ЛORD: Интерлюдия

В ушах заиграла сирена. Такая обычно звучит во время общей тревоги в каком-нибудь мегаполисе. Протяжный звук, завывающий гул, от которого кровь стынет в жилах, а сердце замедляет собственный ритм. Денис не имел понятия слышит он сирену на самом деле или это нечто другое, вынырнувшее из глубин сознания. Сомнения возникли из-за странной тишины шума, звук играл где-то вдали, за несколько километров от места, где находился молодой человек. Несколько раз сирена замолкала, но потом взрывалась с новой силой и теребила ослабшие барабанные перепонки. Он ничего не видел, лишился зрения вовсе. На глазах затвердела неизвестная субстанция и не давала свободно моргать, прилипла к зрачку, как жвачка к джинсовой ткани. Его мертвый взгляд смотрел куда-то безучастно, на вздутую мокрую землю, что постепенно тонула в сточных водах. Молодой человек не сразу понял, что лежит, это осознание пришло с опозданием, когда ноги стали осязаемы, а пальцы жадно впились в жидкую грязь и стали выискивать в них что-то драгоценное. Рот был открыт и заполнен песком и какими-то насекомыми. Денис ощущал, как живые существа своими тоненькими лапками цеплялись за его язык. Слюны уже не было, парень ее, по крайней мере, не ощущал, ротовая полость высохла и стала шершавой, как если бы ее покрыли тонким слоем гипса. Дождь не утихал ни на минуту. Вода поднималась все сильнее и сильнее, уже свободно покрывала левую щеку молодого человека, что была прижата к земле. Денис стал ощущать больше. Телом понял, что на нем кто-то лежит. Это были люди, их трое, если не четверо, слепота не позволяла проверить данный факт. Денис был закопан в них, лишь голова торчала из-под мертвецов. Пальцы вгрызались в землю все сильнее и сильнее, нащупали что-то твердое, затем оперлись об это что-то и передали всю свою уверенность остальным мышцам рук, те пробудились и приподняли верхнюю часть Дениса над землей. Ледяная вода водопадом стекала с его русых волос, вынудила грязные пряди прилипнуть ко лбу, некоторые из них болтались на весу, как лианы, и подчинялись только движению ветра. Глаза быстро заморгали, пленка стала смешиваться со слезами и вытекала в виде белого гноя. Изо рта посыпались насекомые, выходили вместе с тяжелым кашлем без лишних вопросов. Каких-то Денис прожевал и проглотил, но большая часть вернулась на грешную землю. Молодой человек скинул с себя два тела. Одна была женщиной, вернее, верхняя половина женщины, нижняя отсутствовала, была откушена кем-то, даже остались яркие следы зубов рядом с расплывшимся кишечником. Вторым телом оказался подросток, тот был целехоньким, но уже давно почившим, о чем свидетельствовал смердящий запах начавшегося разложения. Денис не сразу обнаружил, что погубило мальчика, а когда увидел рану на его запястье, то не сдержал испуганного возгласа. От руки ребенка оторвали целый кусок мяса, оставили лишь кость, но и она тоже оказалась слегка пережеванной. Кто мог сотворить подобное? На такое способны разве что хищники. Но Денис знал, что это не так. Видел собственными глазами. И ужас настолько сильно парализовал сознание, что горечь реальности так и не дошла до молодого человека, осталась где-то за бортом. Он трясся, всхлипывал, бесшумно рыдал и сжимал зубы до скрипа. Встать так и не получилось, поэтому юноша полз по телам, их была не одна сотня, а может и тысяча. Трупы располагались друг к другу с такой плотностью, что даже земля скрылась под ними, а когда уровень воды поднялся, то мертвецы стали перемешиваться с грязью, создали какой-то суп для целой армии каннибалов. Денис полз, давил руками на расколовшиеся головы, ощупывал чужие внутренности и вырванные с корнем волосы. Один раз его рука по локоть провалилась в грудную клетку какого-то мужчины, тот оказался полицейским, молодой человек не сразу заметил мундир и золотой значок на груди. Он видел этого полицейского, тот спал в машине на заднем сидении и не предполагал, что тот новичок с испуганным лицом станет копаться в его внутренностях, как сумасшедший хирург. Парень полз дальше, медленно, но верно. Земля уже не была такой ровной, она стала уходить куда-то вверх, к небу. Значит, Денис находился в огромной канаве, а может в специально вырытой яме колоссальных размеров, куда скинули всех трупов, как обыкновенные отходы. Один раз кто-то схватил его за руку, стал кричать сиплым голоском. Речь была неразборчивой, так как у собеседника отсутствовала нижняя челюсть, а язык свободно свисал и прижимался к кадыку. Затем он умер, быстро, словно его подстрелили из бесшумной снайперской винтовки. Язык спустился еще ниже и доставал уже до самой ключицы, а из горла посыпались насекомые, вынудившие молодого человека быстро отпрянуть и двинуться дальше. На этот раз ему удалось встать, но это спровоцировало очередное ухудшение зрения. Зеленые глаза бегали из стороны в сторону, выискивали среди расплывчатого окружения знакомые детали. Но ничего, кроме трупов, поблизости не было. Откуда-то сверху доносился белый свет прожекторов. От их яркого света заслезились глаза. — Помогите! Помогите! — пропела женщина около ног. — Спасите моего ребенка. Он там, наверху, с этими людьми. Заберите его у них. Они убьют его. Они убьют его… Прошу вас. Она схватила Дениса за ногу, слабо потрясла ее, но парень лишь брезгливо оттолкнул женщину от себя, затем мельком взглянул на эту особу и понял, что та являлась цыганкой, чье разноцветное блестящее платье пропиталось кровью и грязью насквозь и сливалось с чернотой этой ночи. — Нет!!! — крикнули где-то вдали. — Нет! А-а-а! Умоляю! Умоляю! Нет! — крик переходил в истерику, заставлял голосовые связки лопаться, как воздушный шар. Сирена вновь повторилась, но с большей громкостью и длительностью. Она звучала отовсюду, со всех концов мира, замкнула это место в узкое кольцо. Где-то раздались выстрелы, частые, но быстро растворились в шуме сирены, как в едкой кислоте. Стреляли где-то здесь, совсем близко. Денис инстинктивно пригнулся и вновь упал на колени от полного бессилия. Пришлось снова ползти, забираться вверх по склону, с которого скатывались потоки грязной воды и поредевшие трупы. «Ар-р-р-р», — чье-то рычание пронзило ненадолго воцарившуюся после ухода сирены тишину. «Ар-р-р», — повторилось снова, но с большей страстью в произношении. Сначала кричал кто-то один, но затем это «Ар-р» стало доноситься с разных сторон, буквально в нескольких метрах от молодого человека, дышало прямо в ухо. Денис ускорился, стал ползти вверх, будто его та цыганка вновь схватит за ногу и утянет обратно в эту свалку из мертвецов. Но тело настолько сильно не желало двигаться, что каждый метр стал восприниматься километром и вызывал сильную одышку, которая вынуждала останавливаться, чтобы прийти в себя. Слепота постепенно стала проходить, но не исчезла вовсе, толстая пленка по-прежнему находилась на глазу, царапала белок, как старая линза, вызывала сильнейший зуд. Свет прожекторов стал больше, значит, Денис выберется из ямы уже совсем скоро, выход непростительно близок. Руки нащупали что-то металлическое, что торчало из земли, и подтянули все тело еще ближе к вершине обрыва. Выстрел, еще один, пуля пролетела так близко, что чуть не коснулась мокрого виска. Денис замер и прижался всем телом к земле. Чьи-то шаги у края обрыва, громкие, как если бы человек ходил в металлических башмаках по железному полу. — Никто не уйдет! — засмеялся стрелявший. — Никто! Выстрел повторился и был пущен прямиком в небо. Денис слегка приподнял голову и, снова быстро заморгав, слегка очистил глаза от пленки. У ног стрелявшего лежало несколько свежих тел. Денис сразу же расслышал в его речи украинский акцент, настолько выраженный, что русские слова из его уст выглядели чересчур негармонично. Мужчина был одет в «кенгуру» синего цвета с капюшоном и истерзанные джинсы. На вид обычный парень, вот только обычные парни не убивают людей в таком количестве. Денис посчитал, что тот за эти несколько минут застрелил человек пятнадцать — именно столько выстрелов прозвучало. Среди жертв молодой человек разглядел маленького цыганского ребенка — мальчика с кудрявыми черными волосами. Как только он встретился с остекленевшим взглядом малыша, то с трудом сглотнул, потому что в памяти всплыл безумный взгляд той женщины с позолоченным платком на голове, которая умоляла спасти ее дитя. Теперь Денис видел это дитя перед собой, с пробитой грудью, с застывшим потрясением на исхудавшем испачканном личике. Он ощутил что-то вроде сожаления, но ужас от увиденного подавлял посторонние эмоции, которые в обычное время должны доминировать над остальными, а не располагаться где-то в нижней части тела и не принимать никакого участия в реальности. Остальных жертв разглядеть было трудно, их тела сильно присыпало мокрой землей. Мужчина в «кенгуру» выпустил изо рта облако густого пара, затем слегка прикрыл глаза и устремил свой взор на затянутое тучами небо, позволил дождю смыть с лица застывшую грязь и чужую кровь. Затем, после затянувшегося молчания, он отошел куда-то в сторону и вернулся с тяжелой пластиковой канистрой. Денис, завороженный, наблюдал за тем, как тот с ног до головы обливал убитых содержимым этой емкости. Молодой человек не сразу понял, что канистра была наполнена бензином, выяснил это только после того, как донесся соответствующий запах. В руках парня в «кенгуру» зажглась искра, и эта искра упала на мертвецов, следом вспыхнул ярчайший костер, сумевший своим светом затмить прожектора. Дождь пытался загасить пламя, но капли, едва достигнув огня, испарялись. Денис прижал лицо к земле, так как не хотел, чтобы тот случайно обнаружил живого человека в нескольких метрах от себя. Волосы плавились от жара костра, были готовы загореться вместе с теми трупами. Парень не знал, что делать, не знал, что будет дальше. Он просто трясся от страха, хотелось блевать, кричать, молить о помощи даже самого Дьявола, лишь бы не чуять этот омерзительный аромат разлагавшихся тел. Мужчина в «кенгуру» что-то тихо прошептал себе под нос, ухмыльнулся и побрел куда-то, напевая себе под нос незнакомую Денису песню на украинском языке. Выждав, когда человек в синей толстовке скроется из виду, и его пение не будет таким заметным, Денис приподнялся и медленно пополз наверх, стараясь двигаться в обход не угасающего кострища. Оказавшись на ровной земле, он упал на спину и долгое время просто лежал, глотая дождевую воду с завидной жадностью. Ливень тщательно смывал с его кожи и одежды все нечистоты, в особенности кровь. Денис не обращал внимания на холод, на боль в области шеи, на сильнейшую тошноту, которая снова подобралась к задней части языка. Просто лежал и пытался оградить себя невидимым защитным полем от чувства страха и обреченности. Он по-прежнему слышал вой сирены, забавное «Ар-р» где-то внизу, но воспринимал их, как утренний щебет птиц. Возможно, парень настолько устал от адреналина, что разучился адекватно пропускать через себя эмоции, пользовался только самыми примитивными.

***

Невозможно было понять, что вызвало такой наплыв воспоминаний. Те оказались настолько яркими, как если бы он перенесся на несколько лет в обратном направлении с помощью того низкорослого автомобиля из фильма «Назад в будущее». Ничего особенного в этих воспоминаниях не было, по крайней мере для него: обычные эпизоды из личной жизни, как при просмотре фотоальбома со старыми снимками. Всплыли они именно в момент, когда вокруг стоял тошнотворный запах гнилого человеческого мяса, а уши заложило из-за визгов мух, устроивших здесь знатный пир. Возможно, таким образом Денис пытался огородить себя от этой пробуждавшей нервный смех реальности, отключиться и просто представить себе ту жизнь, что преследовала и мучила его еще какой-то период (возможно, день, а может и два дня назад). Счет времени нарушился. Он помнил, что ненавидел себя, отчаянно пытался сделать все так, чтобы с ним что-то случилось. Что-то нехорошее. Переходил дорогу вслепую, будто надеялся, что рано или поздно какой-нибудь из водителей вовремя не остановится. Как это было глупо. Хотя бы потому, что подобного не должно было произойти ни тогда, ни когда-либо еще. Что-то окунало его в мутную воду канализационной трубы до пробуждения рано утром, а под вечер вытаскивало и по-матерински нежно укутывало в махровое полотенце, после чего укладывало спать. Ирония, да и только. И это вводило в депрессию. Вряд ли он выходил из подобного состояния даже на пару минут. Депрессия была его женой, неразлучной и верной, как дряхлый пес. Началось все после самоубийства матери, Денису тогда было лет десять. Эта женщина, похожая на цаплю из-за длинных худых ног, перерезала вены в ванне, рано утром, дождавшись, когда сын уйдет в школу. Молодой человек до сих пор помнил ту смесь равнодушия и смущения, что он испытывал при виде обнаженного тела матери, утонувшего в красной воде при выключенном свете. Отец рыдал несколько часов и прижимал его голову к своей груди, поглаживал, что-то неразборчиво говорил и всхлипывал, поливая волосы Дениса соплями и слюной. После того дня что-то в голове русоголового мальчишки сломалось, он и по сей день не догадывается, что именно. Чуть позже ему стало известно, что мама была зависима от героина. Отец был в курсе этой проблемы, но бороться не решался, попросту боялся, что запреты лишь усугубят ситуацию. Мать умела скрывать свой маленький секрет, выглядела до безобразия нормально, хотя излишняя худоба и глубокие морщины на лице в тридцать пять прямо намекали на то, что с ней что-то не так. И когда ее не стало, весь этот «парфюм» нормальности, которым она опрыскала их двухкомнатную квартиру, не выветривался еще пару лет. Денис перерыл все комнаты, когда осознал, что больше не может жить с этим запахом, не может больше ощущать такую пустоту в груди из-за его пагубного воздействия. И источник запаха оказался спрятан под плинтусом в глубокой трещине, что разрослась из-за древесных червей. Маленький прозрачный пакетик, наполненный каким-то порошком. Денис прижал его к носу и не отпускал до тех пор, пока весь запах от него не стал переливаться через края легких. А потом пакет стал мокрым. Из-за слез. Мамин «парфюм» выветрился, улетел через открытую форточку. Каждый год в день ее смерти он употреблял толику этого порошка, смазывал им кончик языка, ноздри, как какой-то целительной мазью, и чаще всего совершал подобный ритуал перед сном. До пятнадцати лет он делал это слишком редко, чтобы называть зависимостью. Героин даже почернел, стал грязно-бежевым. Но от этого не менее привлекательным. Денис стал употреблять его все чаще и чаще. Сначала раз в месяц, потом количество употребления участилось до одного в неделю. И в один прекрасный момент порошок иссяк, потому что хозяин стал принимать его внутрь, как какой-нибудь сахар во время чаепития. Денис понял, что таким образом сделал себя ближе к ней, стал частью ее самой, той женщины с ногами, как у цапли. И не убегал от подобных мыслей. Наоборот, ему нравилось об этом думать, нравилось представлять себя в теле матери, в той ванне, наполненной кровью. И за день до своего приезда сюда, в этот поселок, он лег в ванну, наполненную прохладной водой, включил музыку какого-то безыменного рэп-исполнителя и стал мысленно рисовать на своем запястье рану, а из нее выкачивать темную венозную кровь и разбавлять ею чуть ржавую воду. От этой мысли тело наполнилось эйфорией, как после долгой мастурбации. Цунами облегчения и громкий вздох. Героин закончился, и Денис стал заменять его другими веществами, более легкими и доступными, которые он мог позволить на свои имевшиеся деньги. Чаще всего это был кокаин, в редких случаях морфий. Сначала он все это просто вдыхал носом, позже стал экспериментировать и добавлять в курительную трубку. Поначалу это вызывало ужасные приступы кашля, которые растягивались на несколько часов, а бывало и на целые сутки, но организм потихоньку привык и стал просто наслаждаться подобным времяпрепровождением. Несколько лет Денис объяснял свою зависимость детской травмой, причиненной суицидом матери. Но недавно это объяснение стало уж слишком банальным и нелогичным. Он перестал думать об этой женщине, понял это не сразу, лишь после долгих раздумий над самим собой. Теперь Денис представлял только себя, никого более. Все это наслаждение испытывалось только из-за получения наслаждения, ни единого скрытого смысла, вся боль осталась в прошлом. Отныне только он, и его отвратительный мир. Сигнал автомобиля: он остановился, чтобы не сбить молодого человека, как шар для игры в боулинг. Денис смотрит на него с презрением, умоляет не останавливаться, продолжить свой путь, но водитель неугомонно давит на педаль тормоза, стискивает зубы, просит парня поторопиться. И Денис идет, перебегает дорогу и идет в сторону дома, сжимая кулаки в карманах своего полицейского мундира.

***

Сирена, как пугливый заяц, убежала за горизонт, где продолжала жалостливо скулить, трястись от страха и звать Всевышнего на помощь, но в ответ получала лишь мертвую тишину, разбавленную забавным «Ар-р». Денис даже стал сравнивать пение сирены и эти неразборчивые человеческие обрывки слов с какой-то плохой композицией реп-исполнителя, что случайно затерялась в его огромной плейлисте. Даже ненароком проверил уши, чтобы убедиться, что в них не вставлены его наушники фирмы «Sony», которые имели такой чистый звук, что порой молодой человек забывал о том, что слушал музыку, а не находился где-то поблизости с концертным залом, где не было никого, кроме самого выступающего. Вой сирены, затем забавное «Ар-р»: интересный мотив, жутковатый, напоминающий саундтрек дешевого фильма, собранного на коленке за пару часов. Кажется, что-то подобное Денис уже наблюдал, когда вслепую пошел в кино со своей подружкой. Подобная композиция играла в сцене, где маньяк в маске с ехидной улыбкой на лице пилил бензопилой какую-то очаровательную блондинку, чье имя по сценарию не предусматривалось. Подружка Дениса, не досмотрев фильм до конца, выбежала из зала и минут десять сидела в туалете, стыдливо скрывая от своего парня причины недуга. Хотя молодой человек и без этого знал, что заставило Алису так долго задержаться в той кабинке со сломанным замком. Вот и сейчас было подобное ощущение. Ощущение неловкости и стыда, будто он сам стал этой Алисой и сидел в кабинке туалета, пытаясь выдавить из себя весь съеденный попкорн и выпитую колу. Как бы он хотел, чтобы это забавное «Ар-р-р» превратилось в ее всхлипы и надрывной кашель, похожий на крики во время оргазма. Денис до сих пор помнит то ощущение, возникшее в его половом члене, когда Алиса прочищала желудок за дверью. Он ощущал себя каким-то извращенцем, когда у него затвердел пенис от подобных звуков, но приказать своему органу успокоиться не мог. Даже сейчас одно лишь воспоминание о том моменте заставляло тело напрячься. В последний раз Алиса давала о себе знать несколько дней назад, когда прислала ему свое селфи из Ростова. Она обещала вернуться через неделю, но задержалась у родственников на целый месяц. И Денис ощущал неимоверную тоску, самый настоящий голод. Он был готов хоть сейчас заразить эту местность своим протяжным «Ар-р-р», лишь бы Алиса это услышала и прислала крохотное сообщение в виде одного единственного смайлика. Но голос охрип, пропал насовсем, так что присоединиться к этому забавному хору не получится. Алиса останется в полном неведении еще очень долго, до тех пор, пока Денис не найдет способ с ней связаться. Нащупав в кармане свой смартфон, Денис понял, что бесполезно что-либо с ним делать. Даже прикасаться к нему не имело смысла. Телефон был мягким, как губка, из-за влаги, что проникла внутрь. Ногу царапали осколки экрана и выпирающие наружу тоненькие микросхемы. Смартфон раскрошился, как печенье «Любятово». Ничего цельного от него не осталось. Денис засунул руку в карман и брезгливо вывалил груду пластика и металла на землю. По нему пронеслась волна легкой обиды, ведь телефон до сих пор не был оплачен, и молодой человек так долго искал возможности купить этот гаджет за свои скромные деньги… Но эта волна ушла быстро, как ветер в пустыне. Он даже верил, что если бы сейчас хотя бы один волосок на его голове порвался надвое, то ему бы удалось расстроиться гораздо сильнее, чем из-за смерти какого-то смартфона. Прожекторы светили так ярко, что Денис ошибочно предположил, что стало рассветать. Эти огромные светильники возвышались над парнем, как огромные титаны, и продырявили своими металлическими затылками дождливое небо. Молодой человек перевернулся на живот и с непреодолимым упорством отговорил тело от очередного отключения. Он не хотел быть разряженным телефоном и лежать здесь до тех пор, пока кто-то не придет и не подключит его к розетке с помощью зарядного устройства. Но это превращение уже почти полностью состоялась, и зарядки наверняка не хватит, чтобы пройти хотя бы пару метров. Ноги стали желейными конфетами: так и норовили разломиться от мельчайшего напряжения. Но Денис все-таки встал, покачивался, как маятник, но стоял на земле, на обоих ногах, с прямой спиной и высоко поднятой головой.

***

Ночь переходила в раннее утро, это стало замечаться очевиднее, когда стены опустелых «хрущевок» окрасились в грязно-рыжий оттенок, схожий с ржавым металлом. Кое-где наблюдались массовые пепелища, горели целые кварталы города. Воспламенившиеся здания напоминали мангал для шашлыков: огня уже не было видно из-за дождя, а дым валил бурным потоком, как из вулкана. Пожар вынудил воздух переполниться гарью, и это сильно затруднило и без того тяжелое дыхание Дениса, который начал ощущать себя заядлым курильщиком. Он шел вдоль длинной улицы (по всей видимости, центральной). По бокам расположились две аллеи, достаточно лысые, но уже чуточку цветущие, кое-где прослеживались малюсенькие листья и жирные почки. Хотелось чихать от витавшей пыли и копоти, чихать долгие часы. Нос потек, Денис так и норовил высморкаться в край своего мундира, лишь бы не испытывать такие мучения. Ноги болели, не от усталости, а от чего-то иного, то, чего молодой человек еще не мог понять или даже принять. Он знал, что в нем что-то меняется, что-то, что скоро сделает его иным, не таким, каким Денис привык себя считать. Знал, что будет думать не особо долго. День, а может два побродит по этому городу с какой-нибудь мыслью в голове. А потом мыслей не будет. Что будет после — уже не важно. Важно то, что Дениса после этого не станет. Останется лишь тело, шастающее круглыми сутками из одного угла в другое. Еще немного. Нужно еще немного подождать. И настанет свобода. Смутная, непонятная. Мельком пройдя мимо брошенной машины, одной из сотен, оставленных прямо посреди трассы, он увидел свое отражение. Сначала испугался, даже закричал, отпрянул, но затем присмотрелся, прищурившись, и увидел изменения в своей внешности. Это был кто угодно, но не он. Грязный, изодранный, как старая куртка бездомного старика. Кожа покрыта кровью, даже дождь не сумел смыть эту бардовую корку с щетинистого лица. Мундир смотрелся пережеванным, молодой человек даже снял его и выбросил в сторону, оставшись в одной рубашке, так как настолько грязный предмет одежды вызывал чувство отвращения. Хотя в подобной обстановке даже такая одежда должна казаться вышитой из золота. Рубашка моментально намокла, прилипла к коже, но Денис почему-то стал ощущать себя гораздо лучше, слишком легко, будто с плеч сняли двадцатикилограммовую штангу. Он не знал, зачем идет куда-то. Все равно в ближайшую вечность ему придется ходить здесь ежедневно. Его укусили. Денис не знал, как назвать этого человека, напавшего на него некоторое время назад. Но молодой человек знал, что этот укус не пройдет бесследно. «Может быть они так размножаются? Кусают друг друга. Думал, что подобное бывает только в фильмах. И ты прекрасно знаешь, что вся эта ситуация — бред. Но зачем им было бы кусать друг друга, если бы это не увеличивало их популяцию? Вряд ли из-за голода. В глазах того мужчины не было голода. Только ярость. Он был зол лишь из-за моего нахождения там», — думал Денис, медленно передвигая ногами. «И там, где я оказался после укуса… Эти люди были там, они кусали обычных, я слышал это, прекрасно слышал. Но почему тот мужчина обратился так быстро? Почему это до сих пор не произошло со мной? Неужели эти укусы не заразны? Тогда как происходит заражение? И происходит ли оно вообще? Вдруг кого-то заразили заранее и теперь просто с помощью них убивают ради какой-то выгоды? Какой-нибудь газ, уничтожающий психику, который действует не на всех. Зачем ты размышляешь, если ничего не знаешь? Тебе заняться больше нечем? Просто иди. Что-нибудь да найдешь. Где-нибудь впереди что-нибудь да будет. Черт! Почему так тихо?» Действительно. Было тихо. Как в глубоком подвале частного дома. Даже ветра не наблюдалось, словно эту улицу накрыли невидимым огромным стаканом, а Денис был надоедливой мухой. Никого впереди, ни по бокам. Дома полностью пустые, и некоторые, особенно в этом квартале, не стали жертвами пожара. Горели, в основном, дальние дома, центральная улица же выглядела более-менее целой. Даже светофоры горели, хоть и не все, подмигивали красным, призывали спящие автомобили включить свои фары и поскорее уезжать отсюда. Денис остановился около крупного внедорожника, дверь которого было вырвана с корнем и валялась рядом, прямо на теле какой-то молодой женщины. Дверь раздавила ее голову, как сырое яйцо, и кашица из свежих мозгов растеклась по мокрому асфальту. Денис присел рядом и безразлично оглядел труп. Почему-то он не испытал ни испуга, ни жалости, лишь депрессивное равнодушие, как если бы молодой человек увидел на земле раздавленного жука. Он обошел тело вокруг и залез рукой в карман пиджака мертвой блондинки, нащупал там разбитый смартфон и вытащил с такой довольной улыбкой, что со стороны наверняка смотрелось бы дико. Нажал на кнопку включения. К счастью, телефон заработал и был не под паролем, что сулило еще большее счастье. Сигнал был дурным, но его оказалось достаточно, чтобы сделать один единственный звонок. Он знал ее номер наизусть. И не мог объяснить, почему звонил именно ей. Но именно сейчас ему хотелось услышать ее голос, слегка испорченный из-за сигарет, но возбуждающий до потери сознания. Денис даже с улыбкой вспомнил, как они, когда молодому человеку пришлось уехать на несколько дней в Беларусь, занимались сексом по телефону. Это казалось им таким привлекательным, что Денис часто просил ее повторить это, даже если они находились в соседних комнатах. Им не надо было трогать друг друга или себя, хватало просто голоса и слов. Два гудка, длинных, как железная дорога из Москвы во Владивосток. Затем приятный голос автоответчика, ее голос. Денис позвонил еще раз. Но она не сняла трубку. Молодой человек с грустью нажал на кнопку сброса и убрал смартфон в карман брюк. А потом заплакал навзрыд, устремив глаза в небо. Наконец-то эмоции вернулись к нему. И сквозь слезы он осознавал, что безумно рад этому, будто вернулась обычная жизнь, без всего этого дерьма вокруг. Он сел на асфальт, прижался спиной к заднему колесу внедорожника. Достал смартфон, включил его и начал нажимать на все иконки подряд, неразборчиво, будто отвечает на экзаменационный тест и ставит галочки в графе с ответами. Палец ткнул на «галерею», смартфон открыл большой раздел с фотографиями. Вся жизнь этой мертвой женщины, что лежала рядом с ним, теперь в руках молодого человека. Вряд ли она рада этому. Возможно, даже в ярости. И Денис опасался, что девушка встанет и с яростными криками вырвет у него свое «сокровище», а потом укусит… Прямо в шею. В основном, в галереи находились невинные «селфи». Денис заметил, что лицо этой блондинки было симпатичным, если не идеальным. Тоненький нос, пухлые губки «бантиком», нарисованные изогнутые брови, родинка на переносице. На вид ей было лет тридцать, а может и сорок, точно не скажешь, морщин почти не было. А вот глаза. Глаза были грустными. Одиноко смотрели на зрителя и о чем-то просили. Денис перевел взгляд с ее фотографий на нее настоящую, с раздавленной головой. Интересно, а она знала, что умрет именно так? Не дома, не в теплой постели. А посреди улицы, забитой брошенными машинами, с пылающими домами, под проливным дождем… Вряд ли. Денис выключил телефон и долго смотрел на черный экран, ни о чем не думая. Тишина наступила не только в этом городе, но и в его сознании.

***

Выстрел. Снова выстрел. Затем еще один, но достаточно приглушенный, будто был помещен в звукоизолирующую камеру. Денис вздрогнул и от неожиданности заерзал на месте, поджав под себя ноги, трусливо и даже как-то по-детски. Он понял, что все это время спал. И находился в отключенном состоянии не час и не два, а часов десять-двенадцать, если не больше. Солнце уже было на другой стороне неба и начинало снова садиться. Значит, молодой человек проспал большую часть дня, хотя чувства насыщения он не испытывал, ощущения отдыха не последовало, лишь новая волна изнурения и боли во всех суставах. Облака исчезли, но дым от массового пожара не сделал небосвод чистым, все вокруг по-прежнему утопало в бесцветном тумане, который превращал город во что-то похожее на печально известный Сайлент Хилл. Кислорода было настолько мало, что Денис стал задыхаться, как если бы нырнул и не мог вынырнуть, потому что кто-то накрыл поверхность воды прозрачным стеклом. Но к такому состоянию удалось быстро привыкнуть, и постепенно тяжелый кашель сошел на нет. Выстрелы повторились. Пули так и свистели где-то рядом с ухом. Денис сел на корточки и спрятался за машиной, затем стал медленно двигаться вдоль ее металлического корпуса, пытаясь увидеть посреди улицы стрелявшего, но никого, кроме брошенных автомобилей и пустых домов здесь не было. Даже птиц не наблюдалось. «Ар-р-р», — возникло из ниоткуда, и Денис пронаблюдал, как чья-то длинная тень пробежала поперек улицы и скрылась в зарослях аллеи. «Ар-р-р!!!» — повторилось с большей силой. И снова выстрел. На этот раз Денис понял, что стрелявший целился в того человека, что скрылся среди лысых деревьев. Значит, молодой человек не интересовал этого «парня» с огнестрелом. Денис не торопился выходить из укрытия и выжидал чего-то, чего не знал сам. Не было ни чувство страха, ни удивления, даже любопытства. Просто какой-то равнодушный взгляд на окружающий мир, как у пожилого кота, сидящего на ветке. Длинная тень вновь показалась на дороге и остановилась посередине трассы. Денис не видел в ней знакомых движений, что присущи обычному человеку. Спина сгорблена, ноги полусогнуты. Так обычно стоят обезьяны в зоопарке, которые с недовольством разглядывают любознательных посетителей за толстым стеклом. А затем эта личность повернула голову в сторону Дениса, хотя парень не издавал ни малейшего звука. «Ар-р-р!!!» — взвизгнул этот странный человек и со всех ног, почти вприпрыжку, бросился бежать к машине, за которой прятался юный полицейский. Как оказалось, это был пожилой мужчина, что почему-то вызвало удивление, ибо люди в таком возрасте не должны бегать с такой скоростью и размахивать руками, словно те полностью лишены костей. Старик бежал хаотично, не по прямой линии, а зигзагами. И после каждого пройденного метра он вскрикивал, и этот крик напоминал стоны, некое разочарование. Никакой злости. Мужчина будто молил о помощи. Боролся с чем-то, что завладело его телом. Старик взмыл в воздух и прыгнул с первого раза на лобовое стекло внедорожника, раздавив его своим крупным весом. «Ар-р-р-р!!!» — прорычал он и вприсядку стал осматриваться, оскалив наполовину выпавшие зуб. Только сейчас Денис смог заметит, что лицо старика измазано кровью, не его собственной, а чужой. Особенно много крови было вокруг рта пожилого мужчины, а зубы значительно порозовели, что говорило о том, что недавно этот человек ужинал сырым мясом. И вряд ли это было мясо какого-нибудь животного. В данной ситуации ничего нормального быть не могло, лишь сплошной аморализм. Денис машинально дотронулся до своей кобуры, где по-прежнему хранился его пистолет. Пять патронов. Слишком мало для такой ситуации, но это лучше, чем совсем ничего. Молодой человек прижался животом к не успевшему высохнуть в течение дня асфальту и заполз под машину. Пока стрелять нельзя. Старик не нападает, возможно, уйдет и не вынудит попросту тратить патроны. Наверняка выстрелы привлекут кого-то, кто такой же, как этот человек. Но ведь кто-то стрелял поблизости. Значит, эти обезумевшие люди уже должны прибежать сюда и показать чудеса акробатики при запрыгивании на капот автомобиля. Но тогда почему так тихо? Денис сглотнул и медленно достал пистолет. Он знал, что стрелять нельзя. Перед ним был обычный человек, хоть и чем-то заболевший, чем-то, что разрушило его психическое состояние и теперь заставляет бросаться на остальных. Но это не дает права убивать его. Денис должен сделать все, чтобы этот человек не пострадал. Юноша выполз обратно и выпрямился, встретившись лицом к лицу с взбешенным стариком. На всякий случай он наставил дуло пистолета на этого человека, но с предохранителя оружие не снял. — Успокойтесь, прошу вас, — произнес Денис и медленно стал обходить внедорожник по вытянутой диагонали, не сводя со старика глаз. — Я не причиню вам вреда. Я хочу лишь вам помочь. — Помочь?!!! — внезапно заговорил старик, оскалив зубы. — Ох… Сынок. Ты опоздал… — его лицо дернулось, как от судороги, а челюсть запрыгала, как у куклы на веревочках. — Ар-р-р!!! — пожилой мужчина спрыгнул на асфальт и со всей силы ударил Дениса по лицу, отчего тот едва не лишился равновесия. Молодой человек попытался отойти от лишенного рассудка человека как можно дальше, но тот поднял с земли металлический обломок от какого-то автомобиля и попытался им проткнуть юного полицейского насквозь. Обломок напоминал рыцарское копье, настолько длинным и острым на конце он был. — Бросьте эту штуку! — закричал Денис и нехотя снял пистолет с предохранителя. — Сейчас же! Иначе мне придется сделать выстрел! Бросайте! Но старик был неумолим. Он замахнулся, и металлический обломок проехался по щеке молодого человека, чуть не задев и не отрезав кончик уха. Денис в ужасе отпрянул и понял, что в качестве ответа выстрелил, но промахнулся (пуля попала в автомобиль и отскочила куда-то в сторону). Старик воспользовался секундным замешательством парня и сделал еще один удачный удар, который вынудил Дениса рухнуть на землю и полностью лишиться права на самооборону. Мужчина снова замахнулся и приготовился вонзить «рыцарское копье» в грудь молодого человека, но тут раздался тот самый выстрел, который еще пару минут назад разбудил Дениса. Пуля попала прямо в голову старика, затем в плоть вонзилась еще одна, и череп раскололся на две части, не выдержав такой нагрузки. Денис отполз чуть назад и только потом понял, что сделал это не зря, так как стрелявший не торопился подавать ему «руку помощи». Теперь он целился прямо в молодого человека. Пуля вонзилась в асфальт непростительно рядом, отчего Денис ощутил жаркую струю воздуха, оставленную пулей после приземления. Он не помнил, когда вскочил и со всех ног бросился бежать, помнил лишь, что бежал так быстро, как не бегал никогда в жизни.

***

Выстрелы продолжались еще какое-то время и неугомонно царапали сверкавшие пятки Дениса. Молодой человек бежал настолько быстро, что попросту разучился дышать, высунул язык и громко надрывно сопел, как старый пожирневший пес. Ноги двигались в полусогнутом состоянии, спотыкались, заставляли парня падать, но руки вовремя реагировали и удерживали равновесие всего тела. Денис, наверное, дотронулся до каждой машины, чтобы предотвратить падение. Он стал ощущать себя пышногрудой «няшкой» из дешевого фильма ужасов, которая с воплями недорезанной свиньи мчится по темному подвалу прочь от маньяка, вооруженного топором или, если мыслить креативно, бензопилой. Странно, что он бежал молча, даже ни разу не попытался заговорить с человеком, который решил продырявить ему спину без веской на то причины. Даже не имелось возможности увидеть стрелявшего: оглядываться было не то что страшно, а просто не имелось на это сил. Он забежал за угол, в какой-то двор, где все было объято пожаром. Дым заполонил все, превратив это место в кусочек Ада, не хватало только хохота Люцифера и парящих где-то там демонов с крыльями летучей мыши. Денис остановился возле слегка покачивающихся из-за поднявшегося ветра качелей и обхватил одну из них рукой, чтобы немного прийти в себя. Он смутно надеялся, что сумел оторваться от того психа с пистолетом, но тот заставил Дениса серьезно разочароваться. Его тень появилась совсем рядом и быстрым шагом приближалась к до смерти уставшему молодому полицейскому. Денис стал ощупывать карманы в поиске пистолета, но с ужасом обнаружил, что огнестрельное оружие напрочь отсутствовало. Неужели оно выпало во время его бега по той длинной центральной улице? Молодой человек медленно стал отступать назад и ощутил, как спина и грудь становятся мокрыми из-за выделившегося холодного пота. Он боялся этого человека, хотя стыдился себе в этом признаться. Какой же из него полицейский, если ему удалось испугаться перед этим ненормальным? Раздался шум, резкий, внезапный. Трудно было выяснить, откуда тот доносился. Денис даже зажмурился, так как подумал, что в него все-таки выстрелили, и сейчас должна пронестись по телу смердящая боль, а потом наступит безмолвие в сознании. Но звук исходил откуда-то с неба. Денис от неожиданности присел и устремил свой взгляд наверх. Сквозь завесу черного дыма он разглядел целый рой летящих самолетов, все они оказались военными истребителями и двигались с такой скоростью, что через пару секунд вся эта железная стая растворилась где-то вдалеке, оставив после себя долгий протяжный хвост из вибрирующего шума. Следом последовала уже так хорошо знакомая сирена, та находилась настолько близко к этому месту, что у Дениса моментально заложило уши, и он на какое-то время полностью оглох и даже отключился. Парень с пистолетом воспользовался короткой заминкой Дениса и почти бегом приблизился к нему. Молодой полицейский даже не сразу понял, что его тело лишили равновесия банальным ударом по ноге, повалили, прижали к земле и приставили дуло пистолета к кадыку. Денис громко всхлипнул и подавился слюной, но закашлять не получилось, так как гортань была сжата и едва не расплющена. Он почувствовал еще больший ужас и понял, что хочет трусливо позвать кого-нибудь на помощь, как маленький мальчик, беззащитный и хрупкий, словно хрусталь. Казалось, что этот ненормальный увеличился в размерах, в два, а может и в четыре раза. Ненормальный был совсем молодым, понять это удалось не сразу, так как лицо этот человек скрывал под повязкой, но глаза, большие и красивые выдали его совсем небольшой возраст. Около тридцати, минимум двадцать пять. Но от этого стало не легче. Денис понял, что видел его, в том овраге, доверху заполненном живыми трупами. Он стоял на вершине и стрелял во всех, кому удалось выбраться, никому не давал шанса, даже тому маленькому цыганенку с кудрявыми волосами. Денис свято верил, что никогда не встретится с ним, не увидит эту ярость в больших карих глазах, эти хмурые густые брови, одна из которых оказалась рассеченной пополам и сочилась кровью. Молодой полицейский вцепился пальцами в его синее «кенгуру» и ощутил жар его кожи. Этот ненормальный горел, в буквальном смысле, у него была высокая температура, и он дрожал гораздо сильнее Дениса. — Никто не уйдет, — прошептал ненормальный и надавил пистолетом на горло Дениса еще сильнее. — Что тебе нужно? — прохрипел Денис и сжал его запястье еще сильнее, стал надавливать ногтями на его кожу, надеясь, что тому станет больно, и он ослабит хватку. — Что я тебе сделал? Ты ведь тоже здесь. Тоже видишь все это. Разве не так? Над ними пронеслись еще несколько самолетов, и Денис услышал, как те сбросили на несколько кварталом бомбы, которые тотчас же взорвались и разорвали на части несколько домов. Звук был настолько громкий, что оба парня зажмурились. — Они не отпустят нас. Не допустят того, чтобы это вырвалось за пределы города. Но это случится. Я об этом позабочусь, — парень в «синем» кенгуру начал нажимать на курок и приготовился выстрелить, но Денис резко дернулся и со всей силы ударил кулаком в висок противника. Этого хватило, чтобы немного высвободиться и отложить выстрел на какое-то время. Но ненормальный быстро пришел в себя, схватил Дениса за ворот рубашки, а потом всем телом навалился на него сверху, прижав молодого полицейского к мокрой земле. Денис вскрикнул от боли, когда его нос врезался в песок и чуть было с хрустом не сдвинулся на бок. Из ноздрей потекла кровь и поползла по всему лицу. Парень в «синем» кенгуру усмехнулся и ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил Дениса, поднявшись на ноги. Молодой полицейский прижал ладонь к носу и в страхе уставился на парня с повязкой на лице. Тот начал нажимать на курок, Денис уже слышал, как пуля приготовилась вылететь наружу. И это произошло, с некой задержкой. Тело дернулось от хлопка, и сжалось в комочек, как лист бумаги. Но боли не последовало. Денис с непониманием огляделся и увидел в нескольких сантиметров от своей правой руки след от врезавшейся в землю пули. Парень в «синем» кенгуру залился веселым смехом. — Видел бы ты свое лицо, придурок! — сказал он таким спокойным и безмятежным голосом, будто только что произошел какой-то розыгрыш, невинный, как девственница. — Боже! Как мне это нравится. А тебе? — он осмотрел свой пистолет и убрал его в кобуру, которая крепилась на его ремне. — Ладно. Оставлю тебя. Ты мне понравился. Все равно тебя скоро убьют. Это лишь вопрос времени. Никто не уйдет, — он долго смеялся, затем снял капюшон и взъерошил короткие черные волосы. Денис ощупал свою шею и понял, что через пару часов она опухнет из-за синяков и станет полностью неприкасаемой. Поднявшись на ноги, он боязливо уставился на парня в «кенгуру» и долго разглядывал его, как какое-то дикое животное, которое чуть не растерзало его, но вовремя было упрятано в клетку и теперь не представляло ни малейшей опасности. Ненормальный снял повязку с лица и продемонстрировал Денису улыбчивое лицо. Но Денис понял, что эта улыбка была фальшивой. Этому психу было плохо, очень плохо, его кожа имела настолько болезненный оттенок, что даже недельный труп можно спокойно назвать «здоровым парнем». — Подойди ближе, не бойся, — он протянул Денису руку и предложил пожать ее. Тот с сомнением согласился и сжал его руку в своей, поняв, что та стала еще более горячей. Долго сжимать ее было невыносимо, можно было получить самый настоящий ожог, поэтому их рукопожатие продлилось секунд пять, если не меньше. Потом они просто стояли на месте и, не моргая, смотрели друг друга, будто играли в игру «Кто нахмурится сильнее». — Я Дима, — ненормальный снова протянул руку, но потом смущенно убрал, и это смущение показалось Денису странным, потому что оно не вязалось с образом этого парня. Это почти то же самое, что грубая щетина на лице миловидной порно-актрисы. — Денис, — угрюмо ответил полицейский.

***

«ТАРАСОВ — Город, где ваша жизнь изменится к лучшему!»

Вывеска с этой фальшивой надписью висела на самом высоком здании в округе и наблюдалась даже за пару сотен метров. Рядом с буквами красовалась улыбка тощей девицы, которая с трудом выдавливала из себя положительные эмоции. И на фоне всего этого дерьма, что находилось повсюду, данный позитив, хоть и на фото, выглядел как-то некультурно, можно даже сказать, вульгарно, как голая женская грудь посреди церкви. Солнце стояло так высоко, что его невозможно было разглядеть, не подняв головы. Денис уже ощущал ожоги на затылке: лучи звезды прожигали кожу настолько сильно, что парень начал бояться, что волосы попросту вспыхнут. Рубашка стала влажной, вонючей, и запах собственного тела начал беспокоить, вызывать отвращение. Молодой человек в надежде выискивал хоть какое-то местечко с источником ледяной чистой воды, но ничего не было, даже лужи испарились на дымящемся асфальте. — Я в аду, самом настоящем аду, — шептал он, идя шатающейся походкой по бесконечной пылающей улице. Огонь, всюду огонь. Горело все, до чего мог дотронуться взгляд. Дышать стало попросту невозможно, кашель стал надоедать, рвать горло до крови. Дым вызвал головокружение, и Денис уже думал просто упасть где-нибудь на трассе, закрыть глаза и окончательно поджариться на солнце, как курица в духовке. Но он шел. Шел за этим парнем в синем «кенгуру». Брел за ним, как собачка на поводке, пронзал глазами его широкую спину. Где-то поблизости лаяли дворняги, скулили, как новорожденные щенки, но через мгновение зажглись яростным лаем, превратились в одичавших зверей, зарычали на что-то, а потом принялись чавкать. Денис знал, что псы находились в одном из зданий. Возможно, в продуктовом магазине, нашли еду, теперь дружно обедают. Но почему-то он сомневался в правдивости этих мыслей, особенно это сомнение усилилось, когда среди рычания и лая донеслось что-то, что походило на человеческий стон, короткий, но наполненный мольбой и болью. Денис не мог с уверенностью сказать слышал он этот стон или его нарисовало больное воображение. Но нервозность усилилась. Да так, что шевелились и вибрировали коленки, как на выпускном вечере, когда на тебя смотрит целая толпа незнакомых смеющихся людей. Дмитрий будто тоже насторожился. Это было видно по его напрягшемуся лицу и бегавшим желвакам. В тени он казался гораздо старше свои лет, а обильная щетина вот-вот должна была превратиться в бороду и смыть с него всю мальчишескую миловидность. В данный момент Денис не видел в глазах этого парня того самого взгляда убийцы, безумства «плохого парня», что он наблюдал, когда встретился с ним впервые. Дима боялся, ничуть не меньше, чем Денис. Пытался скрыть это беспокойство за толстым слоем хмурости, но выходило смехотворно и наигранно. Но Денис не переставал видеть в нем того монстра, что стрелял на вершине грязного склона посреди проливного дождя и крикливой сирены. Не забудет, как у ног этого парня лежал мертвый цыганенок и безучастным замершим взглядом смотрел на обезумевшего от ужаса Дениса. И сейчас этот монстр шагал перед ним, а он шел за ним, как за каким-то, мать его, другом. Шел молча, коленки дрожали, а глаза скромно ощупывали разрушенные пылающие кварталы. Денису было так стыдно за подобное состояние дел, что он просто замер на месте и, сдвинув брови на переносице, принялся смотреть на удаляющегося от него Дмитрия, надеясь, что тот просто исчезнет, не даст Денису съесть себя из-за охватившего чувства совести. Но тот сразу же ощутил, что его спутник остановился. И сделал то же самое. Дима удивленно обернулся и с непониманием взглянул на Дениса. Денис вздрогнул, потому что увидел в глазах этого человека что-то похожее на злость, что была в его глазах в ту самую ночь, на том холме. Кулаки самопроизвольно сжались. Чего он ожидал? Нового нападения? Выстрела в упор? Что мог сделать этот парень в синем «кенгуру»? Он ничего не сделал. Просто развернулся и посмотрел. Как на идиота. Как на труса. Как на плаксивую девочку с розовыми бантиками на голове. Впервые Денис ощутил себя крошечной чихуахуа, которая сжалась в углу перед бешеной овчаркой, что захлебывалась слюной. Стыд. Сплошной стыд. И Дима видел все это. Видел насквозь, потому что ухмыльнулся, с издевкой. Он насмехался над ним. Но, возможно, чуточку жалел. Денис сжал кулаки еще сильнее и вобрал в себя побольше воздуха. Потом резко выдохнул. И слезы потекли по щекам. Самые настоящие. Горячие, как все вокруг. Он плакал и смотрел на этого насмехавшегося парня в синей кофте с капюшоном. Он не знал, что вынудило его заплакать. Ему не было грустно. Только страшно. По-настоящему страшно. Но ведь страх не вызывает слезы. Он не должен их вызывать. Дима подошел к нему. И обнял. Просто и без каких-либо слов. — Все нормально, — сказал он. — Это обычное состояние. Ладони Дениса резко дернулись и врезались в грудь Дмитрия, оттолкнули его от себя на пару метров. Молодого полицейского жалел монстр, тот, кто еще десять минут назад прижимал к его горлу пистолет, пытался убить. И теперь этот монстр обнимает его, умудряется быть таким спокойным и уравновешенным. — Да что с тобой не так, черт возьми?! — всей силой горла закричал Денис и снова врезался ладонями в грудь Димы. — Что?! — слез стало еще больше, это было настоящее рыдание, нервным срыв, который невозможно контролировать. Денису стало больно, началась ломка, которая дробила каждую кость невидимым молотком. И боль эта вызвана эмоциями, что лились из него таким водопадом, что парень боялся, что умрет от истощения прямо здесь, потому что вместе со слезами из него выйдет вся жидкость. Дима просто молчал и с незаметной улыбкой смотрел на него. Но не издевался. Не осуждал. Денис понял, что тот испытывает толику сочувствия, понимания. И от этого безумство мыслей только усилилось. Хотелось наброситься на этого парня, избить так, что на нем не останется ни малейшего живого места, лишь бы не видеть этого омерзительного спокойствия. Монстры не должны так выглядеть. Не должны жалеть того, кого пытались убить. Такого не бывает. — Я видел тебя, — начал Денис, но сказал это так тихо, что даже сам не расслышал собственного голоса. — Видел в том овраге. Ты стоял у обрыва и стрелял в тех, кто пытался выбраться. Даже в детей. Просто нажимал на курок, не задумываясь, кто ползет к тебе и беспомощно протягивает руку. Дима опустил глаза и хмыкнул. Но без проявления издевательства. Возможно, в этой ухмылке была крупица удивления. Но Денис отчетливо расслышал смущение. — Ты полицейский, не так ли? — спросил Дмитрий. — Зачем ты сделал это?.. — Денис пропустил его вопрос мимо ушей, и его глаза налились такой яростью, что если бы он увидел себя со стороны, то наверняка бы испугался. Вот только Диму этот взгляд ничуть не беспокоил. — Ты полицейский… — он произнес слово «полицейский» с таким странным удовольствием, будто пробовал иностранное слово на вкус. — Ты хоть понимаешь, с чем столкнулся? Во что тебя пытались впутать?.. — Дима снова хмыкнул, но в этот раз издевательство все же промелькнуло. — Тебя прислали в тот поселок расследовать убийство. Я был там, — он устало кивнул и провел рукой по болезненно бледному лицу, которое блестело на солнце от обильной испарины. — Знаю, с чего все началось. — Знаешь?.. Что ты знаешь?! — Денис подбежал к нему и сжал в пальцах ткань его синего «кенгуру», затем притянул Диму к себе так близко, что расстояние между их глазами сократилось до неприличных пару сантиметров. — Что здесь творится? — Те люди были заражены. Поэтому я их убил, — как-то холодно и отчужденно сказал он и замолчал, потом попытался отстраниться от молодого человека, но тот был неумолим и сжал ткань его кофты еще сильнее, чуть не проделав в ней пальцами дырки. — Что за болезнь? Что с этими людьми не так? Почему они нападают на других? — Я не знаю. Мне известно не больше, чем тебе. Могу лишь сказать, что ты счастливчик, потому что с тобой ничего не произошло после укуса. Денис резко отпустил его и с беспокойством ощупал рану на шее, про которую он до этого момента даже не вспоминал. Следы от зубов оказались настолько глубокими, что их автор мог с легкостью оторвать от парня половину шеи. Дима улыбнулся и обнажил запястье своей левой руки. Денис увидел укус, глубокий, будто это место кусали многократно, но все никак не могли завладеть лакомым кусочком из-за бурного сопротивления жертвы. — Наши истории схожи, — Дима спрятал запястье под длинным рукавом и с грустью посмотрел на Дениса, отчего стал походить на обиженного подростка. — Вот только мне повезло куда меньше, чем тебе.