***
— Как насчет отправиться в Каэдвен? — Гюнтер потушил пальцем свечу, провел над ней рукой — пламя загорелось вновь, и снова потушил. — Не мерехти. — Тихо бросила Ирика. Гюнтер завалился в кресло и закинул ноги на деревянный стол. — Ну так как? Хочется ведь... Они все еще живы, госпожа Тейн. Все еще. И даже думают, что счастливы. Каэдвен, Каэдвен... Эти высокие башни Ард Каррайга, или мощеные брусчаткой улицы и воспевающие короля герольды... — Провонявшие мочой и дерьмом улицы, зарвавшиеся чародеи, спокойно разгуливающие по улицам некроманты, а король их — тварь, жирная скотина, которую даже на убой не поведешь, чтоб случайно не заразиться какой-нибудь дрянью! — вампирша подскочила со своего места. Голос Ирики, хриплый после долгого молчания, с каждым словом становился выше и выше, пока не перешел на визг. Стекла в окнах задрожали, а зеркало, висевшее на стене у двери, треснуло. Гюнтер поморщился: — Не визжи. Зеркал на тебя не напасешься. — Ты торговец зеркалами, — язвительно сказала Ирика, медленно наклоняясь над О’Димом. — Напасешься. А после паузы, глядя невидящими глазами прямо в душу Гюнтера, добавила: — Поехали. Каэдвен ждет нас! — и улыбнулась, обнажая свои клыки. О’Дим вернул ей улыбку и ласково провел ладонью по щеке. — Ждет, госпожа Тейн. Ждет не дождется...Часть 2. Дом, где живет тьма
7 сентября 2016 г. в 23:08
В замке над обрывом было тихо. Здесь всегда было тихо, только если Гюнтеру не приспичивало философствовать или ей — вспоминать. Женщина выглянула в окно. В красном небе медленно уплывало за горизонт черное солнце, окаймленное тонкой белой ниткой света. Темные фигуры деревьев напоминала фантастических животных, готовых к атаке в любую секунду.
Сняв с головы убор, женщина присела в кресло.
Длинные русые волосы, заплетенные в несколько нетугих кос, рассыпались по плечам. Бледное лицо, казалось вовсе фарфоровым в свете одинокой свечи. Ирике не нужны были свечи, но Гюнтер настоял. Сказал: так привычней и немного романтично.
— Такая красавица, как ты, всегда должна быть окружена ореолом мистики и романтики, — говорил он. — Мистики — хватает. — Гюнтер отбросил в сторону черную вуаль. — А вот с романтикой пока неладно...
Ирика не видела никакой романтики в прогорающем куске воска с ниточкой внутри, которые люди часто зажигали во время важных разговоров на околоинтимные темы.
Сейчас Ирике свечи не нужны тем более.
Женщина коснулась пальцами щеки и медленно поддела повязку, закрывавшую глаза. Из глазниц рванула тьма. Несколько темных капель скатись по ее щекам и, зашипев, как вода на раскаленном металле, испарились. Женщина закусила губу длинным тонким клыком.
Из ниоткуда раздался знакомый голос:
— Вечер добрый. Или день, как вам угодно, госпожа.
— Здесь всегда вечер, О’Дим, - ответила вампирша.
— Столько холода в голосе, не боишься замерзнуть?
— Смотри сам не простудись.
— Простужусь, будешь лечить меня домашним молоком с медом и ходить на работу вместо меня. Согласишься выбриться налысо? — Гюнтер медленно проводит пальцами по длинным русым косам и задорно дергает за небольшой хвостик на конце косы. Привычный разговор, взаимные колкости. Счет всегда в пользу Гюнтера. Ему нравится побеждать. Пусть.
Редко когда они по-настоящему разговаривали. Больше говорила она, Гюнтер молчал. Она рассказывала о том, как люди устраивали охоту на вампиров, как один ее знакомый летал нетопырем по небольшому нильфгаардскому городу и пугал загулявшихся девок. Как они вырезали целые деревни за малейшее оскорбление и спасали поселения от скуки. Она рассказывала о страстных ночах, азартных затеях. Однажды даже заговорила об Амалии. В первый и последний раз.
А он молчал, слушал и запоминал... Род людской для Господина Зеркало был как на ладони — все их прихоти, страсти, желания. Ее же племя было другим. Они не нуждались в воде, в пище, во сне, в воздухе, даже в обществе себе подобных. Одиночки, которых ничем не подкупишь. Им не нужна сила — она у них с рождения. Им не надо богатство — им не на что его тратить. Им не нужна власть — у них есть гипноз и долгие годы жизни. Настолько долгие, что, в конце концов, им уже ничего не надо. Впрочем, некоторые страсти вампирам были все-таки присущи... Они любили. Любили беззаветно, иногда даже не имея и малейшего понятия о предательстве и обмане. Они дорожили каждым собратом, сживая со свету того, кто осмелился осквернить священные кровные узы. Что бы ни случалось между ними, оно не могло заставить вампиров проливать кровь друг друга.
Они жили достаточно долго, чтоб возвести месть в ранг искусства. Настолько долго, чтоб достичь в нем совершенства. Слишком долго, чтоб не нуждаться в мести, понимая, что все пройдет, сгорит искрой в предрассветном мраке, промелькнет, как комета, потухнет, угаснет, исчезнет, канет в Лету... Все, кроме них.
Но Ирике еще не было столько лет, чтоб просто закрыть глаза и забыть. Может быть, через добрую сотню лет она пожалеет о своем решении. А может — жизнь изменит ее до неузнаваемости. Заставит полюбить черное солнце и скучную полутьму леса за окном.
Может быть, когда-нибудь она сама сменит свечу на своем столе.