We all breathe and we all bleed

Глава четвертая.

Та правда, которой он жил, стала ложью. Эта ложь стала реальностью, а реальность стала кошмаром. Настоящую правду Гарри признавать не хотел — но от реальности не убежишь. Гарри стоял посреди коридора в Штаб-квартире Ордена, понурив голову, а за плечи его держал крестный. -Сириус, — шептал он, — я не хочу возвращаться в Хогвартс. Я не хочу жить такой жизнью дальше. Крестный крепче сжал его плечи, заставив мальчика посмотреть на него. -Ты никогда не должен бояться. Страх лишь притупляет твою волю, твои истинные чувства. Он лишает тебя самого сокровенного — настоящей жизни. Лишает тебя возможности мыслить, оценивать, чувствовать, свободно дышать… Гарри, прошу — дыши. Никогда не теряй себя. Ты должен жить, а не существовать. Гарри несмело улыбнулся… Одно из внезапно пришедших воспоминаний этого лета превратилось в черное пятно — будто кляксу на пергаменте. Как и другие воспоминания, как и его жизнь — тот страх, в котором он признался Сириусу, свершился. Совсем не так, как предполагалось, но это свершилось. Существовать, со сгустком серых воспоминаний и эмоций за плечами… Кто-то сжал ему руки, чтобы он не сопротивлялся, и вылил ему в рот содержимое стакана. Это была обычная вода. Гарри и не думал противиться — ему все теперь безразлично. -Гарри, все в порядке. И не из такого выбирались, — шепнул ему женский голос, до боли знакомый. Выбраться? Из чего, интересно? Как можно выбраться из этой ситуации, которую стоит лишь принять как данность, чего он делать упорно не желал? Он чувствовал, что чего его друзья пропускают через себя всю его боль. Впервые он настолько четко почувствовал заботу и любовь от них, но его, его собственная боль затмевала все другие мысли и эмоции, поэтому он просто не обращал на друзей внимания. Почему бы им просто не уйти? -Гарри, поговори со мной! — Гермиона плакала. Так, одна здесь. Почему Рона нет рядом? Может, все дело в… -Рон меня теперь ненавидит? — Вслух спросил Гарри, сжав плед в руке. Самый глупый и необоснованный вопрос, но ему было необходимо это знать, хоть его голос и звучал слишком безразлично. -Нет-нет, Гарри! Мы никогда тебя не будем ненавидеть! Рон сейчас опять пошел к Дамблдору. Хочет с ним о чем-то поговорить… Видел бы ты Рона! Я впервые вижу его таким обеспокоенным, таким бледным! Мы волнуемся! Гарри… Пожалуйста, только не сходи с ума! Неужели он выглядел настолько отвратительно? Не хватало только истерично смеяться и бросаться на людей. -Прошу, давай поговорим! Гарри, мы сегодня на занятия не ходили. Были у Дамблдора… И с тобой были. И Джинни, и Невилл — тоже. Да, они все знают. Они тоже все знают! И мы тебя не бросим, они не бросят! И вообще… это Невилл тебя тут нашел. Он увидел, как ты сюда зашел, и тебе было плохо, и он сразу оповестил нас. А если бы он тебя не заметил, мы бы так и не узнали, куда ты пропал. Мы потом все узнали от Дамблдора. Гарри, поговори с кем-нибудь, пожалуйста… Если не с нами, так с Дамблдором! Он поможет. Может, он разрешит тебе не ходить на занятия еще пару дней. А пока… пока отдохни. Потом выйдешь на учебу, мы будем тебе помогать, а на зельеварение можешь пока не ходить, — голос Гермионы дрогнул и почти перешел на шепот, — Только, прошу, не молчи, не сходи с ума, ты нас пугаешь! Скрипнула дверь. Кто-то подошел к его кровати. -Гарри, — тихо, обеспокоенно позвал его другой голос, мужской. Гермиона закрыла лицо руками. Ее плечи, кажется, подрагивали. -Гарри, — уже настойчивее позвал его мужской голос, — Не измывайся так над собой. Не сходи с ума! Ты лежишь в Выручай-комнате со вчерашнего вечера. Тебя хочет видеть Дамблдор. Ты должен пойти к нему, иначе он обещал подойти сюда сам, а здесь не самое лучшее место для вашей встречи. Ну же, Гарри… Надо жить дальше. Не сходи с ума. Не сходи с ума. Как же больно! «Жизнь никогда не будет к тебе справедлива. Ты обречен. Смирись и живи дальше». Действительно, что он как маленький? И не из такого дерьма выходил. Он должен жить дальше. Гарри порывисто сел на кровати; Гермиона испуганно вскрикнула, отнимая руки от лица. -Я к Дамблдору. -Как же ему, в таком состоянии… — прошептала бледная Гермиона. Рон отмахнулся от нее. -Мы поможем. Давай руку. Да, вот так. Поговоришь с директором, станет легче. Зачем ты тогда от него убежал, глупый? Надо было остаться. Или хотя бы пойти к нам, в Башню… Ты не должен был переживать все это в одиночку. Пошли… Мы тебя отведем. Мы будем рядом… Голос друзей успокаивал. В коридорах никого не было — видимо, время близится к полуночи. * * * Поттер. Он не имел право носить эту фамилию. Он не имел право носить фамилию человека, который защищал Лили и умер за Гарри. Умер не за своего сына. Интересно, а Лили понимала, что носила под сердцем ребенка не от мужа? Или терзалась в сомнениях? Гарри вспомнил образ его матери, появившейся ему когда-то во сне. Почему же он раньше не мог видеть, кто стоял на площади рядом с ней? Зачем он вообще это увидел, почему он должен с этим жить? Едва Гарри вспомнил это, на глазах выступили предательские слезы. Его мать всегда казалась ему святой, но что же она натворила? Как это произошло? Гарри рассмеялся. Его отец — нет, ее муж, которого он считал отцом — и он казался ему святым. И на самом деле, все это время, он являлся ему абсолютно чужим, посторонним человеком, и все те рассказы о его влюбленных, счастливых родителях, которые Гарри слушал и впитывал несколько лет, обратились в пепел. Другой человек был его родней. Человек, который был бы счастлив его никогда не увидеть. По щекам градом покатились слезы. Гарри было плевать, что он уже давно не ребенок, и он плачет перед директором. Его поймут. — … бросила, как только принял метку. Он сделал неверный выбор. Первый раскол в их отношениях наступил почти что перед окончанием Хогвартса, когда профессор Снейп заинтересовался в темных искусствах. И, поверь, может, такой расклад гораздо лучше. Если бы он принял метку и остался с твоей матерью, она бы могла стать жертвой Волан-де-Морта еще до твоего рождения. К Ордену профессор Снейп примкнул незадолго до ее гибели. Гарри с неверием уставился на директора. Что он такое несет? Его мать, черт подери, погибла, а Гарри вырос нелюбимым ребенком, играя в самодельные игрушки в чулане, и такой расклад кажется ему наиболее благоприятным? Снейп любил женщину, он любит ее до сих пор, но ненавидит их общего ребенка? Бред. -Между Лили и Джеймсом все произошло слишком быстро. Все, кто их знал, видели их именно семьей. Я не знаю, что происходило в это время, но постараюсь выяснить, хоть и понятия не имею, как. Прости меня. «Не знаю, не знаю»… Оказывается, и Дамблдор знает немногое! -Лучшим было бы, если бы ты разузнал все, что тебя интересует, у профессора Снейпа. Но, — Дамблдор позволил себе грустно улыбнуться, — не смею надеяться, что вы оба будете к этому благосклонны. -Как вы узнали о том, что… — Гарри не мог продолжить — не знал, как выразить свою мысль, но Дамблдор его понял. -Я тебе уже говорил, что Сириус Блэк предоставил нам свой дом в качестве штаб-квартиры для Ордена. В одной из многочисленных комнат этого дома есть достаточно обширный гобелен — генеалогическое древо Блэков, соединяющее множество чистокровных семей. Как ты знаешь, многие из них состоят в родстве. Так и произошло с твоей семьей. Мать профессора Снейпа, Эйлин Принц, была в родстве с Блэками — к слову, так же, как и с Поттерами — поэтому ее имя было вышито на этом гобелене. От нее шло имя Северуса. А от него — имя его сына. А подобные генеалогические древа никогда не лгут. От произнесенного слова «сын» Гарри передернуло. -Сириус… Сириус это видел? -Нет. Только я и профессор Снейп. — Просто ответил Дамблдор, — Твой крестный отрекся от своей семьи. Вряд ли он хоть раз за два года поднялся на этот этаж, а про комнату и говорить нечего. Она была заперта несколько лет. Он и думать забыл про это древо. А чтобы тебе было спокойнее, скажу вот что — комнату я запечатал, а Сириусу не сказал об этом ни слова. Так что твой крестный ничего не узнает, пока ты не скажешь ему сам. -Нет, — быстро ответил Гарри, — Нет, он не должен об этом знать. Никто не должен. Директор говорил еще долго. -Извините, — пришлось Гарри его прервать, — Я плохо себя чувствую. -Да, мой мальчик, — ответил ему директор, слегка наклонив голову, — пора в постель. Я тебя и так надолго задержал. Гарри медленно поднялся с кресла, но тут у него назрел еще один вопрос. -Профессор, — неуверенно начал Гарри, — Почему мне снятся такие сны? Я про маму. Как вы думаете, моя мать в моих снах — это просто то, что творит мое подсознание или это…она, — голос мальчика дрогнул, — Она, настоящая? Моя мама? И почему я видел ее воспоминания — а я уверен, что это были ее воспоминания. Вдруг мертвые могут навещать живых во снах и каким-то образом показывать прошлое? Профессор, это вообще возможно? — С горечью спросил гриффиндорец. Дамблдор долго смотрел на капли дождя, стекающие по стеклу, прежде чем дать Гарри ответ: -Не в моих силах объяснить это явление, мой мальчик. Я обязательно расскажу тебе все, о чем мне станет известно, — и, уже посмотрев на Гарри, с улыбкой произнес, — Тебе пора спать. Кратко и понятно. Не в духе директора Дамблдора, но Гарри решил, что пора уходить. Он смог дойти до башни Гриффиндора. В гостиной были лишь Рон, Гермиона, Джинни и Невилл. Гарри хотел остаться один, но он должен был их терпеть, они — его единственная поддержка сегодня. Он смог вытерпеть еле сдерживающую слёзы Гермиону с ее извинениями — непонятно за что, Джинни, которая просто смотрела на него с беспокойством, но не лезла, и Рона, неумело пытавшегося взбодрить друга какими-то шутками. А вот на Невилла Гарри даже смотреть не мог. Стыдно. Невилл был в тройке учеников, которых зельевар ненавидел больше всего. А теперь этот самый ненавистный профессор оказался его папашей. Гарри хотел прошептать другу «Прости», но понимал, как это глупо и неуместно будет звучать, так что поговорит он об этом с ним, пожалуй, позже. И подумает он обо всем позже. Пора спать. * * * Рон, Гермиона и Невилл обеспокоенно глянули на Гарри, который занял свое место за партой. -Ребят, все в порядке. Четыре дня в изоляции пошли мне на пользу, — слабо улыбнулся Гарри, достав пачку пергаментов и перья. Друзья засияли. -Значит, все по-старому? Гарри закусил губу. Честно, первые два дня он провел как в прострации, на третий день перед ним встал трудный выбор — явиться на пороге кабинета Снейпа и проклясть его Авадой или отравить его каким-нибудь зельем? Гарри мог бы взять одно из тех, которые он безуспешно пытается приготовить на уроке зельеварения — тут и ядом закупаться не нужно. -Вряд ли. Я не могу перестать думать о случившемся. Но, обещаю вам, мои мысли никак не отразятся на моем поведении, а может, я и вообще думать об этом забуду, — поспешно добавил он, — с Дамблдором сегодня еще раз поговорил, не буду пока ходить на зельеварение. Может, через неделю пойду. Будь моя воля, я бы вообще отказался от этого предмета. Про себя Гарри отметил, что не ходить на зельеварение — проявление его слабости перед Снейпом, но ему действительно нужно время, чтобы окончательно успокоиться. Действия, конечно, далеко не гриффиндорские, но это его решение. Друзья понимающе кивнули. Да. Он постарается себя больше не воспринимать как сына Джеймса и не как, Мерлин упаси, сына Снейпа. А как… как просто Гарри. В конце концов, как он был сиротой с детства, так ею и остается, и неважно, кто его кровный отец, верно? -Что-то новое за это время произошло? Рон и Невилл переглянулись, а Гермиона сказала: -Особо ничего. Снейп как-то вел себя… не так, как обычно. В смысле, он такой же, просто перестал изводить нас замечаниями, не трогал, молчал почти все занятие. Но мне почему-то кажется, что это временно. В общем, понятное дело, он узнал, что ты знаешь… Ой, ладно, не будем о нем, — замахала руками Гермиона, завидев, как ее друг помрачнел, — тут еще Амбридж спрашивала про тебя, но никто ей не стал рассказывать, куда ты делся. Еще Симус с Дином препирались с ней вчера весь урок. Видишь, никому она не нравится. Я им рассказала про свою идею, ну, насчет наших собственных занятий, они меня поддержали. Сказали, что найдут еще наших единомышленников. Гарри возмущенно вскинул голову. -Гермиона, зачем ты им все рассказала! Я же еще не дал свое согласие! -И долго же ты будешь раздумывать? — Язвительно ответила ему девушка. В аудиторию вошла Амбридж, и класс затих. -Здравствуйте, дети! — Пропела преподаватель, сияя, как начищенный чайник. — Продолжим с того, на чем остановились на прошлом уроке. Открываем учебник и конспектируем параграф. Гарри поморщился. -Знаешь, а я решил. Давай попробуем. Гермиона улыбнулась и как-то довольно глянула на Рона. -Ладно, я проиграл, с меня пять шоколадных лягушек, — буркнул тот, и, видя заинтересованный взгляд Гарри, пояснил, — мы с ней поспорили. Я-то думал, ты еще неделю упираться будешь. * * * Гермиона не могла предугадать, что произойдет завтра, а в дар сумасшедших старушек типа Трелани они не верила. Может завтрашний день будет таким же обычным. Может произойдет что-то, что перевернет всю жизнь верх дном. А может это «завтра» для кого-то не наступит. Гермиона нахмурилась, попивая тыквенный сок. Время истерики и переживаний за друга прошло, и теперь она могла рассуждать на трезвую голову. А ведь она ни разу не задумывалась, что Снейп за человек. О его прошлом и о школьных годах неизвестно. Человеческая душа многогранна, а грубость и цинизм — это еще не весь профессор зельеварения. Он любил мать Гарри, Гермиона это узнала. Может, раньше он был другим. Может, он был более человечным. Если действительно все было так замечательно, что же все-таки случилось два десятка лет назад и есть ли малейший шанс что-то исправить? Кто-то сунул под руку Гермионе скомканный листок пергамента. Гермиона обернулась и заметила Лаванду Браун, которая уже развернулась и направлялась к выходу. Пергамент был абсолютно чист. Гермиона уже намеревалась отбросить его в сторону, отметив про себя, что такие выходки не в духе Браун, как какое-то изображение на листе стало плыть и переливаться, образовываясь в текст. «Ты — разумный и ответственный человек. Я хочу помочь. Поищи в той-самой-комнате информацию о крестражах… Они — ключ к уничтожению Сама-Знаешь-Кого. Несколько крестражей, возможно, хранятся в Хогвартсе. Возможно, всего крестражей семь. Помни — друзьям ни слова, пока не отыщешь нужную информацию! После можете приступать. Слова пропадут, как только ты их прочтешь. Разорви и выброси пергамент. Не люблю оставлять следы» Гермиона опешила. Секунда — и мгновенно выскочила из-за стола. Что за чертовщина? -Лаванда, — крикнула она, расталкивая учеников и мчась к арке, в проеме которой что промелькнули светлые длинные волосы, — Лаванда! Ее однокурсница обернулась. Гермиона отдышалась и потрясла пергаментом в воздухе. -Кто тебе это дал? -О чем ты говоришь? — Спросила Лаванда, нахмурившись. Гермиона и Лаванда недолюбливали друг друга с первого курса — одна была легкомысленной балаболкой, вторая же полной противоположностью, и девочки обычно предпочитали общаться в компании, соблюдая дистанцию. Так что Гермиона ее сейчас явно раздражала. Гермиона поспешно развернула пергамент. Пустой, как и было написано. Не успела Гермиона вообще сообразить, что все-таки сейчас творится, на листе выступил очередной текст. «Да, она ничего не помнит. Не утруждайся. Разорви и брось пергамент. Не угрожаю, а предупреждаю» -Ну, что-то еще? — Нетерпеливо спросила Лаванда. — Я себя плохо чувствую, у меня болит голова и все расплывается перед глазами. Трелани предсказывала мне сегодня плохое самочувствие. -Иди, — пробормотала Гермиона, уставившись на чистый пергамент. Что это за дрянь — эти крестражи? И кто передал записку? * * * К полнейшему ужасу Гарри, слишком много людей отозвалось на идею Гермионы. Список всех желающих состоял из тридцати человек. Больше всего было гриффиндорецев; пуффендуйцев и когтевранцев — примерно одинаковое количество, а слизеринцев не было совсем — никто и не допускал к себе мысли, что их стоит звать. Гарри помахал близнецам Уизли и их лучшему другу Джордану Ли. Справа от них стояла Чжоу, неловко переминаясь с ноги на ногу. Завидев ее неуверенную улыбку, адресованную, по всей видимости, ему самому, Гарри поспешно отвернулся. -Что, первая любовь прошла? — Ухмыльнулся Рон. Гарри поморщился, решив ничего на это не отвечать. Он не отрицал, что девушка все еще ему нравилась. Но если Чжоу не считала гипотетические отношения с Гарри неким подобием предательства по отношению к Седрику, погибшему у Поттера на глазах — Гарри чувствовал противоположное. -Гарри, Гарри, — подал голос Майкл Корнер, подминая под себя пуфик, — А когда начнутся наши занятия? -Есть идея провести пробное как раз сегодня, — ответила Гермиона. Многие выразили свое согласие с ней, одобрительно кивнув, и девушка довольно обернулась к Гарри, — Я же говорила — многие согласятся. Все хотят заниматься. -Ага, если половина из них не пришла чисто из-за интереса или от скуки, — шепотом высказался Рон. Гермиона, по всей видимости, решила пропустить эти слова мимо ушей. Первое занятие прошло далеко не на «ура». Скорее — оно просто превысило ожидания, ибо Гарри думал, что все будет совсем ужасно. Сегодня он показал им, как верно применять обезоруживающее заклинание. Ни у кого хорошо не получалось — кроме Гарри, Гермионы и Джинни. Но было видно — ребята старались, а что обрадовало Гарри — так это то, что после первого, пробного занятия у многих загорелись глаза. Всем Отрядом — именно так они стали себя называть, но идею для полного названия пока еще никто не подал — они договорились, что следующее занятие пройдет в среду, именно тогда, когда у всех будет более-менее свободный вечер. -Предлагаю на этих выходных пойти в Хогсмид и отметить это сливочным пивом, — заявил Гарри, когда он с Роном, Гермионой и Невиллом направлялись к Гриффиндорской башне. -И, да, Рон, не забудь про обещанные пять шоколадных лягушек, — прищурилась Гермиона. -Радость радостью, а на уроках Амбридж желательно не подавать вида, что у нас есть свой нелегальный кружок и нам плевать на ее уроки. У нас завтра Защита, да? Рон откашлялся. -Гарри, у еще нас завтра зелья. Ты… ты пойдешь? Гарри сбавил шаг. Хорошее настроение стало куда-то исчезать. -Гарри, — взволнованно начала Гермиона, — я много думала об этом. Да, думала! Мы же видим, как тебя это мучает. Если бы ты знал его историю, а он — твою… Нет, просто послушай! Даже если бы он не был твоим кровным родственником, но узнал бы всю правду о тебе — как тебе жилось в доме у тети, как ты страдаешь из-за Волан-де-Морта — он бы задумался и изменил свое мнение о тебе. Гарри, пойми, Снейп ведь не железный, он не бесчувственный! Ты же не думал, что, узнай он твое истинное происхождение, все изменится? Что он подобреет и сразу станет хорошим, будет тебя носить на руках, баловать и любить, так? -Гермиона, — прервал подругу Гарри, — я так не думал. Что ты хочешь от меня? Я могу с тобой согласиться, мы мило выпьем по чашке чая и продолжим заниматься уроками. Тебе станет легче? Гарри это немало удивило, но Рон ее поддержал. -Дружище, тебе правда стоит просто задуматься. Мы не заставляем тебя бежать к Снейпу и обниматься. Можно хотя бы изменить свое отношение к нему. Не для него. Для себя. Чтобы тебе стало легче. Ты не можешь принять ситуацию, вот и мучаешься. Я уверен, к тебе он свое отношение сменил. Он даже эссе задает в два раза меньше, чем остальные профессора, хотя у нас в конце года экзамены. Положительно влияешь на Снейпа, — слабо улыбнулся Рон. -А толку? — Взорвался Гарри. — Скажи мне, зачем? В нескольких метрах от меня трижды в день трапезничает мой папаша, который не хотел бы моего рождения — Мерлин, да он вряд ли даже знает, когда именно я родился! Как бы ты относился к этому, а, Рон? Ну, правда, ты смог бы не думать об этом? Он меня ненавидел все четыре года моего присутствия в Хогвартсе, а как он возненавидел меня сейчас - представить страшно. Да в одном его взгляде я увижу его сожаление обо мне как о самой большой и досадной ошибке в его жизни — а я не хочу этого видеть, понимаешь? -Гарри! — Воскликнула Гермиона, чуть не плача. — Мы лишь хотим, чтобы тебе было спокойно! Гарри с горечью покачал головой. -Хотите, чтобы я был спокоен? Отстаньте от меня со своим Снейпом. Завтра я пойду к нему на занятие. Довольны? Гарри развернулся и быстрым шагом направился к лестнице, решив добраться до башни своего факультета более длинным путем, но без друзей. -Гермиона, не иди за ним. Оставь его, — услышал он шепот за спиной. Что подруга ответила, он так и не услышал. * * * Медленно, но все же жизнь стала возвращаться в привычное русло. Гарри смог замять этот конфликт с Роном, ну, а с Гермионой он помирился лишь спустя два дня — до этого они ходили порознь. Тем более что эти два вечера она не появлялась в гостиной Гриффиндора. Рон высказал свое предположение, что та проводит время в библиотеке, однако на второй день Джинни, вернувшаяся как раз оттуда, сказала, что видела Гермиону как раз возле Выручай-комнаты. Что ей там понадобилось — неизвестно. Гарри взял себе на заметку, что как только они вновь начнут общаться, надо будет ей задать этот вопрос, но отчего-то это вылетело у него из головы. А на зельеваренье Гарри все-таки пошел. Перед занятием хотелось вновь сорваться и убежать — уж точно куда-нибудь подальше Выручай-комнаты, чтобы никакой Невилл его там не заметил. Но это был бы глупый поступок. Снейп не обратил на него никакого внимания. Все как обычно. И все произошедшее в предыдущие дни уже стало казаться Гарри чем-то нереальным. Вот только это была та самая реальность, да и полный игнор Снейпа был до ужаса непривычный, и Гарри решил не думать об этом и переключиться на следующее занятие с Отрядом, которое будет в среду. Надо только совершить один запланированный поступок… который действительно достоин гриффиндорца, ибо Гарри осмелился это сделать. После занятия все начали собираться. Гарри медлил. -Ты идешь? — бросил ему Рон. Гарри мотнул головой. -Догоню. Рон, посылая Гарри одновременно сочувственный и приободряющий взгляд, потянул Невилла за рукав мантии, и они двое ушли самими последними, оставив дверь приоткрытой. Гарри терзали сомнения, и он так сильно сжал пальцы, что ногти врезались в ладони. Но все же мальчик нашел в себе силы, чтобы обернуться к столу Снейпа. И его сердце подпрыгнуло — зеленые глаза встретились с черными. Гарри даже не продумывал, что именно он скажет. Слова пришли как-то сами собой. Гарри заговорил — и удивился, почему у него от волнения вообще голос не пропал. -Вы — мой преподаватель, а я — ваш ученик. Как было раньше — так и будет. Более мы никак не связаны. Вот. Гарри задержал дыхание, но взгляда не отвел. -Согласен, Поттер. Все? Они одновременно склонили головы набок, и Гарри поспешно сменил положение головы, неловко переминаясь с ноги на ногу. -Все, профессор. До свидания. Гарри направился к выходу, пытаясь особо не спешить — не хотелось, чтобы Снейп думал, будто он боится и хочет как можно скорее убежать. Гарри боялся, да, но в то же время ему хотелось, чтобы Снейп его окликнул. Почему ему этого так отчаянно хотелось? Чего он хотел еще услышать? Но Снейп ничего не сказал.