Никогда

***

Вся подготовка казалась каким-то бешеным цветным сном теперь, когда оставались считанные минуты до старта. Вся страна ожидала ежегодной кровавой схватки, прилипнув к экранам; новые трибуты были в полной готовности отправиться на Арену. Около половины из них вернётся домой в первый же день: в деревянных гробах, чтобы быть погребенными в родном дистрикте под рыдания семьи и друзей. Первые минуты Игр всегда самые сложные, ведь все участники пытаются добыть оружие и провизию из Рога Изобилия, и каждый старается убить как можно больше соперников, чтобы был шанс вернуться живым, с победой. Эрин старалась не думать об Играх сейчас, когда надо выходить на Арену. Её сердце билось с кошмарной частотой, кровь отливала от конечностей, отчего становилось неприятно и холодно. Она не чувствовала себя сильной, наоборот, ей казалось, что она с самым ударом гонга, оповещающим о старте, получит в тело копьё или нож, но почему-то торопила время и шагнула в капсулу, как только это было разрешено. Капсула медленно и бесшумно подняла свою пассажирку наверх, и Эрин зажмурилась от слепящего солнца. Привыкнув к свету, она нашла Рог Изобилия с разбросанными вокруг него предметами первой необходимости и оценивающе обвела глазами своих соперников, заодно отыскивая Эбби. Встретившись взглядами, они обменялись заговорческими ухмылками и едва заметными кивками, означавшими то, что их союз в силе. "Взять что-нибудь у Рога и найти Эбби", — главная задача на следующие несколько минут была поставлена. Эрин мысленно представляла свой маршрут, пытаясь спрогнозировать траекторию движения остальных, но обратный отсчёт неожиданно прервал её размышления. Как только прозвучал гонг, трибуты сорвались со своих мест и понеслись к Рогу, где уже начиналась резня. Те, кто быстрее других оказался на месте, в буквальном смысле прорубали себе дорогу. Всё новые и новые жертвы выбывали из соревнования, падали замертво, пока Гилберт уворачивалась от мечей и стрел. Среди кровавого месива вокруг неё она мельком заметила ураганом летающую по полю битвы девушку из третьего, которая размахивала швейцарским ножом и подобранной, видимо, вдалеке от основного запаса трубой. За спиной сумасшедшей был огромный рюкзак, в который она непонятно как и когда успела запихнуть какой-то контейнер и бесполезный на первый (да и на второй) взгляд кусок непромокаемой плёнки, на плече висел смотанный кое-как провод, на уже окровавленную руку с ножом был надет кастет, взятый чисто до кучи. Эрин на миг зависла, разглядывая её, а потом ринулась к первой попавшейся сумке, но тут же почувствовала, как мимо лица пролетел кем-то брошенный нож-бабочка, зацепивший её лоб чуть повыше брови. От неожиданности потеряв равновесие, она упала на пятую точку, сквозь пелену застилавшей глаза крови успев увидеть только возбуждённое лицо и торчащие во все стороны светлые вьющиеся волосы. Лицо нервно улыбнулось, и рука с трубой кинула сумку на колени Эрин. Испуганная девушка схватила сумку и поспешно отполза в сторону, лишь через несколько метров сообразив встать на ноги и перейти на бег, на ходу вытирая кровь ладонью. По плану сейчас было самое время найти Эбби и проверить, что ей удалось найти, но Гилберт была не вполне уверена в том, что её подруга жива. Стараясь не думать о плохом, она отыскала ручей, промыла рану, наложила повязку, благо в сумке оказался бинт, а затем обустроила себе постель в узком, но довольно глубоком овраге, очень кстати попавшемся так и не научившейся плести гамаки Эрин. В полночь заиграл гимн, и в ночном небе стали транслировать портреты погибших. Парень из третьего, девушка из четвертого, парень из шестого, оба из седьмого, девушка из восьмого, оба из девятого, парень из десятого, девушка из одиннадцатого, оба из двенадцатого. Не увидев портретов Эбби и той странной девушки из третьего, физик облегчённо вздохнула. Вымотавшись за день, она быстро заснула даже несмотря на пережитый стресс и не самые удобные условия. В эту ночь её никто не тревожил, лишь с рассветом прозвучала пушка: то был убит парень из четвёртого.