We all breathe and we all bleed

Глава третья.

— Гарри, ты вообще собираешься завтракать или как? Утро следующего дня прошло крайне несносно. Мало того, что у Гарри раскалывалась голова, так еще за завтраком в Большом Зале к нему пристала Джинни. За это лето они с Роном и Гермионой сильно сблизились с Джинни и Невиллом. Бабушка Невилла, талантливый целитель и зельевар, являлась членом Ордена и бывала на каждом собрании в штаб-квартире. Сам Невилл пробыл в штабе пару недель. Гарри мог с уверенностью сказать, что эти двое теперь тоже являлись его близкими друзьями — но не настолько близкими, и рассказывать Джинни о сне, который беспокоил его все утро, не так уж и хотелось. — Я сегодня плохо спал, Джинни, — слабо улыбнулся Поттер, — ты же знаешь, у меня этим летом начались незначительные проблемы со сном. — Да уж, крыша у тебя едет чаще, чем у остальных, — Джинни наклонила голову на бок, — но позавтракать ты обязан. Улыбнувшись, Гарри принялся за омлет. И почему он раньше не замечал, что с Джинни стало так легко и интересно общаться? Рядом с рыжей девушкой села ее подруга и однокурсница из Когтеврана — ее звали Полумна, и фамилия, кажется, Лавгуд. На протяжении трех лет Гарри пересекался с ней в коридорах, но они не были знакомы лично. Однако Гарри она запомнилась своими огромными затуманенными глазами и крайне экстравагантным видом — начиная от редисок-сережек в ушах, заканчивая самодельным ожерельем из пробок от сливочного пива. Кроме того, ее своеобразный вид не раз был поводом для насмешек со стороны некоторых учащихся. Однако Джинни, хоть и считала когтевранку странной, всегда отзывалась о подруге как о добром и светлом человеке. — Гарри, тебе идет без очков, — мечтательно произнесла Полумна. Гарри посмотрел на Джинни, которая даже не пыталась скрыть смех. — Я хотела тебе сообщить, что мы с отцом поддерживаем тебя и Дамблдора. Мы верим всему, что ты рассказал после турнира. Гарри поднял одну бровь. — Отец Полумны — редактор газеты «Придира», — сказала Джинни, — Иногда там бывают полезные и адекватные статьи. Когтевранка, казалось, ничуть не обиделась. — Когда-нибудь мой отец напишет статью о тебе. Не хочешь дать интервью? Гарри прыснул. — Спасибо, Полумна. Пока не стоит ничего писать. Мне хватает «Пророка». Но если я решу о чем-то оповестить магический мир, то я тебе скажу об этом. Полумна кивнула и, напевая под нос песню с незамысловатым текстом, стала накладывать себе на тарелку тыквенную кашу. — Ты права, — шепнул Гарри рыжеволосой девушке, когда они выходили из Большого Зала, — Крыша нынче поехала не у одного меня. — Полумна была такой всегда, — засмеялась Джинни, — Вы подружитесь, я уверена. Гарри медленно кивнул, наблюдая за студентами, спешащими на занятия. Кто из остальных осознавал надвигающуюся опасность? Кто-нибудь из них верит его рассказам? Нет. Они знают о них, читали в газетах, слышали о каком-то происшествии на кладбище. Но они не хотят осознавать этот страшный случай, которого они всегда остерегались, рассчитывая на поддержку Министерства. Гарри верили только его лучшие друзья и, естественно, Орден во главе с Альбусом Дамблдором. Но нашелся еще один человек из школы, открыто заявивший, что он на стороне Гарри, и мальчик почувствовал, что несмотря ни на что — он никогда не будет одинок. * * * От противной, слащавой улыбки Амбридж воротило всех. — Итак, ученики, открываем страницу учебника на том месте, где остановились в прошлый раз — и конспектируем, — завершила она, сложив руки на груди. — Как же меня это доконало, — шепнул Рон, — я уже весь запас пергамента исписал. Она что, хочет, чтобы каждый написал по одной копии этого же самого учебника? — Тихо, Рональд, — предупредила Гермиона, но Амбридж их уже услышала. — Если вы нашли какие-либо изъяны в программе, одобренной Министерством, мы можем это обсудить, мистер… — Мистер Уизли, профессор. Нет, не нашел, — буркнул Рон, скрывшись за учебником — видимо, в надежде, что на этом противный преподаватель от него отстанет. И отстал. — Один ученик, наверно, тоже хочет принять участие в нашем обсуждении, верно, мистер Поттер? — Спросила Амбридж, повышая голос с каждым словом — и все повернули голову в сторону Гарри. Тот медленно сжал в руке лист пергамента, на котором, не особо стараясь, весь перерыв выводил различные узоры и линии, не имеющие смысла. При своем нынешнем состоянии он мог бы отказаться от посещения занятий сегодня — но не от занятий у Амбридж, она восприняла бы это как свою личную победу, и Гарри не хотелось давать ей повод для такой радости. Надежды на то, что Амбридж его не потревожит на этом занятии — не оправдались. Что ж, отметил про себя Гарри, виноват он сам, мог бы и сделать вид, будто бы тщательно пишет конспект, чтобы Амбридж не нашла к чему придраться. — Ваша программа — сама по себе большой и нелепый изъян, — громко сказал Гарри и спустя две секунды добавил: — Профессор. — Вы слишком любите быть в центре внимания, мистер Поттер. Увы, не хочу вас огорчать, но своим поведением вы зарабатываете себе только весьма нехорошую славу. Гарри усмехнулся. — У Министерства тоже, знаете ли, теперь дурная репутация. Благодаря мне. Ну, а меня, благодаря газетам, которые теперь полностью под вашим контролем, считают лгуном — коим я нисколько не являюсь. Мы в расчете. Гермиона, сидящая слева от Гарри, нервно заерзала, видимо, разрываясь между желанием встрять в разговор на защиту Гарри и тягой пристукнуть друга, пока тот не погряз в проблемах еще больше. — Вы боитесь ответственности, боитесь последствий, боитесь что-либо предпринимать. Вы боитесь волнения среди народа, и поэтому отрицаете возвращение… — Довольно. Минус десять баллов с Гриффиндора. Наказание вам пойдет на пользу. В пятницу. В девять вечера, у меня в кабинете. — Отчеканила Амбридж. — Не могу, профессор. Амбридж оскалилась и провела указательным пальцем по своей волшебной палочке, которую сжимала в другой руке. — Это почему еще, мистер Поттер? — У меня на пятницу назначена встреча с директором. Вы ведь знаете, у меня такой напряженный график учебы, что я едва ли нашел время на то, чтобы обсудить с профессором Дамблдором захват Министерства Магии. С задних парт раздались смешки, которые мгновенно прекратились. Амбридж поджала губы. — Хуже Снейпа, ну честное слово, — проворчал Рон, когда у них закончился урок. Гарри прикусил щеку изнутри, чтобы не накричать на Рона. В коридоре ребят догнала Джинни. — Рон, Гарри, не хотите полетать на выходных? — А разве у вас не будет набора в команду? — Спросила Гермиона, попутно перебирая учебники в сумке. — Вроде, должны еще назначить нового капитана. Рон покачал головой. — С квиддичем вообще сейчас какая-то лажа. Макгонагалл сказала, что станет известно о собрании насчет команды не ранее октября. — Ну и ладно, будет время позаниматься, — беззаботно ответила Гермиона. Джинни недовольно глянула на подругу. — Я и еще пара ребят с моего курса хотели бы попробовать в этом году попасть в команду. И я более чем уверена, что Гарри будет капитаном. Рон посмотрел на друга. — Уверен, что справишься с обязанностями нашего преподавателя по ЗОТИ и с должностью капитана сборной Гриффиндора по квиддичу? Гарри рассеянно затеребил лямку сумки. — Да, конечно. Ребята направились к кабинету трансфигурации; Гермиона поймала Гарри за локоть и они немного отстали от друзей. — Тебя точно ничего не тревожит сейчас? — Шепотом спросила она. Гарри хрипло рассмеялся. — Все в порядке. Я устал. Гермиона не сводила с него обеспокоенного взгляда. — Гермиона, все в порядке. — Сквозь зубы процедил Гарри, и, обогнав несколько когтевранцев, направился к кабинету, оставив Гермиону позади. * * * — Здравствуй, Фоукс, — прошептал Гарри. Около трех месяцев назад он последним раз находился в этом кабинете. Напуганный после всего происходящего на кладбище во время последнего состязания в Турнире, он сидел, покачиваясь из стороны в сторону, как психопат, и лишь рука Сириуса, поглаживающая его по плечу, не давала мальчику окончательно выпасть из реальности, и дышать становилось легче. Впервые за эти несколько недель Гарри показалось, что возрождение Волан-де-Морта было лишь его страшным, эфемерным кошмаром. Наверно, это все из-за того, что в Хогвартсе он чувствовал себя в безопасности, ведь эта школа стала для многих вторым домом, ну, а лично для Гарри — просто домом. Гарри надеялся, что директор, только что стремительно вошедший в кабинет и севший за свой стол, наконец поделится с гриффиндорцем хоть какими-то сведениями о Темном Лорде. Но Дамблдор лишь подмигнул мальчику и указал на позолоченную тарелку на столе: — Лимонную дольку, Гарри? Поттер едва сдержался, чтобы не схватить волшебную палочку и проклясть директора. — Спасибо, нет, — учтиво ответил он. Дамблдор немного наклонил голову набок. — Ты не хочешь со мной чем-нибудь поделиться? Гарри захотел поинтересоваться, не хочет ли сначала Дамблдор ему что-нибудь рассказать. Но это было бы слишком грубо. Даже для Гарри. — Нет, профессор. Мальчик понимал, что директор чувствует его ложь. — Не надо сердиться на меня, Гарри, — как-то по-доброму произнес Дамблдор, — Я знаю, ты рассержен и у тебя ко мне накопилась масса вопросов. Тут Гарри уже не мог себя сдерживать. — Да! Я видел как погиб Седрик, я наблюдал, как возродился Волан-де-Морт, я с ним, черт возьми, дрался, и вы все лето утверждаете, что все происходящее в волшебном мире — не мое дело? Никто так и не удосужился мне объяснить, что за Орден, откуда он взялся, кто еще там состоит, чем конкретно вы там занимаетесь и что вы узнали о планах Волан-де-Морта! Дамблдор поднял руку, чтобы успокоить импульсивного мальчика. — Я ни разу не допускал мысли, что это не твое дело. И не собирался оставлять тебя в неведении насовсем. Как ты думаешь, для чего я тебя пригласил к себе? Гарри немного пристыдился своей реакции. Действительно — зачем же еще Дамблдор его сюда позвал? Уж точно не интересоваться его успехами по квиддичу. — Извините. — Не стоит. Могу тебя понять. Как ты уже знаешь, Орден — организация, основанная мной порядка двадцати десятков лет назад. Мы боролись не только с Волан-де-Мортом и его приспешниками, но и с другими темными магами, которые, как думалось, могли примкнуть к Темному Лорду. Когда Волан-де-Морт исчез, нам не составило большого труда поймать и посадить в Азкабан большинство Пожирателей. Многие из них добровольно сдались сами, и им уменьшили срок пребывания в тюрьме. Некоторые, как, например Люциус Малфой, отец твоего однокурсника Драко, сумели доказать свою невиновность. Тогда мы распустили Орден. Как только ты вернулся с последнего состязания с кубком и мертвым телом Седрика, я сразу понял, что время пришло. Мне пришлось вновь собрать членов Ордена. И на этот раз было необходимо действовать поспешно. Наше первое собрание состоялось на удивление быстро — спустя две недели после возрождения Волан-де-Морта — в той же Штаб-Квартире, где ты и твои друзья провели оставшуюся половину лета. Как ты знаешь, это дом твоего крестного Сириуса. К слову, состав значительно изменился — некоторые члены первого состава Ордена либо были убиты еще до твоего рождения, либо пропали без вести. Однако я несказанно рад, что многие старые и молодые волшебники отозвались. — А кто был в первом составе Ордена? — От вопросов Гарри удержаться не смог. За лето в штаб-квартире Ордена Гарри увидел старых и новых знакомых: он был рад видеть семейство рыжеволосых Уизли почти в полном составе, своего бывшего учителя и хорошего друга Римуса Люпина — бледного и худого, но все так же улыбающегося. А еще здесь был и Грозный Глаз Грюм, от взгляда которого пробивает дрожь. Гарри познакомился с дружелюбным чернокожим волшебником по имени Кингсли Бруствер и с Биллом Уизли, старшим ребенком Молли и Артура. Билл, как и его возлюбленная, присоединились к Ордену. Девушкой Билла, как ни странно, оказалась Флер Делакур, соперница Гарри в Турнире Трех Волшебников, она также состояла в Ордене. И когда они успели познакомиться и начать отношения? Как это произошло? Тогда еще Гарри ощутил укол ревности, понимая, как много он пропустил, ведь даже Рон с Гермионой пробыли в этом доме дольше него самого. Из новых знакомых ему и его друзьям особенно понравилась молодая волшебница по имени Нимфадора Тонкс. Эта девушка была немногим старше их самих, и относилась к ним не как к детям, за которыми просто необходим присмотр — в отличие от остальных членов Ордена. Наверно, поэтому Гарри и его друзьям она приглянулась больше всех, правда, на вопросы о деятельности Ордена она отказывалась отвечать, но и ее можно было понять. Этим летом Гарри также видел в штабе Минерву Макгонагалл, декана Гриффондора, Мадам Помфри, медсестру Хогварста, и, разумеется, самого Дамблдора. А вот присутствие преподавателя зельеварения вызвало всплеск негодования у Гарри и Рона. Гермиона же говорила, что Дамблдор доверяет Снейпу — а она поддерживает директора. Так или иначе, одно его присутствие напрягало Гарри. Когда в этом доме они столкнулись в первый раз — кажется, в конце июля, Снейп на долю секунды безразлично уставился на мальчика, будто что-то обдумывал. Во второй раз и последующие он практически не обращал на него никакого внимания, чему Гарри был несказанно рад. — Помимо меня, старожилами и лидерами являются Аластор Грюм и Кингли Бруствер. Тогда, два десятка лет назад, именно у нас троих возникли планы насчет создания независимой от Министерства организации по защите магов от Волан-де-Морта и его последователей. Как ты знаешь, Лили и Джеймс так же были в первом составе. Как и Питер, Ремус и Сириус. И родители Невилла Лонгботтома, которые уже несколько лет находятся в Больнице Святого Мунго — тебе твой друг, полагаю, рассказывал об этом. Они потеряли разум почти перед исчезновением Волан-де-Морта. При упоминании Петтигрю у Гарри пошли по коже мурашки. — Августа и Северус спустя какое-то время присоединились. Как-никак, а все же целители. Умелые руки зельеваров были нам необходимы. — Снейп был в первом составе Ордена?! — Воскликнул Гарри. -Профессор Снейп, Гарри. Я тебя, стало быть, немало удивлю, но профессор Снейп как тогда стал работать на два фронта — после перехода на мою сторону, конечно, так и работает сейчас. — И вы доверяете ему? Где гарантия, что он на вашей стороне, а не на стороне врага? — Не унимался Гарри, совершенно не отдавая себе отчет в том, что ведет себя не очень воспитанно. И, как выяснилось, зря. — Перестань. Голос Дамблдора звучал не так твердо, как устало, и Гарри в очередной раз мысленно укорил себя за бестактность и чрезмерную импульсивность. Но почему директор сказал это так… обреченно, будто бы с сожалением? — Я знаю его более двадцати лет, Гарри. Он был моим студентом и стал моим другом. Я бы доверил Северусу свою жизнь, — произнес он спустя несколько секунд, — Как и доверил ему жизнь твоей семьи. Нахмурившись, Гарри уставился на директора, пытаясь осмыслить сказанное им. Его семья? И тут же его озарила догадка. — Дурсли в опасности? Дамблдор утвердительно кивнул, поглаживая рукой серебристую бороду. -До Ордена дошла информация, что в ближайшие пару недель на твоих родственников будет совершено нападение. Гарри вскинул голову. — Вы ведь не дадите им погибнуть? — Да, мы предотвратим нападение. Твою семью перенаправят в наиболее безопасное для них место. — Они не согласятся. — Усмехнулся Гарри, — А кто информировал Орден, неизвестно? — Об их согласии мы позаботимся. Информировал — профессор Снейп, естественно. Он же двойной агент, Гарри. И, уверяю тебя, на нашей стороне. Гарри обеспокоенно заерзал на стуле, решившись, наконец, спросить. -Профессор Дамблдор… Неприятно засосало под ложечкой; по спине прошел холодок. Если и Снейп, и Гарри были близки к Дамблдору, значит, директор мог быть осведомлен о том, какие отношения могли бы связывать Лили и зельевара; а Гарри, как ученик Снейпа и сын Лили, имел право это знать, так что в его вопросе не было ничего такого. -Моя мама и… профессор Снейп. Они встречались в студенческие годы? С минуту Дамблдор внимательно вглядывался в мальчика, будто стараясь найти на его лице какие-то эмоции или чувства. Гарри уже готов был сгореть от стыда — ну действительно, не глупый ли вопрос? Вот дурак. Однако директор, казалось бы, не был удивлен сутью этого вопроса, но ему, очевидно, было необходимо время, чтобы обдумать то, что он хочет сказать Гарри. Поэтому гриффиндорец терпеливо ждал, пересчитывая трещинки на столе директора и избегая смотреть ему же в глаза. -Почему у тебя возникло такое предположение? — Наконец спросил директор. Гарри поднял на него взгляд — черты лица Дамблдора смягчились, и на его лице вновь появилась улыбка. -Если расскажу — не поверите, — усмехнулся гриффиндорец. Дамблдор отправил в рот лимонную дольку. У Гарри возникло такое чувство, будто они обсуждали не такие важные дела, как деятельность организации по борьбе с темными магами или личная жизнь Лили Поттер, а погоду, квиддич или еще что-то подобное. -Я всегда тебе верю, Гарри. Знаешь ведь. Гарри опять отвел взгляд и сбивчиво, нескладно стал рассказывать Дамблдору о своих снах — о маме, о той площади, пересказал те воспоминания, которые были настолько реальными, что казалось, будто ему это не снилось, а он видел их в Омуте Памяти. Тот его внимательно слушал, не перебивая. Только после своего рассказа Гарри решил опять посмотреть директору прямо в глаза. Тот вновь перестал улыбаться. Это насторожило гриффиндорца. Очень. -Профессор, я хочу знать. Гарри прикрыл глаза. Каким-то шестым чувством он понимал, что то, что он услышит — ему не понравится. Он абсолютно не понимал, что именно это будет, но понимал всю серьезность ситуации. Страх расползался по его внутренностям, но он понимал — что бы это ни было, это ему необходимо. -Ты уверен, что ты хочешь обсуждать со мной такую тему? Это будет что-то, что поразит его больше, чем факт, что когда-то они были чем-то большим, нежели однокурсниками или знакомыми. Что может быть хуже? Чего Гарри так боится, почему? -Да, — еле слышно произнес он. Но реальность уходила от него. Казалось, что его голова мгновенно опустела — Гарри не хотел подпускать к себе никакие мысли, они же слишком глупые, нелогичные, верно? -Твоя мать и Северус действительно были парой. На моей памяти, достаточное количество лет, почти все студенческие года. Час от часу не легче. Зачем ему все это слушать? У Гарри мгновенно заболела голова. Он ослаб слишком резко — как будто бы не ел несколько дней, хотя явно помнил, что сегодня Джинни заставила его съесть весь свой завтрак и проследила, чтобы он плотно пообедал. -Вы не договариваете, — сквозь зубы произнес Гарри, сдерживаясь, чтобы не убежать из этого кабинета куда-нибудь далеко, чтобы не слышать ответа Дамблдора. В башню своего факультета, а желательно — вообще из школы. Куда угодно. Дамблдор как-то странно глянул на мальчика, и сердце того забилось еще быстрее. Гарри был готов уже окончательно раскаяться в том, что задал этот вопрос. Убежать, убежать. -Я планировал посвятить тебя этим вечером в некоторые дела Ордена, но не предвидел, что наш разговор зайдет в такое русло. Видит Мерлин — я не хотел об этом с тобой говорить. Комната то резко темнела, то вновь приобретала свои краски. В глазах мерцало. Что Дамблдор не договаривает? -Поначалу хотел, но это действительно не мое дело. Я надеялся, что Северус передумает и позволит тебе знать — но с каждым днем понимал, что ждать бесполезно. Гарри, Джеймс не приходится тебе отцом. Не приходится. Не приходится. Джеймс не приходится. Отцом. Дамблдору не пришлось договаривать — Гарри все понял. Его сон мгновенно прояснился. Мир мгновенно рухнул — и все, все полетело к чертям. Нити реальности постепенно ускользали, по щекам текло что-то горячее. Перед глазами все расплывалось, возникшая боль сумела затронуть каждую клетку тела. Непонимание, жажда объяснений, боль и отчаяние убивали, они заставляли хватать воздух ртом и с каждой третьей секундой заставляли поверить, что сказанное — страшный сон, но Гарри, вцепившийся ногтями в обивку кресла и слышащий пение Фоукса, ощущал, что это реальность. Они заставляли поверить, что это розыгрыш, но директор не улыбался и был серьезен как никогда — это была явь. Мир мгновенно рухнул, не предоставив Гарри никакого шанса на выживание. Та правда, которой он жил, стала ложью. Эта ложь стала реальностью, а реальность стала кошмаром.