Ярко-жёлтый

      Когда пришёл Филл, я болтал с Мэйбл по телефону. Не успел он рта открыть, как я прижал палец к его губам и нахмурился, взглядом умоляя помолчать. Пару секунд Филл, прищурившись, смотрел на меня, потом вздохнул, кивнул и прошёл в комнату. Как ни странно, молча.       Но разговор с сестрой я всё равно через пару минут свернул: Филл словно прощупывал меня взглядом насквозь, ловил каждое моё слово и чересчур эмоционально реагировал — то самодовольно ухмылялся, то недоуменно хмурился, а то и вовсе сдавленно хихикал в кулак. Впрочем, его реакция была вполне объяснима: из всего, что я говорил, правды было… в общем, не было её там, только недосказанность и двусмысленность. В последнее время я вообще постоянно чувствовал себя виноватым, потому что так и не смог рассказать Мэйбл о Филле и особенно всём том, чем мы с ним занимались той странной ночью. Почему не смог, не хотел даже думать. Филл по этому поводу больше открыто не иронизировал, но у него всё было написано на лице. Правда, к своему удивлению, я ни разу не заметил в его взглядах упрёка или чего-то подобного. Наоборот, он выглядел так, словно… гордится мной?       — Как поживает сестрёнка Мэйбл? — как только я отложил телефон, спросил Филл. Он развалился на моей кровати, переворошив там всё, чтобы устроиться поудобнее. Вот почему он всегда занимает именно мою постель? Лёг бы вон, к Брэду, тот всё равно вечно у Мэри…       — Как будто тебе есть до неё какое-то дело, — привычно огрызнулся я. Филл улыбнулся и пожал плечами. В последние дни он показательно не замечал моего намеренно отталкивающего к нему отношения, и с каждой пущенной в пустоту ядовитой репликой я всё яснее понимал, что эта холодная война выматывает скорее меня, чем его. И что сдамся я первым.       Посверлив Филла для верности мрачным взглядом, я вздохнул и отвернулся к столу, снова утыкаясь не менее мрачным взглядом в учебник. Правда, через несколько минут пришлось признать, что всё прочитанное остаётся где-то вне моей головы. Чёрт побери, этот взгляд в спину, от которого зудит между лопаток, никак не даёт сосредоточиться! И зачем Филл опять пришёл? Всё равно ведь просто лежит, молчит и ничем не занимается. Но не выгонять же его, а намёки этот парень понимает только тогда, когда ему это удобно…       После того как та дрянь, которой Филл напоил меня на вечеринке в честь дня рождения Сары, меня окончательно отпустила, на голову свалилось осознание произошедшего. Довольно смутное, основанное на неясных обрывках воспоминаний, но оттого ещё более пугающее. Страшно было даже представить, что кроется там, за пеленой беспамятства. Одно я знал точно: мы с Филлом поменялись местами — теперь я его избегал, а не он меня, — но каким-то образом в проигрыше всё равно оставался я. Все мои выпады, призванные свести общение к нулю, он стоически игнорировал. Но, стоило признать, больше ничего употребить не предлагал, да и сам вроде был чист, и я постепенно с досадой почувствовал, что невольно снова расслабляюсь в его обществе.       — Как насчёт прогуляться, Умник?       Вот опять. Такое невинное и безобидное предложение, что я чуть было не ляпнул «давай», даже не подумав.       — У меня тест в понедельник.       — Да мы просто погуляем. Недолго.       Ага, знает, зараза, почему я от него стараюсь держаться на расстоянии.       — А где Кевин? — попытался я невзначай сбагрить Филла.       — В тренажёрке. — Но тот рывком поднялся с кровати, подошёл ко мне и повис на спинке стула. Меня после той ночи он не трогал вообще, но размещался в пространстве всё равно максимально близко. Раздражающе близко, потому что я постоянно случайно задевал его, чем вызывал ехидную ухмылку, которую он даже не пытался скрыть.       Вот и сейчас, задрав голову, я уткнулся затылком в его руки. Губы Филла предсказуемо растянулись в улыбке, но спустя мгновение он уже серьёзно смотрел на меня, едва заметно хмурясь. В последние дни я часто замечал у него эту странную смесь эмоций. Чувствует себя виноватым? Это, в общем-то, правильно, вот только видя такое выражение лица, виноватым начинал чувствовать себя я. Хотелось потрепать Филла по плечу, сказать, мол, «да ладно, я был пьян, ты был пьян, я мог неправильно выразиться, ты мог неверно истолковать мои слова, да и не кинул потом, пошёл шляться со мной в тёмную ночь…»       Вот только я точно знал: если начинаешь придумывать оправдания за другого — это дурной знак. Знак чего именно, я понятия не имел, но в том, что дурной, не сомневался.       — Ну что? — Филл протянул руку к моему плечу, но остановил её в паре сантиметров и убрал обратно на спинку стула, вздохнув. Вид у него стал совершенно жалостливый, как у побитого котёнка, и мне захотелось покаяться во всех его грехах.       Ну или хотя бы составить компанию в блуждании по территории кампуса.       Сару мы встретили на выходе.       — Ты чего тут стоишь? — спросил я.       Она недовольно скривилась:       — Мэри с Брэдом там… — И махнула рукой: — У меня голова разболелась от шума. Вышла подышать свежим воздухом. А вы куда собрались?       — Гулять, — ляпнул я, и в следующее мгновение почувствовал, как Филл ущипнул меня за кисть — к коже словно кубик льда приложили. Так, ясно, с Сарой ему гулять настолько не хочется, что он даже готов нарушить мою негласную неприкосновенность.       Но было уже, естественно, поздно. Сара улыбнулась, подхватывая нас под руки, но от Филла сразу же отшатнулась.       — Ну и холодный ты! — возмутилась она. — Просто какой-то потусторонний холод!       — Это просто ты слишком горячая, детка, — протянул Филл, наклоняясь к ней.       Я покачал головой. Вот опять он похабничать начал. Ясно — настроение у него совсем испортилось…       Короткой прогулкой дело не обошлось — Сара потащила нас в город, и я, надеявшийся просто посидеть с Филлом в лесу, по какому-то недоразумению зовущемуся парком, с трудом подавил расстроенный вздох. Вообще бы никуда не поехал, но оставлять Филла с Сарой не хотелось. Они друг друга явно недолюбливали, и я каким-то образом оказался связующим звеном в нашей маленькой компании. Новая и неожиданная для меня роль — обычно это у меня не складывались с кем-то отношения, а Мэйбл служила своеобразным мостиком к окружающим. Видимо, всё-таки и в этом мы с ней сравнялись.       Когда мы вышли из машины, Филл сразу же сел на капот и закурил — в машине он это делать не разрешал никому категорически. Я присоединился. Сара встала перед нами и довольно потянулась.       — Ну что, парни. Может, пойдём в «Устрицу»?       Филл покачал головой.       — Он уже закрылся. Да и Умника не пустили бы, там строгий контроль на входе, а он у нас ещё маленький.       — Тогда в «Девятую зону»?       — Закрыто.       Сара закусила губу.       — А та кофейня на углу, где мы видели таракана?       Филл наградил её выразительным взглядом, и она недовольно фыркнула.       — Ну и зачем мы тогда сюда приехали? — возмутилась, всплеснув руками.       — Не знаю, — пожал плечами Филл, — ты у нас в город хотела. Я планировал Умника просто в лесок затащить.       Ну вот, в кои-то веки у нас с Филлом планы на свободное время совпали, и такая незадача…       За первой сигаретой сразу последовала вторая. Мы курили молча; Сара стояла, надувшись. На себя, наверное. Полупустая парковка у супермаркета нагоняла тоску. Город был тёмен, тих и безжизненен. Я посмотрел на экран телефона — до часа ночи осталось несколько минут. Может, предложить вернуться? Опять прослыву занудой, но и чёрт с ним — некоторых, вон, это не отпугивает…       — Пойдём прогуляемся, что толку тут стоять, — Сара опередила меня буквально на секунду. Филл сразу же спрыгнул с капота и не сказав ни слова пошёл куда-то вглубь парковки, в кромешную темноту. Нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       Он повёл нас через жилой район, мимо темнеющих на фоне звёздного неба домов и аккуратно постриженных газонов. Шёл на несколько шагов впереди, даже не оборачиваясь и уж тем более не участвуя в беседе. А мне его голоса как раз чертовски не хватало — Сара каким-то образом прознала, что половину её вечеринки Филл и я прошлялись непонятно где, и теперь горела желанием узнать, чем мы занимались. Я с трудом находил слова.       Бездумно следуя за Филлом, мы незаметно вышли к площади. Магазинчики на соседних улицах встретили нас наглухо закрытыми витринами; фонтан — единственное украшение центра этого городка — не работал. Мы с Сарой устроились на скамейке: девушка откинулась на спинку, а я лёг, положив голову ей на колени. Разговор медленно угасал. Было скучно, хотелось спать, и я невольно начал пропускать то, что говорила девушка, мимо ушей, борясь с зевотой. Филл отошёл в сторону и стал налаживать отношения с белками — достал откуда-то пачку печенья и скармливал её двум наглым зверькам.       Через несколько минут наша с Сарой беседа окончательно сошла на нет. Ночь была ещё по-летнему тёплая и безветренная, и тишина стояла такая, что я слышал, как стоящий поодаль Филл вполголоса напевает что-то себе под нос. Глаза слипались. Сквозь волнами накатывающую дрёму пробивались смутные шорохи — Сара увлечённо с чем-то возилась, и через минуту я почувствовал душный сладковатый запах дыма. Он расслаблял и приятно щекотал ноздри, но, когда шершавая бумага коснулась моих губ, я лишь покачал головой.       Внезапно разогнавший ленивую тишину звук торопливых шагов заставил меня приоткрыть один глаз. Филл подошёл, окинул нас с Сарой каким-то абсолютно нечитаемым взглядом и выхватил из рук девушки косяк, но неожиданно вместо того, чтобы затянуться, отбросил его в сторону.       — Эй, какого?..       — Тс! — Филл недовольно дёрнул уголком губ и кивнул себе за спину. — У нас гости.       Сара тут же замолчала; мышцы её ног напряглись. Волнение передалось мне, и я скосил взгляд в попытке разглядеть сквозь щель между сиденьем и спинкой, что же так напугало Филла, впрочем, уже догадываясь, что увижу.       Ну конечно. Копы. Идут не торопясь, будто бы просто прогуливаясь, но определённо в нашу сторону.       — Вот же… — прошипела Сара. — Сколько здесь сидели, никогда на патруль не нарывались. Проклятье! Это просто чудо какое-то!       — Ты бы уж определилась, чудо или проклятье, — усмехнулся Филл и положил руку ей на плечо. — Расслабься и улыбайся. У нас ничего уже нет.       Секундное молчание, последовавшее за этой фразой, заставило волосы у меня на затылке встать дыбом. Сара нервно сглотнула.       — Есть.       — Что?!       — У меня в сумке пакет. Как раз перед вашим появлением взяла…       — Сбрось. — Шёпот Филла звучал спокойно и собранно, но девушка испуганно заёрзала:       — Нет. Поздно. Они заметят.       — Сара…       — Бежим!       Она вскочила так резко, что у меня закружилась голова. Пока я пытался сфокусироваться, Филл уже среагировал — рванул меня за рукав, мгновенно ставя на ноги, и потащил за собой. Когда у нас за спиной раздался первый крик, он вдруг коротко рассмеялся — звук был такой, словно кто-то воткнул тупой нож в пенопласт.       — Хэй! Давай, Умник!       Топот звонко разносился по спящему городу, требования остановиться летели нам в спины. Сару мы вскоре нагнали — она быстро начала выдыхаться. Филл схватил её за руку и дёрнул куда-то вбок, в сплошной стеной растущие кусты. Продравшись сквозь них, мы выбежали в узкий переулок. Поворот, ещё один, через забор, вверх по улице, по газону… Чёрт подери, надеюсь, Филл знает, куда бежит…       В очередной раз свернув, он вдруг притормозил.       — Сиди здесь. — И толкнул Сару за мусорные контейнеры: — Вот ключи. Как пробегут, иди к машине. Мы потом позвоним, подберёшь нас. И пакет дай. Мы их отвлечём.       Сара, как ни странно, не спорила — присела за баком, вжавшись в ограждение, и мы побежали дальше. Когда у меня уже болело в боку, а сердце по ощущениям колотилось где-то в горле, Филл резко затормозил и юркнул в тесный промежуток между домами, затащив едва успевшего опомниться меня за собой, в густую чёрную тень. Он прижался к стене, дёрнул меня за футболку, подтаскивая ближе, и поднёс палец к губам.       Тс-с-с.       Звук шагов быстро приближался. Мы замерли; казалось, секунды превратились в часы. Вот копам осталось пробежать до нас от силы три метра… Два… Один…       И они пробежали мимо. Вскоре стало совсем тихо, настолько, что я слышал, как стучит в ушах кровь, слышал рваное, сбившееся дыхание Филла, диссонансно переплетающееся с моим. Теснота проулка, едва вмещающая наши тела, вдруг стала давящей, и я попытался выйти, но Филл остановил меня, одними губами прошептав «рано», и притянул за футболку к себе, во тьму. Мы стояли ужасно, нервирующе близко, но не касались друг друга, и чувствовалось это так неестественно и натянуто, что по коже словно пробегали электрические импульсы, а волоски на руках вставали дыбом, и я поймал себя на мысли, что хочется прикоснуться к Филлу, прижать его к стене, потереться раздражённо зудящей, разгорячённой кожей…       А потом он повернул голову и посмотрел мне в глаза. На мгновение показалось, что он читает мои мысли, предсказывает мои желания ещё до того, как я сам успеваю их осознать. Чушь полнейшая, но почему-то напрочь сбивающая с толку и заставляющая неловко краснеть, благодаря ночь за возможность скрыть это в темноте. Однако от неловкости темнота не избавляла, и Филл, кажется, тоже чувствовал себя странно, потому что, встретившись со мной взглядом, шумно сглотнул и опустил голову. Мягкие волосы, будто и не выжженные краской, щекотали мне щеку; дышали мы уже ровно и почему-то в унисон.       Через минуту я понял, почему Филл не дал мне выйти: вдалеке снова послышались шаги. Полицейские шли обратно, переговариваясь, в основном посылая попытки догнать «грёбаных малолеток» по известному адресу. Филл на это недостойное стражей порядка замечание щекотно усмехнулся мне в шею. Кожа покрылась мурашками. Захотелось коснуться этого места, потереть пальцами — оно вдруг стало жутко чувствительным — но я не решился сделать это при Филле. Ещё подумает… Хотя что тут можно подумать?       Спустя несколько минут Филл всё же рискнул выйти из укрытия — я последовал за ним, — огляделся и выкинул отобранный у Сары пакет в мусорку.       — Мы же оторвались. Зачем продукт переводишь?       — Избавился от улик. — Он хмыкнул. — К тому же то, что у Сары, — дрянь. Если хочешь, я тебе…       — О, нет.       Филл равнодушно пожал плечами и спросил:       — Ну что, звонить Саре?       Я неуверенно покивал. Сел на корточки, прислонившись к стене. Адреналин до сих пор кипел в крови, пробежка согнала сонность, саднили полученные в борьбе с колючими кустами царапины. Возвращаться в общагу уже не хотелось, но ведь мы не планировали долго гулять…       — Не берёт, — хмыкнув, пробормотал Филл.       Я покосился на него. Сара и правда не отвечает, или он врёт, потому что тоже не хочет возвращаться?       Филл попытался дозвониться ещё раз — поставив на громкую связь, видимо, чтобы у меня не возникло сомнений в его словах, — но ответа не было.       — Думаешь, они всё-таки поймали её?       — Вряд ли, — покачал головой Филл. — А даже если так, им нечего ей предъявить.       — Ну да…       — И? Что будем делать?       — А у Кевина есть машина?       — У него даже прав нет.       — Мэри? Брэд?       — Убеждённые на всю голову велосипедисты.       — М-да… — протянул я, впрочем, даже не пытаясь сделать вид, что сожалею. Потому что я ни капли не сожалел, и этому неуравновешенному созданию рядом со мной, наверное, приятно было бы это знать.       Филл действительно улыбнулся.       — Вставай, — сказал он, протягивая мне руку. — Пойдём.       — Куда?       — Ну, мы вроде как собирались прогуляться?..       …Пойти в этом городе ночью было действительно некуда — единственный открытый в этот час бар был спортивной тематики, что совершенно нас не устраивало, — и мы с Филлом просто бродили по улицам и болтали. Начавшийся с обсуждения всякой отвлечённой ерунды разговор постепенно становился всё более откровенным и личным, и я неожиданно для себя рассказал о ситуации с Мэйбл. Филл оказался хорошим слушателем. Более того — не только мои слова, но и мои мысли не заглушал, молчал ровно до того момента, пока я не наговорюсь со своим внутренним «я». А поговорить было о чём — слова Филла звучали пугающе верно.       — Ты столько лет жил с оглядкой на кого-то, — сказал он, когда я пожаловался на не проходящее чувство вины. — Заслужил право пожить для себя. И тайны — неотъемлемый атрибут самостоятельной личности.       Самостоятельной личности… Вот как. Разве я когда-нибудь думал так о себе? Да я до сих пор ловлю себя на том, что говорю «мы» вместо «я», хотя вот уже месяц Мэйбл не является моим бессменным спутником во всех делах.       Безрадостные размышления прервал телефонный звонок. Я вытащил мобильник из кармана и уставился на экран.       — Мэри, — зачем-то озвучил я Филлу увиденное. Тот хмыкнул. Я коснулся значка вызова и сразу же включил громкую связь. — Да?       — Умник! — голос Сары звучал взволнованно. — Я телефон потеряла, пока мы там носились. Пришлось возвращаться в общагу, но я могу сейчас за вами выехать. За полчаса доберусь. Вы где?       — Где мы? — спросил я Филла, но он поджал губы и дёрнул плечом, даже не попытавшись осмотреться и оценить наше местоположение. — Не знаю. Мы забрели куда-то, — ответил я Саре. Та вздохнула:       — Ну гугл-карта вам в помощь, что вы как маленькие!..       Филл насмешливо фыркнул.       — Спасибо за совет, сладкая, но мы вроде как решили ещё погулять.       На том конце трубки повисло молчание.       — Забрать вас позже? — через пару секунд неуверенно предложила девушка.       — Не надо, мы транспорта дождёмся, — ответил ей Филл, и я, к своему удивлению, не имел ни малейшего желания возражать.       Последним словом, сказанным нам Сарой, было в сердцах выкрикнутое «поехавшие». До этого было ещё что-то про горошины в стручке и о том, что, если мы вдруг передумаем, она за нами не попрётся.       Но мы не передумали.       Под утро начало холодать. Тусклое рассветное небо заволокло тучами, и оно сначала выцвело, а потом потяжелело и налилось свинцом, низко нависая над городом. В воздухе запахло сыростью; поднялся ветер. Усталость брала своё, и мы с Филлом шли притихшие и задумчивые.       — Надо же, за два часа ты ни разу не повысил голос, — усмехнулся я. Филл и в самом деле говорил всю ночь на удивление спокойно, подчас даже переходя на едва различимый шёпот, так что мне приходилось прислушиваться к его словам, чтобы ничего не упустить.       — А зачем с тобой кричать? — Он шёл, разглядывая дорогу у себя под ногами, и говорил тоже как будто с ней. — Ты и так меня слышишь.       «Я тебя слышу, даже когда ты молчишь», — чуть не ответил я, но вовремя прикусил язык. Поддаваться и перенимать эту странную манеру общения было, я чувствовал, опасно, хоть и очень соблазнительно — страшно было представить, куда подобный обмен абстрактно-двусмысленными фразами мог завести.       — Сейчас дождь начнётся, — сказал вдруг Филл, принюхиваясь, но даже не глядя в небо. — Не ливень, но идти будет долго. Пойдём туда, — продолжил он, указывая на скамейку с прозрачной пластиковой крышей.       Добежали мы до неё уже под мелкую морось. Вскоре дождь зарядил сильнее — как и предсказывал Филл, не ливень, но тот самый нудный осенний дождь, который, кажется, может идти вечность, — и мы поджали ноги, чтобы не намочить кеды. Капли звонко стучали по рифлёному пластику; брызги разлетались в стороны и оседали на коже. Я достал сигареты. Филл встрепенулся:       — Давай не сейчас. Попозже, ладно?       — Почему?       — Мне нравится, как пахнет пыль, прибитая дождём, — ответил он, поймал мой недоуменный взгляд и добавил: — И не смотри на меня так, мальчик-который-шепчется-с-цветами. У всех свои фетиши.       Я поморщился и отвернулся. Помнит, значит. А я думал — иногда даже с уклоном в «надеялся», — что события той ночи выветрились из его непрочной памяти. Или, что ещё лучше, вообще мне приснились.       Мы сидели молча. Я и так говорил этой ночью столько, сколько не говорил за прошедший год, а Филл просто закрыл глаза и с шумом втягивал влажный воздух, словно пытаясь надышаться на всю жизнь вперёд…       В конечном итоге я, кажется, задремал — голос Филла заставил меня дёрнуться.       — Пойдём искать остановку, — сказал он, спуская ноги на мокрый асфальт. — Автобусы начали ходить.       — Куда? — сипло отозвался я. Вот чёрт, точно уснул. — По такой погоде?       — А мы под зонтом. — Филл взглядом указал мне за спину. Я посмотрел туда и глубоко вздохнул — из урны неподалёку от скамейки торчал зонт. Жёлтый, как корявое солнце на детских рисунках.       — Готов поклясться, когда мы пришли, его здесь не было, — ровно проговорил я, ловя себя на мысли, что даже не удивился.       Филл рассмеялся.       — Ты уже спишь, Умник. Ничего вокруг не замечаешь, — сказал он, метнулся к урне, достал зонт и бегом вернулся. С его вьющихся от сырости потемневших волос капала вода, стекала по загорелой шее и пропитывала ворот футболки. — Смотри, и не грязный совсем, — сказал Филл, раскрывая зонт и затягивая меня под него. — Только немного побитый жизнью.       Я коснулся болтающейся погнутой спицы.       — Жаль, что сломанный. Я бы себе забрал. Мне нравится жёлтый цвет.       Филл улыбнулся и повернул зонт так, чтобы спица была с его стороны.       — Нет, не жаль. Все целые и невредимые вещи одинаковые, а каждая сломанная — уникальна, — сказал он, посмотрев на меня. — Мне нравится всё сломанное, Умник. — Медленно облизал губы… — И сломленное.       Несмотря на пробирающий до костей холод, меня кинуло в жар. Филл вдруг стал непривычно серьёзен.       — Знаешь, я тут подумал… — прошептал он, наклонив голову к плечу и пристально разглядывая меня. — Скажи честно, ты меня избегаешь?       — Нет, — твёрдо выпалил я, но не выдержал прямого взгляда и продолжил: — То есть да. То есть… Филл, я просто не хочу неприятностей…       — Не избегай меня, Умник, — на секунду мне показалось, что во взгляде Филла промелькнула какая-то затравленная ядовитая злость, — а то совсем потеряешься.       Я внимательно посмотрел на него. Секундное ощущение опасности, от которого меня вдруг охватил такой ужас, что я едва подавил желание отойти от Филла подальше и больше никогда не приближаться, исчезло, неожиданно сменившись чувством вины. Хотелось воскликнуть «что за бред ты несёшь?», но в то же время я знал, что выразился Филл точнее некуда. И, что самое ужасное, я его понял.       Ветер надул пузырём футболку, бросил охапку мороси мне в лицо — словно кто-то ледяными пальцами провёл по скулам. Филл улыбнулся.       — Ну что, пойдём, Умник? — Его улыбка стала ещё шире, и он сдавленно хихикнул, но сразу же отвернулся и замолчал. Мне стало не по себе — когда Филл смеётся, почему-то кажется, что он никогда не перестанет. А потом смех резко обрывается, и становится так тихо. Вот как сейчас…       Как последние три недели. Внезапно обрушившееся осознание того, что я уже давно не слышал его привычного смеха, поселилось где-то в груди и принялось с пугающим усердием вгрызаться в меня. Я покопался в памяти, но нашёл там только безмолвные улыбки и куцые смешки в ответ на мои ядовитые комментарии. Совесть с готовностью сообщила, что я всё помнил правильно, и выразила желание заняться мной наравне с осознанием случившегося.       Ну уж нет. Всё, мне это надоело. Хватит вести себя как ребёнок, который язвит кому-то, потому что боится своего к нему отношения. Мне, чёрт подери, интересно с этим человеком, значит, я буду с ним общаться. И не важно, что этот человек — просто ходячий генератор проблем. В конце концов, он ни к чему меня не принуждал, и если я что-то сделал, значит, действительно этого хотел. И пора научиться быть ответственным за своё поведение.       Очнувшись от самобичевания, я понял, что за всё это время мы так и не сдвинулись с места. Стояли перед скамейкой, укрывшись от дождя под жёлтым зонтом, и Филл даже не предпринимал попыток выдернуть меня из задумчивости, несмотря на то, что по его плечу стекала вода.       Заметив, что я снова с ним, Филл усмехнулся:       — Ну, готов?       Я кивнул. Потом протянул руку — осторожно, словно в замедленной съемке, всё ещё не до конца веря, что наконец сдался — и похлопал его, вздрогнувшего, по плечу. Долю секунды Филл смотрел на меня абсолютно нечеловеческим взглядом, потом отвернулся и торжествующе рассмеялся, а я с удивлением отметил, что впервые на моей памяти моя рука была такой же холодной, как и его кожа под тонкой тканью мокрой футболки.