Ордосская крепость.

      Всю ночь я дремал на груди Эдгара с глупой улыбкой на морде. Этот поцелуй, настоящий поцелуй, вкупе с его словами, сделали меня счастливым. Казалось бы, все плохое уже прошло, конечно, оставив свой след, но все же прошло. Впервые за последние дни, я заснул не сжимая лапы в кулаки, не сворачивая усы в напряженные от волнения кольца. Я просто лежал на груди волшебника, убаюканный его мерным дыханием.        Утром, я проснулся довольным и отдохнувшим, начистил фруктов для Эдгара, и надев свою куртку, пробежался по стене от края до края, прогоняя сонливость. Вернувшись в кузню, я стал затачивать лезвия моих клинков, доведя их до приемлемой остроты, и еще несколько часов, я потратил на подгонку и установку лезвий в рукояти. Осталось сшить ножны, и я собрался в лес, на охоту за материалом, а попутно и за едой. Зайдя в зал, я обнаружил Эдгара за его работой. Он в свободное от сельских дел занимался тем, что писал трактат о грайтах. Я очень надеюсь что он не опишет в этой работе наш секрет.        Подкравшись к человеку, я лизнул его в щеку, и ткнувшись носом в висок, сказал о своих планах на остаток дня. Не ожидавший моего появления волшебник вздрогнул, но был успокоен моим урчанием. Лес. На этом острове он делится на три части. Редкий лес, это тот что перед гарнизоном, здесь деревья растут не так плотно друг к другу в отличии от шумящего леса. Шумящим он был назван из-за деревьев, что при дуновении ветра начинают громко шуметь. Во всем виноваты размеры и формы их листьев. И третья часть леса — Глухой лес. Туда попадаешь после шумящего, и тебе кажется что ты оглох. Там деревья стоят очень плотно, и благодаря этому, теплые Аморанские ветра проходят по высоким кронам, почти не спускаясь к земле. Картографически, Ордос делит дорога от села до крепости на две ровные половинки — Восточную, и западную. На восточной половине берега скалистые и очень крутые, и с той стороны нет ничего кроме Тьмы в нескольких километрах от берега. Западная же сторона имеет много спусков к песчаному берегу. На севере огромная отвесная скала с могучей крепостью, а на юге наше село. В длину остров примерно с десять километров, в ширину, ну, не более шести. Вокруг самого острова есть небольшие островки, но там нет ничего кроме скал, водорослей, или травы.        Мой путь лежал по дороге, где на середине пути я должен свернуть вправо, к глухому лесу. Я был там всего пару раз, и видел крупных животных. Дикие, не пуганые звери стали разбегаться только когда я вонзил клыки в шею длинноногого существа. Селяне так и не определились с их названием. Кто-то звал их Харгами, кто-то длинноногой хренью. На них не охотились, ибо побаивались, да и тащить повозку через глухой лес очень неудобно. А мне то что? Я не слабее человека, я накидал веток и сгрузил тушу на них. Влочил добычу я до темноты. Тяжело, но оно того стоит. Можно было бы сделать ножны и из кожи змей, но она мягкая и тонкая, а я хотел продубить толстую кожу, и не задумываться о куче слоев прокладок или вытачивании деревяшки. Хотя чего это я сам перед собой оправдываясь, я просто хотел пополнить запасы мяса на остаток зимы для Эдгара. Он говорил что ему осточертела эта рыба, так что мне хотелось его порадовать.        Сдал тушу матери Инги. Она еще долго благодарила меня и с радостью согласилась помочь с разделкой. С трудом уговорил ее взять половину мяса, и осторожно отделить кожу и толстые жилы. Все это пойдет в дело. Кости заберет отец Инги, он как оказалось резчик по дереву, и давно поглядывал на припасенную мной кость нага. Заодно я рассказал ему что кости нага прочны как сталь, и он кажется расстроился, но все же, остался доволен полученным материалом.       Только вернувшись домой, я заметил что забыл помыть морду. Черт. Значит я ходил по селу с кровью на меху, и как я не заметил раньше? Все мои мысли были об Эдгаре, вот как. Из-за него я становлюсь немного рассеянным.        — Смотрю, охота успешна? — Улыбнулся волшебник видя мою морду.        — Извини, я в последнее время торможу.        — Иди сюда. — Эдгар поманил меня рукой, и стоило мне подойти, как меня тут же усадили на стул, и принялись оттирать мою морду мокрой тряпкой.        — Ну хватит… Мне стыдно… — Признался я.        — Не вертись. Тут немного осталось. — Похоже что мое смущение его забавляло.        — Я и сам могу вытере…       Договорить я не успел. Эдгар сжал мой ус у основания, и притянул мою морду к своему лицу, затыкая меня поцелуем.       Так не честно! Я просто не хочу сопротивляться, особенно когда Эдгар делает это так грубо. Сейчас я понял что это не только приятно, но еще и заводит. Стыд догнал меня чуть позже, я поспешно поджал хвост, прикрывая перед. Я не возбудился, но был очень близок к этому.       Эдгар мягко разорвал наш поцелуй, и я облизнулся, смотря в его глаза. Лапы легли на его щеки.        — Ты сбрил щетину? — Я немного расстроился.        — Да. — Он улыбнулся.        — Не надо, приятно гладить — Я приблизился и уже сам поцеловал волшебника.        Эдгар сжал мое ушко и я довольно заурчал, перебираясь к нему на колени. О боги… Это так не правильно, но так мне нравится, что я прогибаюсь под рукой человека. Мой язычок прошелся по зубам Эдгара, и я без задней мысли прикусил его губу.        Только когда он вздрогнул, я понял, что я сделал, и отпрянул, смотря на место укуса.        — Скажи… — тихо проговорил он. — Там…        — Подожди… — Я поймал его подбородок лапой.        — Метки нет… — Сказал я и слизал маленький шарик крови с места укуса. — Прости… Я… О боги… Мне было так приятно, что я и не задумывался о том, могу оставить метку или нет… Я и забыл что я грайт… Прости…        — Зато мы узнали что ты не оставляешь меток — Сказал он с немного побелевшим от испуга лицом.        — Это лишь маленький укус, может, для метки нужно сильнее? — Черные ушки прильнули к голове.       — Не думаю. — Он коснулся пальцами моих губ и немого раздвинул их, обнажая мои острые клыки. — На материках есть довольно сложное, но часто используемое проклятье. Его суть в том что человека достаточно уколоть любым из зубов грайта незаметно, в толпе, к примеру на рынке, или форуме. Часто проклинают на трибунах арены или во время фестивалей на улице. Я хочу сказать даже маленький укол способен наложить метку, и не важно зуб в пасти грайта, или в руке человека.        — Ты уверен? — я виновато опустил голову.        — Более чем. Пока я учился в академии, я такое дважды видел.        — И все равно, я подверг тебя опас… — Договорить мне не дали. Эдгар снова притянул мою голову, и приник к моим губам. И все-таки это нечестно. Отпустил меня он только через несколько долгих и приятных минут лапания моего тела. Вот чего он так? Он же тоже боится как и я, что мои зубы могут оставлять метки. Я не верю в его полную уверенность того, что я безопасен для… Гм… Такого. На всякий случай, я старался удерживать когти в пальцах.        Ночь я снова провел в его кровати. До дня торжества осталось всего неделя, а это значило что скоро, теплые Аморанские ветра с севера сменятся холодными метелями с юга. Потому волшебник достал с одного из своих стеллажей толстое меховое одеяло, под которым мы и спали сегодня. Почти сразу ему стало жарко, и он снял свою рубаху. Пока он не уснул, мне пришлось лежать спиной к нему, иначе я сильно рисковал привлечь его внимание ощутимо напрягшимися ножнами, скрывающими непотребство внутри. Когда человек уснул, я позволил себе перевернуться на другой бок и прильнуть к нему всем телом.        Не знаю, понимает ли Эдгар то, что я не смогу долго подавлять свое желание… И если понимает, Не боится того, что меня накроет волна похоти? А что более важно, пойму ли я, если меня накроет желание? Смогу ли я остановиться, и не причинить ему боль? Я ведь грайт… Тут все возможно.        Утром я проснулся позже Эдгара. Странно, я никогда еще не просыпался позже него. А еще мое тело такое вялое, будто на меня накладывали чары сна. Волшебник обнаружился за столом в зале, пишущий в своем трактате новые строки о грайтах.        — Записываешь то что узнал вчера? — Сказал я, и сильно удивился, когда Эдгар едва не подпрыгнул на стуле.        — А? Ааэээ… Ну да, про твой укус. — Он улыбнулся.       — Надеюсь там без подробностей… — Вздохнул я, и проследовал к другой стороне стола.        — Я описал что ты укусил мой палец. — Оправдался волшебник, и подув на только что написанные чернилами строки, поспешно закрыл книгу.        — Ну, хоть так. — Я пожал плечами и почистил пару фруктов. Интересно, когда это на трактате Эдгара появился магический замок? Я чары хорошо чую.        — Инга заходила, сказала что мясо можно забрать к вечеру. — Волшебник стащил у меня несколько долек фрукта, и закинул трактат на верхушку шкафа. Там, если не знаешь, даже сундук спрятать можно, не то что книгу.        — Хорошо, зайду, как закончу в кузне. — Я проводил взглядом Эдгара. У него сегодня явка в крепость с отчетами, а меня туда не пускают. В любом случае, у меня куча дел на сегодня. Впервые, у нас так много мяса и надо думать, что с ним делать. Сдавать в общак не охота, так как его очень быстро съедят, и придется опять давиться рыбой. Ладно, над этим мы подумаем вечером, а сейчас я вышел в кузню.       На заточку у меня ушел весь день. Сталь хорошая, крепкая, и оттого меньше поддавалась обработке после закалки. Дважды ко мне приходили селяне и просили заточить топоры. Сказали что хотят вырубить весь лес в пятидесяти шагах от стены. Идею я поддержал, только попросил притащить мне пару бревен после обработки. Дрова в пристройке почти кончились, а скоро придётся топить, ибо грядут холода. Мне то все равно, меня густой мех греет, а Эдгар будет мерзнуть.       Волшебник вернулся после заката с караваном, как раз когда я тащил два мешка с мясом, и кожей. Пока Эдгар готовил рагу, мы решали что делать с остальным мясом. В итоге часть мы засолили, а другую часть повесили коптиться над печью. Матушка Инги хорошо постаралась — кожа в идеальном состоянии, полностью выскоблена и промыта. Мне же осталось погрузить ее в раствор соли и масла анишеи. За ночь кожа впитает раствор и станет очень прочной. Пока Волшебник писал в своем трактате, я прибрался в кузне.       Все вроде идет хорошо. Эдгар сделал шаг мне на встречу, в селе настрой поднимается, но на душе как-то гадко. Волшебник как-то переменился, плевал на опасность в виде моих клыков и когтей, жадно целовал и лапал меня. Не то что бы я был против, но такая резкая перемена, будто он хочет насытиться перед чем то…        — Эдгар… — Тихо сказал я, высунув нос из-под одеяла.        — Чего не спишь? — он прижал меня к себе.       — Вопросы мучают.        — Какие?        Я залез на живот мага, от чего одеяло сползло по моей спине.        — Что происходит?       — Ты о чем? — удивился сонный маг.        — О тебе. Ты стал очень скрытным, а вернувшись из крепости, очень не осторожным. Я про себя не говорю, я начинаю тупить когда ты делаешь мне приятно. — Я опять засмущался. — Но ты… Ты всегда был осторожен. Будто… Скоро все кончится…        — Симон… Я думал ты знаешь… — вздрогнул волшебник.        — О чем?        — Срок моей службы подходит к концу. Меня скоро отправят домой…        Дослушав его слова, я замер. Ощущения, будто в грудь воткнули сосульку — больно и холодно. Я то откуда мог знать это? Про дела крепости я вообще ничего не знаю, и успел позабыть что Эдгар все же солдат, а не селянин.       Я ему ничего не ответил, и просто опустился на его грудь. Теперь я точно не усну, ведь Эдгар проводит со мной последние дни. И не сказал об этом. Обижаться нет смысла, это все равно его здесь не задержит, хотя признаю, осознание этого факта, причиняет сильную боль. Да я влюбился! И это, блять больно!!! Больно осознавать что, любимый человек подчиняясь приказу бросит меня здесь одного. Ну нет, все-таки я обиделся, и когда Эдгар уснул, я подложил вместо себя подушку и вышел в кузню.       Надев свою куртку, я взял нож — он как раз помещался в петлю с внутренней стороны куртки. Мне надо остыть, обдумать слова Эдгара, и его поступки. Выйдя за ворота гарнизона, я опустился на четыре лапы. Если Эдгар скоро уедет, то мне плевать, человек я или зверь. Так бегать оказалось приятнее и удобнее, нежели я привык. Если Эдгар исчезнет, то мне плевать на все. Человек, зверь, грайт… меня больше это не волнует, и я бежал через лес как одуревший. Я и не заметил как добрался до стен крепости. Я слишком глубоко погрузился в размышления.       Что будет когда он уедет? Как я без него тут? Что мне делать? Он всегда был со мной, никого ближе у меня нет… Замотавшись в конец, я сел на валун, и стал разминать гудящие лапы. Настроение скатывалось в огромную пропасть.        — Какой странный… — Отрешенно проговорили у моего уха. Я подпрыгнул на месте, оборачиваясь на звук. У камня стоял маленький оборотень, одетый только в рваные штаны. Ему что, не холодно? Почти голый и по колено в снегу. Смотря на него я сам промерз.        — Ты еще что такое? — Рыкнул я отползая от валуна.        — Субъект семнадцать. — Улыбнулся парень.        — Что, прости? — Я поднялся на ноги, пытаясь разобрать новое для себя слово.        — Это я. — оборотень залез на валун, и я заметил что вся его левая рука забинтована по самое плечо. — А ты… Симон?        — Разве мы знакомы? — я сжал лапой рукоять ножа под курткой.        — А… Симон отшиб себе память… — Задумчиво протянул паренек.        Если исчислять его возраст в человеческих годах, то на вид ему шестнадцать. Если же как оборотня, то судя по его гриве, ему чуть больше семи месяцев. Только это сходство с моим сроком беспамятства, не давало мне сбежать в село.        — Так ты не ответил.        — Симон хочет знать… Но мне приказали молчать. Прости Симон. — оборотень виновато поник.        — Так… Маразм крепчает…        — Не… Крепчают только морозы. — Опять заулыбался парень.        — Дурдом какой то…        — И опять Симон не прав. Сумасшедших тут нету! — Парень свесил ноги с края валуна.        — Ты откуда? — Вздохнул я отпустив нож.        — Я тут живу — Он указал когтистой ручкой на стены крепости.        — Вот как, а чего тебя в селе не видно?        — Мне запретили видеться с Симоном. Симон отшиб себе память, вот и запретили. — паренек опять поник.        — Тогда, почему ты здесь?        — Симон бегал по лесу, очень странно бегал. Мне показалось что Симон в опасности. Я пришел посмотреть, все ли у Симона в порядке… — парень развел руками. Я же не мог оторвать взгляд от его руки. Под этими бинтами скрывалось что-то настолько страшное, что я и мысли не допускал что бы касаться этой руки, даже забинтованной. Лишь боги знают что за чары там.       — На то были причины. А чего у тебя имя такое странное?        — Когда приплыли странные дядьки из Магдораши, они назвали меня так.        — И тебе нравится? — Я искренне удивился.        — А мне и пофиг. — лучезарно улыбался тот.        — Оно и видно…        — Симону надо уходить. Если консерва узнает, будет долго ругаться… — парень почесал затылок.        — Кон… серва? — Повторил еще одно странное слово.        — Это Симон ее так называл, видимо Симон все позабыл… Ну, оно и к лучшему!        — Ладно… Тогда я пожалуй пойду… Ты не против?        — Пусть Симон бежит через Глухой лес, туда патруль не ходит.        — Когда это остров стали патрулировать?        — Тогда, когда Симон был вынужден прервать жизнь стража. Консерва взбесилась… Пускай Симон поспешит, скоро стражи на посты заступят.       Я кивнул, и попятившись назад, скрылся за сугробом. Хватит на сегодня с меня странностей. Сперва Эдгар, теперь этот проклятый. Ночь жутких историй прямо. По совету оборотня я проследовал через глухой лес. Выйдя к гарнизону, домой я не пошел. Не хотелось. Вместо этого я проследовал на пирс, чем удивил стражей оборотней.        — Куда собрался? — Крикнул мне оборотень с каланчи, когда я залез в лодку, и отмотал веревки.        — Не знаю. Главное подальше от любого живого существа. Мне надо побыть одному.        — Ночью запрещено выходить в море.        — С меня мера мяса. — Фыркнул я.        — Идет, только далеко не отплывай. — Махнул когтистой рукой Страж.        — Да знаю, до полета снаряда. Выйдя в море, я просто лег на дно лодки. Только я, и вода вокруг. Ничего больше. Вскоре я понял что так я себя буду чувствовать без Эдгара. Когда он вернется на материк, в душе останется пустота, подобная той, что окружает меня. Мне стало так противно…        — И чего хандрим? — Мягко проговорил рядом. Нет, да сколько можно? Почему все кому не лень подбираются ко мне незамеченными? Да еще и в открытом море?! Я подскочил на ноги и зарычал, но осекся, видя что в лодке, напротив меня сидит миловидной наружности Оборотница.        — Ты еще кто?        — Друг. Мы давно знакомы.        — Вот только, я память потерял.        — Я знаю. Я бы не пришла, если бы все у тебя было хорошо.        — Да чего тут может случится хорошего? Людей убивают звери, я убиваю зверей, а Эдгар…        — А… С Эдгаром что-то случилось?        — Он… А тебе то что?        — Да так, просто интересно. — Она улыбнулась.        — Он бросит меня здесь.        — Ты думаешь? — Оборотница удивилась.        — Его срок службы подходит к концу, он так красочно описывал родной дом… Я уверен что дом, ему важнее меня.        — Он говорил когда?        — После празднества. И зачем я тебе это рассказываю?        — Затем что тебе надо выговориться, а не бежать от этого. Если Эдгар так решил, то пускай, это его жизнь.        — Но так же, огромная часть моей жизни…        — Все меняется. Как короли сменяются, так и любимые нами. Не скажу что это хорошо, но и плохого в этом тоже нет.        — Я не согласен. Тьма побери меня в тот день когда я потерял память…       — Не говори так.        — Если бы я помнил все что было, может, мне бы не пришлось страдать из-за него. — Я осел на доску в носовой части лодки.        — С тобой случилось очень много плохого, и я была не согласна с твоим решением, но ты бы все равно меня не послушал бы. Как оказалось, ты был прав что отказался от воспоминаний.        — И теперь я ровно что говно в проруби из-за человека, которого знаю полгода! Если он бросит меня…        — Если любишь, то прими его решение.        — От этого только больнее. — Сказал я и закрыл глаза. Когда же я открыл их, то кроме меня в лодке никого не было. Я выругался, и погреб обратно.        Не знаю какого хрена здесь происходит, но мне это совершенно не нравится. Не нравится, но я понимаю что слова этой странной, когтисто-гривастой бабы, отчасти правильны. На подходе к берегу я услышал перешептывания оборотней. В отличии от них, мой слух острее.        — А чего с Симоном то? Что за Тьма его дернула в море?        — Я слышал что его сожитель потребовал отставки, может потому он себя так странно ведет?        — Что ты сказал? — Рыкнул я в десяти метрах от берега.        — Ой… — Вырвалось у стрелка.        — Охереть какое ''Ой''. — Прорычал я швартуя лодку.        — Ну и слух у тебя… — Присвистнул второй оборотень.        — Лучше бы я оглох. Завтра сам зайдешь за мясом.       Еще одна сосулька в душу. Эдгар лично потребовал отставку?! Что за бред?! Да я в жизни не поверю!!! Хотя… Он мне ничего не сказал… Молчал до последнего… Я уже и не знаю что думать об этом волшебнике. Может я и правда для него зверушка, с которой можно поиграть, а после выбросить. Мне не хотелось так даже думать, но мысли сами лезли, и домой я пришел в крайне отвратительном настроении.