Вишнёвая

Обшарпанный кафель дрожит сквозь звенящую пелену влаги. Вместе с выгнутыми линзами директорских очков, ловящих блики лунного света, сквозящего через окно. Порочный круг стеклянных воспоминаний. - Савёлова, что ты тут..? - громоподобное равнодушие дает осечку, стоит длинным пальцам щелкнуть по кнопке выключателя. - Что случилось? Ритка резцами давит на кончик языка, до дискомфорта сжимает губы, но проклятые слезы всё ещё ползут по лицу хвостатыми змейками лореалевской подводки. - Ничего. Односложно и просто. И Грановский, кажется, втягивает ответ раньше, чем он слетает с губ. Подчеркнуто не вишневых. Скулы, обтянутые кожей, ножными лезвиями лезут в черепную коробку, отковыривая остатки самообладания. В зеленых глазах под очками что-то очень похожее на блядское понимание произошедшего. Длинные пальцы директора щипцами сковывают Риткин подбородок, наводя на свет битую алую щеку. - Кто это сделал? Неровно-рваному дыханию Ритки аккомпанирует подтекающий кран. Савёлова вырывается, вжимается в раковину, спиной чувствуя мелкие капли, косой траекторией выпрыгивающие из погнутой раковины. - Скажешь, что упала? Или вон - о косяк ударилась? - Грановский впервые, пожалуй, настораживающе хмурится. И это отдает толикой извечных Пашкиных расспросов с одним весомым отличием - Каракин всегда ведется на вранье. Ритка чувствует себя затравленно и жалко. И это бесит - она же сильная, черт возьми. И пускать слюни на глазах у самодовольного ублюдка - такое себе занятие. Савёлова резко разворачивается к раковине. И, наплевав на повисшие под потолком вопросы, внимательно разглядывает отражение в зеркале, окончательно смывает косметику с лица. - Савёлова, - сквозь шум воды его голос не так уж и раздражает. Ритка перезакалывает фиолетовую прядь, встречаясь в зеркале с холодным взлядом. - Я задал вопрос. Ритке плевать - она медленно чертит контур губ затупившимся карандашом. - Это сделал Каракин? Карандаш съезжает к подбородку, оставляя витиеватый росчерк на треть лица. Ритка стирает его тыльной стороной ладони, кидая на Грановского выразительный взгляд. - У вас беда с проницательностью, не находите? Ритка хватает сумку и выскакивает в коридор. - Еще один шаг, Савёлова, и я звоню в полицию, - дребезжащие на ветру стёкла ловят обрывки слов, повторно пропуская их через Риткины уши. - Господи, да что вам нужно то от меня?! - Ритка всплёскивает руками совсем не равнодушно и грациозно, как хотелось бы выглядеть сейчас. Чертова истеричка. Грановский подходит медленно, останавливается в метре и как-то слишком уж долго всматривается в Риткино лицо. - Иди за мной, - коротко и холодно, до зуда у костяшек пальцев. Савёлова несколько мгновений стоит в нерешительности, закусывая так и не докрашенные губы. Затем, проклиная всё на свете, идет следом, утопая в гуле собственных шагов. Кабинет Грановского встречает уже знакомым мраморным равнодушием и распахнутыми настежь окнами. Сквозь темноту свистящих навылет улиц - желтые блики побитых фонарей. Ритка непроизвольно ежится, Грановский резким хлопком закрывает окна. Затем, всё также не проронив ни звука, распахивает дверцы деревянного шкафа, достает с верхней полки и протягивает Ритке... рыжий, мать его, плед. Хватает стоящую в углу спортивную сумку и выходит, запирая дверь изнутри. *** Ритка стоит с трубчатым свертком пару минут в полнейшем недоумении. Затем обессиленно падает на диван, забирается туда с ногами, скидывая балетки. Мысли в голове переплетаются полусонными удавами, лениво жмурящимися на свет. Ритка медленно прикрывает глаза, укутываясь в рыжую ткань. Откуда-то сверху удушливой шалью на плечи падает темнота. *** Грановский приезжает в школу на полчаса раньше обычного. Коврик у входа вжимается в побитый кафель промокашкой, а охранник встречает тяжелым взглядом, недоверчивым, колящим под лопатки. В директорском кабинете окна распахнуты настежь, а из следов Савеловой - рыжий плед, аккуратно сложенный на диване. Благо, этаж первый. Грановский с полминуты вертит плед в руках - от ткани пахнет мятной жвачкой и совсем чуть-чуть приторным и фильтрованным сигаретным дымом. Стрелки настенных часов мажут по восьмерке: мягкий сверток летит обратно в шкаф, а пончик из Старбакса с вишневым джемом - в мусорку. На уроках Ритка так и не появляется. *** - Нет, Савёлова, с меня хватит! - Капустин, спортивный директор хоккейного клуба "Сталь", морщится, разглядывая Риткин фингал, зияющий сквозь километровый слой тоналки. - У нас тут не детский сад! Такой матч, а твое лицо еще и в камерах засветится! Ритка молчит, закусывая щеку изнутри. Молчат и другие "айс гёрлы" - особой дружбы в покоцанном временем серпентарии не найдешь как ни старайся. Да и спорить бесполезно; Капустин своё дело знает. Высшая лига, все дела. И Ритка уже мысленно готовится перебираться из хоккейного чирлидинга в фастфуд. - ...поскачешь испытательный срок в ночной лиге и черт с тобой! - провожает директор, невесомо хлопая по плечу. А у Ритки в груди взрывается балон с кислородом. В основном составе оно, конечно, лучше. Но, по крайней мере, Ритка не потеряла работу. И это радует. Так что ресницы телескопом и вперед. Ночная лига - значит, ночная лига.