Зимнее цветение сакуры

Прогулка до дома успокоила Сакуру, дала возможность трезво оценить ситуацию еще раз. Она ведет себя по-детски: истерит, кричит, убегает, делает много глупостей. Хао ей ничего не сделал плохого, он даже помог ей пройти в турнире чуть дальше, а она до ужаса его боится… И не только: есть что-то еще. Старший близнец Асакура на следующий день не пришел в школу: учителям Йо сказал, что у брата поднялась температура, но Хошино понимала, что это из-за нее. Чувствовала ли она угрызения совести – не ясно, было ли спокойнее – тоже не понятно. В общем, Хао – Король шаманов, так что, если ему так хочется, пусть ходит, куда угодно. Не ей ему запрещать. - Мир существует по закону подлости, - шатенка обреченно опустила голову на руки. – Это надо же оказаться дежурными в один день. - Если хочешь, можешь идти домой, - Асакура потуже затянул хвост. – Я сам со всем справлюсь. - Да кто мне разрешит, - Хошино выпрямляется, берет ручку и начинает заполнять журнал. - Ну, допустим, я разрешаю, на правах Короля шаманов, - они засмеялись. Ситуация были немного глупая, но больше странная: тысячелетний шаман, обладающий силой, которую каждый обычный человек назвал бы божественной, подметал пол в классе самой обычной токийской школы. Нет, скажите Сакуре об этом еще пару-тройку лет назад, то в ответ услышали бы следующее: “В том, что он станет Королем шаманов, хотя неприятно это признавать, я не сомневаюсь, но, что ему делать после этого в школе, уж увольте, не понимаю”. Однако девушка сейчас лицезрела именно это и с трудом сдерживала желание смеяться во весь голос – страх перед Хао был хоть и беспочвенный (почти), но сильный. - Ты милая, когда у тебя хорошее настроение, - шатен хочет подойти ближе, чтобы посмотреть на часы, стоявшие на учительском столе, Хошино, реагируя на его слова, поднимает голову, и он решает остаться у парты. – Знаешь, я по возможности старался за тобой приглядывать и заметил, что хорошее настроение – это редкость для тебя. - Непозволительная роскошь, - карие глаза начинают холодеть, как только с лица исчезает улыбка. Асакура вглядывается в ее глаза жадно. Они похожи на горячий шоколад в фарфоровой чашке, который начал остывать, пока ты чуть задумался. И вот ты, заметив это, стараешься выпить шоколад как можно быстрее, чтобы хоть немного согреться его угасающим теплом в зимний вечер. Шаман пытается понять, откуда это воспоминание, да, именно воспоминание, к тому же не его – чужое. Кажется, оно принадлежит девушке, сидевшей перед ним, и было это в конце января. - Тебе всего шестнадцать, – он чуть усмехается. – Что за глупости ты говоришь? - Я не забыла, что за Тересией охотятся! – Хошино резко вскакивает и тут же сгибается пополам, держась за живот. Как же не вовремя напоминают о себе раны. – Мамочка… - Сакура! – шатен бросается к девушке, помогая ей сесть на стул. – Тише, тише… Если ты позволишь, я смогу помочь… Она всхлипывает, убирая руки от живота. Хао аккуратно расстегивает несколько пуговиц на ее рубашке, и его ладонь ложится поверх бинтов. Боль отступает, позволяя вздохнуть. - Спасибо, - вытирая рукавом слезы, шепчет шаманка, так и не поняв, что конкретно он сделал. – Правда, спасибо, - будто боясь, что он не поверит, повторяет она. - Пожалуйста, - Асакура легонько касается ее плеча, покорно и охотно сдаваясь в плен желанию обнять ее и зарыться лицом в ее мягкие волосы. Осталось лишь дождаться момента. - Можешь меня проводить домой? – просьба Хошино звучит неожиданно. - Да, конечно. Только тебе лучше еще немного посидеть, хорошо? – он чуть наклоняется, чтобы посмотреть ей в глаза. - Угу, - девушка убирает волосы за уши. - Тересия сейчас с Амидамару? – парень выпрямляется и облокачивается на стол. – Тебе удалось уговорить ее пойти на свидание? - Да, она не хотела меня оставлять. А я не хочу, чтобы она губила свою любовь… - Вы обе очень упертые, но ты всегда побеждаешь, даже если права она, - шатенка кивает, подтверждая каждую часть сказанного шаманом. - Слушай, Сакура, а почему ты не попросила Фауста вылечить тебя при помощи его способностей? - Я не смогу объяснить это маме… - Но ты не обязана ей объяснять, почему с тобой все стало в порядке… - хотя он знал причины, понимал их – был обязан спросить. Лишь бы не молчать. - Ты никогда не был ограничен привязанностью к человеку, который не видит духов… Можно, мы не будем говорить об этом? - Да, конечно, - Хао обходит стул, на котором сидит его собеседница, и кладет ей ладони на плечи, тут же ощутив, как она вздрогнула от прикосновения. Шатенку захватывает страх, но сердце не бьется быстрее – уже не может, ведь оно становится бешеным, стоит лишь Королю шаманов оказаться от нее на расстоянии, на котором она ощущает его фуриоку. Руки девушки холодеют, когда Асакура чуть наклоняется, вдыхая мятный запах ее волос, а дрожь усиливается. Хао одной рукой приобнимает Хошино, пальцами другой вынуждает ее понять голову и посмотреть ему в глаза. Шоколадного цвета ресницы чуть вздрагивают – она пытается не моргать. - Пожалуйста, не бойся меня, - его шепот едва способен разрушить ледяную тишину кабинета. Шаман с наслаждением скользит взглядом по ее личику и склоняется еще чуть ниже к ее губам. Сакура снова вздрагивает, поняв, что собирается сделать Асакура, но оказывается лишь крепче обнятой. - Не бойся, - он ощущал, что к его щекам приливала кровь. Это казалось забавным, ведь его смутить близостью девушки было невозможно, особенно, если вспомнить, что ему больше тысячи лет. Но он, правда, краснел из-за того, что собрался ее просто поцеловать. И ему нравилось это глупое чувство. Нравилось до той степени, что учащалось дыхание, обжигая залитые краской щеки шатенки. - Пожалуйста, не надо… - неглубоко вдохнув, просит Хошино дрожащим голосом. - Как хочешь… - Хао на секундочку хмурится, но тут же принимает спокойное выражение лица, чтобы не напугать ее. – Ты все еще хочешь, чтобы я тебя проводил? – спрашивает он, выпрямляясь и нехотя освобождая девушку из объятий. - Да, если можно. - Тогда идем… Молчанье согревало так же, как шелковая накидка в мороз, то есть не особо. А на улице было холодно. Сакура, конечно, знала парочку способов урвать чуточку чужого тепла, но с Королем шаманов поступать подобным образом побаивалась. Да только, в страхе ли дело, если от одной мысли о том, чтобы просто приблизиться к нему еще на лишние сантиметров десять, заставляя прятать внезапно краснеющее лицо в волосы. А Асакура от скуки считал ее шаги по легкому цоканью невысоких каблучков: он знал эту дорогу до каждой трещинки в плитке тротуара, но впервые шел здесь лично. Они молчат, когда подходят к подъезду, когда заходят в лифт и выходят из него. - Спа… - Хошино хочет поблагодарить шатена, но тот так долго взвешивал все “за” и ”против”, что ему надоело бездействовать… И девушка была прижата к холодной стене подъезда. Хао больше не нуждался в философских размышлениях по поводу ее несогласия с его действиями: он просто хотел ее поцеловать и очень не хотел упускать еще одну возможность это сделать. Левая рука шамана легла Сакуре на затылок, не давая касаться стены, а правая вцепилась в рукав ее пальто, будто это имело скрытый смысл. Асакура аккуратно, но настойчиво касается нежных, мягких губ шатенки своими. Хошино, конечно, и могла бы попытаться его оттолкнуть, но какой толк, если целующий ее парень – тысячелетний шаман, победивший в турнире. Все бестолку, ведь он все равно получит желаемое. “Увидимся в понедельник”, - в голове все еще звучал голос Хао будто далекое эхо. Сакура сидела на полу в прихожей и тихо плакала… пока тихо. Паника абсолютно беспочвенно росла, заставляя всхлипывать громче. Она не знала, почему так происходило, но реакция на старшего из братьев Асакура всегда была бурной. Особенно, если им случалось оказаться слишком близко к друг другу, что уж говорить о поцелуе. Сердечко дико колотилось о ребра, капризно требуя свободы, а в бестолковой голове, будто птичка в клетке, трепыхалось желание снова увидеть его. Эндрю частенько говорил, что все женщины – страстные любительницы трепать нервы и если им не удается делать это кому-то другому, то они треплют нервы самим себе. Сейчас Хошино казалась себе чемпионом в этом деле: сидит как дура и “наматывает сопли на кулак”, не понимая, чего хочет на самом деле… Хотя, почему “как” – она и есть самая настоящая дура…