологи о собственной красоте и безупречности, прерываемые лишь для того, чтобы принять комплименты, одобрения и исключительно лестные комментарии. На Тай единорог обращал внимание лишь для того, чтобы показать остроумие и заставить друзей погоготать — высмеивал происхождение, расовые стереотипы… о внешности у него заикнуться не получилось, а шутить о её связи с Флэймхартом было рискованно. Энтайсинг же его издевательских подколок не слышала, полностью погружённая в себя и борющаяся с раздирающими её чувствами. Она была готова хоть напиться в слюни, лишь бы не думать о предавшем её жеребце и не желать так страстно к нему вернуться. Убеждённая в том, что у Флэймхарта есть другая кобыла, Тай мученически давила любое доказательство его честности и искренности. Однако это было по большей части ночью. Днём она была занята бесконечными капризами Блюблада. Он и на доступных двух темах отыгрывался вовсю, а ещё косвенно злоупотреблял своими полномочиями. Мог поднять кобылку среди ночи лишь для того, чтобы она налила вино, до которого он вполне мог дотянуться телекинезом или даже копытом, и чтобы затем, когда она будет спотыкаться с недосыпа, шутить ещё и о неуклюжести и некомпетентности своей новой служанки. Узнай об этом Страж — вопросы о том, куда делась прежняя, сразу бы отпали, а беспокойство сменило бы свой толк. Однако он не знал об этом. Жадно вглядываясь в мелькавшую где-нибудь земную пони и торопливым взглядом изучая её тело, он не находил следов насилия и успокаивался хотя бы на этом. Осторожная попытка заговорить ничего не дала — и пегас решил дать Энтайсинг время, чтобы она успокоилась и оправилась от того, что на неё свалилось. Пегас понимал, что любое давление, даже самое мягкое, только отдалит упрямую земнопони. Но однажды во время воздушных тренировок со стражей Флэймхарт через окно увидел, как знакомая фигура медленно заваливается на стену. Пегас отдал приказ тренироваться дальше и подлетел к окну, щурясь и желая не убедиться, что это Тай. Тем не менее, это она и была. Кобылка жмурилась и хватала ртом воздух, почти сползая по стенке и падая, но упрямо удерживая поднос с едой для Принца в передней ноге. Страж открыл окно, впуская внутрь морозный зимний воздух, и прыгнул в коридор. Энтайсинг перевела на пегаса мутный взгляд, не вполне понимая, что происходит, и даже не возражала, когда Флэймхарт безмолвно отобрал у неё поднос, поставил на ближайший столик, на крыльях отнёс в свои покои и усадил на диван. — Что с тобой? — уже там спросил жеребец, гладя её щёки копытами. — Ты заболела? С чего падать взялась? Тай отрицательно помотала головой. Пегас, серьёзно и обеспокоенно вглядываясь в болезненное лицо земной пони, жестоко прищурился. — Когда ты в последний раз ела? — Недавно. — Дискорда с два ты будешь недавно есть, и Дискорда с два этот заносчивый подонок будет за этим следить! — прошипел Флэймхарт, адресуя эти слова скорее «заносчивому подонку», чем кобылке. Его голова дёрнулась в сторону арки в другую комнату. — Клир Блюбелл! Пегас намеренно не говорил громко, напротив, даже старался вести себя тише, но единорожка всё равно услышала его. Она появилась в арке и удивлённо уставилась на сидящую на диване перед Флэймхартом служанку, однако приказ: — Срочно принеси Тай поесть, — вывел её из ступора. — И отнеси Принцу Блюбладу обед, пожалуйста! — попросила земная пони, и Флэймхарт вдруг зажал ей рот перьями, бросив взгляд в сторону соседнего помещения. — Тихо. Подождёт, его не запрягать, — вполголоса ответил пегас, мягко отпуская лицо Тай и снова смотря ей в глаза. — Как ты довела себя до такого? Что было настолько важнее элементарного приёма пищи? — Там спит тв… Ваша дочь? — прерывая нотации, уже тише спросила кобылка. В её голосе слышалась плохо скрываемая боль. Пегас кивнул. — Дезерт Роуз. Надеюсь, ты не возражаешь, что я сам дал ей имя. — Это Ваш жеребёнок, Вы можете… — Это не только мой жеребёнок, — прошептал Флэймхарт, поднимаясь с пола. Впрочем, от Тай в малышке был только пол. Она была невероятно похожа на своего отца, даже будучи единорожкой. — И, ради Селестии. — Ч-что — ради Селестии? — Не надо этих «Вы». Того, что между нами было, им не сотрёшь. — Было, — земная пони пыталась придать своим словам жёсткость вместо печального, мучительного сожаления, — да прошло. Флэймхарт промолчал. Ещё ничего не прошло. Он бы не стал ради чего-то прошедшего, матерясь себе под нос, ползать по кровати в поисках нужных для генетической экспертизы волос Тай. При том условии, что их гривы и хвосты на глаз были неотличимы друг от друга по цвету и длине, а искать белые шерстинки на белых простынях, этот процесс мог претендовать на звание анального изнасилования. Пегас встрепенулся, когда Тай попыталась встать. — Мне идти надо. — Поешь и пойдёшь, — непреклонно усадил её обратно Флэймхарт. — Ты неодобрительно лёгкая. Пегаску тяжелее нести, чем тебя. Некоторое время молчали. Земная пони нерешительно смяла копыта. — А откуда ты знаешь, как нести пегаску? — У меня была долгая и насыщенная жизнь. Бессмысленно запоминать всех пони. — А… сколько тогда тебе?.. Флэймхарт скромно улыбнулся. — Сорок один, — увидев, как глаза Тай поползли на лоб, он добавил: — В принципе, должно быть больше. Я какое-то время был мёртв. — Нет, я… серьёзно? — хлопала ресницами земнопони. — Ты вдвое старше меня? — Чего же ты ожидала? — по-доброму посмотрел на неё пегас. — М… максимум лет на десять… Жеребец снова не ответил, лишь погладив земную пони по голове. Она же не унималась: — А эта единорожка, конечно же, не может быть матерью твоей дочери. — Во-первых, я знаком с ней две недели. Во-вторых… Пегас закатил глаза и поманил Энтайсинг за собой. Он провёл кобылку в соседнюю комнату, подходя к колыбели и призывно кивая на неё. Тай немного поколебалась и нерешительно приблизилась следом. Маленькая единорожка лежала внутри и спокойно спала, глубоко и мерно дыша под одеялом. Нежная светло-серая шёрстка, красная грива, изредка морщащийся носик. — Чтобы ты понимала, — прошептал Флэймхарт, — глаза у неё карие. — Пегас триумфально посмотрел на Тай. — Ну? Есть хоть одна черта от, Селестия помилуй, Клир Блюбелл? Рог не считается. Земная пони несколько секунд смотрела на малышку расширившимися глазами. Жеребец медленно убрал улыбку с лица, боясь спугнуть хрупкий момент. Энтайсинг протянула копыто к спящему жеребёнку, нежным движением поправила одеяло, погладила по мягкой волнистой гриве. Пегас с благоговением подумал: «Похоже, материнский инстинкт всё-таки…». — Всегда хотела иметь жеребят, — еле слышным шёпотом призналась земнопони. «…не возобладал». Флэймхарт понимающе, с грустью улыбнулся кобылке. Так и тянуло чуть ли не проорать правду, но он понимал, что нельзя. Он понимал магию памяти, поскольку она была частью его жизни. Селестия применяла подобное заклинание по отношению к пегасу, только вот оно сделало наоборот: стёрло его из памяти всех, кто его когда-либо видел, не тронув этих пони в памяти самого пегаса. Если, условно говоря, общество не существовало для Тай, то в тот раз он не существовал для общества. Они оба обернулись на тихий стук тарелок. Клир Блюбелл магией переставляла принесённые блюда с подноса на стол. — Иди, ешь. — Нет! — насупилась Тай. — Из-за тебя я снова чувствую голод, надо просто привыкнуть, и я снова смогу не есть целыми… — Будешь обвинять меня в том, что ты не голодала? — раздражённо шепнул пегас. Земная пони стушевалась и покорно отправилась наполнять желудок. Флэймхарт пошагал за ней. — Быстро не ешь, иначе рискуешь точно свалиться в обморок. Спасибо, Клир Блюбелл. — Да, сэр, — кивнула единорожка. — Обед Принцу Блюбладу я отнесла. Тай, увидев, как сбилась с Клир Блюбелл жизнерадостность, охотно этому поверила и даже сочувственно хихикнула сквозь пережёвываемый бутерброд. Флэймхарт тихо улыбался, сидя рядом и наблюдая за тем, как она ест. В какой-то момент пегас неловко ткнулся носом ей в макушку, не обращая внимания на новую служанку. Энтайсинг перестала жевать, но Страж, собственно, и на это внимания не обратил. Своим плечом земная пони чувствовала мерное, глубокое биение его сердца и откровенно завидовала: у неё самой ритм взвился до самых небес. Она медленно проглотила и, не удержавшись, мягко прильнула к телу Стража. Сильные крылья тут же укрыли её, и ноги почти подкосились, но Флэймхарт не дал упасть, ласково придержав копытами её голову. Тай беспрекословно, охотно даже подчинилась этому движению и почти коснулась губ пегаса своими. Она закрыла глаза, ощущая близкое тепло и дыхание, и внутри что-то, сжавшись, сладко заклокотало. Установившийся барьер удерживал обоих от соприкосновения, и они, как подростки, целовались не губами, а улыбками, и читали в глазах друг друга отражающееся: «Может, к Дискорду всё?». — Ты говорил мне правду? — тихо прошептала Тай, почти взмолившись, но не дождалась ответа. Она отстранилась от Флэймхарта, и оба почувствовали, что она будто отдирается против воли, как будто приросла к пегасу кожей и соединилась с ним суставами. Страж протянул к ней копыто, и она, нежно взяв своим, отстранила его. — Спасибо за обед, — поблагодарила Энтайсинг и обменялась с пегасом взглядами, как умели только они двое. Клир Блюбелл непонимающе молчала.