Малфой

Мне рассказывали, будто в Индонезии Существует обычай время от времени менять имя. Когда человек чувствует, что он устал от своего прежнего «я», Он берёт себе другое имя и начинает новое существование. Хорошая идея. Эрих Мария Ремарк.

      Люциус Малфой родился наследником одного из древнейших семейств в Европе. Он всегда знал, сколь много это значит. И речь шла не только о банальностях вроде возможности не переживать где он будет жить и чем будет кормить детей. Практика доказывала, что об этом всё равно придётся задуматься.       Нет, громкая фамилия значила много больше, чем могли сказать любые материалистические толкования. Она означала, что по факту своего рождения он особенный и принадлежит к касте немногих избранных, кто может похвастаться знанием своего происхождения и является частью чего-то большего, чем он сам.       Поэтому достигнув определенного возраста и поняв, что не все согласны с подобным порядком, а кучка бунтовщиков готова разрушить Таинство жизни, вытащив его на всеобщее обозрение, не смог остаться в стороне, несмотря на все отцовские уроки сдержанности. Хотелось, чтобы потомки через сто и двести лет могли с гордостью называть свою фамилию или вовсе говорить о причастности к ней.       Абраксас посмеивался над сыном, говоря, что ещё основатель их рода завещал лишний раз не светиться, но действовать не мешал. Лучшего опыта, чем собственный всё равно не сыскать, да и чем бы дитя не тешилось. В то время Пожиратели смерти казались обычной, несерьёзной организацией. Компания молодых глупцов под предводительством старших товарищей. Тоже способ обрасти связями на будущее.       В целом Абраксас, как всегда, оказался прав. Организация наскучила Люциусу несколько лет спустя, стоило добиться успеха и набраться опыта. Он по-прежнему верил в величие своего имени, но уже сомневался, стоит ли марать его в намечающихся событиях. Чистые всегда чисты, в том числе, потому что лишний раз не подставляются. Ещё в его жизни начался период, когда хотелось больше времени проводить дома — Нарцисса созрела для брака и теперь безраздельно принадлежала ему.       Увы, стоило попробовать даже не уйти, а снизить своё участие в происходящем, оказалось поздно, хозяин держит крепко. Не хуже рачительного владельца, чья собака вздумала баловать.       В тот момент Люциус впервые проклял свою фамилию, свою самонадеянность и стремление пустить пыль в глаза окружающим. Возможно, не будь их, он бы не угодил в неприятности, из которых без потерь не выбраться. Тогда же он впервые задумался, а достоин ли своего громкого имени. До сих пор это казалось само собой разумеющимся.       Многие его предки состояли в тайных и не слишком обществах, но ни с кем не происходило подобного. Люциус понимал Пожирателей Смерти чем-то похожим на масонскую ложу, когда вступал в организацию. В действительности вместо постижения Бытия и продвижения к успеху, пришлось надеть чёрный плащ и серебряную маску.       Поняв, что жена несчастна с ним в браке и плачет ночами, Люциус проклял своё имя во второй раз. Все его рассуждения о высоком оставались лирикой и софистикой, не отменяя факта, что террористический быт ему претил.       Методы достижения целей становились всё более радикальными и неэффективными, но поворачивать стало совсем поздно. Теперь его держали не только магические клятвы, Малфой увяз в делах организации по самую макушку.       Нарцисса родила сына. Люциус дошел до той ступени отчаянья, где не сразу это осознал. Когда понимание пришло, стало по-настоящему страшно. Уже не за фамилию или репутацию, а за свою душу. Пусть в её существование волшебник не до конца верил.       Безверие помогало не обращать внимание на очевидное. Например, что лицо превратилось в стеклянную маску, что он перестал чувствовать свою бесконечно любимую и нежную девочку, в которой души не чаял и обещал сложить к её ногам месяц и звезды. Нарцисса плакала и не могла до конца наслаждаться материнством. Над их домом сгустились тучи чёрной магии.       Абраксас уже ничего не говорил, только недовольно отмалчивался. Не иначе слишком хорошо понимал происходящие.       На удивление, близкие понимали Люциуса лучше, чем он сам себя понимал. Осознав насколько глубоко упал, он пытаться вернуться к себе прежнему, но привычки и служба утягивали ещё дальше. По ночам наследник великого рода начал просыпаться от кошмаров, словно на него давила толща воды, неминуемо должная его раздавить или лишить возможности дышать.       В тайне ото всех Люциус мечтал в один прекрасный день проснуться кем-то другим. Сменить громкое имя на какое-нибудь попроще. Узнать, как живется простым смертным, не постигшим великой мистерии крови и ответственности за семью.       Реальность была другой. Вместо долгожданного и необходимого покоя, он получал новые происшествия, валящиеся на голову одно за другим. Его девочка плакала не переставая, отчаянно хватаясь за чёрный плащ, надеясь не отпустить на очередное жуткое действо.       Люциус бы многое отдал за возможность унесли её в далёкую страну, где нет и не будет никаких происшествий. Жаль, что отдавать было уже нечего. Даже его имя порядком померкло и растеряло наполнявший его свет. Впору было проклинать его вновь, но в бессилии Люциус этого сделать не мог. Только молиться, чтобы опутавший его кошмар поскорее закончился. Любым способом.