***
По двойным стеклам закусочной сползали извилистые струйки крови, разбросанные по прозрачной поверхности довольно хаотично. Многие из них пересекали друг друга, создавали решетчатые рисунки, отдаленно напоминавшие уличные граффити. Утреннее зарево имело непривычный фиолетовый оттенок из-за витавшей снаружи дымки, происхождение которой объяснить было трудно, потому что источников могло быть множество: или скромный пожар на кухне, чьи масштабы сдерживались автоматической системой тушения огня, или же обычный городской смог, довольно частое явление в здешних местах. Пол был усыпан осколками посуды, столовыми приборами, телами людей в изощренных позах. Если смотреть со стороны и не вглядываться в лужицы крови под ошарашенными замершими лицами, то могло создаться впечатление, что здесь произошло бурное торжество, и в один прекрасный момент все заснули мертвым сном, позабыв о веселье. О вечеринке напоминала громкая музыка, что играла где-то в подсобном помещении: женский голос восхвалял любовь и секс и призывал всех вокруг двигаться под «мощные биты». Денис наблюдал за этим с сигаретой в зубах, на его лице застыла странная ухмылка, какая-то зловещая и чужая для данной обстановки. Он был в приподнятой настроении, глаза выражали страсть, какую-то наигранную сексуальную стервозность, как у полуобнаженного парня с обложки журнала. Жадно втянув в себя табачный дым, он позволил тому заполнить каждое из его легких, а затем выпустил его наружу в виде густого облака. Повернув голову в сторону, он положил локоть на обеденный столик и уставился все таким же взглядом на худощавого мужчину, что сидел напротив него и надрывно дышал, плюясь кровью, смешанной со слюной. — Теперь мне нравится это место, — с ухмылкой на лице пропел Денис и бегло оглядел десятки окровавленных тел. — Все настоящее. Все такое, как и должно быть. Тебе это нравится, Миша? — парень укладкой взглянул на своего стонущего собеседника, который что-то мычал и дергал головой от боли. — А, ты не Миша… Извини. Мне плевать, как тебя зовут. Все равно ты скоро умрешь. Как и остальные. А со мной ничего не случится. Я знаю это. Ха! — он засмеялся, но затем его громкий смех резко перешел в плач. Парень рухнул на пол на колени и снова засунул в рот сигарету, от которой остался маленький догорающий огрызок, но Денис даже не думал с ней расставаться, ждал того момента, когда та окончательно рассыплется в его пальцах. Плач вновь перешел в смех, а затем вернулся. Эта пугающая смена эмоций длилась достаточно долго, а затем и вовсе перешла в одичавший крик. Денис резко вскочил, взял с пола нож для разделки мяса, сжал его в руке настолько сильно, что рукоятка предмета едва не покрылась трещинами. — Хватит притворяться! — Денис бросился на захлебывающегося кровью мужчину и начал наносить ему один за другим удары острым предметом, совершенно не целясь. Лезвие проникало в грудь, в шею, даже в лицо. Кровь лилась на молодого человека, как из фонтана, не оставила на его синем «кенгуру» ни единого чистого места. Когда рука устала, Денис утихомирился и отпрянул от затихшего мужчины, чья внешность теперь стала неузнаваемой из-за огромного количества ножевым ранений. Парень выронил нож и стал быстро расхаживать по помещению, совершенно спокойно наступая на людские руки и головы. «Он не должен был дышать. Я все правильно сделал. Всего лишь помог ему. Сделал это место более правильным. Настоящим». Денис направился в сторону барной стойки и протянул руку в сторону забытого бокала с алкогольным напитком. Недолго думая, он вылил в себя жидкость приторного желтого цвета и громко выдохнул, когда спирт обжог все внутренности и горячим паром выбрался из ноздрей. Стало немного легче. Сознание помутилось, и наступило приятное опьянение. Денис сел на барный стул и опустил лицо на стойку. Только сейчас он понял, что музыка больше не играла. Наступила гробовая тишина. Даже ветра не было слышно. Только учащенное сердцебиение юноши. И его громкое дыхание. Все остальное исчезло. И Денис был этому даже чуточку рад. «Просто исчезните все. Весь этот город, эти омерзительные улыбчивые лица. Вы улыбаетесь даже тогда, когда все сдохли и валяетесь в каше из своей крови и еды. Ублюдки». Возможно, он уснул, потому что когда он снова открыл глаза, то снаружи стало заметно светлее. Солнце поднялось достаточно высоко, и даже дымка и кровяные разводы на окнах не мешали его свету проникать внутрь забегаловки. Денис прислушался и понял, что среди тишины доносились чьи-то шаги, аккуратные, такие медленные. Если бы не хрустевшее стекло, то эти шаги и вовсе растворились бы в этом массовом отсутствии звуков. Неизвестный направился к нему, находился прямо за спиной. Парень обернулся и сквозь пьяную пелену разглядел женский силуэт. Длинные светлые волосы сверкали в солнечном свете, как множество слитков золота. Незнакомка была одета во все черное и во все обтягивающее, а при таком ухудшившемся из-за алкогольного коктейля зрении ее образ казался воплощением настоящей порноактрисы. Но когда та приблизилась чуточку ближе, то выяснилось, что на ней обычные черные брюки и такого же цвета джинсовая куртка, ничего такого, что могло бы вызвать сильную эрекцию при детальном рассмотрении. Она сжала его плечо, прямо как давняя подруга, затем похлопала по щекам, пытаясь понять, насколько молодой человек был пьян. Денис же стал понимать, что без отрыва пялится на нее, но не видит ее лица, будто то скрыто под какой-то маской. — Идиот, вставай! — она потянула парня на себя. — Нам нельзя здесь оставаться. Скоро раздастся «сигнал», — девушка взвалила парня на свое плечо и повела того в сторону выхода. — Кто ты такая? — спросил Денис. — Боже, как от тебя несет табаком, — проворчала та. — Заткнись и иди, если не хочешь, чтобы тебя сожрали. Парень стал рассматривать ее лицо, которое находилось настолько близко к нему, что можно было рассмотреть даже самые мелкие прыщики, которые надеялись спрятаться под толстым слоем косметики. Волосы же были ненатуральными. Дешевый парик серьезно пострадал из-за неизвестных обстоятельств и напоминал мочалку, что висит в душевой: был таким же спутанным и жестким на ощупь. Сквозь искусственную линию волос пробивались натуральные темные пряди девушки. — Куда ты ведешь меня? Почему меня постоянно куда-то ведут чокнутые блондинки? — простонал парень и вытер струйку крови с лица. Девушка сбросила со своего плеча говорливую ношу и с презрением окинула парня взглядом. Только сейчас парень выяснил, что незнакомка имеет «азиатские корни». Возможно, та была кореянкой, или вышла прямиком из Японии. Определить было сложно, в частности, из-за проскальзывающих европейских черт лица. Смешанная кровь. Также Денис успел заметить, что особа в парике хоть и выглядит миловидной, но вот от нее пахнет чем-то таким, чем могут пахнуть только парни. Возможно, он учуял ее жесткость, хотя жесткость бывает у всех, а вот то, что имелось у нее, являлось большой редкостью. Невозможно было даже определить, что это такое. Денис сталкивался с этим впервые. Еще мгновение, и ее рука в виде сжатого кулака врезалась ему прямо в область паха, что мгновенно сняло с глаз пьяную пелену. Парень согнулся от боли и выдохнул, в непонимании уставившись на незнакомку. — Это поможет тебе справиться с твоими… симптомами. Ты только что изрезал обычного человека. Просто так. Твои дела паршивые, как никогда прежде. Если такое происходит до наступления «сигнала», то о последствиях «после» я и боюсь рассуждать, Денис Миронов. Вставай и садись в машину, если хочешь видеть свою бабу живой. — Алиса? Ты говоришь про Алису? — Денис забыл о болевых ощущениях и, как маленький ребенок, принялся скакать вокруг азиатки в парике. Незнакомка приблизилась к черному автомобилю марки «Мерседес» и открыла его двери с помощью дистанционного ключа. — Здесь нет тебя. Здесь нет Алисы. Есть только те, кем ты и Алиса не являетесь. Тарасов имеет свои правила. И тебе следует их изучить, если не хочешь потерять свою старую жизнь окончательно. Она открыла дверь и села на водительское сидение, затем пригласила парня сесть рядом с ней. — Меня зовут Ванесса, если для тебя так важны имена. Но не советую запоминать. Потому что в этом городе не нужны имена. Важны только наши жизни.***
Карина была взволнована на протяжении всего пути. Ее пальцы вибрировали, постоянно сжимали смартфон — явно готовились в любой момент нажать на кнопку «принять вызов». Виктория отметила странность ее поведения. «Переживать за человека, которого едва знаешь?.. Самая глупая вещь на свете. Со стороны она выглядит так, словно едет опознавать тело родной матери: вся вспотела и перекусала обе губы». Автобус встал посреди пробки. Со всех сторон его зажали сотни автомобилей, ни один не желал двигаться с места. Виктория с беспокойством оглядела замерзшую улицу и поморщила нос из-за громкости гудков. Водители так синхронно «кричали», что можно было серьезно беспокоиться о целостности окон: такие автомобильные «выкрики» с легкостью бы их разбили. Тем временем сверху на эту нескончаемую пробку опустилось облако бесцветного тумана, который превратил разноцветный городской пейзаж в старый фильм пятидесятых годов. Даже звуки обратились в те, что доносились сквозь плотные помехи из старых телевизоров. — Нет сигнала, — проворчала Карина, что-то быстро нажимая на экране своего гаджета. — Никогда бы не подумала, что на центральной улице не смогу позвонить. Дурдом какой-то. Тем временем сквозь плотную пелену тумана и приглушенных автомобильных гудков донеслись рваные отголоски раскатов грома. Чуть погодя хлынул самый настоящий тропический ливень и сделал видимость за окном практически нулевой. Можно было лишь рассмотреть быстро заполняющуюся водой трассу и барахтающиеся в глубоких лужах транспортные средства. — Если у тебя с утра задался день, то жди к обеду что-то, что обольет его дерьмом. В моей жизни это обыденность, — хмыкнула Карина и, демонстративно вздохнув, положила нога на ногу. — Так хотела ни о чем не думать сегодня, просто расслабиться. Не удалось. — Ты так взволнована из-за дождя или из-за некого Димы, которого «в глаза никогда не видела»? Хотя я бы волновалась за человека, который мне за «страшные видюшки» будет давать пятьдесят косарей, — Вика демонстративно ухмыльнулась и убрала с плеч длинные пряди светлых волос, которые слегка слиплись из-за повышенной влажности в салоне автобуса. — Он заплатил мне не за съемку. Это была компенсация за утрату моей камеры. Флэшку я вытащить успела, а вот камеру спрятать — нет, — голос Карины странно дрогнул, словно та пыталась оправдаться. — В том, что нас засекли в том поселке, виноват был только он. Дима в тот день находился со мной. Я лишь снимала. Он руководил всем процессом, — она на какое-то время замолчала и уставилась на подругу, будто вообразила себя телеведущей и выискивала на ней фразы, которые следует произнести далее. — До той съемки мы просто переписывались в интернете. Он увлекся нашими с тобой репортажами, снятыми несколько лет назад. Хотел, чтобы я помогла ему снять нечто подобное. Якобы у него есть сведения о некоторых преступлениях, устроенных правительственной организацией. Одно лишь фраза «правительственная организация» запрещала мне в этом участвовать. — Дай угадаю, — прищурила глаза Вика. — Все твои страдания смыкаются исключительно на Диме. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Но ты думаешь не о тех вещах. У меня была симпатия к Диме, но ни о какой влюбленности речи не было. Я знала, что он был женат, что у него был маленький сын, и что они трагически погибли. Жена спрыгнула вместе с сыном в цистерну с водой на крыше отеля. Покончила с собой и с ребенком. Дима после этого слетел с катушек. И он яростно твердил, что его жену и ребенка убили. — С чем это связано? — Не знаю. Но мне было не очень сложно догадаться, что он приписывал к виновникам эту непонятную организацию, — Карина с беспокойством изучила утопающую в ливне улицу. — Возможно, я согласилась из-за жалости. К тому времени мы смогли найти общий язык. Он старательно приближался ко мне, звал на совместные прогулки, у нас были нелепые свидания, которые заканчивались обниманием и чашечкой кофе. Мне даже начинало казаться, что я влюбляюсь. В один момент я едва его не поцеловала. Дима действительно тот холостяк, которого следует затащить в постель, — на ее губах возникло что-то вроде улыбки, но довольно сокрытой. — Но он походил на раненого волка, который продолжал жить дальше только из-за чувства мести. Его рана гниет, но он все равно идет, выискивает охотников, что застрелили его семью. Наверное, наши встречи, прогулки продолжались почти месяц. А потом к нам в компанию влился Артем. — Он просто друг Димы или кто-то вроде брата? — Артем был сыном лучшего друга отца Димы, как я поняла. А это почти родство, — последнее слово заставило Карину засмеяться, но ее смех показался Вике каким-то наигранным и нездоровым. — Артему нужно было жилье. Он учится на журфаке, платно. Денег на общежитие нет. На еду тоже. Все уходило на оплату обучения. Так что Дима был его идеальным вариантом. — Звучит мерзко. Особенно если учитывать ориентацию Артема. Не пойми меня неправильно, но я не особо приветствую педиков. Особенно тех, кто пытается держать людей за дураков и притворяется. — Мне на них плевать. Они меня не трогают, я не трогаю их. Да и к тому же среди них полно хороших людей, таких, как Артем. Ты это поймешь, когда узнаешь его ближе. Но что мне действительно нравилось в педиках, которых я встречала по жизни: они чище любой девушки и приятно пахнут. Так что теперь мне легко понять, кто есть кто. Натуралы пахнут как-то… — Остро, — закончила за нее фразу Вика. — У них очень острый запах. Я даже сравнивала эти запахи с соусом чили. — Ты же ненавидишь чили, — усмехнулась Карина. — Теперь понятно, почему ты до сих пор без парня. Тебе нравятся… — Заткнись, а? — хлопнула ее по плечу та, но затем повторила усмешку подруги. — Ты мало обо мне знаешь. Я не люблю есть соус чили, но его запах… Он… Приятный. — Ты, подруга, дура. Рекордсменка из всех дур. Парней надо не нюхать, а есть. В этом твоя проблема. Поэтому тебя мужики и избегают. — Мне комфортно быть одной. Вот и все, — Вика опустила голову вниз и томно вздохнула. — По крайней мере, я не встречаюсь с геем, чтобы быть рядом с тем, кого на самом деле хочу трахнуть. Не обижайся, Карина, но я считаю отвратительным то, что тебе нравится Артем как мужчина. Это унизительно. Ты его не интересуешь, он просто использует тебя. Даже тот же Дима поимел твою, грубо говоря, невинную задницу, чтобы ты сняла ему там что-то. А потом заплатил, как девочке с трассы. Уж лучше быть одной, чем такое… — То есть, я тебе противна? — Нет. Мне тебя жаль. Жаль, что ты связалась с такими людьми, а теперь сидишь здесь без лица и переживаешь за того, кому на тебя пофиг. Я тебя не унижаю и не стыжусь. Наоборот, поддерживаю. — Что-то не заметно. — Карина, ты связалась не с теми парнями. Сейчас мы едем в участок. И неизвестно, что мы там найдем и как это отразится на тебе. А если это связано с теми материалами, которые вы сняли… Да и к тому же я до сих пор не в курсе, что вы там такое сняли, что у тебя отобрали камеру за пятьдесят тысяч и не вернули после досмотра? — Вика сказала это так громко, что пассажиры рядом напряглись и навострили уши. Карина переглянулась с людьми, явно извиняясь за повышенный тон своей спутницы, затем перешла на шепот. — Давай пересядем на заднее сидение. Не думаю, что нам следует обсуждать это здесь. Вика молча проследовала за подругой и злобно обвела любопытных пассажиров голубыми глазами, так как стала раздражаться из-за того, что те то и дело пялились на ее необычный цвет волос, который при полумраке из платинового становился слегка бирюзовым. Карина нашла идеальный уголок в хвосте автобуса и села напротив окна. — Рассказывай. — Все традиционно. Мы нашли труп. Возможно, там их было больше, чем один, но дальше копать мы не стали. Самое странное было то, что в тех окрестностях не было ни души. Дима начал поиски мертвецов на окраинах поселка. Но проходя мимо домов, мы не встретили никого. Даже домашние животные не подавали ни звука. — Действительно, странно. В тех окрестностях жила моя бабка. Там всегда было оживленно, даже днем. — В этом и дело. Поселок довольно большой. Есть даже свой театр и церковь. Но мы никого не встретили. По крайней мере, по приезде туда. Мы спустились к ручью. И Дима сказал, что следует копать у берега. Он вместе с Артемом принялись ворошить землю. Я все это дело снимала, как и договаривались. — То есть с вами был Артем. Разумеется. Брата, так скажем, надо таскать с собой везде. — Мы не знали, с чем столкнемся. Все воспринималось какой-то авантюрой. Я была уверена, что мы найдем там от силы кости, но ничего такого, что моя камера еще не видела. Но когда они все-таки нашли первое тело, то шоковое состояние покидало меня еще долго. В земле лежал полицейский. Совсем молоденький. В форме. Он еще не начал разлагаться, тело было свежим, хотя уже пахло мертвечиной. При нем мы нашли документы. Его звали Денисом Мироновым, ему было двадцать один. Обычный парень, мальчик на побегушках с погонами на плечах. Но то, как его убили, и шокировало меня. Вся его шея была в укусах. Сначала мы думали, что это сделали собаки. Но собаки бы не стали так тщательно прятать труп. Тем более укусы были аккуратные, выборочные. Вика задумчиво опустила глаза, а потом задрожала, будто ее резко облили холодной водой. Она стала испуганно оглядываться и вслушиваться в участившиеся раскаты грома. — Здесь все и началось. Я здесь уже была, — прошептала она и прильнула к окну, вглядываясь в бесчисленное число машин, плывущих в ливневых потоках. — Ты чего? — с непониманием уставилась на нее Карина и сжала ее руку в своей, пытаясь утихомирить дрожь светловолосой девушки. Но Вика задрожала еще сильнее. — Я знаю Дениса Миронова, — ее голос стал таким тихим, что вряд ли кто-то поблизости различил ее слова среди шума машин и дождя. — Все будто возвращается на круги своя. Резко все стихло, в ушах раздался шум, какой возникает, когда оказываешься в крохотном изолированном помещении. Вика ощутила, как кровь прилила к ее вискам, а затем, совершив странный марш по лицу, вышла наружу через ноздри и заструилась вниз, разделив губы и узкий подбородок пополам. — Боже мой, Вика, — ахнула Карина. — У тебя кровь из носа. Вика прижала руку к лицу, а затем отстранила ее и уставилась на окровавленную ладонь. Тем временем сквозь тишину прорезался до боли знакомый звук. Сирена напоминала молитву в церкви, проносилась по туманной улице в виде огромного сгустка из эха, бесформенного, набирающего после каждого шага силу. В салоне автобуса началась суета, пассажиры вскочили со своих мест и прилипли к окнам, пытаясь понять, что происходит. Но ничего не происходило. Сирена внезапно завывала, а затем растворялась в удушающей тишине. Карина откопала в своей сумке платок и прижала его к носу подруги. — Держи, не отпускай. Кровь надо остановить. Вика поблагодарила ее и прислонилась к спинке кресла, приподняв лицо. Краем глаза она наблюдала за улицей, понимала, что вся эта картина ей знакома. Эта забитая машинами трасса, этот непрекращающийся дождь. Этот омерзительный сигнал общем тревоги. Люди выскочили из своих машин и стали оживленно переговариваться друг с другом: явно хотели понять, что случилось. — Мама, что это за звук? Почему он такой страшный? — спросила рядом стоящая девочка у своей матери. — Не волнуйся. Все хорошо. Это просто учебная тревога. Скоро все стихнет, и мы поедем дальше. — Что-то этот сигнал слишком затянулся… — пролепетала Карина и приобняла Вику, которая выглядела позеленевшей, едва не слилась со своим новым цветом волос. — Господи, — девушка ощупала кожу подруги и поняла, что у той высокая температура. — Моя дорогая, у тебя жар! — Я знаю. Потому что мне херово, — выжала из себя смех та. — Может тебе надо на воздух? Давай уйдем отсюда. Я попрошу водителя выпустить нас. — Нет, — довольно резко перебила ее та и сжала руку подруги настолько крепко, что Карина ощутила болезненный хруст своих пальцев. — Нам лучше остаться здесь. Так будет лучше.