***
Они пересекли несколько кварталов прежде, чем оказались посреди центральной городской трассы. Затрудняло передвижение множество причин. Между зданиями расположились крупные обломки, выпавшие с верхних этажей. Это были куски стен, рекламные вывески, в редких случаях перевернутые каркасы сгоревших автомобилей. Хотя за время передвижения на пути молодых людей больше никто не встретился, Виктория опасалась, что следует идти по более широким и просторным улицам, подальше от домов. Таким образом они добрались до столь близкой трассы только через тридцать минут. А ведь это место едва не касалось их ног. Но в данный момент неожиданные встречи были им не нужны. Никаких средств защиты не осталось. В кармане пистолет без патронов, который сейчас не более эффективен, чем какая-нибудь клюшка для гольфа, сломанная пополам. Юноша надеялся найти место, где удастся раздобыть хотя бы примитивное огнестрельное оружие, но ничего подобное за время их пути встречено не было. — Тебе страшно? — задала вопрос Вика, когда они пересекали довольно узкую улочку, заваленную строительной пылью и продуктами человеческой жизнедеятельности. Она сжала руку парня и не смела отпускать. Ее ладонь оказалась холодной, как кусок льда из холодильника, и Денис стал беспокоиться, что девушка не здорова после перенесенного нападения в туалете супермаркета. Но лицо девушки было украшено здоровым румянцем, и она по-прежнему улыбалась, спокойно и непринужденно, словно ничего ужасного вокруг них не происходило и не собирается произойти. — Да, — ответил он, хотя изначально хотел солгать. Но подобная ложь сейчас выглядела бы чересчур глупо. Не бояться сейчас — невозможно. «Ты трясешься от страха, твои зубы стучат, как барабанщики. Еще немного, и ты заплачешь. Свалишься в обморок. И тебе будет плевать, что рядом девочка, которая не в состоянии за себя постоять. Хватит одного психопата, чтобы от ее хрупкой шеи осталась лишь обглоданная кость». Вдалеке возникли тяжелые тучи. Они плыли настолько низко, что слились с дымом от пожаров в одно целое, и украсили город плотным туманом, сквозь который не мог протиснуться даже звук. Любой шелест Тарасова исчез в дымке, осталось лишь узкое кольцо, где находились только Денис и Вика, и они слышали только себя, только тот шум, который молодые люди создавали сами. Скрежет осколков под ногами теперь принял такую громкую форму, что мог оглушить даже того, кто был лишен органов слуха. Денис пытался вести их обоих по более чистой дороге, но подобных мест практически не осталось. Что-то потрясло город, и здания не были готовы к подобному. Одна из многоэтажек, — типичный жилой дом советских времен, — обзавелась уродливыми трещинами, которые имели настолько пугающую толщину, что в них можно было беспрепятственно протиснуться и оказаться во внутренних помещениях. Если подобная тряска повторится, то это здание и ряд других подобных не переживут этого и попросту схлопнутся под тяжестью собственного веса. Центральная трасса была забита брошенными автомобилями. Денис признался себе, что ни разу в свое жизни не видел, чтобы на дороге имелось такое скопление транспортных средств. Их было не меньше тысячи, и это только в видимой области. Многие из них хвастались открытыми дверьми, вывернутыми багажниками, во многих из которых остались чемоданы с забытыми вещами. Люди просто убежали, бросили все и покинули этот город. «Но покинули ли они его? Или все еще где-то здесь? Прячутся и ждут момента, когда следует появиться». Они стали продвигаться вперед и пытались обойти близко стоявшие друг к другу автомобили и не задеть их. Молодые люди с жадностью заглядывали в салоны машин в поиске чего-нибудь полезного, даже стали открывать некоторые чемоданы и рыться в чужих вещах. Но ничего полезного так и не было найдено. Гаджеты, книги, документы — сейчас это обыкновенный мусор, без функции. Хотя одежда могла бы пригодится, и Денис даже нашел несколько полезных вещей для себя и девушки. Вика взяла джинсовую куртку на молнии: нашла в одном из валявшихся на асфальте чемоданов. Примерила ее и осталась довольна. Только сейчас Денис понял, что девушка обладательница великолепной фигуры. Он и раньше встречал красивых представительниц слабого пола, с одной из них даже стал встречаться, но Вика не была похожа ни на одну из них. Есть такие женщины, которые выделяются из толпы настолько сильно, что боязно смотреть, потому что на них можно смотреть очень долго, как на картину в галерее, рассматривать каждую деталь, каждый изгиб их тела и в это же время фантазировать, успокаивать свой напрягшийся член, который ткань брюк уже не может прятать. Вика была одной из таких женщин. И наверняка знала об этом. Интересно, что она думает, когда Денис на нее смотрит, заглядывается? Нравится ли это ей, испытывает ли от этого приятные или негативные эмоции? Молодой человек хотел узнать, но спросить никогда не осмелится. Вика слегка помяла в руках синее «кенгуру», затем подошла к молодому человеку и, терпя его сопротивление, заставила его нацепить на себя кофту с капюшоном. Молодой человек ощутил себя так, словно он находился в камере для пыток, и его обули в раскаленные башмачки и заставили танцевать чечетку, самую последнюю в жизни. Но Виктории явно понравилось, как он стал выглядеть в этом «прикиде», потому что ее глаза загорелись и даже принудили молодого человека слабо улыбнуться. — На тебе смотрится более эстетично, чем на мне, — ухмыльнулась она и оценочно оглядела парня. — И даже не скажешь, что ты полицейский. Обычный хулиган со двора. Последняя фраза заставила Дениса засмеяться, и он даже сам удивился, что подобное сумело его рассмешить. Смех явно был нездоровым, и юноша даже не чувствовал веселья, когда смеялся. Но так или иначе наступило заметное облегчение, и синее «кенгуру» уже не так обжигало кожу. — Ты слышишь? — Вика попросила юношу замолкнуть и резко посерьезнела. — Поблизости кто-то говорил. Денис напрягся и стал рассматривать автомобили, надеясь в одном из них увидеть какое-нибудь семейство, которое не осмелилось покинуть безопасное место в момент всеобщего бегства. Но ни единого признака наличия людей он не встретил. Но через какое-то время голос действительно появился совсем рядом с ними. Девушка тронулась и стала двигаться вперед, явно определив, откуда исходят голоса. Денис без промедления двинулся за ней. — Будь осторожна. Это может оказаться один из тех психов. Они не разучились говорить. Так что иди рядом со мной. Вика послушалась и стала идти плечом к плечу со своим спутником. Им удалось пройти достаточно много, чтобы добраться до нужного места. Но в итоге ни одного человека обнаружено не было. Только радио, из которого доносился монотонный спокойный голос, рассуждающий о любви и смысле жизни. — Так глупо, — прошептал Денис и сел в салон автомобиля, после чего сжал руль руками и напряг пальцы, сильно, отчего ладони заскрипели, будто их выворачивали наизнанку. — Что будем делать? — спросила девушка и села рядом с ним. — Надо двигаться в сторону Москвы. Скорее всего город окружен кольцом военных, и нас так просто не отпустят. Но больше мы никуда пойти не можем. У нас нет иных вариантов. Только один единственный. Девушка кивнула и грустно понурила голову. И в таком положении оставалась до тех пор, пока мелодия не сменилась и наверняка на знакомую Виктории. — Turn your life on the flip of this coin… Turn upside a choice you'd normally avoid… And promise me you'll follow what it says… Whatever it says, — она полушепотом повторила за исполнителем слова песни и мечтательно закрыла глаза. Затем, встретившись с удивленным взглядом Дениса, с непониманием уставилась на него, словно видит впервые. — Неужели ты ни разу не слышал этот трек? — Я подобное не слушаю, — пожал плечами тот. — Мой плейлист явно подходит самому ненормальному человеку на этой планете. Мне даже стыдно его кому-то показывать. — Значит, мы с тобой самые ненормальные люди. Знаешь, я всегда мечтала познакомить кого-нибудь со своей музыкой. Для меня это подобно сексу, не каждого я впущу в свой музыкальный мир. — То есть ты занялась со мной сексом в туалете? — засмеялся парень, но потом резко замолчал, потому что осознал, что сболтнул лишнего. Но Вике его фраза даже понравилось, что было видно по ее хитрой улыбке. — Думаю, у тебя уже есть девушка. И по твоему лицу видно, что ты не умеешь уходить, не попрощавшись и не объяснившись. Так что ты был обычным исключением из списка. Можно сказать, тебе крупно повезло. Денис потянулся к ручке двери, затем запер их обоих в теплом салоне автомобиля. Он сделал звук радио чуть громче, и все омерзительные звуки горящего города просто растворились в приятном мужском голосе исполнителя. Переглянувшись с Викторией, он понял ее желания и стал старательно произносить слова на английском, стараясь подпевать ничуть не хуже своей спутницы. И у него действительно это получалось. — Turn your life on the flip of this coin. Turn upside a choice you'd normally avoid. And promise me you'll follow what it says… Whatever it says… «Пусть этот момент станет вечностью, пусть время остановится. И музыка никогда не сбавляет свой темп. Я не хочу выходить наружу…»***
Радио заглохло, и появилось бесформенное шипение, но этот шум воспринимался тишиной, почти кладбищенской и убаюкивал ничуть не хуже сильнодействующего снотворного. Три сигнала прозвучали перед тем, как последняя композиция уняла свой темп. Длинные, с одинаковой паузой. Они напоминали выстрелы, только приглушенные, без способности перемещаться на длительные расстояния. Тогда же пошел дождь, тропический ливень. Наступила темнота, фактически, ночь. Из-за тумана разглядеть хотя бы ближайший дом стало задачей непосильной. Где-то маячили слабые огоньки. Какие-то принадлежали фарам автомобилям, некоторые исходили из фонарных столбов и даже рекламных вывесок. Благодаря им город не казался настолько мертвым и безжизненным. Казалось, что жители просто дружно отправились спать, выключили свет, легли на мягкие теплые постели… Закрыли глаза и забылись. Виктория сжалась в комочек рядом с молодым человеком, поджала под себя худенькие ножки, уткнулась носом в стекло и бесшумно посапывала, изредка бормоча что-то себе под нос, явно текст одной из своих любимых песен. Денис же долгое время лежал и молчаливо наблюдал за ней, боялся, что если он закроет глаза, то девушка исчезнет, что ее кто-то заберет, а ему придется вновь остаться одному посреди этого безлюдного города: худший кошмар из всех существовавших. Это была не симпатия, не влюбленность. Обычное желание не быть без никого. Страх одиночества. Поэтому он так привязался к ней, непростительно сильно. Денис боялся, что девушка может неправильно понять его действия по отношению к ней, его глупые фразы. Буквально только что он бросил грязные слова в ее сторону, когда они обсуждали любимую композицию девушки. «О чем ты только думал, когда говорил это дерьмо? Видно, что я задел ее этим. Музыка слабая сторона души Вики. Ты должен быть осторожен в данной теме». Отсюда она казалась крохотным существом, эмбрионом, который стал настолько уязвимым, что даже слабое дуновение ветра могло, как казалось юноше, убить девушку. «Ни единой мысли о доме, даже об Алисе. Все стало таким размытым, таким отдаленным. Будто этого и не существовало никогда. Только дождь, я, выключенное радио… И Вика. Никого больше». Он достал из кармана брюк помятый телефон. Денис аккуратно повертел его в руках и попробовал включить, хотя не надеялся, что тот заработает. Действительно, ни капли зарядки в аккумуляторе устройства не осталось, сейчас смартфон бесполезная игрушка, которой можно разве что вырубить какого-нибудь монстра снаружи ударом по голове. Хотя вряд ли после такого смартфон останется целым, разлетится, как песочный замок на ветру. Он прижался затылком к спинке водительского кресла и ушел из реальности в мир снов. А за окном продолжал идти дождь, усиливавшийся с каждой минутой.***
Ему приснилась Алиса. Длинные каштановые волосы девушки были спутаны, как после пробуждения, и это смотрелось достаточно мило. Она сидела на подоконнике, в комнате, которую Денис ни разу в своей жизни не видел, а если и видел, то вряд ли запомнил. На теле одно лишь нижнее белье, ткани было настолько мало, что она практически ничего не покрывала собой. Алиса купила это белье в день его рождения и надела только в тот день. Девушка была очень скромной, и эта скромность редко пропадала, когда она оставалась наедине с Денисом. Даже в постели она не ощущала себя свободной и без скованности. И эту особенность она никак не могла объяснить. Но это нижнее белье, почти невидимое, разрушило ее невинный образ. Молодой человек помнил этот сокрушающий раскованный взгляд, отчего он был готов кончить от одних лишь ее глаз. И, видя ее в этом сне, он надеялся, что увидит подобный взгляд, со стольким же количеством желания. Но взгляд Алисы был пустой. Безжизненный. Она смотрела в окно, даже не двигала подбородком. Если бы за окном не бегали облака и не летали городские птицы, Денис подумал бы, что оказался внутри фотографии, где единственное живое существо — это он. — Алиса, — он не знал, что сказать ей, как объяснить свое отсутствие, причины. Смог лишь произнести это имя, коротко и нежно. Хотелось подбежать к ней, вновь обнять и целовать до тех пор, пока на губах не возникнут мозоли: впервые появилась такая тяга, столько эмоций к ней. Но чем больше он смотрел на нее, тем больше Алиса переставала быть узнаваемой, стала кем-то чужим, как эта комната. И Денис сделал пару шагов назад, в сторону двери. — Ты уже уходишь? — прошептала она и устремила на него свой взгляд. «Она плакала. Все это время, что я стоял рядом». — Почему ты не сказал, что умер? Почему заставил меня ждать? — ее голос дрогнул и почти плакал, но она держала себя в руках и даже не шевелилась, хотя эмоции внутри нее кипели, как в котле. — Я здесь, перед тобой, — в непонимании раздвинул руки он. — Я не умер. Это все не так. В шее что-то пульсировало, ползало, двигалось в различных направлениях. Возник неприятный зуд, и юноша быстро прижал ладонь к этому месту. Пальцы нащупали шершавое вздутие, горячее, как уголек, вытащенный из костра. Когда его взгляд переместился на руки, то парень чудом сдержал панический возглас от увиденного. Руки покрывали фиолетовые покраснения, вены повылазили наружу и дышали, в буквальном смысле этого слова. Сжимались, разжимались, без какой-либо синхронности. Денис стал в страхе оглядывать все свое тело и осознал, что он вздутые вены расползались по нему, как маслянистая жидкость, вылитая на голову, вгрызались в плоть, как черви. И юноша ощущал каждое их движение, каждый укус. — Нет, нет, нет, — прошептал он и перевел взгляд на равнодушно наблюдавшую за ним Алису, слезы которой успели высохнуть и больше не смели появляться на ее пухлых щеках. А рядом с ним возникла фигура парня в «синем кенгуру», который с любопытством наблюдал за этой картиной и беспрерывно ухмылялся.***
Возможно, он бы закричал, сжался бы в конвульсиях и истерически начал царапать себя пальцами, пытаясь стереть крупицы закончившегося кошмара. Но Денис пробудился вполне спокойно, словно только что гулял по сладким эротическим сновидениям, которые в очередной раз закончились эякуляцией. Ему редко снились кошмары, если не снились вовсе. А если и снились, то он их не помнил. Каждую ночь, оставаясь в квартире без никого, он мог часами проводить время перед просмотром порнофильма. И во время этого процесса Денис не трогал себя, не пытался хоть как-то удовлетворить свои сексуальные потребности. Он просто смотрел, разглядывал причудливые позы, вслушивался в наигранные стоны и крики, которые больше раздражали, чем заставляли член стать твердым, как кусок камня. Денису с каждым разом казалось, что он смотрел подобное только ради того, чтобы все его сны состояли только из секса, и ни единый кошмар не проник в его сознание. Вот только сейчас эротический сон был испорчен некоторыми неприятными моментами. Но, пробудившись, Денис не сразу воспроизвел их в памяти. Первым делом он помечтал о полуобнаженном теле Алисы. Юноша был вполне уверен, что она расстегнула бы бюстгальтер перед ним, стянула с себя узенькие трусики, а затем, прикрыв одной рукой твердые соски, приблизилась бы к нему и свободной рукой стала сжимать его твердый член, причинять приятную боль, доводить парня до оргазма. Но сон был без логического завершения, в него будто попал компьютерный вирус и заставил Дениса «с ошибкой» выйти из своих эротических грез. «Ты слишком много думаешь о плохом. Вот тебе и снится всякое дерьмо. Расслабься, хотя бы на пару часов. Пусть эта ночь обойдется без трагедий. Ты так устал. Просто вернись туда. И продолжи. Алиса не скажет ни слова. Ты ей не позволишь». Алиса сказала ему что-то во сне, но сновидение мгновенно расплылось, стало подаваться отрывками. Как собранный пазл, который кто-то смахнул со стола неосторожным движением руки. «Ты мертв». Эту фразу он произнес вполголоса. И прикусил нижнюю губу. Что все это могло значить? Почему она сказала именно это? «Разве сны имеют значение? Это же набор бессвязных картинок. Искать в них тайный смысл — бред собачий». Он поглядел на свои руки и не увидел на них никаких вздутых вен, только свежие синяки и царапины, добытые снаружи. «Лучше бы она стянула с себя эти чертовы трусики. И дала бы мне хорошенько выспаться». Молодой человек прижался затылком к спинке сидения и устало закрыл глаза. Он ощущал, как под глазами образовались мешки, тяжелые, будто в них насыпали зерно. Зубы покрывала толстая пленка засохшей слюны. Язык готов был потрескаться, как обезвоженная земля. Он хотел пить. А за окном продолжал лить дождь. «Выйди, высунь язык и дай каплям смочить твое горло. Дай дождю утопить тебя». Юноша ухмыльнулся и прислонился щекой к холодному стеклу и стал наблюдать, как водяные потоки смывают с автомобиля, города грязь и кровь, затем уносят по недрам канализации куда-то вдаль, возвращая этому месту былое очарование. Вика по-прежнему бесшумно сопела рядом с ним. Молодой полицейский краем глаза взглянул на нее и улыбнулся, отметив, что девушка в позе «сжавшегося в клубочек котенка» смотрелась невероятно мило, напоминала невинного ребенка, который впервые оказался в такой сложной ситуации и теперь пытался оградить от себя весь ужас. «Интересно, что ей снится? Вряд ли что-то такое, что снилось мне. Мои сны не снятся никому, они слишком уникальны. И иногда я даже горжусь ими. Хотя вряд ли подобным следовало бы гордиться. Ты как школьник, до сих пор не лишившийся девственности, все воспроизводишь во сне, все свои желания. А наяву все какое-то скудное и шаблонное». Он действительно смутился, по крайней мере, от того, что в последнее время думал о сексе чересчур много, будто в нем накопилось столько семени, что оно было готово извергнуться из него вулканом. Возможно, наступил пик его сексуальной жизни, когда необходимо заниматься этим каждый час и прерываться только ради приема пищи и похода в туалет. Неправильные мысли возникали в его голове слишком часто. И каждый раз пихать их куда-то вглубь сознания становилось все труднее и труднее. Даже сейчас, когда за окном полно трупов и ходячих психов, он умудряется думать об обнаженной Алисе, ее узеньких трусиках, которые почти ничего не скрывают. «Твой член имеет свои мозги, кретин. Скоро тебе надо будет вешать на себя бейджик с именем «кролик, который хочет тебя даже во время зомби-апокалипсиса». Подумав об этом, Денис чуть было не рассмеялся, но вовремя подавил смех и тяжело вздохнул. Если честно, он даже был рад, что думает о чем-то неправильном, именно сейчас. Денис действительно смог расслабиться. И снова заснуть. На этот раз Алиса снимет эти чертовы трусики. Он не позволит этой ткани долго «сидеть» на ней. *** Три сигнала, затем кратковременный шум. Радио издавало эти звуки несколько минут, после последовала затяжная пауза. И все начиналось с начала. Денис вздрогнул, будто его облили холодной дождевой водой. Он не знал, что его заставило пробудиться. Или шум радио, или очередной бредовый кошмар, который юноша, к счастью, напрочь забыл за считанные секунды. Голову пронзила сверлящая головная боль, и Денис со стоном сжал ее обоими руками. «Звезды гаснут», — проговорил диктор, чей голос был искажен, словно это была трансляция самой первой аудиозаписи, сделанной где-то в конце девятнадцатого века. «Солнце меркнет». Голос принадлежал женщине. Он был звонким, певчим, довольно жизнерадостным. Но шумы и перепады громкости делали из этого пения какой-то пугающий набор звуков, вышедший из старых фильмов ужасов. «Позовите матушку! Позовите матушку! Звезды гаснут! Куры затихли. Их больше нет. Их больше нет. Скажите матушке. Скажите матушке. Что все они умерли!» Денис только сейчас заметил, что Вика тоже успела пробудиться и теперь в ужасе пялилась на радио. Молодой человек попытался выключить его или хотя бы сделать звук тише, но устройство его не слушалось, а пение будто стало заметно громче и лишь усиливало головную боль. Через какое-то время женщина умолкла, и снова возникли три сигнала, сменявшие друг друга с одинаковой периодичностью. — Что это такое, черт возьми? — пролепетала Виктория и с надеждой взглянула на Дениса, будто верила, что тот ей объяснит хотя бы что-то. Но Денис был напуган ничуть не меньше и просто молчал, не смея даже двигаться. Наконец, сигналы прекратились, радио пару раз фыркнуло и замолкло, оставив молодых людей наедине с грозой. Сверкнула молния и осветила салон автомобиля, дав парню и девушке возможность получше разглядеть исказившиеся от страха лица друг друга. Немного погодя на смену радио пришел другой звук. И Денис съежился, когда вспомнил, где в последний раз слышал его. Это завывание, протяжное, разносящееся на многие километры. Город пронзила сирена. Заставила окна задрожать, покрыться сеточкой трещин. Звук «воздушной тревоги» двигался сплошной волной, бежал сквозь туман без особых затруднений. И не смел прекращаться. Денис открыл дверь машины и выскочил наружу, до конца не понимая, зачем он это делает. Но в данный момент он хотел понять, что происходит. И сидеть в автомобиле в полном неведении стало невыносимо. Снаружи звук сирены казался более отвратительным, пробирал насквозь, как поток ледяного ветра. Дождь осыпал парня грязной влагой, и заставил одежду плотно прилипнуть к истощенному телу. Из-за темноты и плотной дымки разглядеть хотя бы что-то было невозможно. А сирена лишь отвлекала, не давала сосредоточиться на своих мыслях, вытесняла все своим сотворенным ужасом. «Ар-р!» — раздалось совсем рядом. Сначала этот крик был одиноким, но потом кричать стали с разных сторон, перекрикивая звук «воздушной тревоги». Денис не сразу увидел людские силуэты. И пожалел, когда его глаза все-таки поймали кого-то другого рядом с автомобилем, где он с Викторией надеялся спокойно переждать эту плаксивую ночь. Силуэтов было множество. Сначала Денис пытался их сосчитать, но потом понял, что он скорее пересчитает звезды на небе, чем этих людей, столпившихся посреди забитой машинами трассы. Они сразу учуяли его. «Приветливо» заорали и помчались в его сторону дружной стаей, взмывая в воздух, как кенгуру, и приземляясь на корпус автомобилей. Последнее, что он слышал, был крик Вики, которая пыталась затащить его обратно в салон машины. Но Денис знал, что там не будет безопасно. Больше нигде не было безопасно.