Вишнёвая

Под куполом Казанского адски холодно: ветер прошибает насквозь – А’шки жмутся друг к другу апрельскими воробьями. Голинюк ведет фэйс-учет, пускает вдоль фамилий чернильных птичек. - Вроде, все. Не считая Грановского и… - А можно поосторожнее, блять? Ритки, конечно же. На Савёловой неизменная вишня, голубые джинсы с разрезами у колен, потертая временем кожанка и большие светлые кроссовки со следом от только что проехавшегося по ним чемоданного колеса. - Прости, красотка, не хотел, - чемоданно-челкастый на Ритку смотрит оценивающе. – Оставишь номерок? - Свали уже, а? А’шки на Савёлову пялятся удивлённо. Потому что сегодня на Ритке нет привычной мини-юбки. Потому что обыденно-распущенные сегодня в пучке на макушке, а фиолетовая прядь спиралью пружинит у уха. Потому что через Савёловское плечо перекинут чехол с гитарой. Потому что Ритка здесь. - Вообще-то, ты говорила, что не поедешь, - Голинюк первой приходит в себя, дышит сквозь отборное возмущение. - Вообще-то, планы иногда меняются. Не слышала о таком? Несмотря на напускные понты, Ритке до жути не комфортно. Пшеничная Лиза выгибает ровные брови покосившимся домиком, остальные А’шницы сверлят дырку в черепе откровенной враждебностью. Ритка не в школе – Ёж спасительно не вывернет из-за угла. - Ты играешь? Спасает Тёма – худощавый, белобрысый и контрастно добрый. Кивает на гитару и обыденно щурится. - А вы реально собрались на шашлыки без гитары? По-моему, это полное… - Полностью согласен. Звуковая дорожка опаляет ухо, остаётся гарью на кончике фиолетового завитка волос. Ритка оборачивается. На Грановском тёмные джинсы, походные ботинки и темно-зеленая куртка от Пумы. В руках огромные пакеты с едой, за спиной – рюкзак и… гитара? Савёлова не верит в совпадения – смеётся. - Ну что? Поехали?

***

До Подосинок на электричке – долгие полтора часа, и вагоны озябшие и полупустые. А’шки слепляются шестёрками в начале вагона, Ритка плетётся в хвост. Скидывает рюкзак и на противоположное сиденье забрасывает ноги. Зона комфорта. Или - Не подвинешься? - Здесь куча свободных мест. -… - Ох, ну если Вы настаиваете, то конечно садитесь. Ритка ноги подминает под себя, провожает простуженных людей и платформу холодными глазами. Чувствует на себе тяжелый зеленый – и дело не в куртке от Пумы. - Если из твоей речи убрать сарказм, ты онемеешь, Савёлова. Ей Богу. - Хорошо сказали сейчас, - Ритка дует показательный пузырь, - Правда хорошо. - Ну вот. Опять. Савёлову бесят эти диалоги. Настолько, что нравя(и)тся. Настолько, что в ушах тонут бананы, разрывая перепонки фирменной бич-скороговоркой Эминема. Прячет глаза в экране смартфона - в конфе назревает Киро-Каракинская истерия – парни наперебой раздают Ритке советы и напоминания о том, что и в каком порядке надо сделать. А не пошли бы вы к черту, а? Но вместо этого текстовый поток вспарывает короткое

всё заебись будет. кип калм. ))

Парни успокаиваются вроде, начинают кидаться шутливыми смайликами и тупыми шутками. В окнах – изношенные дома и извечно полуголые ёлки. Ритку кутает отчаянно зеленым.

***

- Девочки, помойте и порежьте, пожалуйста, овощи. Мальчики, наберите сухих веток в лесу. Грановский разгружает пакеты, раздает нехитрые указания. Ритка сливает следом за парнями в лес: мужская компания куда привычней, да. А еще в рюкзаке – мятая пачка Винстона. Чувствует себя скуренным в усмерть Дедом Морозом из «Вредных советов», раздавая парням сигареты. Ритка закусывает губы, пытается не улыбнуться снисходительно, глядя на неумелые затяжки и оседающий на холоду пепел. Дымовые кольца летят в бесконечность. Тёма заходится в приступе кашля. - По спинке постучать? Голосом Грановского. Мальчики синхронно хоронят взгляды и бычки подошвами – разбредаются кто куда. Савёлова затягивается неспешно, спиной прилипает к дереву. Сквозь тонкую кожаную куртку кора ввинчивается под лопатки. Директор на Ритку смотрит долго и пристально, вытягивает из пальцев сигарету с вишневым ободом у фильтра. Коротко затягивается сам – выдыхает дымной горечью в сантиметре от Савёловского носа. Его глаза сливаются с сосновыми лапами. - Мужчинам не нравится, когда у девушек желтые зубы, Рит. Савёлова из заднего кармана джинс достаёт недобитую пачку Dirol’а. - С отбеливающими гранулами. Так что не волнуйтесь. Директор ухмыляется в ответ и стоит он отчаянно близко. Роняет сигаретный обрубок со смазанной вишней на продрогшие шишки. - К тому же, мужчина мужчине рознь. А на вас я не претендую. - В самом деле? Лабиринты на коре остаются меж позвонков временной татуировкой, а от директора пахнет крепким кофе, табаком и невъебической усталостью. И Ритке ответить бы что-нибудь такое же колючее в фирменном стиле, вот только язык липнет к нёбу вместе с мятной жвачкой. Возвращаются парни с хрустящим хворостом.

***

Ритка не помнит, когда последний раз дышала костром. Не той бумажной Б’шниковской бутафорией – из тетрадей ботанов и собственных недосписанных контрольных за школой, а настоящим костром с нотками жареного мяса и небом, дышащим сквозь сосновую завесу. Сквозит холодным ветром и непривычным подобием уюта. По ушам ездят хоровой версией «Звезды по имени солнце». У Ритки за спиной – незаконченная семилетка в музыкалке – подчеркнуто молчит, барабанит пальцами по гитаре, думая о… - Сыграешь что-нибудь, Рит? Савёлова ловит на себе заинтересованный директорский взгляд: воспринимает как вызов. Бьёт пальцами по замерзшим нейлоновым струнам. «Мы не ангелы, парень» растворяется под серым небом, вот только у Ритки глаза на два тона темнее. Перекрывает настолько, что с последним аккордом тишина виснет душным покрывалом – по-прежнему воет ветер и трещат поленья в костре. А глаза Грановского всё также сливаются с его же курткой и соснами. - Очень круто, Рит, - Тёма смотрит с искренним… восхищением? – Училась где-то? Грановский молча и незаметно почти скрывается в чаще.

***

На часах заветные четыре и Ритке пора бы сделать задуманное. Вот только… Сил и желания отчаянно нет. Хочется просто…н и ч е г о. И пошло оно всё к черту. Бродит у сосен, вытряхивает табак из последней сигареты – курить не хочется. Ловит себя на непонимании себя же. А’шники играют в волейбол, смеются громче положенного. Грановского подчеркнуто не видать и в Каракинский план это вписывается очень даже. И Ритка чуть ли не монетку бросить готова, когда слышит вдруг приглушенный шепот двух средней степени мерзости А’шниц, стоящих в паре метров под соснами. - … да ты видела, как он смотрит на нее? Директор, блин, называется. - Да бред это всё. Сдалась ему Савёлова сто раз. - А чего он тогда..? - Да потому что она новенькая типо! Бедная, несчастная, непринятая коллективом. Вот он и… Дальше Ритка не слушает, разворачивается на сто восемьдесят. И ей плевать бы сто раз на мнение двух тупых овечек, вот только… На глаза как нельзя кстати попадается Грановский, приватно обсуждающий что-то с пшеничной Лизой – полной Риткиной противоположностью. У Лизы тугие русые косы, глаза цвета Аравийского моря и пятёрка по алгебре. Лиза Грановскому улыбается подчеркнуто не вишнёвыми губами, а Ритка уходит в лесную глубь, следуя отметкам на карте и плану компании, которая ее не.